Королевство разбитых сердец
This, then, is a story about power. Nothing else.
В этом странном королевстве, построенном Яковом I, где все продается и покупается, ум и жизнь человека ничего не стоят, а ценится только красивая мордашка и отсутствие моральных комплексов, у Фрэнсиса Бэкона есть за рукавом несколько своих козырей.
Действующие лица
Фрэнсис Бэкон — политик, философ, писатель, создатель современного мира
Роберт Карр — бывший фаворит короля
Джордж Вильерс — будущий фаворит короля
Король Яков I и VI — содомит и неудавшийся интеллектуал
Анна Датская — жена содомита и подруга Бэкона
Фрэнсис Карр — бойкая леди-убийца, жена «хорошенькой шлюхи» Роберта Карра
Леди Грейс Милдмэй — ученый и друг Бэкона
Бен Джонсон — драматург и друг Бэкона
Уильям Шекспир — еще один малоизвестный драматург
Граф Саутгемптон — еще один аристократ
Сэр Томас Овербери — труп (скоро…)
Историческая подоплека
Большая любовь Якова I к своим фаворитам не могла не породить множество слухов о его сексуальной ориентации. Женившись на Анне Датской, Яков, хотя и проявил себя горячим ухажером (королева произвела на свет семеро детей), к супруге быстро охладел, и как в том известном меме, не мог не обернуться, когда мимо проходил симпатичный мальчик. Этим умело пользовались ушлые политические умы, подсовывая в спальню короля «правильных» протеже. Гомосексуальные наклонности короля вошли в народные легенды, породив известную в его время поговорку: «Елизавета была королем, а Яков был королевой».
Войдя во власть, он сразу навел свои порядки. У короля было несколько любовников фаворитов у себя в Шотландии. Но среди суровых брутальных шотландцев из-за своих сексуальных предпочтений он огребал одни только неприятности и косые пуританские взгляды толпы. Поэтому ему быстро пришлось ретироваться обратно в Англию, прихватив с собой несколько своих любимых красавчиков в личном багаже.
Вернувшись в Англию, где на подобные извращения всегда смотрели более благосклонно, он сразу же избавился от фаворита старой королевы — Уолтера Рэли, — отобрав у него подаренное королевой Елизаветой I поместье Шерборн и подарил его своему тогдашнему любовнику фавориту Карру, графу Сомерсету. Кстати, отношениям Карра и короля Рафаэль Сабатини посвятил свой роман «Фаворит короля»:
Обладая натурой скорее женской, его величество любил окружать себя красивыми мужчинами и неукоснительно следил за тем, чтобы джентльмены в его ближайшем окружении были хороши не только лицом и телом, но и чтобы наряды и вооружение их соответствовало приятной внешности, и за счет своего новообретенного королевства он осыпал их богатствами и почестями. Среди лиц особо приближенных находились: Филипп Герберт, которому король присвоил титул графа Монтгомери, — красивый, однако глуповатый и ничтожный брат великолепного Пемброка; сэр Джон Рамсей, которого король сделал виконтом Хаддингтонским, — виконт разделил темную тайну короля в деле Гаури; здесь присутствовал сэр Джеймс Хэй, ставший графом Карлейлем, — когда-то он был просто парикмахером, правда, обучавшимся в Париже; здесь был целый букет красавцев, преимущественно шотландского происхождения. Они нежились в лучах королевских ласк и молились на него, как молится женщина легкого поведения на мужчину, который щедро оплачивает ее специфические услуги. Надежды короля на бескорыстные взаимоотношения с фаворитами были столь же смехотворны, как и его чрезмерные денежные требования к палате общин. — «Фаворит короля» Рафаэль Сабатини.
Среди своих современников Яков I считался одним из образованнейших и умнейших людей своего времени. Ну, это и понятно, тогда хорошее образование было доступно только избранным, и умным можно было сойти, даже если просто регулярно вставлять в свою речь что-нибудь из латыни и древнегреческого, даже если на самом деле они означали «жопа ежа», Googla Translate все равно проверить еще не было.
Также Яков I прославился своим крестовым походом против ведьм, повесив немало беззащитных женщин у себя в Шотландии по надуманным обвинениям. В поддержку своей охоты на ведьм он написал трактат по демонологии, где подробно описал, как распознать в женщине ведьму, и что вообще, все женщины — адские отродья. Широкую известность получил трактат короля «Basilicon Doron», «в котором нашли отражение взгляды Якова I на существо королевской власти и взаимоотношения монарха и подданных, государства и церкви».
All of Europe knew about the King’s desires, yet there are some who point to various dreadful (I mean, insightful!) works the King has written to attest he cannot be a sodomite. Oh, yes, the King is a scholar too: a fucking dreadful one. In his Daemonologie, for example, he railed nonsensically about how to catch witches. (When he asks if I believe in them, I say, ‘I have never seen one, sire, flying across the moon, have you? ’ and he laughs.) Meanwhile, in his terrible book on kingship, Basilikon Doron, he denounced swearing, drinking and sodomy. But here he was, on a spring afternoon, pretty much doing all three. People believe whatever they need to. They shut their eyes to the obvious truth, and find it very easy to lie to themselves. This is how scholars make terrible fools of themselves.
Влияние Карра на политику было таким большим, что в 1610 году он сыграл важную роль в том, чтобы убедить короля распустить наглый парламент, который посмел оттереть от кормушки шотландских корешей фаворитов короля! В 1611 года Карр был назначен виконтом Рочестером, а затем членом Тайного совета Англии (Вотже выдающийся зад ум эпохи!).
В 1613 года при поддержке короля он провернул почти детективный процесс о недействительности брака графини Эссекс со своим мужем Робертом Деверю и наконец-то смог на ней жениться. В том же году он получил титул графа Сомерсета и назначен казначеем Шотландии, а также много других приятных плюшек. Жизнь удалась! Уверенно держа короля за его старые яйца, шантажируя только ему и известными методами, Карр опрометчиво уверовал в свою неуязвимость, чем уставшие от деспотизма королевского фаворита придворные решили воспользоваться, сместив зарвавшегося фаворита, подложив королю другого.
В 1614 году Джордж Вильерс, выходец из небогатой дворянской семьи, был представлен Якову I, у которого при виде нового королевского виночерпия сразу же встало. Яков нашел «в характере этого юноши неумеренную ветреность и склонность к распутству» и называл его Стини (сокращение от святого Стефана), потому что его лицо «сияло, словно лик ангела». В личной переписке король называл Вильерса то «мужем», то «женой».
В 1615 году Карр был обвинен в убийстве Томаса Овербери арестован и отправлен в Тауэр. Бэкону тоже предъявляются в обвинения — в получении взяток и он отправился в Тауэр к чете Карр (откуда, правда, быстро вышел, но от кормушки его за это время уже оттерли).
Тем временем Вильерс был возведен в рыцарское достоинство, обласкан королем сначала титулом виконта, затем графа, потом маркиза и, наконец, герцога Бэкингема. По неподтвержденным слухам Вильерс находился в сексуальной связи с королем до самой смерти последнего. После внезапной кончины короля прошел слух (но это не точно), что Бэкингем отравил Якова, сменив старого пердуна на более молодого покровителя.
In case you are one of those types that hears ‘sodomite’ and thinks ‘pederast’, let me make clear that Carr was not so much of a boy any more. He was nearing thirty, but it was important that the world continued to see him as a boy. That way, it could pretend that this was some elegant Platonic ideal of the older man leading the youth to adulthood. Carr had been the King’s favourite for six or seven years by then, a long time in the firmament of these things. At the King’s request, revoltingly, he calls him ‘Daddy’, for then we can all pretend that they are the paradigm of that thing called father and son. But we all of us know that this is not what is going on; we all of us know into which slot the royal favour truly goes. What the King does to Robert Carr, I am pretty sure fathers should not do to their sons.
Собственно, сюжет
В первую очередь мое внимание к этой книге обратил Фрэнсис Бэкон — выдающийся ум эпохи, выдающийся политик, алхимик, оккультист, секретный агент, придумавший собственный шифр, философ, чего уж там, гений, автор «Новой Атлантиды». Во вторую — отличный сеттинг. Продолжение ренессансного расцвета культуры, начавшегося во время Шекспира, Бен Джонсона, Джон Донна. Ну просто команда мечты! Фрэнсис Бэкон занимал в правительстве Якова пост лорд-канцлера Англии и главного советника.
After all this time, I have no money, and not enough power. I remain an outsider. But suddenly, something has changed. King James called me to Theobalds, his favourite palace. And so that was how, one pale, misty morning, I rode the two hours north from London. What had changed was that the King was going to make me Attorney-General of England, the kingdom’s most senior lawyer, one of his closest advisors, and — I was sure — I was in with a chance of finally being rich. Oh, you say. Philosophers must not care about such things. Well, philosophers love the same things as most fellows: money, position, parties, cock. It’s just that they make their name pretending that they do not.
Но быть советником при таком ветреном короле — значит все время ходить по грани, каждый раз балансируя между его фаворитами, что, принимая во внимание их ориентацию, обычно обещает массу неловких ситуаций. Особенно, когда король вызывает тебя к себе на ковер и вместо приветствия тебя в лоб спрашивает: «А ты в правду когда-то хотел трахнуть моего Рабби?».
Еще более неловкой ситуация становится, когда Бэкон вспоминает, что, да, действительно хотел.
All these years and nothing has abated his desire for Carr; nothing has even come close to threatening it. Only when his lover was gone did the King’s eyes flick to me. He grinned and said, utterly without warning: ‘I know that ye tried to fuck my Rabbie once, you know, Beicon.’ So here is another thing you should know about Robert Carr. I had indeed tried to fuck him once — years before — and he’d turned me down. He told me I was too poor, too low-born, for him to consider. I did not realise then that he had his eyes on a much, much bigger prize than me. Still now, a rigid fright went through me, hearing the King say those words. ‘Majesty, ’ I said with alarm. ‘I… I do not know what you mean—’
Сэр Томас Овербери, с которым король подружился, курсируя между Эдинбургом и Лондоном в своем секс-турне, вовремя подсуетился, подсунув королю Карра и лично обучив ушлого юношу искусству соблазнять, завивал ему волосы, вычищал пятна, брил волосы, устроил им первую встречу, которая закончилась тем, где Карр сломал ногу на турнире, и король сразу обратил внимание на красивого мальчика. В голове Бэкона возникает ответный ход. Найти и воспитать для короля своего фаворита, разом избавившись от двух своих главных врагов — Овербери и Сомерсета.
Несмотря на то, что он ненавидит Карра, он симпатизирует его любовнице, графине Фрэнсис. Проводя ее допрос, он знакомится ее подругой, Миссис Тернер, хитрой интриганкой, сделавшей состояние на шафране, которым она красила свои воротнички, и, по совместительству ведьмой, хорошо знакомой с различными ядами. Вместе они совершают символический магический обряд, поджигая бумажку с именем своего врага. Фрэнсис хочет избавиться от Овербери, Бэкон — от Карра. Он помогает графине Эссекс пройти проверку девственности, подсказав, как можно обмануть медсестру во время осмотра.
Найдя содействие в лице королевы, которая всегда лично одобряла любовников мужа и сама терпеть не могла Карра, Бэкон проводит кастинг по всей Англии в поисках подходящего кандидата и находит его в лице Джорджа «Джорджи» Вильерса, который подошел ровно по всех параметрам из списка Бэкона. Кандидат оказывается настолько хорош, что… Бэкон, прежде чем подложить его королю, решает воспользоваться им сам.
‘Are you drunk? ’
‘A little.’
This man gave me a brisk nod, then his wondrous smile again. ‘Because I like to get fucked. I do not want to fuck.’
I shrugged and grinned. ‘Suits me.’
Что было достаточно глупо с его стороны, потому что в этом опасном королевстве любви любишь либо ты, либо любят тебя, а проигрывает тот, кто полюбит первым. Пройдя «обучение» Бэкона Вильерс успешно внедрен в спальню короля, а Бэкон мучается ревностью и неразделенной любовью к своей марионетке и подпадает под его влияние. Даже удивительно, как такой умный человек может так быстро попасться в собственную ловушку.
Любимый фаворит короля
Выросшей на еще советском кинематографе и нашей экранизации «Трех мушкетеров», до прочтения этой книги герцог Бэкингем представлялся мне эдаким повесой, красивым бабником в исполнении Кузнецова, который волочился за Алисой Фрейндлих в роли Анной Австрийской (об этой стороне его похождений можно также почитать у Сабатини в его рассказе «Его дерзость герцог Бэкингемский»). Ну, вы помните:
Мило, романтично, но, видимо, не слишком аутентично.
Надо ли говорить, что у Блэкмора мы видим совсем другого Бэкингема, того, кто только начинает свое восхождение из самых низов социальной лестницы, и на этом пути для достижения своей цели не считается ни с какими средствами.
Вспоминая тех же «Трех мушкетеров», когда юный, совсем наивный Д’Артаньян призжает в Париж на своей кобыле совершенно дикого окраса, но с такой гордостью, что готов убить каждого, кто скажет, что он не может купить Париж, хотя у него на самом деле ни одной копейки (су, франка, ну или что там еще). Попадая на прием к Ришелье, где опытный коварный политик предлагает ему перейти к себе на службу, тот отказывается, мотивируя это: «Но я не могу допустить того, чтобы мои поступки имели бы такой вид, БУДТО Я ПРОДАЛСЯ вам». На что Ришелье резонно отвечает: «Но вы же и приехали в Париж, чтобы подороже продать свою шпагу, верную руку…»
В романе Блэкмора молодые амбициозные дворяне приезжают в королевство Якова, чтобы подороже продать свой… зад свой талант. Бэкон оказывается не лучше и не хуже короля, Вильерс оказывается ничем не лучше Карра. Все используют друг друга, употребляя в нужные места.
Вместо заключения
Как это часто бывает, многообещающее начало к средине вылилось уже непонятно во что. Обильное количество гомо сексуальных сцен убило какое-то серьезное отношение к этой книге. Если посчитать по датам, то на тот момент Бэкону было уже за 50, а Вильерсу примерно двадцать. Самое горячее, что могло быть между ними — грелка от приступов подагры. По непонятным причинам автор ни словом не обмолвился об Алисе Бэрнем, на которой Бэкон женился в 45 лет. К тому же, заговор против Карра и выдвижение Вильерса присваивается в источниках Джону Грэму и Томасу Лейку.
Такое ощущение, что автор просто решил изрядно помастурбировать пофантазировать на тему Бэкона и Бэкингема в одной постели и пригласил нас всех посмотреть. К середине книги все возрастающее зудящее чувство неловкости и недоумения «А что это вообще такое сейчас БЫЛО?».
Что очень обидно, ведь охренительное начало было многообещающим, а сеттинг, и попойка и разговор в пабе с Шекспиром и Джонсоном потрясающие. Развивай личность Бэкона глубже, капни сильнее, но нет, автор сбился на какой-то дешевый любовный бабский роман с таким же уровнем диалогов, развития и раскрытия персонажей. Последнее такое разочарование было с «Охотником на судей» Бакли, где такое же отличное начало автор в конце свел на какую-то лютую муть непонятно на что.
Цитата: «People lie all the time: it is their most natural instinct».
Catalyst в Telegram