Глава 52. Перетягивание каната.
Видимо, из-за того, что его душа слишком долго была отделена от тела, после возвращения она казалась чужой. Одна часть его отвергала её, другая — жадно к ней тянулась. И от этой внутренней борьбы страдал в итоге сам Вэнь Ши.
Он спал долго и очень глубоко.
Боль накатывала волнами, то усиливаясь, то стихая. Это была та же боль, которая появлялась вместе с мирскими узами, и Вэнь Ши было трудно понять, вызвана ли она возвращением души или является лишь отголоском воспоминаний.
Но в конце концов всё затмила та последняя, глупая, неясная мечта.
Когда Вэнь Ши проснулся, за окном тоже шёл дождь.
Звук стучащих по оконному стеклу капель напоминал шум дождя на крыше старого дома на горе Сунъюнь: такой же приглушенный и мягкий. Вода струилась по карнизам и стенам, и её тихое журчание будто следовало за линией его уха, проникая внутрь до самых костей.
На дворе, как и в том сне, была ночь. В комнате горела одна-единственная приглушенная до минимума лампа. Как когда-то крошечное пламя свечи, она безмолвно очерчивала вокруг себя мягкий круг света, не раздражая глаз.
Но Вэнь Ши всё же поднял руку, заслоняясь от неё.
Он прищурился из-под ладони. Сквозь редкие просветы между ресницами просачивался тусклый свет, оставляя среди теней тонкую сияющую полоску.
— Проснулся? — вдруг спросил кто-то.
Его низкий, глубокий голос звучал в тишине комнаты так же естественно, как дождь за окном.
Тем не менее пальцы на руке Вэнь Ши едва заметно дрогнули.
Только что он слышал этот голос в своих воспоминаниях, правда, не так ясно.
Во сне этот человек был в длинных белых одеждах. Он стоял, привалившись к дверному косяку, с фонарем в руках.
Снаружи, в горах, гремел весенний гром. Вэнь Ши, опустив взгляд, приподнялся с бамбуковой кушетки. Всё его тело было покрыто потом, а сердце билось, как барабан.
Он на мгновение закрыл глаза, затем встал.
На вопрос Се Вэня он ответил коротким, небрежным «мм».
От долгого сна всё его тело затекло, а суставы скрипели и щелкали при каждом движении. Вэнь Ши опустил голову, массируя затылок. Его бледные губы были плотно сжаты. По выражению его лица было трудно понять, что он сейчас чувствует, и уж тем более — что именно всплыло у него в памяти во сне.
Стоявший рядом Се Вэнь, наклонился и прибавил лампе света.
Взгляд Вэнь Ши скользнул по его руке, от локтя к тонким, бледным пальцам — и в то же мгновение в его сознании вдруг вновь вспыхнула сцена из сна.
Короткие и длинные намокшие кукольные нити были туго натянуты и спутаны. Они были продолжением его души, частью его самого.
Рука во сне тоже была бледной и изящной. Она легонько сжала одну из его нитей, и низкий голос произнёс:
Долгое время это лежало у Вэнь Ши камнем на душе —
Этот человек дал Вэнь Ши имя и стал его корнями. А десять лет спустя он же стал его невыразимой земной привязанностью, воплощением его безрассудного, нелепого желания.
Когда Вэнь Ши поднял взгляд, он увидел профиль Се Вэня, освещённый мягким жёлтым светом. Две верхние пуговицы на его рубашке были расстёгнуты, рукава закатаны. Его запястья чётко выделялись, пока он большим пальцем поворачивал регулятор у основания лампы. Всё было точно так же, как тогда, когда Се Вэнь стоял в дверях его комнаты с фонарём в руке, в длинных одеждах.
Внезапно Вэнь Ши не смог вспомнить, как он тогда, в девятнадцать лет, справился с теми скрытыми чувствами.
Наверняка он просто промолчал, спрятал всё глубоко в себе. Потом, наверное, воспользовался найденным в книге массивом очищения души, чтобы одним махом всё стереть. А после, когда достиг совершеннолетия, ушёл с горы Сунъюнь вместе с другими учениками.
И тут он вдруг понял, почему вспоминает только свое детство. Скорее всего потому, что после этого между ним и Чэнь Будао уже не было былой близости — лишь осторожная дистанция в словах и движениях.
Даже забавных историй почти не осталось — нечего было вспомнить.
Он слишком хорошо всё спрятал внутри себя, слишком тщательно избегал всего, что с этим связано. В глазах Чэнь Будао Вэнь Ши, наверное, был просто учеником, который в детстве слишком привязывался и нуждался в нём, а повзрослев, вдруг стал замкнутым и отстраненным.
Однако сам Вэнь Ши уже ничего этого не помнил.
— Голова ещё болит? — голос Се Вэня утонул в шуме дождя.
Лампа теперь горела намного ярче. Вэнь Ши продолжал механически массировать шею, не глядя на Се Вэня, но и не отводя взгляда от тени у его ног.
Его голос был хриплым, с оттенком сонливости. Он отвёл глаза от тени и облизнул пересохшие губы.
В этот момент что-то тихо звякнуло у изголовья кровати. Он обернулся и увидел, что Се Вэнь взял с прикроватной тумбочки стакан и, выпрямившись, направился к двери.
Когда Вэнь Ши поднял голову, тот вдруг остановился, оглянулся и, приподняв стакан, произнес:
Только после этого снова послышались его удаляющиеся шаги.
Два звонких голоса прозвучали практически одновременно.
Вэнь Ши повернул голову и увидел прильнувших к двери, осторожно заглядывающих в комнату Да Чжао и Сяо Чжао. У одной лицо было чуть круглее, у другой — чуть острее, но выражения у обеих были абсолютно одинаковыми.
До этого Вэнь Ши уже смутно ощущал, что с этими двумя девушками что-то не так.
Теперь он понял, что именно — обе они были куклами.
На горе Сунъюнь было довольно много детей. Поскольку Чэнь Будао часто отсутствовал и не мог постоянно заботиться о них, он в конце концов создал пару марионеток — Да Чжао и Сяо Чжао.
Однако Вэнь Ши помнил их не слишком хорошо — возможно, потому что они не были похожи на Злакрылого Дапэна, который всё время сидел у него на плече. Из-за этого почти в каждом его детском воспоминании мелькала тень этой птицы.
Чаще всего Да Чжао с Сяо Чжао оставались на горе. Они отвечали только за еду и жильё, и не всегда были рядом. Иногда, если кто-то из учеников заболевал, девушки задерживались, чтобы сварить лекарство и приготовить суп.
Так что, заметив, что кто-то плохо себя чувствует, они просто не могли усидеть на месте.
— Тебе всё ещё нехорошо? — спросила Да Чжао. — Вода уже вскипела, мы всё это время держали её горячей.
Хотя Вэнь Ши помнил её не слишком хорошо, при виде её позы — того, как она прижалась к дверному косяку и заглянула в комнату — его вдруг охватило чувство, будто он снова вернулся на гору Сунъюнь.
И тогда он понял: хотя Се Вэня всегда окружала шумная компания, и кто-то постоянно находился рядом с ним — ни один из них не был человеком.
— Можно войти? — спросила Сяо Чжао.
Голос Вэнь Ши всё ещё был хрипловатым:
— Босс не разрешает, ай… — Да Чжао ущипнула её, и Сяо Чжао, поморщившись, закончила: — …заходить.
Вэнь Ши не сразу понял, кого она назвала «боссом».
Раньше всё было так же. Когда заболевали другие ученики, Да Чжао и Сяо Чжао сразу принимались за дело, но Вэнь Ши был исключением.
Из-за его особой конституции и всего, что было скрыто в его теле, его болезнь никогда не ограничивалась просто жаром или головной болью — вместе с ней оживали и возвращались с новой силой неугомонные мирские узы.
И каждый раз Чэнь Будао лично ухаживал за ним. А Да Чжао, Сяо Чжао и даже Лао Мао могли только наблюдать за ними из окна или с насеста.
— Что вы там про меня рассказываете? — шаги Се Вэня послышались из гостиной.
Только собравшиеся прокрасться внутрь Да Чжао с Сяо Чжао вздрогнули и тут же юркнули обратно в коридор.
— Ничего, ничего, — быстро замотала головой Да Чжао.
— Мы бы не посмели, мы бы не посмели, — подхватила Сяо Чжао.
Впрочем Се Вэнь, похоже, не собирался им мешать. Девочки робко уступили ему дорогу, и он со стакан в руке вошёл в комнату.
Он бросил взгляд через плечо:
— Что они успели тебе наплести?
— Ничего, — тихо сказал Вэнь Ши.
Через несколько секунд его губы снова приоткрылись, он поднял глаза и спросил:
— Что они вообще могли мне про тебя наговорить?
В комнате повисла тишина. Се Вэнь повернулся и, опустив взгляд, встретился глазами с Вэнь Ши.
Да Чжао с Сяо Чжао замерли, прижавшись к дверному косяку .
На мгновение Вэнь Ши показалось, что тот вот-вот что-то на это ответит.
Но Се Вэнь лишь чуть изогнул брови и прищурился.
— Обо мне? — он протянул ему стакан, и мягкий, глубокий голос отозвался в ушах Вэнь Ши. — Да много чего. Но этим двоим всё равно не хватит духу что-то рассказать.
Се Вэнь вёл себя практически так же, как сотни лет назад на горе Суньюнь. Он был по-прежнему спокоен, заботлив, иногда подшучивал над кем-то, кто находился в этот момент рядом. И в то же время сейчас всё было совершенно по-другому.
Когда Вэнь Ши взял стакан, его пальцы на мгновение коснулись пальцев Се Вэня.
Он замер на долю секунды, затем слегка отдёрнул безымянный палец, избегая прикосновения. После этого он переложил стакан в левую руку, чуть откинул голову назад и, прикрыв глаза сделал глоток
Бессознательно разминая правой рукой костяшки пальцев, он подумал: Неудивительно, что всё ощущается иначе.
В детстве между ним и Чэнь Будао никогда не возникало такой атмосферы —
Голос Вэнь Ши был спокойным и уравновешенным, но слова - колкими, полными скрытого напряжения. Он был похож на озеро в сердце горы Сунъюнь: во время приливов его поверхность была гладкой, без ряби, но в глубине уже давно бушевали подводные течения.
Ребёнком он был послушным, молчаливым и легко привязывался к людям.
Такой тон появился у него уже во взрослом возрасте.
Каждый раз, выходя из очищающего душу массива, он несколько дней ходил словно весь покрытый шипами. Бу Нин с остальными часто шутили, что массив и правда творит чудеса: он способен превратить холодного как иней и снег человека в ледяную стрелу, которая больно жалит при малейшем прикосновении.
Но всё это происходило не по его воле.
Просто Вэнь Ши приходилось наблюдать, как все его глупые желания смываются и исчезают в очищающем массиве, а потом с видом чистого, отрешённого от мира человека стоять перед Чэнь Будао и безразлично болтать о не имеющих ничего общего с романтикой пустяках. В такие моменты он не мог не обнажить эти колючие шипы.
Только споря и идя наперекор, он мог избавиться от образа того маленького ученика из детства. Только так он мог уловить в уголках глаз и движении бровей Чэнь Будао иллюзию отклика.
Тогда Вэнь Ши казалось, что он ведет себя упрямо и противоречиво.
Но теперь, оглядываясь назад, он понял: на самом деле он просто не мог подавить свои чувства. И чем сильнее он пытался их скрыть, тем заметнее они становились.
— О чём задумался? — вдруг раздался голос Се Вэня.
Очнувшись, Вэнь Ши понял, что давно молчит, сжимая пустой стакан. А Се Вэнь всё это время стоял рядом, опустив взгляд и наблюдая за ним. Кто знает, на что именно он смотрел в этот момент.
Вдруг Вэнь Ши увидел, как тот слегка согнув пальцы, протянул к нему руку.
На мгновение ему показалось, что эти пальцы вот-вот коснутся его лица.
Ресницы Вэнь Ши дрогнули — но Се Вэнь лишь обхватил стакан.
— Ни о чем, — Вэнь Ши отдёрнул руку и отбросил в сторону одеяло, собираясь встать с кровати. — Я сам.
С этими словами он с пустым стаканом в руках босиком направился к двери.
Он был очень высоким, на нём была широкая футболка и свободные домашние штаны. Проходя через дверной проём, он немного пригнулся.
Да Чжао с Сяо Чжао уже видели его взрослым, однако по какой-то причине всё равно немного растерялись. Втянув головы, они отошли в сторону.
Девушки явно хотели что-то сказать, однако колебались - вероятно их смущало холодное выражение его лица. В итоге они забились в угол и только тогда начали тихонько перешёптываться.
— У меня лицо горит, — обмахиваясь рукой, прошептала Да Чжао
— У меня тоже, — согласилась Сяо Чжао.
Они говорили очень тихо. Се Вэнь же отчетливо произнес низким голосом:
Перед ним простиралась тёмная гостиная, освещённая лишь узкой полоской тусклого жёлтого света из кухни — Се Вэнь, наверное, включил его, когда наливал ему воду.
На улице всё ещё шёл дождь, мягко барабаня по листве в саду.
Вэнь Ши повернул голову и взглянул на Се Вэня. Потом вдруг спросил:
— Тебе-то какое до этого дело?
Се Вэнь встретился с ним глазами:
— А как ты думаешь? Заболеешь — тебе же хуже.
Вэнь Ши некоторое время молча смотрел на него, затем отвернулся и бросил через плечо:
На самом деле, он вполне мог бы сказать «Мне приснился сон» или «Я кое-что вспомнил». А если бы решился говорить прямо, мог бы даже добавить «Теперь я знаю, кто ты». Эти слова уже давно крутились у него на языке, но по какой-то причине в конце концов он их всё-таки проглотил.
Он и сам не знал, почему так поступил.
Этот сезон дождей был на редкость душным. Кондиционер не работал, а все остальные куда-то исчезли.
Это создавало у Вэнь Ши иллюзию, что в доме остались только они с Се Вэнем. Хотя присутствие Да Чжао с Сяо Чжао всё же ощущалось, несмотря на то, что они по большей части сидели тихонько в углу.
В любом случае атмосфера в особняке казалась чуть интимней чем обычно.
Вэнь Ши вошёл на кухню, включил воду и небрежно ополоснул стакан.
— Где остальные? — спросил он, не оборачиваясь, когда услышал за спиной шаги.
— Ты про своего младшего брата? — раздался сзади голос Се Вэня. — Ты долго не просыпался, то и дело покрывался во сне холодным потом и бормотал какую-то невнятную чепуху.
Вэнь Ши поставил стакан и обернулся. Се Вэнь стоял спиной к свету, падавшему из дверного проёма, его глаза были скрыты в полумраке. Спустя мгновение он наконец снова заговорил:
— У меня в лавке есть немного лекарств. Раз уж он всё равно без дела слонялся по дому, я отправил его за ними вместе с Лао Мао.
— Что я говорил? — спросил Вэнь Ши.
Се Вэнь:
— Я не расслышал. Что тебе снилось?
Вэнь Ши чуть приоткрыл рот, и на кухне вновь повисла тишина. Он смотрел на Се Вэня, но не мог разглядеть его глаз, и поэтому не знал, надеется ли тот, что ему что-то приснилось, или наоборот.
Но вскоре он понял: если бы Се Вэнь хотел, чтобы он что-то вспомнил, он бы не задал этот вопрос.
Скорее, это была проверка, попытка прощупать почву.
Необъяснимое чувство нахлынуло на Вэнь Ши. Он и представить не мог, что когда-нибудь окажется с этим человеком в подобной ситуации, похожей на перетягивание каната — когда никто не хочет первым отпустить верёвку.
Се Вэнь тихо произнёс «а» и кивнул.
Вэнь Ши мог различить только его силуэт. И в тот момент ему показалось, что плечи Се Вэня немного расслабились — будто он с облегчением выдохнул.
Как и ожидалось, он всё-таки не хотел, чтобы Вэнь Ши узнал, кто он на самом деле.
Но разве в этом не было противоречия? Если ты не хочешь, чтобы тебя узнали, зачем тогда нарочно разыскивать этого человека, снимать комнаты в его доме, перевозить сюда все эти старые, нетронутые временем вещи из прошлого —
Засохшую белую сливу, пруд с карпами, черепашек, которые когда-то заменяли их двоих…
А ещё — Златокрылого Дапэна, Да Чжао и Сяо Чжао.
В клетке, когда Вэнь Ши впервые понял, кем на самом деле является Се Вэнь, он разозлился — разозлился на то, что тот ничего не сказал. Но теперь, когда прошлое всплыло в его памяти слишком ясно, его переполняли куда более сложные чувства.
С юных лет он скрывал что-то лишь по одной причине — чтобы замести следы и не выдать явное…
А какая причина была у Чэнь Будао?