Воды Пактола. Глава 4
Эйнеко посчитала, что не стоит варить варенье и закатывать в банки за месяц до старта. К вопросу о том, куда употребить целое ведро вишни, она подошла творчески. За последние дни Тимофей отведал разных десертов: пастилы, пирогов и пирожных, смузи. Вчера подавали на стол даже трюфели. Кроме того, ягоды предлагались со взбитыми сливками, в составе фруктовых салатов и просто так. Горничная и сама съедала немного – встроенный биореактор позволял ей извлекать энергию из расщепления пищи.
Сегодня на вишневое пиршество в «Плеяды тайн» пригласили гостя. Детектив оказал ему особую честь и отворил лично. В дверной проем втиснулся низкорослый, пухлый ровесник в шляпе, гавайской рубашке и шортах.
— Здравствуй, Колобок, – будничным тоном поприветствовал хозяин.
— Не называй меня так в реале.
Толя по-свойски плюхнулся на диван и бросил мейде по привычке:
Служанка отвлеклась от хлопот с вафельницей, достала из холодильника стеклянную тару, перелила часть в бумажный стакан. Про лед она тоже не забыла.
— Хит сезона: вишневая кола! – произнесла Эйнеко так, будто снималась в рекламе.
Кола, как известно, способствует ожирению. Тимофей сел рядом с приятелем, смерил его пытливым взглядом; тот в ответ изобразил на лице красноречивое: «Только посмей пошутить сейчас про мой вес». Молчаливая сцена все-таки прервалась своеобразным юмором:
— Какая геометрическая фигура тебе нравится больше всего?
— Ладно, не обижайся, старина. Лучше скажи, как у тебя с девушкой?
— Знаешь, гораздо спокойнее стало. После ее похода мы еще не ссорились.
— Вам надо было отдохнуть друг от друга, вот и все.
Товарищ по университету промолвил рассеянно и несколько неуверенно:
Рободевушка вернулась к прежнему занятию на кухне. Вафельница, разогретая и смазанная маслом, громко зашкворчала. Тесто вперемешку с вишневой мякотью растеклось по квадратным ямкам. Запах раздразнил аппетит.
— Ух ты, вафли! – Гость расплылся в довольной улыбке.
— Я помню, что ты их обожаешь.
— От души. Кстати, поздравляю тебя с крупным уловом.
— Радоваться пока рано. Понадобится твоя помощь, как обычно.
— Правда что-ли? Я думал, у тебя все схвачено, и потому ты празднуешь вместе со мной. Звякнул бы через нейро-ин, если нужно только это.
— Наш разговор не должен оставить цифровых следов.
— Информацию по двум звездолетам. Первый – «Демиург», потерпел крушение при разведке Пактола. На втором другие разведчики прилетели на Тигарден b. Из-за поломки двигателя они застряли там на семь лет. Их потом выручили колонисты. Среди последних была Елена Рябова, астробиолог. Имени корабля, к сожалению, я не знаю.
— Этого достаточно, чтобы определить второй звездолет. Продолжай.
— Меня интересует, на чьи средства они построены, и кто спонсировал миссии к Пактолу и к Тигарден b. В открытом доступе ничего нет.
Толя сощурился, вытянул губы в трубочку. Его жест означал, что желаемые сведения, скорее всего, обойдутся недешево.
— Ну, ясен пень, коммерческая тайна, – заметил он.
— Сколько она стоит? – спросил детектив прямо.
— Сейчас закину удочку, и узнаем.
В виртуальном мире нейро-ина Колобок прокатился по защищенному каналу связи, как по желобу, и постучался в домик к одному из своих знакомых. Увы, никого. Не имея ни рук, ни ног, он ухитрился наколдовать предметы в духе русского фольклора: бумагу-летягу и гусиное перо – им водят всемером. Призванные вместе с пером семь добрых молодцев под диктовку записали просьбу взять заказ и опустили в почтовый ящик.
Эйнеко закончила с готовкой и прикатила к дивану журнальный столик на колесиках, иногда служивший вместо обеденного. Свежая выпечка дышала жаром, сервированная, ради изыска, с медом и с отдельными ягодами. Приятели попробовали блюдо. Вафли не разваливались из-за мягкости и не хрустели на зубах.
— Консистенция – в самый раз. Какая же умница у тебя Эйнеко! Всегда так вкусно готовит! – похвалил Толя.
— Она – настоящее золото. Лучшая помощница, о которой я мог бы мечтать.
Ласковые слова хозяина застали ее врасплох. Если бы каждого робота оснащали не только биореактором, но и сердцем, то оно бы, вероятно, пропустило удар.
После трапезы гость проверил свой нейро-ин.
— О, знакомый хакер только что проснулся. Заявил, что взломать базу КОССЭ будет крайне сложно.
— Он полагает, что данные о кораблях есть у Комитета по Освоению Солнечной Системы и Экзопланет?
— Пес его знает. Каким-то образом он всегда находит то, о чем просят. Я в это не лезу. Вот, предложил два варианта. Если тебе срочно нужна эта информация, он возьмет треть твоего гонорара. Если ты готов подождать больше месяца, то – 20%.
— Хм. О, как. Разница существенная.
— Насколько важно то, что ты ищешь?
— Без понятия. Я тычу пальцем в небо оттого, что мне не хватает зацепок.
— Тогда советую подождать. Все равно ты проведешь почти сорок лет в анабиозе. Сорок лет! Жесть, конечно.
— Вам придется передать сообщение через ЦУП. Текст будут проверять. Как вы...
Бывший однокашник сразу понял, чего опасается Тимофей, и, посовещавшись с хакером, разрешил недоумение:
— Мы напишем что-нибудь вроде: «Привет! Как поживаешь?», но добавим в текст эмодзи и невидимые символы с нулевой шириной. У них будет свой смысл. Скоро он отправит гайд, по которому вы расшифруете послание. Перешлю его Эйнеко.
Мейда прибралась на кухне и покинула апартаменты, чтобы вынести мусор. Мусоропровод располагался за лифтом. На дорогу туда и обратно требовалась минута-две. Толя использовал удобный момент для откровенностей:
— Вы постарались, чтобы спасти мои отношения. Спасибо, я это ценю. Но, если по чесноку, я надеялся, что вы поможете разрушить их.
Детектив в изумлении уставился на него.
— Понимаешь, мы с ней как чужие. Взять хотя бы вафли. Моя девушка никогда их не готовит! Она – сильная и независимая, говорит, что домработницей не нанималась. Ничего, скоро уж точно станет независимой.
Гость печально вздохнул, словно разделил признания запятой.
— Все бросить и улететь к черту на кулички, ну, давай округлим, на целый век! А у тебя кишка не тонка, раз подписал такой контракт. Знаешь, твой поступок меня вдохновил. Пора и мне закрыть гештальт.
Скрипнула дверь, возвестив о приходе Эйнеко. Задача поддержать товарища и не выдать лишнего стала труднее.
— Ты всегда знаешь, что для тебя важнее, – деликатно изрек хозяин агентства.
— Ну разумеется! Я лягу в гибернацию. Кто-то ведь должен встретить тебя после Пактола, правда?
Информатор потрепал детектива по плечу.
— А как ты за нее заплатишь? Ты же на мели все время.
— В одиночку-то проще скопить деньжат, смекаешь? Я уже устал от трат на косметику и бьюти-процедуры.
— Понимаю. Тяжело быть таким красивым, идеальным шаром.
Оба рассмеялись. То, что Тимофей считал приятельскими, ни к чему не обязывающими отношениями, оказалось самой настоящей дружбой. Подспудно он знал это всегда, ведь, несмотря на уход Колобка из «Плеяд Тайн», оба продолжали работать вместе, помогать друг другу, делиться радостями и невзгодами. Но правда стала отчетливо видна только сейчас, на пороге больших перемен в жизни.
В круговороте забот месяц пролетел незаметно. После решения имущественных вопросов «Плеяды тайн» закрылись. Космическое агентство предложило переселиться в свое общежитие. При переезде парень напоследок окинул взором чистые, опустошенные апартаменты. Когда-нибудь он, наверное, заскучает по дням, проведенным в стиле лофт. Когда-нибудь.
Экипаж «Алконоста» прошел программу подготовки. Тимофея назначили капитаном. Эйнеко взяла на себя обязанности штурмана и бортового инженера. С Ярославом не пересекались, дабы не вызывать подозрений у вышестоящих лиц по поводу отбора кандидатов для экспедиции. На заключительном этапе команда посетила офис КОССЭ, занимавший весь 260-ый этаж в одном из небоскребов ССВ. На такой высоте облака проплывали не над головой, а внизу. Аэромобили сновали вокруг, подслеповато блистая фарами, как светлячки, из-за чего-то вдруг очнувшиеся утром. Кабинеты были обставлены солидней некуда. Деятельность – строго по регламенту.
В конференц-зале висела объемная карта звездных систем. Возле нее чутье детектива сработало как радар: нашлась зацепка. Пока члены комитета разбирались в электронных документах, парень тщательно исследовал голограмму, похожую на трехслойный мыльный пузырь. Расстояния между объектами картографы сократили пропорционально. Во внутренней оболочке насчитывалось четыре системы: Солнечная, Альфа Центавра, а также Лаланд 21185 и звезда Барнарда с планетами. По легенде – зона полного освоения под юрисдикцией международного права.
Она тускло просвечивала сквозь второй слой, коим обозначалась область под контролем корпораций, куда включили небесные тела в 8-13 световых годах от Земли. В том числе – Тигарден b. Здесь, в зоне частного освоения, жизнь подчинялась так называемым законам дальних рубежей. Конкуренция за внеземные богатства зачастую оборачивалась разборками в традициях Дикого Запада. Публично данный факт не признавался, хотя порой что-то возмутительное просачивалось в СМИ. Официальные лица комментировали ситуацию в системах уклончиво. Когда власть все-таки добиралась туда, территории получали статус полного освоения, а корпорации – привилегии на местах за свой вклад в колонизацию. Капитал являлся движущей силой, плотью и кровью экспансии Человечества.
Граница с зоной потенциального освоения выступала пределом, до которого закрывали глаза на «сопутствующий ущерб». КОССЭ, учрежденный космическими державами как межправительственная структура, запрещал колонизацию этой зоны. Во внешних системах в основном велась разведка. На Пактол же распространялись особые условия. Ожидалось, что комитет утвердит миссию «Алконоста» как многозадачную и промежуточную в рамках перехода от разведки к колонизации. Автоматическая фабрика на борту звездолета должна положить начало частному освоению планеты.
Пришлось отвлечься от карты, когда сотрудники выверили по документам все детали и стали экзаменовать капитана, инженера-штурмана и медсестру по уровню их подготовки. Мейда доказала, что овладела новыми профессиями в совершенстве, при том, что ее обучение длилось всего доли секунды. Недавно ей установили программный пакет знаний и навыков – так называемый скиллсет. Молодой человек тоже не ударил лицом в грязь и объяснил, как будет руководить экипажем. По итогу дали добро на отлет завтра.
После обеда наведались к Толе вдвоем, без Хильды – благо, тот снимал поблизости квартиру. Его жилище тоже подверглось запустению, поскольку девушка забрала свои вещи и съехала. Перемены вполне устраивали друга, твердившего, что теперь ему свободнее во всех смыслах. Он наслаждался свободой перед теснотой в капсуле для анабиоза. Пространных речей и афоризмов на прощание ни у кого не нашлось.
Вечер посвятили дедушке. Из-за чрезмерной активности в течение дня Тимофею требовалась передышка. Он сел. Бежевая скамейка тотчас пробудила детские воспоминания, где превратилась в садовые качели на дедушкином участке. Мальчик с непослушными светлыми вихрами любил раскачиваться на них, размышляя о том, как устроен мир – тогда еще простой, отчетливо-ясный в своем разделении на добро и зло, и притом сотканный из волнующих тайн. Обычно в этот час он висел между небом и землей, до тех пор, пока дедушка не звал на ужин. Если внук задерживался, тот ворчал издалека:
— Вот же растрепа! Два раза повторять не буду!
Сейчас ворчать было некому. Вместо абрикосовых ветвей за спиной переплетался орнамент чугунной оградки. Альпийская горка напротив оказалась фундаментом под каменным крестом, когда детектив сфокусировался на действительности. Зато цветы прежние – очиток, портулак, флоксы. Чистота, порядок. Тимофей проплатил уход за могилой на столетие вперед. Безмолвные минуты он окончил эпитафией стоя:
— Ты был единственным человеком, кто заботился обо мне от и до. Я же могу сделать для тебя немногое.
— Детская мечта Тимоши и вправду сбудется завтра. Но даже в космосе я исполню то, что пообещала. – Кошкодевочка благоговейно сложила ладони и закрыла глаза. – Покойся с миром.
Рободевушка вновь распахнула веки.
— Присматривать за тобой. Кстати, почему бы нам не прогуляться напоследок?
Возле кладбища сдавались в прокат электробайки. Детектив с помощницей взяли по одному и отправились в поля. Тут, на северо-востоке ССВ, уже несколько веков подряд развивали космическую промышленность и ставили аграрные рекорды.
Подсолнухи росли стеной. Грунтовка петляла между ними, не давая угадать финишную точку маршрута. Колеса шуршали, пылили, проминали рыхловатую колею. Тимофей и Эйнеко поворачивали по зеленым коридорам, огибая скопления маленьких солнц, что напоминало межзвездное путешествие в миниатюре. Некоторые растения еще были в цвету. Более зрелые склонились под весом семян как изогнутые торшеры с желто-бурыми плафонами.
Все ближе, все выше взмывали верхушки соснового бора, изрезая облака над собой в белоснежную бахрому. Прямо по курсу, на опушке, пестрили полосы шлагбаума. Судя по тому, что его оставили поднятым, въезд в лес не возбранялся.
Парень вдохнул полной грудью. Под сенью деревьев воздух резко загустел оттого, что пропитался смолой. Всюду стелился рыжий ковер из хвои, усыпанный шишками. Кое-где проступала зеленая рябь ландышей. Заповедные птичьи трели подчеркивали тишину, порождая контраст той же силы, что и косые лучи вкупе с тенями в частоколе стволов.
Пара затормозила, спешилась. Детектив побродил вокруг, громко хрустя валежником. Наклонился к листку ландыша. Потрогал. Грубый и гладкий. Пожалуй, стоило приехать сюда весной, чтобы полюбоваться цветением.
— Попробуй. – Голос Эйнеко прозвучал сзади как меланхоличный гитарный аккорд.
Обернувшись, детектив увидел, что горничная принесла в подоле дикую землянику. Она ополоснула ягодки из бутылки с питьевой водой и бережно положила в рот хозяину. Всеми пятью чувствами тот ощутил, до чего же прекрасна Земля. Сознание, как губка, впитывало каждую грань первозданной красоты. Тимофей стремился насытиться впечатлениями – тем, чем нельзя насытиться надолго. Да и лес раскинулся недостаточно широко, чтобы заполнить пропасть будущей тоски.
Через сотню шагов плотный строй сосен раздвинулся, подобно занавесу, и открыл сухую степь, что перемежалась с бетоном. По левую руку возвышался корпус общежития космического агентства. На дальнем плане вырисовывалась локация, где должна стартовать экспедиция к Пактолу. Ангары. Взлетно-посадочные площадки. Пункт варп-связи с циклопической антенной. По соседству – ЦУП и четыре термоядерные электростанции, расположенные квадратом два на два. По всей территории космодрома поблескивали металлом фермы ЛЭП, облитые холодным светом прожекторов и горячим, как лава, закатом.
Мейда и ее хозяин застыли, словно боясь спугнуть кого-то или развеять хрупкие чары. Безбрежное небо приковало их к себе. Июльское небо, что пылало тысячей оттенков от гиацинтово-синего до дымчато-алого. То небо, что пока хранило секрет «Демиурга».