ⅩⅢ Общая неопределённость

За тридцать лет преподавания Общей-семантики я встречал энтузиастов, которые, по-видимому, видели в Общей-семантике надлежаще достоверную систему, разработанную на замену всем предшествующим ·не·надлежаще достоверным системам. Многие среди них понимали «не-аристотелево» как «·анти·-аристотелево». Мне это приходилось корректировать.

Коржибски много раз говорил, что все высказывания мы оцениваем как лишь вероятные в различных мерах.⁽¹⁾ Иногда, когда мы работаем усердно, когда прилагаем усилия, чтобы рассмотреть и сформулировать структрурно разумным образом, мы можем произвести надёжные высказывания. Однако, с точки зрения ·ориентирования·, повседневных и долгосрочных ожиданий мы получаем больше пользы, когда придерживаемся недостоверческих взглядов.

7 марта 1918 года Ян Лукасевич, польский логик, официально положивший начало многозначной логике, произнёс в Варшавшском университете речь о потребности в «неопределённости» в формальных логических системах. Он одним из первых указал на то, что в процессуальном, пространственно-временном мире, мы должны задать в себе то, что я называю ·градиентной оценкой·; эта градиентная оценка должна стать основным порядком нашей оценочной деятельности, а двузначные оценки следует свести к подкатегории «особых случаев».

К 1924 году Коржибски, который ознакомился с работой Лукасевича, уже доработал его формальную неопределённость до принципа общей неопределённости, которым охватил ·всю· человеческую оценку, учитывая характеристики человеческих символьных систем и нервных систем – мы абстрагируем. Воспользовавшись эйнштеновскими наработками, он утвердил, что⁽²⁾

⬩«⬩
всё, что мы знаем и можем знать, представляет собой ‘совместное явление’ наблюдателя и наблюдаемого.
⬩»⬩

В 1927 году немецкий физик Вернер Гейзенберг, ограничившись измерениями, применяемыми в становящейся области под названием «квантовая механика», изложил «принцип неопределённости», который вывел из своего понимания, что из-за возмущающего эффекта измерительного инструмента (нового электронного микроскопа и применяющего его человека), он не мог указать ·одновременно· и положение, и скорость субатомных частиц. Неопределённость удалось распознать на самом тонком уровне наблюдения и измерения, достигнутом людьми.

К 1933 году в ·Науке и здравомыслии· Коржибски сформулировал неопределённость Гейзенберга как ·ограниченный·, частный случай своего принципа ·общей неопределённости·.

Коржибски ·не· говорил, что мы не можем делать относительно надёжные высказывания. Он утверждал, что, выработав осознанность абстрагирования, мы можем проявить внимание к ·структуре·, мы можем достичь бóльших ·степеней· экстенсиональности и делать достаточно надёжные высказывания на данную дату – а также готовиться пересмотреть эти высказывания на случай выявления новых структурных данных. Утрата определённости не означает невозможность уверенности. На деле мы действуем ·более· надёжно, если принимаем недостоверчивые, вероятностные ориентирования, потому что наши высказывания с большей ·вероятностью· структурно сойдутся с (в конечном счёте) не-словесной областью, о которой мы говорим. Выше прогнозируемость → выше надёжность.

Давайте снова укажем⁽³⁾ на это внешне таинственное, но довольно простое понятие структурных, относящих сходств между языковыми событиями и не-словесными событиями.

У нас здесь не-словесная структура, представленная и, конечно, именованная мной. Теперь я сделаю высказывание о ‘руке’:

⬩‹⬩
На левой руке Боба одиннадцать пальцев.
⬩›⬩

Своим высказыванием я утверждаю структуру (комплекс отношений), которую мы ·не· находим на рисунке и, если рисунок сделан структурно разумно, то мы не находим её и в моей не-словесной «левой руке». Структура языка не сходится со структурой не-словесного события. (Да, в процессуальном, пространственно-временном мире моя рука относится к ·событиям·.)

В конечном счёте наименее надёжно действует достоверчивый формулировщик, который то и дело натыкается на непрогнозированные, непредвиденные, неожиданные события. Нервные системы плохо переносят такие частые структурные несоответствия/нападки.

Мы можем резюмировать сказанное и его подоплёки именованным рисунком, которым я пользуюсь на Институтских семинарах: «Зонт неопределённости».

Для начала, я замечу, что зонты служат защите и профилактике суровости климата. Наше ·признание· и ·принятие· неопределённости (вероятности, ‘нечёткости’) позволяет нам с улыбкой укрыться под зонтом неопределённости, который представляет ·ориентирование·, набор ожиданий, более согласованных с событиями/структурами в экстраневральном пространство-времени.

Как только мы твёрдо решили практиковать неопределённость, мы, осознанно абстрагирующие, можем приложить усилия к достижению ‘локальной’ точности и низко-порядковой ответственности добиваться настолько ‘правильных’ результатов, насколько можем. Знание о том, что

⬩«⬩
карта не есть территория
⬩»⬩

никоим образом не освобождает нас от попыток составить наилучшую карту в пространство-времени П-В (1 … n). По мере получения нами знаний из нечёткой логики, множеств и т. д., принятие градиентов в отношении темпоральности ведёт к большей ·точности· в наблюдениях, а прогнозное картирование становится структурно конгруэнтнее тому, что мы картируем.

Ежеквартальный отчёт (карта) о деятельности подразделений корпорации не может представлять ‘всё’, что произошло за эти три месяца. Он, вероятно, не покажет всех, кто внёс полезный (или вредный) вклад за этот период. Отчёт ·не есть· квартал. Составителю отчёта нужно об этом помнить. Отчёт, однако, следует составлять настолько точным и полным, насколько его можно таким сделать, иначе на его основе не получится сделать относительно надёжные высказывания; отдел и корпорация могут пуститься по ложному пути.

Коржибски рекомендовал устанавливать ·баланс· между неопределённостью на уровне ориентирования и точностью на уровне действия здесь/сейчас. Этот баланс несёт пользу во всей человеческой оценке – даже в игре.⁽⁴⁾

····· Сноски ·····

⬩1⬩ –⇧– Узнать о вероятностном характере высказываний, а также общем и ограниченном принципах неопределённости можно в книге Альфреда Коржибски ·Наука и здравомыслие: введение в не-аристотелевы системы и Общую семантику· (1933), 5-е издание. Энглвуд, шт. Нью-Джерси: Международная не-аристотелева библиотека/Институт Общей семантики, 1994, сс. 93, 107, 310, 405, 540, 541 и 760.

⬩2⬩ –⇧– Альфред Коржибски, ·Время-связывание: общая теория·. Два доклада, 1924 – 1926. Лэйквил, шт. Коннектикут (ныне Энглвуд, шт. Нью-Джерси): Институт Общей семантики, 1949, с. 7. Цитата приведена из доклада 1924 г.

⬩3⬩ –⇧– См. Ⱉ Роберт Пула, «Глоссарий по Общей семантике», ·ETC.: A Review of General Semantics·, Том 48, № 4, зима, 1991–92, с. 464.

⬩4⬩ –⇧– С более полным рассмотрением этих вопросов можно ознакомиться в моёй статье «Знания, неопределённость и храбрость: Гейзенберг и Коржибски» в журнале ·General Semantics Bulletin· № 46, 1979 г., сс. 10–25.