Западня
I
Часы на главной городской башне пробили то ли двенадцать, то ли тринадцать часов ночи.
Петр Осипович Безруков в очередной раз перевернулся с одного бока на другой в тщетной попытке заснуть. Даже упаковка успокоительного оказалась не в силах справиться с этой задачей. Весь вечер он провел у телевизора, смотря бесконечные сводки новостей, всю ночь он настороженно прислушивался к тревожным звукам заходящих на посадку самолетов с находящегося неподалеку военного аэродрома. К трем часа ночи тревога охватила его с такой силой, что он уже хотел залезть в платяной шкаф.
Надо хотя бы немного поспать, черт побери! Все равно сделать что-либо другое было не в его силах. Под утро он все таки заснул коротким тревожным сном. Но лучше бы он этого не делал. Даже там его мучили кошмары.
Проснулся он, конечно же, даже в еще худшем состоянии, чем засыпал. На какой-то момент у него даже промелькнула в голове спасительная мысль не идти сегодня на работу.
Что там будет было ему уже хорошо известно.
Надо отметить, что Петр Осипович, проработав в компании уже без малого 10 лет, считался лучшим специалистом в своей области, за его плечами были десятки конференций и огромный опыт, кропотливый труд и ни единого больничного за всю свою службу, заслуги, которые совсем недавно сделали его начальником отдела. Петр Осипович не помнил, когда он даже был в отпуске — он всегда был на работе. Беда была в том, что он работал в иностранной компании.
Подойдя к зеркалу в ванной, он сначала отшатнулся и не узнал своего отражения. Осунувшееся лицо, синева под глазами предательски выдавали бессонно проведенную ночь. Уголки губ и глаз по закону гравитации еще стремительнее поползли вниз, а главное — взгляд — как у испуганной лани, попавшей под свет фар от автомобиля. Весь его облик как бы извинялся за само свое существование.
На скорую руку позавтракав выпитой из чашки яичницей и сваренным на сковородке кофе, облачившись в свой привычно серый, в едва уловимый рубчик, деловой костюм, в дверях схватив свой портфель с документами, Петр Осипович поспешил на работу.
Встреченные коллеги провожали Петра Осиповича в основном с ухмылкой, проходившая мимо уборщица даже плюнула ему в лицо, лишь от старой сердобольной секретарши он удостоился едва уловимого сочувственного взгляда.
— Петр Осипович, вас вызывают к начальству.
Петр Осипович виновато покосился на свои ботинки и поплелся за секретаршей.
Кабинет директора находился на самом верхнем этаже элитного небоскреба с огромными панорамными окнами, откуда просматривался весь огромный город до самых до окраин, а когда погода выдавалась особенно ясной, то виден был даже Ла Нунш.
Сам кабинет своей белоснежностью и глянцевостью мог вызвать у неподготовленного человека особый вид снежной слепоты, которую иногда вызывает свет снежных кристаллов под ультрафиолетовыми лучами солнца. Глянцевый белый потолок напоминал огромное зеркало, усиливал этот эффект такой же глянцевый белый наливной пол, в котором, если присмотреться, были видны застывшие во льду древние ископаемые со времен Великого Мороза 1708-1709 годов.
Все в этом кабинете говорило о богатстве и утонченном вкусе своего хозяина. Огромный, длиною почти в пять метров, стол для конференций со столешницей из закаленного стекла и хромированными ножками. И все было таким же холодным и жестким, как и характер руководителя компании. Безруков вздохнул и с теплой грустью вспомнил счастливые времена несколько лет назад, когда они праздновали победу в очередном тендере, и тогда директор называл его самой светлой головой своей компании и своей правой рукой.
— Вы конечно же знаете, почему я вас вызвал сюда.
Петр Осипович сделал неопределенный жест.
— В связи со сложившейся ситуацией, как вы понимаете, наша компания не может не принять общепринятой позиции. Вы не можете больше продолжать работу в нашей компании. Помимо своей должности, вы также лишаетесь выходного пособия, зарплаты, премий, наград, дипломов за весь свой срок работы у нас. Зайдите в наш финансовый отдел, вам там уже выписали подробный перечень всего того, что вы должны вернуть нашей компании.
— Но… — залепетал было Петр Осипович — как я найду столько денег? У меня нет денег даже на обратный билет домой...
— А это нас уже не касается. В ваших интересах найти их как можно скорее. Если вы в течение трехдневного срока не уплатите все долги перед нашей компанией вам грозит не просто депортация, а тюремное заключение. Слышите меня? Для вас, отребья, нашим правительством была ниспослана высокая милость и вновь открыли подвалы Тауэра, а потом уже как решит Великий суд. Электрический стул, колесование, или же вы даже удостоитесь самой великой чести и признания в нашей стране — вам отрубят голову.
— За что?! — в ужасе воскликнул Петр Осипович — Ведь я лично ничего не совершал!
— Сами знаете за что! Как только ваш поганый язык поворачивается спрашивать! Ответите все равно вместе со всеми! — с раздражением ответил директор и зрачки его на мгновение настолько расширились, что глаза казались настолько черными, как дыры ада, которые вот-вот засосут внутрь.
Петр Осипович в ужасе отшатнулся и, не смея поворачиваться спиной, попятился к выходу…
На то, чтобы собрать свои вещи, не потребовалось много времени. Безруков просто закрыл рот и выбежал из здания.
Куда бежать? К кому обратиться?
По дороге за ним увязался черный бездомный пес.
На линялой грязной шерсти животного кое-где были видны еще незажившиеся язвы запекшейся крови. Видимо собаку недавно жестоки избили, на одну лапу она заметно хромала. В глазах затравленного зверя Петр Осипович узнал свои собственные черты и стал рыться в карманах своего портфеля. У него не всегда было достаточно времени отходить от рабочего стола на обед, поэтому он часто брал с собой бутерброды из дома. На его счастье, у него остался один оставшийся в герметичной упаковке бутерброд. Он отделил хлеб от колбасы и протянул ее псу.
— Извини, друг, больше ничем не могу тебе помочь! Тебе лучше не светиться рядом со мной, а то будет еще хуже.
Старый пес понимающе кивнул и убежал в другую сторону.
Озираясь по сторонам, Безруков прокрался к своему дому. Подойдя к своей двери, все еще тяжело дыша, Петр Осипович обнаружил подсунутые под дверь конверты. Войдя в квартиру, тщательно обработав сначала руки, а затем конверты карманным санитайзером, Безруков прочел содержимое.
В полученной корреспонденции его оповещали, что его квартиру отключили от газа, воды, электричества. От отопления его не отключили только потому, что центрального отопления в этой стране не было ни у кого, у каждого дома свое индивидуальное отопление, попросту говоря, бойлер.
— От чего вы меня дальше отключите? Воздух в этой прекрасной стране тоже исключительно для огло-тевтонцев?! — в отчаянии воскликнул Петр Осипович, и сразу вздрогнул, боязливо осмотревшись вокруг, вдруг его квартиру все-таки кто-то прослушивает.
Петр Осипович открыл свой ноутбук. На включившемся голубом экране вместо традиционного приветствия всплыло другое сообщение. На картинке с поднятым вверх средним пальцем сообщалось, что компания Kincrosoft с глубокой радостью вынуждена сообщить, что она прекращает обслуживание его устройства и он больше не может пользоваться их продуктом.
Чувствуя очередной приступ удушья, Безруков в панике схватился за свой смартфон. Хорошо, что у него был не модный Uphone, а старый дешевый чайнайский смартфон с непонятной прошивкой. Иначе бы его собственный смартфон наложил на него санкции и отказывался бы признавать по Face ID, а то и вовсе из глазка фотокамеры в него прыснули бы паралитический газ или бы телепортировалась какая-нибудь натруженная мускулистая рука и отвесила бы ему удар в челюсть и поставила бы синяк под глазом.
Он разблокировал свой смартфон и бегло проскроллил пришедшие уведомления, оповещавшие его о том, что все его подписки на платные сервисы — Geezer, Wetflix, прочие — отменены в одностороннем порядке. Однако среди писем было одно сообщение, которое его заинтересовало.