Глава 25. Непредвиденное.
Из-за того, что эта вымершая ветвь внезапно сдвинулась вверх, у Чжан Лань полностью пропал интерес к дежурству.
Она выпустила несколько патрульных заклинаний, нашла младших, чтобы те её сменили, а затем поспешно направилась домой, прихватив с собой Чжан Билин и Чжоу Сюя.
Главная резиденция семьи Чжан находилась в одном из западных районов Нинчжоу. Это был большой, централизованный комплекс традиционных китайских особняков. Хотя он и были изысканным и величественным, молодое поколение не особо его любило.
Чжан Лань считала, что оформление домов было слишком старомодным. Чжоу Сюю, когда он останавливался здесь, часто снились кошмары. А Чжан Билин при каждом визите чувствовала себя весьма скованно. Единственным, кого всё устраивало, был Чжан Ялинь. По его мнению, комплекс отлично сочетался с его любимой изящной старинной шкатулкой.
Чжан Лань давно хотела переехать и жить отдельно, но ей это так и не удалось.
Хотя она уже и считалась сильнейшей в своём поколении, главенство и власть всё равно оставались за старшими. Пока её дед, Чжан Чжэнчу, не давал на это разрешения, все было бесполезно, как бы она ни возмущалась.
Двор резиденции Чжан Лань был соединён с двором Чжан Ялиня.
Когда компания, состоящая из трех людей и одной куклы, вернулась, Чжан Ялинь как раз заканчивал с трепетом возжигать благовония перед своим деревянным ларчиком.
Услышав шум из соседнего двора, он вымыл руки и направился к ним. Его голос прозвучал раньше, чем появился он сам:
— Ну что, удалось что-нибудь выяснить?
Чжан Лань велела помощникам уложить бесчувственного Чжоу Сюя на диван, а затем поручила принести успокаивающий чай для Чжан Билин.
— Лин-цзе сказала, что это не она разрушила клетку, а тот красавчик… тот молодой человек из семьи Шэнь.
Чжан Ялинь сразу понял, что у Великой Госпожи снова случилось обострение её давнего недуга.
— Он стоял рядом со мной, когда ты забрасывал меня своими длиннющими голосовыми сообщениями. Он был вместе с тем хворым.
— Да. Они вошли в клетку вместе.
У семьи Чжан были сложные отношения с Се Вэнем, но в этом был виноват он сам.
Он был приемным ребенком из побочной ветви и носил другую фамилию, но формально всё же принадлежал к клану Чжан. По слухам, он навлек беду на родителей, был обременен кармическими долгами и даже был вычеркнут из регистра имен. Для большинства он был маргиналом, отвергнутым семьей.
Любой другой на его месте испытывал хотя бы неловкость, кто-то бы затаил обиду, кто-то — зависть.
Се Вэнь со всеми общался одинаково непринужденно. Семью Чжан он особо не выделял, но и не избегал. Он вёл себя так, будто был не имеющим к ним никакого отношения посторонним человеком.
Словно семья Чжан для него вообще ничего не значила.
Этот взгляд на вещи, в сочетании с его болезненным видом, делали его крайне необычной личностью.
В итоге, казалось, никто не проявлял к нему особого интереса — но в то же время его знали все. Каждый раз, когда в разговоре всплывало его имя, члены семьи нет-нет, да и начинали его обсуждать.
Правда, в ходе этих обсуждений они всегда приходили к одному и тому же выводу — ну о чем тут говорить, он ведь даже клетку разрушить не может.
Чжан Лань и Чжан Ялинь, пожалуй, были единственными, кто никогда этого не говорил. Чжан Лань — дабы сохранить лицо, а Чжан Ялиню просто было не свойственно говорить о ком-то столь пренебрежительно.
— То есть ты хочешь сказать, что ученик из семьи Шэнь, чьё имя даже не значится в регистре, вдруг взял и разрушил клетку, и это позволило их ветви продвинуться вверх? — уточнил Чжан Ялинь.
— По идее, если он сумел разрушить клетку, его имя должно было появиться на мурале, — продолжил Чжан Ялинь. — Раз оно там до сих пор не появилось, это значит, что…
Он хотел сказать «это было случайностью», но, немного поразмыслив, он выбрал более мягкую формулировку:
— Его сила нестабильна и ещё не достигла того уровня, при котором он мог бы попасть в регистр.
Такой вариант показался Чжан Лань вполне разумным.
В юности они и сами когда-то проходили через этот этап - тогда они еще только осваивали кукловодство и искусство заклинаний. Стоило им хоть немного продвинуться в обучении или освоить парочку эффектных трюков — они тут же спешили в клетку. Чаще всего их сопровождали старшие, поэтому поначалу они появлялись там или просто покрасоваться, или побыть в роли талисманов на удачу. Иногда им удавалось сделать что-то полезное, а в редких случаях — даже самостоятельно разрушить клетку.
Но их имён в регистре тогда тоже не было.
Имя Чжан Ялиня появилось на мурале, когда тому было одиннадцать лет, имя Чжан Лань — когда ей было девять. Их уже тогда называли вундеркиндами, ведь остальные в основном попадали в регистр в четырнадцать-пятнадцать.
Чтобы окончательно во всем убедиться, Чжан Лань повернулась к Чжан Билин:
— Этот красавчик… эм, то есть ученик из семьи Шэнь. Как он повел себя в клетке?
— Я была одержима, так что плохо что помню. Помню только, что он своей нитью спас людей.
Чжан Лань взглянула на Чжан Ялиня:
— В этом нет ничего удивительного, — ответил тот. — В их ветви все занимаются кукловодством.
От Чжан Билин ничего полезного узнать не удалось. Тем временем Чжоу Сюй начал приходить в себя.
Чжан Лань и Чжан Ялинь не ждали от этого сорванца ничего особенного. Он не прошел должного обучения и до этого он ни разу по-настоящему не заходил в клетку — так что, скорее всего всё произошедшее, как и у большинства обычных людей, должно было стереться из его памяти, словно все, что он видел, было лишь странным сном.
Однако он неожиданно, едва очнувшись, первым делом осмотрел паховую область своих брюк.
Увидев, что брюки сухие, Чжоу Сюй с облегчением вздохнул:
— Всё нормально, я просто проверял. Я несколько раз ходил в туалет в клетке, вот и переживал, что обмочил штаны.
Чжан Лань на мгновение потеряла дар речи, а потом вдруг внезапно осознала:
— Погоди, ты помнишь, что произошло в клетке?
— Конечно. C такой светлой головой как у меня - с чего я должен был забыть?
— Тогда помнишь тех двоих из семьи Шэнь?
— Помню. Младший — трус, а старший…
— Иногда он ведёт себя как новичок, а иногда кажется очень крутым.
Его разум действительно оставался ясным, и Чжоу Сюй помнил всё, что произошло, от начала до конца. Поэтому он смог выбрать два самых показательных примера.
— Он переместил их в клетку, прикрепив к манекенам. При этом у Се Вэня… —
— Зови его «гэ», — тут же одернула его Чжан Билин.
Чжоу Сюй полностью её проигнорировал:
— У Се Вэня была только верхняя часть тела, а у его младшего брата — только нижняя. Тётя, ты представляешь?
Чжан Лань попыталась, но не смогла — в ее голове никак не укладывалась эта потрясающая воображение картина. Её это даже немного заинтриговало.
— Но он умеет создавать кукол, например, змею.
Он хотел сказать, что это выглядело очень круто, но перед ним стоял Чжан Ялинь, который и сам был сильным мастером, так что в итоге он передумал, решив, что это не произведет должного впечатления.
Так как Чжоу Сюй не стал вдаваться в подробности, Чжан Лань и Чжан Ялинь автоматически представили себе что-то вроде «маленькой змейки», которая ничем не отличалось от созданных при помощи обычных трюков птичек или кроликов.
На тот момент они уже почти уверились, что ученик семьи Шэнь был просто слишком нестабилен, чтобы попасть в регистр имен. А что касается того, почему эта мертвая ветвь вдруг рванула вверх…
Скорее всего, это была случайность. И вряд ли такое повторится.
Но на всякий случай Чжан Ялинь всё же предложил:
— В Нинчжоу сейчас как раз не хватает людей для патрулирования, может, протестируешь его?
— Ладно, — Чжан Лань повернулась к Чжоу Сюю и Чжан Билин: — Кстати, а как его зовут?
Она ушла в спешке и сама даже не подумала узнать имя Вэнь Ши перед уходом.
Се Вэнь проводил Вэнь Ши с Ся Цяо до конца улицы, подождал, пока они сядут в машину, а затем вернулся в галерею Сипин.
Неожиданно, как только машина тронулась, Вэнь Ши сказал водителю:
— Отвезите нас в Руины Ванцюань.
Когда машина остановилась на площади, на улице было уже темно. Вэнь Ши вышел и увидел, что в нескольких магазинах внутри торгового центра всё ещё горел свет. Их металлические жалюзи были наполовину опущены — судя по всему, их собирались закрыть с минуты на минуту.
Эта сцена слишком напоминала клетку, и Ся Цяо поёжился от беспокойства.
— Гэ, зачем мы сюда вернулись? Может поедем домой?
— Я кое-что ищу, — сказал мужчина.
Тот зонт он взял по двум причинам. Во-первых, инстинкт паньгуаня не позволял ему проигнорировать клетку — как только узнал о её существовании, он захотел разрушить ее. А во-вторых, когда женщина-водитель протянула им зонт, он снова уловил знакомый запах — свой собственный.
Хотя "уловил" — не совсем точное выражение. Скорее, он его ощутил.
Ся Цяо был довольно сообразительным и быстро понял, что Вэнь Ши снова напал на след своей души. Сначала они обошли Руины Ванцюань вокруг, затем зашли в торговый центр и поднялись на эскалаторе наверх.
— Гэ, а душу сложно найти? — не удержался и спросил подросток. — Если от неё остались следы, почему ты столько лет не можешь её отыскать?
— Раньше никаких следов не было.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы переварить и понять смысл сказанного:
— Ты хочешь сказать, что все эти годы вообще не было никаких следов?
Он очень долго сомневался, действительно ли он потерял душу, или она безвозвратно исчезла по какой-то причине, которую он больше не помнил.
Только выйдя из Врат Забвения в этот раз, он наконец дважды уловил её след.
Но, возможно, из-за того, что он слишком долго был разлучен с ней, каждый раз он чувствовал ее лишь мельком, не успевая среагировать.
Он обошёл торговый центр снова и уловил слабый след у одной из лавок. Но когда он прошёл мимо нее во второй раз – запах исчез.
Как и следовало ожидать, это был оптовый магазин канцтоваров Лао Суна. Только сейчас его двери были плотно закрыты и заперты. Похоже, он уже много дней не работал.
На третьем этаже оставались открытыми лишь два магазина: «Рисовая лапша Чу Цзи» и «ателье госпожи Сюй». Вэнь Ши немного подумал и решил разузнать, куда пропал Лао Сун.
В лапшичной сидело несколько посетителей — они ели, попутно болтая с хозяином. Судя по их непринужденной беседе, это были владельцы соседних лавок, которые зашли перекусить перед уходом.
Когда хозяин поставил на стол перед посетителями глиняные горшочки, бульон в них всё ещё кипел. Булькающие звуки были слышны даже снаружи, а вместе с клубами горячего пара вокруг распространялся густой аромат.
Вэнь Ши направлялся к ателье, рассеяно глядя себе под ноги, но, когда боковым зрением случайно заметил эти глиняные горшки с кипящим супом — вдруг на мгновение остановился.
Внезапно он вспомнил многолюдный второй этаж галереи Сипин и горшок с горячим супом, стоявший на старом деревянном столе.
Если бы сейчас был последний зимний месяц лунного календаря, над супом наверняка бы поднимался густой белый пар, такой горячий, что от него бы слезились глаза.
— Гэ? — нерешительно окликнул его Ся Цяо, заметив, что тот внезапно остановился.
Вэнь Ши моргнул и тут же пришёл в себя.
Подросток проследил за его взглядом и увидел дымящиеся горшки с лапшой. Он спросил немного неуверенно:
— Нет, — Вэнь Ши потёр костяшки пальцев и двинулся дальше. — Меня околдовали.
Госпожа Сюй сидела рядом со швейной машинкой, на носу у неё покоились очки для чтения. Когда они вошли, она на как раз заправляла нить. Она и правда носила старомодный шиньон, но в реальности выглядела куда моложе, чем в клетке.
— Вам что-то подогнать по размеру? — пожилая женщина посмотрела на Вэнь Ши поверх очков и тепло улыбнулась.
— Нет, я ищу одного человека, — ответил он.
Вэнь Ши указал на запертый магазин напротив:
Ся Цяо молча посмотрел на него. По какой-то причине услышать из уст Вэнь Ши такое неформальное обращение, как «Лао Сун», показалось ему чем-то сюрреалистичным. [1]
[1] Прим.пер.: «Лао» (старый, старший, пожилой, уважаемый, почтенный) — префикс, противоположный «Сяо» (младший), который появлялся в более ранних главах. Традиционно добавляется перед фамилией человека, и делает обращение к нему более душевным, выражает близость между говорящими.
— Ах, — протянула женщина. — Он уже давно сюда не приходил. Заболел, лежит в больнице. Он так переживал из-за аварии, в которую попала его жена, что слёг. Больница, в которой он находится — вон там, напротив.
Хозяин лапшичной тоже оказался общительным человеком. Услышав разговор в ателье, он вытер руки и подошёл к ним.
— Вы хотите сделать закупки? Это срочно? Если вы готовы подождать пару дней, я могу записать ваш номер. Когда ему станет лучше, я ему передам.
— Мы не за товаром пришли, просто хотели узнать, как он.
— О, тогда лучше навестите его в больнице, — кивнул хозяин, махнув рукой в том направлении. — Я был у него на прошлой неделе. Он на втором этаже, койка номер двенадцать.
Через десять минут Вэнь Ши и Ся Цяо уже стояли в коридоре второго этажа больничного стационара.
По правилам, ночью в это отделение обычно не пускали посетителей. Но сегодня, как оказалось, состояние Лао Суна улучшилось: температура спала, воспаление тоже пошло на убыль, он даже немного поел. Правда, он по-прежнему был не очень общительным.
— Можете немного посидеть и поговорить с ним, — сказала медсестра. — Только недолго.
Вэнь Ши, однако, явно был не из тех, кому легко поддержать разговор, так что заходить он не спешил.
Стоя в углу коридора, он достал из кармана кусочек жёлтой ритуальной бумаги и быстро сложил из него птичку.
Ся Цяо уже видел подобное раньше: когда Вэнь Ши впервые уловил след своей души, он сложил точно такую же, чтобы пустить её по следу.
— За кем ты хочешь проследить на этот раз? — шёпотом спросил Ся Цяо. — За Лао Суном?
— Посмотрим, где он побывал, — сказал мужчина.
Лао Сун был обычным человеком, след души Вэнь Ши не мог появиться на нем просто так. Значит, он либо куда-то ходил, либо с кем-то встречался.
Вэнь Ши разжал ладонь. Бумажная птичка взмахнула крыльями и юркнула в палату через щель под дверью. Там она бесшумно облетела кровать Лао Суна и так же незаметно вернулась обратно.
Лао Сун ничего не почувствовал. Выглядел он вполне сносно, но выражение его лица было какое-то отрешенное. Он сидел, привалившись к изголовью, и рассеянно смотрел в пол.
Вэнь Ши постоял у двери, наблюдая за ним через стеклянное окошко, затем опустил голову и достал из кармана огарок благовония и зажигалку.
Ся Цяо молча наблюдал за тем, как он ловко поджигает палочку и легонько потирает кончики пальцев друг о друга.
Из основания благовония потянулась тонкая струйка чёрного дыма, и Вэнь Ши стал медленно формировать из нее нечто, напоминающее верёвку.
Подросток подумал: Кажется, он хочет оставить что-то для Лао Суна, так же, как Шэнь Цяо оставил что-то для меня. Наверное, ещё одну ветку белой сливы.
Но как только эта мысль пришла ему в голову, у него в кармане завибрировал телефон.
Вэнь Ши как раз заканчивал придавать форму дымке. Услышав вибрацию, он поднял глаза и увидел, что Ся Цяо достал телефон. На экране высветились два крупных иероглифа — Се Вэнь.
За секунду до того, как дымка окончательно сформировалась, она неожиданно свернулась в клубок. Россыпь белых цветов сливы исчезла, превратившись в пушистый комочек размером с ладонь, съежившийся на полу.
Это было совершенно неожиданно.
В прошлый раз его сбил с толку Ся Цяо, в этот раз — Се Вэнь. Создавалось ощущение, будто они сговорились довести его.
С каменным лицом он присел на корточки, подхватил это пушистое существо за шкирку и поднял перед собой.
Тем временем Ся Цяо прижал телефон к его уху и одними губами беззвучно произнёс:
В тот же миг в динамике раздался голос Се Вэня:
— В больнице? Что ты там делаешь?
Но прежде чем Вэнь Ши успел ответить, пушистый комочек у него в руке вдруг приглушённо пискнул.
Повисла небольшая пауза, а затем Се Вэнь спросил:
— Кажется, я слышал мяуканье. Откуда у тебя кошка?
— Это твоих рук дело, — с непроницаемым лицом ответил Вэнь Ши.