Глаза видят лишь то, что разум постичь готов. АНРИ БЕРГСОН

Глава 7

Битва Древ

Мериньи, Франция - 1291 г.

Почти сорок лет я хотел посетить часовню Пленкуро, расположенную неподалёку от дороги, близ деревни Мериньи в департаменте центральной Франции Эндр. Объектом моих ожиданий была выцветшая фреска, изображающая "первородный грех" Адама и Евы в Эдемском саду.
Впервые я увидел это неоднозначное изображение большого «грибного дерева» в центре Эдема в 1974 году, когда прочитал «Сому» Уоссона, это был цветной набросок фрески. С тех пор я и мечтал увидеть эту фреску собственными глазами.

Когда мы ехали по обсаженной деревьями дороге, ведущей к часовне, меня охватило странное ощущение, и я притормозил. Глядя на идиллический ландшафт, я чувствовал себя так, словно мы попали в одно из тех немногих мест в Европе, где время остановилось со времен средневековья. Было тихо, за исключением мягкого шелеста ветра в деревьях и мелодичного щебетания птиц. Мы ехали неторопливо, почти торжественно.
Когда мы с Джули приехали, тяжелые деревянные двери часовни были заперты. Я стучал и стучал, но никто не открывал. Я едва сдерживал разочарование. Эта фреска была известна в области этномикологии. Визит в Пленкуро должен был стать путеводной звездой наших исследований во Франции.

«Я пытаюсь быть как буддист и принимать всё как есть, но не могу. Ведь мы ехали так далеко, и я так этого ждал», - уныло сказал я.
«Не волнуйся, - сказала Джули, пытаясь меня утешить, - мы не уедем отсюда, пока не увидим эту фреску. Я заметила на обочине вывеску с номером телефона. Давай попробуем.»

Единственное кафе в Мериньи было закрыто, и на улицах не было ни души. Мы поехали обратно в Инграндес, расположенный недалеко от главного маршрута, и нашли табачный магазин, в котором продаются сигареты и всякая всячина. Когда я объяснил на ломаном французском, что мы приехали из Соединенных Штатов, чтобы увидеть Пленкуро, молодой человек, ухаживающий за магазином, позвонил в региональный природный парк Бренн, который управляет часовней. Ответившая женщина сообщила, что гид встретит нас там в 14:00 на следующий день. Мы были в восторге!

Мы решили проехать пять миль на запад, чтобы посетить аббатство Сен-Савен-сюр-Гартемп и переночевать в отеле.
На следующий день мы подъехали к часовне ровно в два часа дня. Ждали, ждали... и не дождались. Мы были удручены. На этот раз было открыто деревенское кафе. Хозяйка, привлекательная француженка средних лет, сидела за столиком на открытом воздухе и болтала с другом. Оба не говорили по-английски. Джули очень педантична, когда дело касается французского; ей нравится строить слова и предложения медленно, чтобы не делать ошибок. Я знаю французский хуже, чем Джули, и из-за своего нетерпения, как правило, выдаю сразу поток знакомых слов, в надежде, что каким-то образом благодаря комбинации слов и жестов меня поймут.

Поняв наше положение, хозяйка кафе взяла свой мобильный телефон и принялась за дело. Она объяснила ситуацию авторитетным голосом, который дал понять, что она человек, с которым нельзя шутить. После третьего звонка она повернулась к нам и с самодовольной улыбкой объявила, что гид уже в пути. Мы горячо ее поблагодарили, поехали обратно в часовню и стали ждать. Мое сердце колотилось; во рту пересохло.

Наконец приехал старый драндулет. Из которого выскочил паренёк и представился Аленом Крантелем. Он извинился за то, что заставил нас ждать, и объяснил, что был в 20 километрах, когда получил звонок, и приехал так быстро, как мог. Накануне он не получил нашего телефонного сообщения. Ален быстро подошел к часовне и вытащил большой ржавый ключ. Он распахнул двери, и мы впервые увидели легендарную фреску на дальней стене. Ален был очень любезным парнем. У него были длинные русые волосы, широкое открытое лицо, выразительные голубые глаза и мягкая улыбка. Медленно говоря по-французски, он раскрыл руки, приглашая нас войти, и спросил, не хотим ли мы экскурсию.
«Mais oui», - сказал я и посмотрел на Джули со вздохом облегчения. Она улыбнулась мне в ответ. По прошествии почти четырех десятилетий наше посещение часовни Пленкуро началось весьма успешно.

Грибы Эдема

Тина и Гордон Уоссон посетили Пленкуро 2 августа 1952 года. Джули и я вошли в часовню 19 июля 2012 года, шестьдесят лет спустя.
Часовня находится недалеко от замка Пленкуро. Оба были построены во второй половине XII века рыцарями Мальтийского ордена по возвращении из крестовых походов. Маленькая часовня составляет шестьдесят футов в длину и двадцать футов в ширину. Она проста в архитектурном плане, с одним нефом (основной корпус церкви), который заканчивается полукруглой апсидой. Первоначально стены часовни были полностью украшены сценами из Ветхого и Нового Завета с вкраплениями геометрической и растительной живописи.
Помимо сцены «Искушение», на стене апсиды до сих пор можно увидеть еще три фрески: «Дева с младенцем», «Бичевание Иисуса» и «Распятие». На своде апсиды находится изображение Христа Вседержителя (всемогущего правителя вселенной) в обрамлении тетраморфа.
На левой стене нефа (если смотреть внутрь от входа) видна хорошо сохранившаяся сцена из легенды о святом Эгилии, покровителе кузнецов, с еле заметной надписью, которая была интерпретирована как «У нас нет ключа.» Фрески принадлежат к семейству романских настенных росписей центральной Франции, которые были тщательно каталогизированы историками искусства. В них использована романская палитра желтого, красного, серого, белого и синего цветов. Часовня была построена в двенадцатом веке, а фреска «Искушение» была написана в конце тринадцатого века, примерно в 1291 году. Самая хорошо сохранившаяся фреска - это сцена «Искушение» (история первородного греха из Книги Бытия), изображающая Адама и Еву и Древо познания добра и зла, вокруг которого обвивается змей, предлагающий Еве плод Древа. Здесь интересно то, что Древо нарисовано в форме огромного гриба размером с человека с четырьмя меньшими грибами. торчащими из длинного стебля центрального «грибовидного дерева». Присутствие многочисленных маленьких белых пятен, покрывающих шляпки этих пяти грибов, позволяет четко идентифицировать их как представителей Amanita muscaria.

«Посмотри, - заметила Джули, - Адам и Ева прикрываются чем-то вроде шляпок грибов, а не фиговыми листьями».
«Это действительно интересно», - ответил я. «В "Бытии" Адам и Ева осознали свою наготу только после того, как бросили вызов Богу и вкусили запретный плод. Возможно, эта сцена изображает и искушение, и первородный грех, потому что иногда в романском искусстве сочетаются разные моменты библейской истории».
Как антрополог, я всегда хотел знать, как туземцы, в данном случае местные жители, интерпретируют символы. Около 1900 года аббат Ригно описал эту фреску как «грибное дерево с несколькими головами». Вскоре после этого фотография этой фрески была представлена на собрании Société Mycologique de France 6 октября 1910 года. Джентльмен, представивший фреску, сделал сенсационное заявление, что «вместо обычного Древа художник изобразил мухомор». В официальном путеводителе Мериньи-Эндра, Chapelle de Plaincourault, опубликованном в 2000 году, упоминается «древо первородного греха, изображенное в виде огромного гриба». Наш гид, Ален Крантель, тоже описал его как «галлюциногенный гриб».

Р. Гордон Уоссон против Джона Марко Аллегро

Похоже, что местные жители и эксперты согласны, что грибное дерево Пленкуро представляет собой мухомор.
Это не так, утверждает любитель грибов Р. Гордон Уоссон. Утверждая, что «микологам было бы хорошо проконсультироваться с историками искусства», Уоссон цитирует письмо 1952 года, которое он получил от выдающегося историка искусства Эрвина Панофски, который пишет:

«Растение на этой фреске не имеет никакого отношения к грибам. . . и сходство с Amanita muscaria чисто случайное. Фреска Пленкуро лишь одним пример - и, поскольку стиль провинциальный, особенно обманчивый, - это типичное дерево, изображения которого распространены в романском и раннем готическом искусстве, и которое историки искусства обычно называют «деревом-грибом» или, на немецком, Pilzbaum».
Утверждая, что «профессор Панофски выразил то, что я обнаружил, и это единодушное мнение тех, кто разбирается в романском искусстве», Уоссон полагается на авторитет искусствоведов, чтобы поставить точку в этом вопросе. Словом, это категорически не гриб.

О нет, это гриб! - утверждает Джон Марко Аллегро, известный исследователь свитков Мертвого моря. В 1970 году Аллегро пишет:
Ярким примером связи между змеем и грибом является, конечно же, история Ветхого Завета об Эдемском саду. Хитрая рептилия уговаривает Еву и ее мужа вкусить от дерева, плоды которого «сделают их богами, знающими добро и зло» (Бытие 3: 4). Вся история Эдема основана на мифологии грибов, и «дерево» идентично священному грибу, как мы увидим далее. Даже в конце XIII века христианам были известны некоторые воспоминания о старых традициях, если судить по фреске, нарисованной на стене разрушенной церкви в Пленкуро во Франции. Там великолепно изображен Amanita muscaria, обвитый змеем, а Ева стоит, держась за живот.

«Вот так, - сказал я Джули, - и началась яростная «битва деревьев».
«Но почему это так важно? - спросила Джули, - конечно, это интересно нам и горстке ученых, но кого еще всерьёз волнует, есть ли психоактивный гриб на средневековой фреске?»
«Это так важно, - ответил я, - потому что явилось катализатором плодотворных дебатов между Уоссоном и Аллегро о роли энтеогенов в христианстве. Если Уоссон был прав, то иудео-христианское использование энтеогенов, особенно священных грибов, закончилось Книгой Бытия в Ветхом Завете. Но если Аллегро был прав, то энтеогены были неотъемлемой частью истоков иудео-христианства, и их использование сохранилось, по крайней мере, до средневековья, о чем и свидетельствует фреска Пленкуро, написанная после 1000 года. Это потребовало бы пересмотра истории Христианства.»
«Но мы уже знаем, что теория Уоссона преобладала и доминировала в обсуждениях почти полвека, - сказала Джули, - так что же случилось с Аллегро?»
«Огненная буря, уничтожившая карьеру Аллегро, привела к тому, что, как в пословице, выбросили младенца вместе с водой. В данном случае «младенцем» было плодотворное исследование Аллегро присутствия психоактивных грибов в ранних религиях, включая христианство. «Водой» была его гипотеза, согласно которой Иисус вообще не существовал как историческая фигура, а был просто символом гриба».

Еретик Свитков Мёртвого Моря

Публикация в 1970 году книги «Священный гриб и крест» подорвала академический авторитет Аллегро. До этого времени он был хорошо известен как выдающийся филолог и наиболее перспективный член научной группы, изучающей Свитки Мертвого Моря, большинство из которых были написаны на иврите и арамейском языке. Свитки датируемые 300 г. до н. э. были обнаружены в Иордании между 1946 и 1956 годами в пещерах у Мертвого Моря.

Священный Гриб превратил мимолетную славу Аллегро в позор, а в некоторых кругах даже в демонизацию его как радикала, который намеревался разрушить христианскую веру. В подзаголовке книги сказано все: «Исследование сущности и происхождения христианства из культов плодородия Ближнего Востока». Словно предположения, что Иисуса не было («антиисторичность Иисуса») было недостаточно, Аллегро утверждал, что раннее христианство было культом плодородия, основанным на употреблении в пищу галлюциногенных грибов, и что Иисус был просто метафорой священного гриба. Фактически, он постулировал, что вся Библия была «мистификацией», основанной на тщательно продуманном секретном коде, вплетенном в сюжет криптографами, чтобы замаскировать грибной культ.

Конечно, более ранние ученые признавали значение древних религиозных культов, включая и те, которые использовали энтеогены, такие как Сома, для достижения чувства общения с богами. Тем не менее Аллегро был первым ученым, у которого хватило смелости связать эти темы с иудаизмом и христианством, проследив лингвистические корни до самых ранних письменных источников шумерских и семитских языковых групп.

Как отмечает его биограф (и дочь) Джудит Энн Браун, со «Священным грибом» возникли серьёзные трудности. Во-первых, многие из архаических словосочетаний были в высшей степени спекулятивными и нуждались в дальнейшей проверке, а идея о том, что большая часть Ветхого и Нового Завета была секретным кодом для культа грибов, была слишком запутанной и невероятной. Браун отмечает:
«Какими бы вескими ни были филологические свидетельства, христиане не могли согласиться с тем, что Новый Завет был не более чем прикрытием для помешанных на наркотиках последователей культа грибов».

«Сенсационная и безумная теория», - написал The Times в 1971 году, отражая преобладающее общественное мнение в Англии. Но хотя теория «Библии как секретного кода культа плодородия» и была вскоре забыта, поиски следов грибов в христианстве продолжались. Фактически, более поздние свидетельства показали, что они встречаются в христианском искусстве гораздо чаще, чем предполагал Аллегро. Как отмечает Браун, «свидетельства из мира искусства могли бы иметь огромное значение, и убедить критиков в разумности его идей.» Но единственным весомым доказательством, которое представил Аллегро, была фреска Пленкуро, которая была напечатана как внутри книги, так и на обложке оригинального издания «Священного Гриба». Это изображение, наряду с выводом Аллегро о том, что «там великолепно изображён мухомор», прямо оспаривает интерпретацию Уоссона. Но всё рухнуло под напором яростного охаивания «Священного гриба». Как пишет Джудит Браун: «Вместо этого книга испортила его репутацию. После того, как она вышла, ничему из того, что он говорил в прошлом или говорил бы в будущем, уже не уделялось внимания».

«Смертию умрёшь»

Когда Ален закончил описывать символизм добра и зла в сцене «Искушение», я спросил его, почему они нарисовали галлюциногенный гриб посреди Эдемского сада. Без колебаний Ален ответил: «Потому что это позволяет возвышенному духу общаться с Богом. Это изображение Древа, но оно намеренно изображено как гриб, чтобы научить людей, как им необходимо духовно возвыситься». Когда Ален переключил своё внимание на пожилую женщину с тростью, которая только что вошла в часовню, Джули позвала меня. присоединиться к ней перед фреской «Искушение».
«Да, Аллегро был прав, - прошептала она, - любой может видеть, что это гриб, а не сосна».
«Да, но, к сожалению, он прожил недостаточно долго...» Начал было говорить я.
«Подожди, Джер, посмотри на Еву, - прервала Джули, - у неё нет груди, нет кожи, и вся верхняя часть её тела, руки и грудь скелетированы, как и у Адама, если присмотреться. Живая Ева с обнаженными костями! Может ли быть, что эта фреска изображает то, что Адам и Ева на самом деле вкусили от Древа Бессмертия, которое является деревом-грибом, и скелетированы, потому что они пробуждены к вечной жизни?»
«Насколько я помню, - добавил я, - это не такая уж и новая интерпретация. Ближе к концу главы, посвященной искушению Адама и Евы, Бог замечает, что человек стал, "как мы, познавШИМ добро и зло, но что, если он также вкусит и от Древа Жизни и будет жить вечно? Мне всегда был любопытен этот момент. Я имею в виду, кто эти «мы», о которых говорит Бог, и каковы отношения между этими двумя могущественными деревьями в Эдеме? В любом случае, твой взгляд на сцену с райским садом, безусловно, будет первым, потому что, насколько мне известно, никто никогда раньше не видел фреску Пленкуро в таком аспекте. Это предполагает полное переосмысление истории об Эдемском Саду в Ветхом Завете. Но давай придерживаться фактов, стоящих перед нами: обнаженных до костей Адама и Евы».
Я знал, что антрополог Питер Фёрст указывал, что одним из наиболее устойчивых аспектов шаманизма является идея о том, что жизнь обитает в костях, которые являются наиболее прочной частью тела и сохраняются до пятидесяти тысяч лет после смерти. Мирча Элиаде, один из величайших мировых авторитетов в области шаманизма, пишет: «Кость представляет собой самый источник жизни как у людей, так и у животных. Обратить себя в состояние скелета равносильно повторному входу в утробу изначальной жизни, то есть полному обновлению, мистическому возрождению».
«Ты знаешь, - сказал я, - я читал о Пленкуро много лет, и никто никогда не комментировал эту очевидную «скелетизацию» Евы. Это довольно удивительно, потому что этноботаники и историки искусства внимательно изучают эту фреску с тех пор, как Уоссон воспроизвел её в "Соме" в 1968 году. Может быть, они думали, что это явная ссылка на то, что Бог создал Еву из ребра Адама»
«Возможно, - согласилась Джули, - как только мы приедем в отель, я хочу зайти в Интернет и узнать, что Библия говорит о костях и скелетах».
В тот вечер Джулия оторвалась от своего айпада и сообщила: «Вот что говорит апостол Павел: «сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное.» (1 Коринфянам 15:44). И Павел соотносит человеческую душу с духовным телом Мессии, когда говорит: «Ибо мы члены его тела, его плоти и его костей» (Ефесянам 5:30)».
«Похоже, - продолжила она, - скелет символически представляет невидимую душу, потому что кости остаются еще надолго после того, как плоть сгниет. Долговечность костей символизирует то, что душа бессмертна и продолжит существовать после физической смерти».
«В этом есть смысл», - заметил я, - в конце концов, в средневековых церквях хранили кости святых как священные реликвии, а на местах упокоения апостолов воздвигались великие базилики».
«Именно, - кивнула Джули, - давай вспомним об этом, когда посетим другие церкви».

Исследования Панофски в области иконологии

«Что здесь особенно примечательно, - сказал я, - так это белые крапинки, покрывающие всю шляпку этого гигантского гриба, которые являются характерными для Amanita muscaria. Видишь, как они все выстроились в аккуратные ряды?»
«Как художник нарисовал эти точки?» - спросила Джули.
«Это отличный вопрос. Если предположить, что они были нарисованы на сухой штукатурке, - объяснил я, - их можно было сделать одним из трех способов: во-первых, нарисовав белые точки уже на красной шляпке; во-вторых, оставив белую штукатурку и закрасив ее; или в-третьих, и, вероятно, наиболее сложно, соскребая красный пигмент после покраски шляпки, тем самым вырезая точки на шляпке».
«В любом случае, - отметила Джули, - эти точки - очень важная деталь. Я просто не понимаю, как искусствовед такого уровня, как Панофски, мог их проигнорировать».
«Ну, я думал об этом, - ответил я, - я когда-нибудь говорил тебе, что читал «Исследования иконологии» Панофски на курса в колледже? Недавно я освежил в памяти три пункта метода понимания Панофски архаичных произведений искусства, и я полагаю, что он не следовал даже своему собственному методу в Пленкуро».
«Что ты имеешь в виду?» - спросила Джули.
«Во-первых, - пояснил я, - Панофски говорит, что следует рассматривать произведение искусства в его чистой форме, как естественный предмет, просто как факт, лишенный каких-либо культурных значений».
«Это ясно, - сказала Джули, - перед нами обнаженные мужчина и женщина и большой гриб или грибное дерево, вокруг которого обвилась змея».
«Во-вторых, нужно добавить в картину «иконографию» культурной среды. В данном случае, учитывая, что эта картина находится в средневековой церкви, мужчина и женщина стоят рядом с каким-то деревом, вокруг которого обвился змей, предлагающий что-то женщине, что ж, можно держать пари, что это сцена Искушения в Эдемском Саду из "Бытия"».
«И каков же третий пункт метода Панофски?» - спросила Джули.
«Вот здесь-то и появляется «иконология», - продолжил я. «Нам нужно рассматривать это произведение искусства как продукт уникального периода времени и спрашивать: «Почему художник решил изобразить Искушение таким образом?» Здесь историк искусства синтезирует всё и спрашивает: «Что всё это означает в целом?» И именно в этом, на мой взгляд, Панофски терпит поражение, даже по своим собственным стандартам, в том, что он не осознает усердия, вложенного в точки на шляпки, и не спрашивает: «Если это стилизованная итальянская сосна, тогда к чему эти точки?»
«Кто-нибудь указывал на это раньше?» - спросила Джули. «Нет, насколько мне известно, - ответил я, - но некоторые ученые проанализировав фреску Пленкуро, различные грибные деревья и итальянские сосны в христианском искусстве яростно оспорили выводы Уоссона и Панофски». "Кто-нибудь из них заслуживает доверия?»
«Да, - сказал я, - этноботантик Ричард Эванс Шультес, и фармаколог Альберт Хофманн заметили, что« Древо Познания, обвитое змеем, имеет странное сходство с грибом Amanita muscaria». Итальянский этноботаник Саморини собрал множество изображений грибных деревьев. Их листва имеет форму зонтика, и ни один из них не похож на приподнятые ветви итальянской сосны. Исследователь Майкл Хоффман разместил в Интернете фотогалерею, демонстрирующую заметное сходство между грибными деревьями, изображенными в христианском искусстве, и настоящими грибами в природе».

Сен-Савен-сюр-Гартамп

В письме 1970 года в Times Literary Supplement Уоссон публично выступил с критикой интерпретации Аллегро грибного дерева Пленкуро как мухомора: «Предположительно [Аллегро] прочитал сноску, в которой я отклоняю фреску со стр. 87 книги «Грибы, Россия и история», опираясь на письмо Панофски, воспроизведенное на стр. 179 "Сомы". Он предпочёл игнорировать интерпретацию этой фрески наиболее выдающимися историками искусства».

Однако, если бы Уоссон просто проехал пять миль к западу от Пленкуро до аббатства Сен-Савен-сюр-Гартамп, он мог бы прийти к другому выводу.
К счастью, мы с Джули совершили поездку по Сен-Савен за день до того, как вошли в часовню Пленкуро. Там, на длинном сводчатом потолке, проходящем по всей длине нефа, в пятидесяти футах над полом изображена сложная серия из шестидесяти одной красочной фрески, рассказывающей историю Ветхого Завета. Библейская хронология начинается с первой сцены "Бытия" и заканчивается "Исходом".

В третьей сцене «Сотворение звезд» Бог в крестообразном ореоле помещает солнце и луну на небо. Прямо под солнцем и луной находятся два очень разных растения: первое - псилоцибиновый гриб в форме зонтика с опускающейся шляпкой; другой - итальянская сосна с загнутыми вверх ветвями.
«Это похоже на то, как если бы бенедиктинские монахи Сен-Савена хотели научить верующих церкви различать гриб и сосну», - прокомментировала Джули.
«Да, - ответил я, - для меня почти невероятно, что Уоссон, отец этномикологии, не нашел времени, чтобы остановиться и посетить Сен-Савен».
«Возможно, Сен-Савен не был открыт или хорошо известен в 1952 году, когда этот регион посетили Уоссоны», - предположила Джули.
«Нет, это неправда», - ответил я, открыв путеводитель для посетителей, который мы купили в аббатстве Сен-Савен. «Смотри, первоначальная реставрация аббатства проводилась между 1843 и 1855 годами под руководством Проспера Мериме. Восстановление Сен-Савена было венцом его карьеры». Фактически, изучение французской романской настенной живописи началось в 1845 году с «публикаций альбома Мериме о фресках в Сен-Савен-сюр-Гартампе, единственном широко известном на тот момент образце жанра». Эти фрески сейчас считаются «шедевром искусства, творческого гения человека», и в 1983 году церковь аббатства была внесена в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО.
«Да, но разве Уоссон не говорил, что микологи не общаются с историками искусства?» - возразила Джули.
«Что ж, может быть, но Уоссон, очевидно, сделал это уже посоветовавшись с Панофски, - ответил я, - но не это главное. Уоссон был неутомимым исследователем, который, в том числе правильно определил «грибные камни» майя, которые археологи обнаружили разбросанными по всей южной Мексике и Гватемале. Уоссон изучал лингвистические корни «грибных» слов в языках оленеводов. Так почему бы ему не применить ту же педантичность, осмотрев центральную часть Франции, выйдя за пределы Пленкуро, чтобы увидеть, есть ли изображения грибов на других церковных фресках?»
«Упоминал ли он когда-нибудь Сен-Савен в своих работах или говорил, что посещал другие церкви в центральной Франции? Бывал ли он в этом районе после публикации работы Аллегро?»
«Нет, совсем нет», - ответил я.
«Что ж, - сказала Джули, - мы знаем, что сделал Уоссон. Он либо покинул Пленкуро, не остановившись, чтобы посетить соседнее аббатство Сен-Савен, либо, если он это сделал, он никогда не писал об этом, вероятно, потому, что это подорвало бы его теорию об отсутствии доказательств использования энтеогена в раннем христианстве».
«Да, - ответил я, - теперь мы знаем, что сделал Уоссон, но мы не знаем, почему он это сделал».
«Может быть, чтобы избежать огненной бури, охватившей Аллегро», - предположила Джули.«Возможно», - сказал я. «Какой бы ни была причина, мы должны разгадать парадокс Уоссона!»
«Но как?» - задумалась Джули.
«Не знаю», - ответил я.
Нам потребовались бы месяцы и посещение внушительного Ватикана в Риме, чтобы разгадать загадку Уоссона, но нам потребовался всего один день и посещение скромной церкви Святого Мартина во Франции, чтобы найти вдохновение для нашей теории Психоделических Евангелий.

глава 8

Пророк Cказал

Ноан-Вик, Франция - 1120 г.

Поехав на восток от Пленкуро, мы с Джули проезжали через поля золотых подсолнухов, окаймленным элегантными рядами тополей. Нам нравилось все в нашей поездке. Какое-то особое ощущение абсолютной свободы, отрешенности от телевизора и телефона, от непрерывных циклов плохих новостей, непредсказуемость изменения планов в любой момент. Но больше всего нам нравилось путешествовать с определенной целью.

Безусловно, это освобождает - носить рюкзак на спине, быть бродягой, блуждающим подобно ветру. Но для нас это было куда большим - быть в поиске, держать ушки на макушке и искать глазами подсказки, ангельские блики на архитектуре. На следующей остановке мы нашли и ангелов и многое другое.

Церковь Сен-Мартен скромно притаилась среди группы невзрачных двухэтажных каменных домишек со скатными крышами; их терракотовые плитки блестели от только что прошедшего легкого дождя. Мемориальная доска на небольшой гравийной стоянке описывала фрески этой церкви как «работу гениального художника», которая «изображает сюжет Искупления, от греха Адама и до Страшного суда». Крупный каменный крест был установлен перед церковными дверями, выкрашеными в тускло-коричневый цвет.
Переступить порог церкви было всё равно что удалить катаракту и внезапно снова ясно увидеть мир в ярких цветах и отчётливо. Насыщенные красные, охристые и белые оттенки ниш в нефе были лишь прелюдией к великолепию картин наполняющих хор в соседнем зале. Оказавшись внутри хора, мы с Джули были очарованы величественностью зрелищных фресок на стенах, охраняемых розовощекими серафимами.

Мы были одни, погруженные в благоговейное молчание и созерцание библейских сюжетов. Церковные колокола начали звонить, перенося нас в средневековье.
Джули взяла меня за руку и повернула меня к сцене входа Христа в Иерусалим. "Ты видишь то же, что и я?" спросила она в изумлении. Я никак не мог не увидеть гладких шляпок пяти псилоцибиновых грибов.
Коричнево-белые шляпки грациозно раскинулись над головами трех радостных юношей, приветствующих Иисуса, идущего навстречу судьбе.

«Посмотри, какие огромные эти грибы. Они такие же большие, как головы юношей,» - отметила Джули.
«Размер важен в романском искусстве», - ответил я.
«В Пленкуро гриб на фреске «Искушение» тоже больше Евы. Это потому, что художник обращает наше внимание на его важность». «А теперь отойди и расскажи мне, что именно ты видишь», - сказал я, приглашая Джули описать роскошную сцену, развернувшуюся перед нами.

Она говорила медленно, быстро щёлкая фотоаппаратом. Как будто спешила запечатлеть эти изображения, прежде чем они исчезнут, хотя они находились здесь почти тысячу лет.

«Слева, - продолжила Джули, - я вижу человека, стоящего на коленях перед гораздо более крупной фигурой, возможно, ангелом, сходящим сверху, чей образ залит концентрическими кругами света. Из света выходит рука. Между большим и указательным пальцами которой находится коричнево-белый округлый предмет, который предлагается мужчине, который с трепетом смотрит вверх».
«Что-нибудь еще?» - поинтересовался я.
«Да, одежды ангела и коленопреклоненного человека и граница под ними окрашены в небесно-голубой цвет, это одно из немногих мест, где художник использует этот цвет в церкви. Этим цветом также окрашены одежды ученика Иисуса. Посмотри, как этот цвет выделяется, переливаясь в свете, падающем из окна».

Вход Иисуса в Иерусалим

«Как ты догадалась что это Иисус?» - спросил я.
«Он едет на животном, похожем на осла, - именно так Библия описывает его въезд в Иерусалим на Пасху. Прямо за Иисусом идут двое мужчин, возможно, ученики, благоговейно подняв руки вверх».
«Хорошо, но постарайся придерживаться фактов, того, что ты действительно видишь на фреске».
«Хорошо. Иисус сидит на осле, протягивая руки к приветствующим его юношам. Один из юношей наклоняется вперед, держа левой рукой за стебель продолговатый гриб, а правой протягивает Иисусу три стебля, верхушки которых закрашены или каким-то образом скрыты. В то время как юноша, держащий гриб, одет в плащ, двое юношей внизу сняли накидки и расстелили их, чтобы приветствовать Иисуса, как если бы они расстелили царский ковер. Завязки на накидках опускаются ниже фигуры Иисуса и повторяются в одеждах учеников, а также в одеждах коленопреклоненного человека и ангела, визуально связывая обе сцены вместе». Джули повернулась направо и пристально посмотрела на панель на стене напротив. «Иисус и его ученики идут к воротам Иерусалима, где толстый человек на вершине башни использует длинный нож, чтобы разрезать ножку гриба.

Он такой же формы и цвета, как грибы в последней сцене. Примечательно, что эти башни примыкают к сцене Тайной Вечери, на которой Иисус и одиннадцать его учеников собрались за столом, в то время как двенадцатый ученик, вероятно, Иуда, преклонил колени с другой стороны).

Иисус протягивает ооочень длинную руку ко рту Иуды, протягивает что-то в своих пальцах Иуде, подобно тому, как ангел протягивает что-то стоящему на коленях человеку. Я не могу сказать, что это такое. Но смотри, на столе четыре длинных ножа, точно таких же, как тот, которым режут грибы в соседней сцене на башней!»
«Разве Тайная вечеря не должна быть пасхальной трапезой?» спросил я.
«Это определенно не пасхальная трапеза, потому что на столе нет пасхального агнца и винных кубков, только миски и круглые предметы, - отметила Джули, - шляпки грибов, срезанные на вершине башни, и предметы на столе имеют одинаковую круглую форму, одинаковые размеры и окраску. Повторение шляпок грибов и ножей визуально связывает сцены, а также предлагает последовательность от срезания шляпок грибов до их последующего появления на столе. Расположение ножей и круглых предметов на столе предполагает, что эти предметы были разрезаны, что важно, потому что, если бы это были буханки хлеба, их бы разорвали на части вручную. И посмотри, сам стол изображён параллельно плоскости всей фрески изображения. Сочетая масштаб - большой размер шляпок грибов - и перспективу, художник привлекает внимание к предметам на столе».

Прежде чем я смог ответить, Джули схватила камеру, увеличила масштаб Тайной вечери, а затем передала камеру мне, посоветовав мне внимательно осмотреть одеяния ученики, сидящие слева от Иисуса. К моему удивлению, складки их подолов аккуратно складывались в четыре шляпки псилоцибиновых грибов в форме зонтика, стебли которых были соединены вместе.
"Смотри!» - сказал я, - гриб виден и в подоле ученика справа от Иисуса, а также еще два в складках одежды Иуды. Художник нарисовал грибы в складках, как бы пытаясь их замаскировать. Как и точки на мухоморе в Пленкуро, эти грибовидные складки аккуратно подчёркнуты, этим художник сообщает нам, насколько они важны. Это явный способ сообщить посвященным, что энтеогены присутствовали на Тайной Вечере».

«Остаться слепым»

«Смотреть на произведения средневекового искусства невооруженным глазом - значит оставаться слепым», - пишет историк искусства Марсия Капфер. Нигде это не проявляется так явно, как при просмотре поразительных фресок Сен-Мартен. Ирония в том, что Капфер упускает из виду одну из самых поразительных особенностей этих фресок: грибные иконы, которые даже ее проницательный взор не мог увидеть без знаний в области этномикологии.
История небольшой приходской церкви Сен-Мартен хорошо задокументирована. В ней находится один из трех сетов романских религиозных фресок, подробно проанализированных Купфер в ее исследовании «Романская настенная живопись в Центральной Франции», поэтому мы с Джули и решили посетить эту церковь, несмотря на ее удаленное расположение от основных дорог.
Сен-Мартен расположен в районе Эндр в центральной Франции в деревне Ноан-Вик, население которой составляет менее пятисот человек. В одиннадцатом веке церковь принадлежала бенедиктинскому аббатству Деолс. В то время она состояла из простого нефа и хора. В начале двенадцатого века была построена полукруглая апсида, и был написан уникальный сет из фресок, впервые обнаруженных в 1849 году. Реставрация началась в 1987 году и была завершена в 1991 году.
Интерьер церкви украшен яркими фресками, изображающими жизнь Иисуса. Своего рода визуальная христология. Типичные для сетов фресок, которые можно увидеть в средневековой епархии Бурж, картины в Сен-Мартене представляют собой уникальное произведение одной мастерской, обычно состоящей из художника-одиночки, возможно, с помощником, помогающим с штукатуркой и подготовкой пигментов. Следовательно, нет никаких художественных или религиозных причин, по которым изображения священных грибов, найденные в одной из церквей, таких как Пленкуро или Сен-Савен, не могли бы присутствовать и в других по всему региону. И вот они, во всей красе.

Пророк сказал

Когда мы с Джули созерцали фреску Тайной Вечери, пара средних лет вошла в хор через арочный проход под картиной. Как единственные четыре человека в церкви в этот дождливый полдень, мы кивнули друг другу в знак дружелюбия, признавая наш общий интерес к средневековым церквям. Пара спокойно пересекла хор и повернулась, чтобы посмотреть на фреску. Я понял, что они говорят по-немецки, и прислушался к тому, что они говорят, гадая, не могут ли они пролить свет на то, что мы видим. Но тщетно.
В этот момент Джули взяла меня за руку и повела влево от коридора, где мы наткнулись на бородатую фигуру в мантии, держащую свиток. Картина находилась на боковой панели прямо под иерусалимскими башнями.

«Я не могла оторвать глаз от этого человека и свитка, который он держит, - сказала Джули, - мы должны выяснить, что здесь написано». «Они могут знать», - ответил я, кивнув на пару.
«Почему ты так решил?» - поинтересовалась Джули.
«Потому что это образованные немцы, их поколение должно было изучать греческий или латынь. Но я не хочу их беспокоить».
«Думаю, все будет хорошо», - сказала Джули.

Повернувшись к паре, она вежливо спросила: «Извините, кто-нибудь из вас знает латынь? Мы пытаемся понять, о чем говорит эта надпись».
К счастью, и мужчина, Иоганн, и женщина, Кристина, девять лет учили латынь, что немедленно вызвало ссору. Иоганн какое-то время изучал фреску и уверенно заявил, что на ней написано «Dixit Propheta», что он перевел как «Пророк сказал».
«Подожди, мой дорогой, - сказала Кристина на чётком, безупречном английском, - ты ошибаешься, думаю, тебе стоит надеть очки.
«Что ты имеешь в виду?» - возмущенно спросил Иоганн.
«Во-первых, это не буква «D» в начале, а просто завиток, нарисованный на пергаменте, на котором эти буквы написаны. И, во-вторых, следующие две буквы - это не «I» и «Х», а «А» и «V». Таким образом, свиток на самом деле читается «AVIT : PROPHETA». Здесь между ними вспыхнула бурная дискуссия. Иоганн и Кристина говорили быстро, слишком быстро, чтобы я мог что-то понять. Наконец, Иоганн повернулся к нам и признал: «Давай, Кристина, ты первая догадалась, поэтому скажи им».
«Сначала, - сказала Кристина, - я думала, что это означает «Он пошел за пророком». Но потом я поняла, что глагол AVIT на самом деле указывает на настоящее время, и если мы прочитаем его в именительном падеже, он будет значить, что пророк идёт один, тогда в свитке написано: «ПРОРОК ВЫХОДИТ». Я как раз собирался спросить о склонении латинских глаголов, когда Джули перебила меня, задав более важный вопрос: «Если Иисус - мессия, который пришел исполнить пророчество, тогда кто же пророк?»
«О, Иоганн может вам это сказать, - сказала Кристина. «Он профессор теологии и знаток библейских пророков. Думаю, он выучил наизусть половину отрывков Ветхого Завета».
«Это совершенно ясно», - сказал Иоганн, указав на сцену с ангелом и прочитав следующий отрывок из Исаии 6: 6–7: «Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника;
и коснулся уст моих, и сказал: «Вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен». «Пророк - определенно Исайя, - заключил Иоганн, - но я озадачен, потому что то, что протягивают ему серафимы, круглое и бежевое, а не огненно-красное или же светящееся черное, как можно было бы ожидать от горящего угля. И держат его не щипцами, а между пальцами». Мы с Джули понимающе переглянулись.
«Но почему Исайя?» - спросил я с любопытством, - что ветхозаветный пророк мог знать о пришествии Христа?» «Исаия более ясно, чем любой другой пророк, предвидел грядущую новую религию Евангелия, - объяснил Иоганн, - во многих отношениях он был больше евангелистом, чем пророком, потому что Исайя описал тайны Христа так ярко, что можно было подумать, что он сообщает о прошлом, а не пророчествует о будущем».
Когда Иоганн закончил говорить, я спросил его и Кристину, не заметили ли они что-нибудь «необычное» на этой панели, изображающей очищение Исайи и приход Иисуса. «Нет, ничего, кроме того, что я уже упоминал об угле и ангеле», - сказал Иоганн, совершенно не обратив внимания на грибы в правом верхнем углу фрески. Я поблагодарил Иоганна и Кристину и, узнав их номер телефона, сказал им auf wiedersehen, когда они покидали церковь.

Очищение уст Исайи

Папа Григорий (540–604), известный как «Отец христианского поклонения», считал, что изображения библейских историй являются важным инструментом для обучения верующих, которые не умеют читать. Таким образом, христианское изобразительное искусство стало «Библией для неграмотных». В случае средневековых картин они были адресованы двум аудиториям: образованным, главным образом аристократам-покровителям, членам церкви, и необразованным верующим. Именно в этом контексте Капфер, которая тщательно изучала Сен-Мартен, отмечает, что «сущностно важное присутствие больших, тяжеловесных фигур, их гипервыразительные позы и активное взаимодействие оживляют события». Но в церкви Сен-Мартен, сопоставление событий из разных исторических периодов времени в Ветхом Завете и Новом Завете жизнь Христа не фокусируется на простом хронологическом пересказе библейской истории. Скорее, по словам Капфер, «повторяющиеся перерывы в непрерывности повествования нарушают буквальное восприятие хода истории, чтобы акцентировать духовные уроки, скрытые внутри». Это проиллюстрировано размещением ветхозаветной сцены Очищения уст Исаии (которое мы, для краткости, назовем просто Очищением) с Входом Христа в Иерусалим (который мы назовем Входом). Хотя эти две сцены не имеют исторической связи, они образно сталкиваются.

По словам Капфер, Вход делится на две фазы. В первой Христос едет на осле, за ним следуют его ученики, «несколько юношей взволнованно тянутся к деревьям, чтобы отломать ветви, в то время как другие расстилают свои накидки у его ног. Вторая фаза эпизода на западной стене изолирует обнесенный стеной Иерусалим... Юноши с открытыми в пении ртами толпятся у ворот; другие же, в городе украшают стены или срезают верхушки деревьев». Основными темами этой визуальной последовательности являются очищение и пророчество как предварительные условия для духовного перехода и входа в Царство Небесное. Капфер истолковывает светящийся уголь как проявление Христа, раскрывающее внутренний духовный смысл Входа: «Если сияние угля символизирует тайну Воплощения, его идеально круглая форма может дополнительно указывать на форму, в которой эта тайна материально воплощена на земле. Конкретный жест, которым ангел показывает уголь, похоже, визуально идентифицирует маленький диск с евхаристической гостией». Другими словами, как Исаия чувствует очищающее прикосновение угля к своим губам, так и верующий христианин принимает священную гостию Евхаристии в свой рот.

Психоделические Евангелия

Когда вечерний солнечный свет заполнил хор, мы почувствовали, что фрески оживают и разговаривают с нами. Именно тогда у нас с Джули наступил момент «ага!». Здесь, в Сен-Мартене, эти фрески раскрывали альтернативную историю иудео-христианства, Психоделическое Евангелие, вдохновленное энтеогенными грибами.

Мы созерцали неопровержимые факты, изображенные на настенных росписях перед нами: живописное соединение Входа Иисуса в Иерусалим с очищением Исайи; Иисус с руками, протянутыми к большим псилоцибиновым грибам у входа; радостный юноша срезает грибы длинным ножом на башнях Иерусалима над сценой Тайной вечери; потусторонняя экспрессия Иисуса и его учеников, опирающихся на стол; и аккуратный ряд грибов, ловко спрятанных в подолах учеников.

Мы размышляли над нашей интерпретацией того, что говорили эти фрески: что ангел очищал уста Исайи святым грибом, который вдохновил его пророческие видения и который также был ключом к возвышенному состоянию сознания Христа; что надпись «Пророк Выходит» может относиться к выходу души Исайи после приема энтеогенов; что Тайная вечеря и Первая Евхаристия, которые Иисус разделил со своими учениками, на самом деле могли быть трапезой из священных грибов, на что указывают длинные ножи на столе и выражение лица Иисуса. Если бы наша теория Психоделических Евангелий оказалась верной, это привело бы к далеко идущему выводу, что ранние и средневековые христиане переживали опыт божественного присутствия и бессмертия посредством священных растений.

«Живи вопросами сейчас»

Мы с Джули молча стояли в угасающем свете, не желая отпускать этот момент озарения, движимые чувствами трепета и тревоги: трепета перед тем, что мы обнаружили, тревоги по поводу последствий. Я вспомнил, как обнаружил гриб, вырезанный во лбу Зеленого Человека из Росслинской Часовни в Шотландии. Но эта находка в церкви Святого Мартина во Франции была более значимой. Это было откровением. Это свидетельство говорило само за себя. Меня не перестает удивлять, как ответ на один вопрос неизменно открывает дверь множеству других вопросов. По возвращении из Шотландии, главный вопрос звучал как: найдем ли мы энтеогены в христианском искусстве?
Теперь, когда мы нашли необычные доказательства, возник новый вопрос: что означают эти изображения? Для теорий Уоссона, для истории искусства и этномикологии? Для истоков и истории христианства?

Капфер предполагает, что в средневековье просмотр этих религиозных фресок был «вовлечением всего человека» на всех уровнях - интеллектуальном, эмоциональном и духовном. В самом широком смысле «образы, воспринимаемые визуально, так сказать, требовали духовного употребления и переваривания. Видение означало вовлечение и, в конечном итоге, трансформацию человеческой души». Но, когда дело доходит до интерпретации фресок в Сен-Мартене и других местах, историки искусств - это именно те, кто «остаются слепыми» - те, кто из-за своего незнания этномикологии ошибочно принимают психоактивные грибы за деревья и ветви - и, как следствие, иногда ошибаются в интерпретации романских религиозных картин.

Иконические изображения в Сен-Мартене предполагают, что посвященные средневековья трансформировались не метафорически, но буквально, через энтеогены, которые употреблялись физически. Я вспомнил слова поэта Райнера Марии Рильке:
«Будь терпелив ко всему, что не разрешилось
в твоем сердце...
Старайся полюбить эти вопросы сами по себе.
Не ищи сейчас ответов, которые не могут быть даны
потому, что ты не сможешь ими жить.
Дело в том, чтобы пережить все.
Живи с этими вопросами сейчас.
Быть может, тогда ты постепенно, не замечая этого,
В какой-то день в будущем постигнешь ответы.».

Сегодня всё, что мы могли сделать, это ответить на вопросы. «Куда это нас занесёт?» - спросила Джули, - без дополнительных доказательств разве кто-либо сможет принять нашу интерпретацию фресок в Сен-Мартене иначе чем в лучшем случае просто сенсационную интерпретацию, или правдоподобное предположение?»
«Основываясь на том, что мы видели сегодня, - ответил я, - мы должны продолжать поиски, чтобы найти убедительные доказательства, которые убедят даже скептиков. Потому что во что бы они ни верили, они не смогут игнорировать эти изображения священных растений в христианском искусстве».

Размышляя о наших недавних посещениях Пленкуро и Сен-Савена, а теперь и Сен-Мартена, мы задавались вопросом, не могут ли эти грибные иконы быть просто эксцентричными творениями еретического религиозного культа, процветавшего глубоко в лесах центральной Франции, вдали от контроля Церкви и Короля. Потому мы и решили отправиться на север, к величественным соборам Кентербери в Англии и Шартра во Франции, чтобы увидеть, что можно найти на вершинах средневекового христианского мира.

глава 9

Вниз по кроличьей норе

Ренн-ле-Шато, Франция – 1891

«Мне тут приснился сон про Ренн-ле-Шато, - сказала мне Джули за завтраком на утро после нашего визита в Сен-Мартен. «Я просто не могу его забыть. Прежде чем ехать на север, думаю, нам стоит отправиться на юг, осмотреть Ренн».
«О нет, только не это, - сказал я, - это место как мёдом намазано для сторонников теории заговора».
«Я знаю, - сказала Джули, - но я чувствую, что в этом что-то есть. Помнишь, много лет назад в Майами мы в очередной раз отказались от исследования той книги? Была середина ночи, и я не могла заснуть. Листая телеканалы, я наткнулась на документальный фильм National Geographic о Ренн. Что-то заставило меня погуглить это название, и я узнала, что по-английски «Rennes le Château» означает «Дом оленей»! Почему они назвали крошечную деревню на вершине холма на юге Франции в честь оленей?»
«Это такой долгий путь», - сказал я.
«Да. Но если мы не поедем, я буду очень сожалеть об этом. Кто знает, когда мы снова будем так близко к Ренн? Мы можем остановиться в отеле типа «постель + завтрак» в Аксате, в предгорьях Пиренеев, всего в получасе езды от Ренн. Судя по отзывам, еда там отличная. Кроме того, сама местность прекрасна, и мы можем потратить день или около того, на то, чтобы отдохнуть», - сказала Джули, сделав идею поездки очень заманчивой.

Это просто фланч

После завтрака мы собрали чемоданы и вернулись назад в Аргентон-сюр-Крез. Там мы повернули на юг по трассе A61 и направились в сторону Тулузы. Мы приехали ранним днем - уставшие и голодные. Когда мы ехали в поисках места, где можно поесть, я заметил большой красный знак на ресторане с надписью «ФЛАНЧ».
«Этот знак прямо для тебя», - пошутил я.
«Как ты думаешь, что это значит?» - спросила она.
«Нууу.., это определенно не французская версия «It's Just Lunch». Французы никогда бы не унизили обед таким образом, превратив его в быстрый перекус, как мы. В конце концов, еда - это такое же искусство, как живопись и скульптура. Подожди, я понял: это означает «К херам обед, дождёмся ужина».
«Отлично, - сказала Джули, - но я голодна, что же нам делать?»

От Тулузы до Аксата оставалось еще два часа езды. Мы позвонили заранее и спросили Пола, эмигранта из Британии и владельца отеля типа «постель + завтрак» Aux Quatre Saisons, стоит ли нам остановиться пообедать по дороге. «О, нет, - ответил Пол, - я приготовлю чудесный обед из четырех блюд для вас и двух других пар. Вы будете нашими гостями сегодня вечером. Так что приезжайте, пожалуйста, голодными. И едьте очень аккуратно, на подъёме в гору дуют сильные ветра. До встречи.»
Но, как я очень хорошо знал после многих лет брака, голодная Джули - капризная Джули. Вместо того, чтобы ждать несколько часов до ужина, мы решили остановиться на обед и съели восхитительный салат из копченой утки в ресторане через дорогу от центрального железнодорожного вокзала Тулузы.
Когда Пол зарегистрировал нас, он объявил, что ужин будет готов через час. Сад за нашим коттеджем граничил с бурной рекой, за которой открывался чудесный вид на величественную гору.
«Видишь, я же говорила тебе, что это будет красиво», - напомнила мне Джули, пока мы наслаждались пейзажем.

Английский повар во Франции - это обычно так себе, думал я, не зная, что мы только что прибыли в рай для гурманов. Когда мы с Джули вошли в столовую, Пол познакомил нас с бельгийской парой, которая в течение месяца путешествовала по Пиренеям, останавливаясь в основном в палаточных кемпингах, но иногда и в отелях типа «постель и завтрак», а также с датской парой, которая пришла на ужин. В первую ночь в Aux Quatre Saison мы наслаждались банкетом, который напомнил мне фильм «Пир Бабетты». Я не пьяница, но в эту волшебную ночь гастрономического экстаза я перепробовал всё, что есть в меню, включая глоток (или два) каждого вина. Изюминками стола стали блины с копченым лососем и креветками, бургиньон из говядины с зубчатым картофелем и шоколадное суфле с кремом. Шеф-повар Пол Бриджсток с гордостью объявлял каждое блюдо, вынося его из жаркой кухни в столовую, освещенную свечами, дополнительно угощая нас порциями сурового английского юмора.

Пол, высокий, стройный и учтивый в стиле Хью Гранта, сидел во главе длинного деревянного стола, ничего не ел, постоянно пил и безостановочно болтал. Его жена Вэл сидела на другом конце и ела всё, ничего не говоря, с безмятежной улыбкой на прекрасном лице. Шутки Пола были смешаны с идеями Алексиса де Токвиля: «Америка - единственная нация, перешедшая от варварства к упадку, не пройдя через цивилизацию», затем следовали остроумные высказывания в адрес Уинстона Черчилля, человека, который никогда не лез за словом в карман. Как сказал нам Пол, когда гостья на банкете уязвила Черчилля, сказав: «Если бы я была замужем за вами, то добавила бы яд в ваш напиток», он немедленно ответил: «Мадам, если бы я был женат на вас, я бы выпил его.» Был чудесный вечер. Мы с Джули крепко заснули, довольные и пьяные и проснулись отдохнувшими и готовыми исследовать тайну. И нас вот-вот засосёт в кроличью нору домыслов.

Загадки Ренн-ле-Шато

Ренн-ле-Шато играет важнейшую роль в двух работах Майкла Бейджента ("альтернативного историка", бакалавра гуманитарных наук по психологии и магистра гуманитарных наук по мистицизму и религиозному опыту), которые предлагающих собственную версию жизни и смерти Иисуса.
В первой, "Святая Кровь, Святой Грааль" (1982), Бейджент и его соавторы Ричард Ли и Генри Линкольн излагают альтернативную историю христианства, основанную на королевской родословной, происходящей от детей исторического Иисуса и его жены Марии Магдалины. По этой версии, после распятия Иисуса эти дети и их потомки иммигрировали на юг Франции. Книга Бейджента является предпосылкой детективного романа Дэна Брауна «Код да Винчи» (2003), который в разгар своей популярности привлек десятки тысяч посетителей в Ренн-ле-Шато.
Во второй книге «Записки Иисуса» (2006), написанной двадцать четыре года спустя, Бейджент развивает тезис о том, что Иисус пережил распятие и сопровождал Марию Магдалину сначала в Египет, а затем во Францию, тем самым укрепляя теорию королевской родословной и о династии Меровингов, основанной на этой родословной, и тайном Приорате Сиона, поклявшемся её защищать.
Основная интрига Ренн-ле-Шато закручена вокруг сокровища, оставленного «добрым кюре», аббатом Беранже Соньером (1852–1917), который, по словам Бейджента, был назначен деревенским священником в 1885 году с годовым доходом около десяти долларов. Он приобрел известность, получив в начале 1890-х годов из загадочных источников по столь же загадочным причинам значительное богатство. Ключом к его богатству было открытие, которое он сделал при восстановлении церкви в 1891 году. Но «сокровище», которое он нашел... было не тем сокровищем, которое можно было предположить (к примеру, потерянные сокровища Иерусалимского Храма), а нечто куда более необычное - некоторые документы, касающиеся Иисуса и, следовательно, самой сути христианства. "Святая Кровь, Святой Грааль" утверждает, что Соньер нашёл доказательства того, что Иисус и Мария Магдалина были женаты и причиной его богатства мог быть шантаж Ватикана с целью сохранить эту информацию в секрете, поскольку это подорвало бы веру в божественность Христа. К этому добавилось открытие Соньером тайника в вестготтской колонне внутри алтаря, где им были обнаружены два зашифрованных пергамента. При расшифровке один из пергаментов показал загадочное послание: «Пастушка нет соблазна что Пуссен Тенирс хранят ключ рах 681 крестом и этой лошадью Бога я добиваю этого демона хранителя в полдень синих яблок».
Помня об этом, мы поднялись по крутой каменной улице и наконец достигли церкви Святой Марии Магдалины. Церковь находится рядом с Тур-Магдалой («Башней Магдалины»), которую Соньер построил для размещения своей обширной библиотеки, и Виллой Вифания, которая должна была стать резиденцией для священников в отставке.

Расположенный на высоте 1500 футов над уровнем моря, этот комплекс открывает великолепный вид на окружающую сельскую местность. Сразу после входа в церковь мы лицом к лицу столкнулись со статуей дьявола, держащего чашу со святой водой, что является редкостью для французской церкви. Согласно одной из интерпретаций, это демон Асмодей, который символизирует спрятанное сокровище.

«Смотри!» - сказала Джули, показывая прямо над чашей, - это похоже на голубой гриб, растущий из сосновой шишки. Он окружен двумя драконами под красным кружком внутри золотой каймы с инициалами ‘B. S.’ в середине. И эта надпись на французском языке: par ce signe tu le vaincras».

«Инициалы должны означать священника Беранже Соньера, - заметил я, - который явно не был скромным человеком. Но что значит надпись?» - спросил я Джули, которая жила в Париже много лет назад. Джули задумалась, а затем повернулась ко мне и сказала: «Это значит: «Этим знаком ты победишь»».
Мы замолкли, осмысливая эту новую информацию. Затем, осмотревшись, чтобы убедиться, что мы одни в этой маленькой церкви, Джули заговорила и спросила: «О чем ты думаешь?»
«Что ж, - ответил я, - в отличие от Сен-Мартена, у гриба нет явной формы. И у нас нет никакогог контекста, в который можно было бы поместить этот маленький синий гриб - если это действительно гриб. Нет библейских историй или образов, чтобы связать это, никаких сюжетов из жизни Христа».
«Хорошо, я согласна, - признала Джули, сдерживая энтузиазм по поводу возможного энтеогенного объяснения загадки, - посмотрим, что еще мы можем здесь найти. Может быть, есть и другие улики».

Но их не было - только загадки, рождённые загадками и порождающие загадки. Соньер украсил церковь странными и яркими элементами, превратив ее в рококо-фантазию.
Особенно озадачивали гипсовые рельефы на стенах, которые Соньер заказал изобразить самым любопытным образом. На одном святой Иосиф и святая Мария несут по ребенку, что подразумевает, что у Иисуса был брат. На другом изображении женщина с ребенком стоит рядом с Иисусом; ребенок завернут в шотландский плед. «Самым любопытным из всех» Бейджент называет рельеф XIV, который традиционно описывает положение Иисуса в гробницу до его воскресения.

Джули заметила, что на правой стороне тела Иисуса была рана, о которой не упоминалось ни в Библии, ни на других изображениях распятия. В тексте, сопровождающем это изображение, Бейджент пишет: "Этот образ украшен эксцентрично и загадочно: луна изображена взошедшей, наступила ночь, началась Пасха. Никто из иудеев не стал бы притрагиваться к мертвецу в это время. Таким образом, это изображение изображает Иисуса, все еще живого, выносимого из гробницы, а не в нее. Какой великий секрет открывает нам священник этой церкви аббат Беранже Соньер?". Бейджент заключает, что этим изображением Соньер, похоже, сообщает нам, что Иисус пережил распятие, и что именно это еретическое учение священник обнаружил высоко на холмах южной Франции.

Le Dragon de Rhedae

Озадаченные, мы спустились из церкви в ресторан "Le Dragon de Rhedae". Был конец дня, и обеденное обслуживание уже заканчивалось. Но официантка, которая говорила на безупречном английском с горячим французским акцентом, сразу почувствовала симпатию к Джули и пригласила нас остаться, заперев за нами двери. Как Джули это делает, для меня загадка, но факт неоспорим: куда бы мы ни пошли, к ней тянутся женщины. Возможно, это потому, что Джули - терапевт. Возможно, а скорее всего, потому, что она излучает доброту ко всем, кого встречает.
Так было и с Симоной, нашей официанткой, привлекательной молодой женщиной с короткими темными волосами и пронзительными зелеными глазами. Ей было под тридцать, но, несмотря на молодость, в ней чувствовалась усталость. После обмена любезностями «откуда вы» (Симона приехала в Ренн из Парижа два года назад) Джули решилась на вопрос: "Почему этот ресторан назван в честь дракона и что за два дракона над чашей со святой водой в церкви?" "Почему ты спрашиваешь официантку?" - подумал я про себя, изучая карту региона, которую купил в местном книжном магазине. Но как только Симона заговорила, она завладела моим вниманием.

Она улыбнулась грустной улыбкой, как будто ей уже сто раз задавали этот вопрос, затем вежливо ответила: «О, это одна из многих выдумок, которые окружают Ренн-ле-Шато. Один писатель утверждает, что когда-то это была столица вестготов, называемая Редой, но на самом деле столицей была Нарбонна. Кроме того, существует теория «красного дракона», фигурирующего в вымышленной истории Приората Сиона, а также связь с картиной Пуссена «Пастухи Аркадии», в которой на надгробной плите есть надпись «Иисус, царь редов, спрятаный в арках».
«Откуда ты это знаешь?» - спросил я, едва скрывая удивление.
«О, - ответила Симона, пожав плечами, - я училась на докторскую степень по истории искусств и археологии в Сорбонне, когда во время отпуска в Пиренеях я заинтересовалась, можно сказать стала одержимой Ренн-ле-Шато. Я была настолько очарована тайной этого места, что взяла отпуск от учёбы и провела последние два года, читая всё, что когда-либо было написано по этой теме на французском, английском и немецком языках, и исследовала каждый квадратный дюйм этой деревни и окрестностей. В итоге, у меня закончились средства и я не могу получить степень».
«Вы, должно быть, многому научились, - сказала Джули. «О, да, - с сарказмом согласилась Симона, - к моему глубокому сожалению, я узнала, что всё в этой загадочной деревне - выдумки и фантастика. Я узнала, что зря потратила последние два года своей жизни».
«А как насчет сокровищ Соньера?» - поинтересовался я, полностью вовлеченный в разговор.
«О каком именно из сокровищ вы говорите?» - ответила Симона вопросом на вопрос. «О тайных сокровищницах королей Меровингов, вестготов или еретиков-катаров, которые, несмотря на то, что были набожными католиками, были уничтожены Ватиканом во время крестового похода против альбигойцев? Или, может быть, вы имеете в виду потерянное сокровище, которое рыцари-тамплиеры привезли из Святой Земли?»
«Ну, о любом из сокровищ, которое когда-либо здесь было найдено, - сказал я, - могло ли это быть источником внезапного богатства Соньера?»
«Мне очень жаль, но никаких сокровищ так и не нашли. По факту, в течение годового исследования, проведенного научным сообществом из Каркассона, не было обнаружено абсолютно никаких доказательств, подтверждающих утверждения, что кто-то спрятал сокровища в этой области. Единственное сокровище Ренна - это туризм. Как там ваш Маршалл Маклюэн выразился: «СМИ - это послание»?, нет, скорее "тайна - это послание". Посмотрите вокруг! Этот город - рай для охотников за сокровищами, которые и являются источником его процветающей экономики. N’est ce pas?»
«Ну, а как насчет идеи, что Мария Магдалина и Иисус перебрались в этот регион и основали королевскую родословную Меровингов?» - спросила Джули.
«Это еще более масштабное мошенничество про Приорат Сиона, сфабрикованное Пьером Плантаром, который в 1960-х подбросил фальшивые документы о секретной истории Приората в Bibliothèque nationale. Эта история была популяризирована в псевдоисторической книге Майкла Бейджента [Holy Blood, Holy Grail] и в художественном романе Дэна Брауна [Код да Винчи]». «Мы знаем это», - сказал я.
«Тогда вы должны знать и то, что человечество нуждается в иллюзиях, чтобы избежать скучной реальности. И это именно то, что Ренн предлагает любителям необъяснимых тайн. Послушайте, - заключила Симона, - ни одна из теорий об этом месте никогда не была доказана, поэтому одна зацепка порождает другую, пока линии расследования не пересекаются и не противоречат друг другу, в конечном итоге исчезая.
«Когда вы это поняли?» - спросила Джули.

«Около шести месяцев назад, когда я впервые узнала, что «пергаменты» были подделкой и что Генри Линкольн, один из авторов «Святой Крови, Святого Грааля», был настолько этим шокирован, что призвал людей не верить ничему из того, что он сказал.»
«Почему для вас были так важны эти пергаменты?» - спросила Джули с большим любопытством.
«Я изучала историю искусств, - ответила Симона, - и меня очень заинтриговало упоминание Пуссена и его картины «Бергер де Аркадия», или, как вы говорите, «Пастухи Аркадии». На этой картине, которая висит в Лувре, изображена группа пастухов, исследующих гробницу, которая, согласно надписи, возможно, была местом захоронения Иисуса. Говорят, что Пуссен нарисовал это с реального пейзажа поблизости, что это изображение настоящей гробницы в соседней деревне Арк с точным воспроизведением гор и горизонта. К сожалению, я не смогла посетить гробницу, потому что она была таинственным образом разрушена где-то в 1980-х годах, после того как документальные фильмы BBC о Ренн привлекли орды любопытных посетителей. Поэтому я обратила свое внимание на другие картины Пуссена, в том числе на его «Осень», где изображены двое крестьян, несущих гроздь гигантского синего винограда и огромные золотые яблоки. Я подумала, а не может ли здесь быть связи с «синими яблоками» из пергамента».

Мой слух оживился при упоминании «синих яблок». Я собирался затронуть тему энтеогенов и спросить Симону, замечала ли она когда-нибудь гриб над демоном в церкви. Джули почувствовала это и нежно, но твердо положила руку на мою, чтобы остановить меня.
«Что вы собирались сказать?» - поинтересовалась Симона.
«Что ж, - сказал я, остановившись, чтобы собраться с мыслями, - вы сказали, что пергаменты были поддельными, а это значит, что это относится к Пуссену и синим яблокам. Почему вы этим занялись?»
«Что я могу сказать? - ответила Симона, - спустя два года мои усилия оказались напрасными, но меня все еще соблазняла идея разгадать «загадку», поэтому я продолжала идти и идти, пока последний путь, который я прошла, не превратился в тупик».
«Так что вся идея прихода сюда Иисуса и Марии Магдалины - миф», - подытожила Джули.
«Нет, нет! Я этого не говорила, - покачала головой Симона.
«Пардон, но разве не в том и смысл всего, что вы нам только что сказали, что все, что касается загадки Ренн-ле-Шато, - ложь?» - спросил я.
«Ну нет, - ответила Симона, - я сказала вам, что ничего из версий об этом месте никогда не было доказано. Что Приората Сиона не было. Но это не значит, что здесь не было тайн. Но это другая история». Симона откинулась на спинку стула, глядя прямо на нас, ожидая нашей реакции.
Джули потянулась через стол и коснулась её руки.
«Пожалуйста, расскажите нам», - попросила она.
Симона оглядела ресторан, чтобы убедиться, что мы все еще одни.
«Если вы действительно хотите узнать правду об Иисусе и Марии Магдалине, вам нужно поехать в Ле Кароль», - сказала она шепотом.
«Что это такое? - поинтересовалась Джули, я много читала о Rennes le Château, но никогда раньше не слышала о Le Carol».
«Лишь немногие знают о Ле Кароль. Это заброшенная церковь, или, точнее сказать, грот в Пиренеях. Он находится в стороне от основных дорог, и никаких указывающих знаков нет. Я нарисую вам карту. Симона начала рисовать карту на салфетке и протянула мне.
«Что мы там найдем?» - спросил я.
«Вы должны пойти и посмотреть сами. Это всё, что я могу сказать. C’est tout,» - ответила Симона. На этом она встала и попрощалась с нами.

Ле Кароль

Мы медленно ехали по проселочным дорогам, чтобы добраться из Аксата до Баулу, где находится бывший монастырь Ле Кароль. Мы ехали на запад, проезжая мимо живописных фермерских деревень, изумрудно-зеленых полей и давно заброшенных замков катаров, прежде чем подняться в предгорья Пиренеев, вершины которых поднимаются выше одиннадцати тысяч футов. «Ле Кароль» был величайшим произведением аббата Луи де Кома (1822–1911), священника, чья жизнь имела интригующее сходство с жизнью Беранже Соньера. На средства, предоставленные графиней де Шамбор (которая была замужем за Генрихом V), набожной дамой, де Кома превратил свое родовое имение в обширный религиозный центр в 1860-х годах. Центр включал монастырь, сады с источниками и прудами, дорожки, ведущие к большим часовням и королевскую церковь, построенную по образцу Лурда. В основе творчества де Кома лежала его преданность Марии Магдалине.
Хотя никаких изображений внутри оригинальной церкви не сохранилось, подземная церковь-грот и гробница, которую он построил для Марии Магдалины, всё еще там. По причинам, которые никогда не были объяснены, в 1956 году католическая церковь разрушила весь монастырский комплекс при помощи динамита. Сегодня от него осталось только двухэтажное каменное здание, в котором разместился уютный номер для отдыха. Даже с нарисованной от руки картой Симоны мы дважды пропустили незаметный съезд на Ле Кароль, прежде чем наконец свернуть на однополосную, обсаженную деревьями дорогу, которая спускалась к зданию.

Жильцами домика была семейная пара из Германии, которая никогда не слышала о Ле Кароль. Но местная смотрительница всё хорошо знала. Она позвала двух своих детей показать нам дорогу. После того, как они провели нас через пастбище, мы осторожно спустились с холма и прошли через густой подлесок, пока не достигли входа в то, что когда-то было церковью-гротом.

Когда мы вошли в грот, было темно, сыро и трудно было хоть что-то разглядеть. Мы взяли с собой фонарик, и, освещая им всё вокруг, увидели две фигуры в натуральную величину, высеченные из камня. Когда наши глаза привыкли к тусклому свету, мы поняли, что смотрим на самые поразительные статуи Иисуса и Марии Магдалины, которые когда-либо видели.

В одном проходе была фигура бородатого Иисуса средних лет, устроившаяся в нише в стене грота. Он сидел, скрестив ноги, его правая рука была вытянута вниз ладонью наружу, а левая рука прижалась к сердцу. Его голова была направлена вверх в жесте траурной скорби или молитвы. Под статуей находились две детские могилы. Поблизости, в окружении сталагмитов и сталактитов, мы нашли скульптуру сидящей Марии Магдалины, семитской внешности и с длинными волосами. Она поддерживала опущенную голову левой рукой, а правая рука прикрывала крест, лежащий на вершине человеческого черепа. От этой скорбной фигуры веяло благочестивым трауром.

Чувство трепета, которое мы с Джули испытали, войдя в эту мрачную пещеру, вскоре сменилось погружением в атмосферу сюрреализма. Фигуры Иисуса и Марии Магдалины не были теми стереотипными иконами, которые обычно украшают церкви. Они были такими живыми, вызывающими сильные чувства, как будто действительно позировали художнику.
Мы молча и благоговейно стояли в сыром гроте, не обращая внимания на течение времени. Наконец, Джули повернулась ко мне и сказала: "Они кажутся настоящими. Я всегда чувствовала, что они действительно прибыли в этот регион, с тех пор, как впервые узнала о Rennes le Château. Теперь я это знаю. Я чувствую это до мозга костей."

Злорадство

На следующий день мы вернулись в Ренн-ле-Шато в надежде снова увидеть Симону, поделиться своими впечатлениями от Ле Кароль и, прежде всего, узнать, что еще она могла знать о возможности того, что Иисус и Мария Магдалина жили в этой местности, ходили по этим холмам, и совершали крещения в соседней деревне Ренн-ле-Бен.
К нашему сожалению, Симоны в тот день не было. Единственный книжный магазин в городе, Atelier Empreinte, был хранилищем многих из более чем ста книг, написанных о непреходящей тайне этой деревни на вершине холма: о династии Меровингов, Приорате Сиона, Катарах, Храме Соломона, сакральной геометрии, оккультном символизме и жизни самой известной знаменитости города Беранже Соньера. Здесь было всё то, что возбудило бы аппетит типичного эзотерического искателя.
По сути, Ренн-ле-Шато был настоящим Диснейлендом для охотников за сокровищами, дразнящим волшебным королевством, существовавшим в неземном мире между мифом и реальностью, порождением беспокойной человеческой потребности в неизвестном. Но Мистерия - строгая госпожа.
Когда мы уезжали, я всё время думал о сущности злорадства, наслаждения чужими несчастьями. Хотя я и ощущал сочувстие тому пути, по которому пошла Симона, мне не нравился ее пафос. И я почувствовал облегчение, зная, что мы не повторим ее ошибок. Потому что не существовало никакого способа интерпретировать изящный синий символ гриба, вырезанный над чашей со святой водой в церкви Святой Марии Магдалины, как убедительное энтеогенное объяснение тайны Ренн-ле-Шато. Наконец мы с Джули повернули на север, чтобы посетить великие соборы Кентербери в Англии и Шартра во Франции. Сначала мы решили пересечь Ла-Манш и добраться до Кентербери, места рождения самой печально известной цветной рукописи во всем христианском мире.

глава 10

Кентерберийские Рассказы

Кентерберийский Собор, Англия – 1180 г.

Если Шартрский Собор - шедевр архитектуры христианского мира, то Великая Кентерберийская Псалтырь - шедевр его литературы.

Эта Псалтырь представляет собой великолепно украшенный манускрипт (девятнадцать дюймов в высоту и тринадцать дюймов в ширину), первоначально переплетенный кожей, покрытой драгоценными камнями. Историки искусства описывают её как «несравненный шедевр». Учитывая великолепие этой рукописи, скорее всего, она была заказана королем Англии Генрихом II или королем Франции Людовиком VII.

Псалтырь открывается восемью потрясающими страницами, на каждой из которых содержится двенадцать великолепно раскрашенных миниатюр с позолотой. Эти вводные листы изображают историю мира согласно Священным Писаниям, от Сотворения Мира до жизни Иисуса.

Содержание Псалтыри вполне традиционно, она включает в себя псалмы, песни и молитвы, но вот иллюстрации исключительны. На сотне страниц изображены многочисленные красные, синие, оранжевые и коричневые грибы, включая и изображение, на котором Бог является создателем растений или, более конкретно, создателем священных грибов.

Красный гриб с белыми крапинками справа - Amanita Мuscaria. Следующий, синий, как бы свидетельствует о псилоцибиновых грибах. Хотя некоторые исследователи и идентифицировали следующее растение как "стручок сирийской руты" (рeganum harmala), тщательный осмотр показывает, что с сирийской рутой тут нет никакого сходства. Скорее, цвет, форма и орнамент из восьми крошечных изображений грибов на шляпке, позволяют предположить, что это - Panaeolus, гриб, содержащий псилоцибин, встречающийся в Англии и в Северной Европе.

Некоторые описывали растение слева как «опийный мак в форме гриба», но, опять же, нет ни малейшего сходства ни с цветком, ни со стручком опиумного растения. Скорее это еще один гриб из псилоцибинового семейства.
Подобно огромному мухомору с фрески в Пленкуро, эта иллюстрация из Великой Кентерберийской Псалтыри, изображающая Бога создателем психоактивных растений на третий день Творения, стала культовым изображением в этномикологии. Ее можно найти на многих веб-сайтах, и она украшает обложки нескольких книг о священных грибах. Как и Мона Лиза в Лувре, Великая Кентерберийская Псалтырь ласкает и радует глаз. Но если подойти поближе и лично - на самом деле, прикоснуться к ней и сфотографировать - это уже совсем другая история.

Святой Франциск и его звери

Еще находясь во Франции, мы с Джули надеялись исследовать оригинал Великой Кентерберийской Псалтыри в Национальной Библиотеке в Париже, куда Наполеон поместил ее в 1873 году и где она пребывает и по сей день. Но мы быстро отказались от этой идеи после того, как узнали, что не сможем увидеть, а тем более потрогать или сфотографировать оригинальную рукопись, а сможем только просмотреть цветной микрофильм.
К счастью, поиск в Интернете показал что точные копии Псалтыри доступны для изучения в Англии, в Кентерберийском Университете Церкви Христовой и в Кембриджском Университете. Они стали доступными, потому что в 2004 году М. Молейро, барселонский издатель редких религиозных книг, выпустил маленький тираж точных копий Великой Кентерберийской Псалтыри.

Автором прилагающегося к ней тома комментариев является Найджел Морган, выдающийся профессор истории искусств Кембриджского Университета.
Любопытно, что Большая Кентерберийская Псалтырь на самом деле состоит из двух шедевров, созданных в двух разных местах и в разное время. Первая и самая старая часть, собственно и представляющая энтеогенные изображения, была изготовлена между 1180 и 1200 годами в скриптории Церкви Христовой в Кентербери, одной из самых передовых мастерских по изготовлению цветных Библий в Англии того времени. Затем, после таинственного исчезновения, век спустя незаконченная Псалтырь всплывает в Каталонии, где и была завершен между 1340 и 1350 годами известным художником Феррером Бассой. Двигаясь под Ла-Маншем через туннель, поезд Eurostar за два с небольшим часа привёз нас из Северного вокзала в Париже на вокзал Сент-Панкрас в Лондоне.

По прибытии, мы отвезли наш багаж по оживленной улице к ближайшей железнодорожной станции Кингс-Кросс и сели на ближайший поезд до Кембриджа. Поселившись в эдвардианской гостинице типа «постель и завтрак», мы решили прогуляться по берегу реки Кэм, которая неспешно петляет через исторический университетский город. Мы шли и шли, проходя мимо живописных лодок, колёсных пароходов и красочных плавучих домов, пока не вышли на большой луг с пешеходными дорожками. Там мы встретили стадо английских коров, которые бездельничали возле поилки. Это была порода таких маленьких коров, не выше груди. Очарованная видом этих милых созданий, Джули побежала погладить ближайшую.

«Осторожно, Джули», - крикнул я с тревогой в голосе.
«Не волнуйся, - засмеялась она, - я как Святой Франциск среди животных. Они меня любят.»
Когда Джули протянула руку, чтобы погладить коричнево-белую корову, она опустила голову и боднула её в бедро. Затем, когда она повернулась, чтобы убежать, корова побежала за ней и быстро боднула её в ягодицы. К счастью, его рога были маленькими.

Я рассмеялся вслед за Джули, которая поспешно убежала назад по тропинке.
«Вернись, Святой Франциск, теперь ты в безопасности. Я никогда не знал, что ты умеешь бегать как ветер».
«Могу, когда меня преследует бешенная корова», - ответила Джули обиженно.
«Этого никогда не случалось с тобой раньше. Как ты думаешь, это знак, что у нас в Кембридже всё пойдет не так?» - спросил я. «Вероятно», - ответила Джули, пытаясь отдышаться. Так и случилось.

Злобный эльф-библиотекарь

Кокон пафоса окружает графство Кембридж. Местные жители не устают рассказывать вам что в Кембридже тридцать один колледж, в том числе Тринити-колледж, основанный в 1546 году, где и находится Библиотека им. Рена с ее драгоценной коллекцией старинных рукописей. Главный вход в колледж украшен тщательно продуманным гербом. Здесь мужчина в черном костюме и котелке официально сообщил нам: «Колледж закрыт для посетителей».

Когда я сказал ему, что у нас назначена встреча в библиотеке, он стал почтительнее и указал по диагонали через большой двор на маленькую дверь. «Пройдите по монастырю, и вы найдете Библиотеку Рена».

Пройдя под древними башнями, мы вошли через небольшую деревянную дверь и поднялись на второй этаж. Обстановка Библиотеки Рена практически не изменилась со времен Возрождения. В книжных шкафах стояли большие тома в кожаных и тканевых переплетах. Центральный проход был украшен мраморными бюстами известных ученых, мыслителей и писателей разных веков, в том числе сэра Исаака Ньютона и Джона Мильтона, оригиналы работ которых находятся здесь же. Сразу за статуей лорда Байрона в натуральную величину мы заметили комично выглядящего лысеющего человека с длинными прядями волос и растрепанной бородой. Он сидел за большим столом на возвышении и вопросительно смотрел на нас через толстые очки, когда мы приближались. Он напомнил мне злобных эльфов, о которых я читал в европейских сказках. Как и они, этот библиотекарь был сварливым, но также обладал и магическими способностями: в нашем случае - способностью находить редкие книги. Мы с Джули так и прозвали его «Злобный эльф-библиотекарь».

Перпендикулярно этому столу, располагался длинный стол для чтения с верхним освещением и широкими деревянными подставками с толстыми подушками для тяжелых рукописей. За столом сидел молодой, рыжеволосый, румяный студент, уткнувшийся в большой фолиант. Злобный Эльф дьявольски ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

После того, как мы объяснили цель нашего визита, он, молча, жестом пригласил нас сесть. Наши надежды быстро развеялись, поскольку первой большой книгой, которую он принес, была не Великая Кентерберийская Псалтырь, которую мы искали, а Псалтырь Эдвина. Да начнутся игры Злобных Эльфов-библиотекарей! Я терпеливо объяснил, что главный библиотекарь Библиотеки Рена сказал мне, что то, что мы ищем, числится под номером W H.16.18. Злобный Эльф потер руки, с сарказмом поклонился, и приступил к извлечению огромного тома из металлического хранилища за стеной. Как только я посмотрел на обложку и начал перелистывать страницы, у меня сжалось в животе.

«Это не книга», - сказал я ему.
«О, нет, та самая», - ответил он, излучая высокомерие, которое безмолвно провозглашало «как тебе такое, жучара!».
«Это начинает напоминать "Бразилию"», - сказала мне Джули, имея в виду знаменитую антиутопию 1980-х годов, о человеке, попавшем в ловушку бездушной бюрократии.
«Шшш! - прошипел Злобный Эльф, - это Библиотека Рена». Мне казалось, что я попал в сюрреалистическую сценку из "Монти Пайтон". В отчаянии, я вовлек молодого студента в разговор. Студент и Эльф обменялись словами, заглянули в каталоги и снова обменялись словами. Они подошли ближе. От Эльфа пахло потом. Молодой человек сказал мне: «У нас нет этой книги». Джули выглядела раздраженной. У меня кончились варианты, я надулся, как рыба-фугу, и самым профессорским голосом заявил, что главный библиотекарь сказал мне лично, что она есть. Они оба были очень впечатлены, но ответили, что должно быть это какое-то недоразумение, ведь главный библиотекарь не может ошибаться.
«Да, она должна быть, - настаивал я, - я общался по электронной почте с главным библиотекарем Библиотеки имени Рена, у которого специально просил эту книгу, и который сказал мне, что она будет доступна здесь, и сегодня.» «Должно быть, вы не поняли друг-друга», - сказал молодой человек. Эльф ухмыльнулся.
«Мы приехали из Америки, чтобы увидеть её. Как такое могло случиться?» - захныкала Джули на грани отчаяния.
«Шшш!, - прошипел эльф, - вы находитесь в библиотеке Рена». «Возможно, она находится в одной из библиотек другого колледжа. Но как мне её найти?» - спросил я.

Эльф услужливо принес мне толстый том с указателем всех 1250 иллюминированных рукописей, хранящихся в библиотеках и музеях Кембриджа. Но у него был только первый том, и я сразу понял по содержанию, что раздел об английских рукописях будет в четвертом томе. Я попросил четвертый том. Эльф поднял трубку старинного телефона и позвал главного библиотекаря, злобно глядя на нас, пока набирал номер. Затем повернулся ко мне и произнес нараспев: «У нас нет этой книги. И не будет до следующего года. Можете тогда и возвращаться». Эльф ухмыльнулся, едва сдерживая восторг. Наконец студент сжалился над нами. Мы вступили в беседу, во время которой я сказал ему, что мы ищем точную копию Великой Кентерберийской Псалтири, изданной в Барселоне типографией Молейро. «О, вам нужна копия, - выдохнул он, - а мы подумали, что вы хотите посмотреть оригинал Великой Кентерберийской Псалтыри, которой здесь точно нет». Он улыбнулся, записал информацию и направился к ближайшему компьютерному терминалу. Он вернулся через несколько минут, уверенным шагом. Я спросил, принес ли он хорошие новости.
«Ну такие, не то чтобы очень хорошие, - ответил он, - у нас здесь её нет, но в зале редких книг, в библиотеке Кембриджского Университета есть копия», - сказал он, дав мне телефонный номер. Злобный Эльф, казалось, бормотал себе под нос проклятья, мрачно глядя на нас, когда мы с Джули кивнув на прощание, торжествующе вышли из Библиотеки Рена.

Великая Кентерберийская Псалтырь

В отличие от архаичной библиотеки Рена, зал редких книг в главной библиотеке Кембриджского университета был современным, просторным и был залит естественным светом. Джули и я были вне себя от радости, когда библиотекарь вручила нам наш приз: Великую Кентерберийскую Псалтырь.

Огромная книга была настолько тяжелой, что случайно выскользнула из коричневого кожаного футляра, когда я шёл, чтобы положить ее на стол для чтения. Джули быстро подхватила её, чтобы она не упала на пол, книга, которую Молейро продает за десять тысяч долларов, и мы водрузили её на стол с грохотом. Когда все в комнате повернулись и уставились на нас, я виновато кивнул и услышал, как в моих ушах зашипели проклятия Злобного Эльфа.
Я медленно перевернул роскошные пергаментные страницы обратно на первый лист, содержавший двенадцать сцен из Книги Бытия, окаймленных фразами из Ветхого Завета Вульгаты, латинского перевода Библии.

Первая панель изображает Творение (Бог, создающий свет, Fiat lux: dixit Deus, et facta est lux).
После изгнания Адама и Евы из Рая, на следующей панели, показано как Бог отвергает жертву Каина. Я обратил внимание Джули на третью панель, на которой Бог создает растения. Почти прикасаясь к странице и говоря еле слышным шепотом, я указал на каждый из изменяющих сознание грибов на панели (Amanita Мuscaria, Panaeolus и две разновидности Psilocybe).
«Здесь есть кое-что еще, - указала Джули:
«На панели 4, в начале второго ряда сверху вниз, где Бог творит солнце и луну на небе, растения появляются рядом с грибами, которые впервые появились на панели 3. Как и на фресках Сен-Савен, этот художник указывает на разницу между грибами и растениями».

Иисус исцеляет прокаженного

Согласно Евангелиям, погружение Иисуса в реку Иордан Иоанном Крестителем было харизматической инициацией его служения.
Когда Иисус вышел из воды, Дух Божий сошел с небес в виде голубя, указав его как избранного Мессию, произошедшего из рода царя Давида. На третьем листе Великой Кентерберийской псалтири изображена серия сцен из жизни Христа, когда он выходит из Иордана, чтобы выполнить свою миссию. Эти сцены включают крещение Иоанном, превращение воды в вино, сорок дней одиночества в пустыне и три искушения Сатаны. На десятой панели этого листа под заголовком «Исцеление прокаженного» (De curatione leprosi) мы видим, как Иисус возлагает руки на прокаженного и совершает обряд исцеления.

Свиток в левой руке прокаженного гласит: «Учитель, если хочешь, можешь очистить меня». Любопытно, что сам свиток направлен не к Иисусу, а указывает на стебель коричневого гриба в основании панели. Иисус держит в левой руке свиток, который простирается до спины прокаженного, и гласит: «Я хочу: очистись». Художник устанавливает на прямую связь между даром исцеления Иисуса и целительной силой священных грибов. В Псалтыри есть множество изображений Иисуса в сочетании с грибами. Иногда энтеогены встречаются в значимых сценах, таких как те, что показаны на только что упомянутых рисунках, иногда в драматических событиях, включающих встречи с ангелами и демонами. Тот факт, что иллюстраторы Великой Кентерберийской Псалтыри иногда сочетали натуралистические или стилизованные грибы с деревьями или растениями с листвой, указывает на то, что они чётко понимали разницу между ними.

«Я никогда этого не замечал»

Мне стало интересно, что историки искусства скажут об этих изображениях грибов, и я позвонил профессору Моргану из Кембриджского Университета; администратор сказала мне, что его нет в офисе. Тогда я позвонил Чарльзу Инсли, старшему преподавателю средневековой истории и хранителю копии Большой Кентерберийской Псалтыри в Университете Церкви Христа в Кентербери.

Когда я сообщил Инсли о наличии энтеогенных грибов в Псалтыри, он нисколько не удивился и признал, что такие практики действительно могли быть сохранены духовенством. Однако он быстро добавил, что, поскольку Католическая Церковь была далеко не всемогущей в средние века, ей часто приходилось приспосабливаться к обычаям и верованиям «языческих королевских династий».
«Профессор Инсли, - многозначительно спросил я, - что вы думаете о молчании историков искусства и богословов об этих сакральных психоактивных образах в Великой Кентерберийской Псалтыри? И в христианском искусстве вообще?»
«Что ж, на мой взгляд, - ответил он, тщательно подбирая слова, - это не значит, что они намеренно игнорируют их, как некоторые могут подумать. Скорее я считаю, что большинство историков искусства и теологов просто не знают о них».
«В самом деле?» - сказал я, изображая удивление, потому что мне было любопытно, что он скажет дальше в поддержку этой точки зрения.
«У меня нет никаких сомнений, - подтвердил Инсли, - но если вы хотите окончательного подтверждения, я предлагаю вам позвонить профессору Найджелу Моргану в Кембридж. Он был соавтором комментариев, опубликованных Молейро вместе с Псалтырью».
«Я на днях звонил ему в офис, но его не было», - ответил я. «Что ж, предлагаю вам продолжать попытки, - сказал Инсли, подчеркнув важность мнения Моргана по этому поводу. Несколько дней спустя я наконец смог связаться с профессором Морганом по телефону. Представившись антропологом и поинтересовавшись историей Великой Кентерберийской Псалтыри, я спросил Моргана, замечал ли он когда-нибудь впечатляющей формы грибы в сценах из Книги Бытия. Последовало несколько минут молчания, которое закончилось, когда Морган спросил, не возражаю ли я подождать, пока он сверится со своим экземпляром Псалтыри.
Когда Морган заговорил снова, его тон изменился с дружеского-коллегиального на холодный, как будто эта тема доставляла ему дискомфорт.
«Профессор Браун, - сказал Морган с резким британским акцентом, - я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. И да, я бы не узнал в изображении гриб, если бы увидел его.» На этом он извинился и закончил разговор.

Средневековые Маги

Как пишет смотритель Шартрского собора Этьен Хувье в своей книге «Шартр: Путеводитель по собору», человек идет по нему, будто одетый в покров из драгоценных камней, из-за бликов, которые падают от его великолепных окон... и стены будто усыпаны золотой пылью. Неужели средневековые маги хотели унести нас в страну грез? Нет, художники просто пытались изобразить тот таинственный город, в котором душа человека может встретиться с Богом.
Когда мы с Джули вошли в Шартрский собор, мы внезапно перенеслись в огромный калейдоскоп, симфонию стекла и камня. Каждый шаг, который мы делали по южному проходу нефа, наполнял наши чувства изменчивыми узорами разноцветного света, который струился через элегантные витражи, расположенные более чем на сотне футов над полом собора.

Собор Шартрской Божьей Матери - один из шедевров французской готической архитектуры. Это объект Всемирного наследия ЮНЕСКО и место одного из самых популярных в католической церкви паломничеств в честь Девы Марии. Собор колоссален. Его шпили возвышаются на 375 футов над улицами города. Но благодаря идеальным пропорциям и воздушным витражам он не кажется тяжелым или массивным. Решетчатые аркбутаны позволили убрать стены для размещения двух ярусов окон.

Нынешний собор - пятый из тех, которые занимали это место с четвертого века. После пожара, собор в его нынешнем виде был реконструирован между 1194 и 1220 годами. Особенностью этого собора является его исключительная сохранность. Большинство оригинальных окон сохранились нетронутыми с двенадцатого и тринадцатого веков. Описывая быструю реконструкцию Шартра в начале тринадцатого века, Мальком Б. Миллер, выдающийся английский гид по собору, объясняет, что «столь замечательная скорость стала возможной благодаря вливанию средств, а также добровольной физической помощи тысяч людей, устремившихся в каменоломни в Бершере, молилившихся, певших и тащивших груженые камнем телеги за пять миль к строительной площадке ».
В сорока четырех окнах тринадцатого века размещены фамильные гербы королевских или аристократических жертвователей. Другие окна были подарены жителями французских городов и гильдиями ремесленников, таких как пекари, плотники и торговцы вином.

Именно из-за этого королевского патронажа, религиозного благоговения и поддержки со стороны муниципалитетов мы с Джули и не ожидали найти свидетельства в пользу энтеогенов среди витражей Шартра. Только не в этом священном месте рукоположения епископов католической церкви. И тем не менее, мы прихватили с собой бинокль, чтобы исследовать каждую панель на 176 витражах собора. На многих панелях изображены сцены из библейской истории (например, Адам и Ева, жизнь Марии, Страшный суд).

Окно Святого Мартина

В отличие от небольшой приходской церкви Сен-Мартен, попытка фотографировать в огромном соборе оказалась непростой задачей. Пройдя через неф, мы остановились перед окном, посвященным Святому Мартину.
«Разве это не тот самый святой Мартин, церковь которого мы посетили в Викке?» - спросила Джули.
«Да, - ответил я, рассматривая окно снизу вверх, - смотри, вон там, примерно на трети расстояния вверх! Святой Мартин и его спутник созерцают ярко-красный гриб с белыми отметинами».

«Не так быстро», - сказала Джули, указывая на историю Святого Мартина в путеводителе, который мы купили у входа.

«Во-первых, здесь говорится, что на панелях 13, 14 и 15 изображено посвящение Мартина в сан епископа города Тура. Во-вторых, на центральной панели 14, где и происходит посвящение, есть красный нимб вокруг его головы - тот же самый красный нимб, который есть на каждой панели, изображающей Мартина. Итак, человек, смотрящий на гриб на панели 13, определенно не Святой Мартин».
«Ты права», - признал я, смущенный, но убежденный в проницательности Джули.
Поскольку в путеводителе был указан номер и описание каждой панели в каждом витражном окне во всем соборе, можно было проследить все библейские истории сцену за сценой. Обнаружение первых явных свидетельств наличия Amanita Мuscaria в Шартре было захватывающим. К нашему удивлению, мы обнаружили грибы во многих ключевых библейских историях, таких как Успение и притча о добром самаритянине, а также в окнах, изображающих Страсти и Воскресение.

История Марии Магдалины

«Мы должны тщательно изучить каждое окно в соборе», - сказал я.
«Хорошо, - несколько неохотно сказала Джули, - но только если мы сначала сходим на обед».
После вкусного тушеного мяса в ресторане Le Pichet мы снова вошли в собор через главный вход, воодушевленные предстоящей задачей.
Пройдя под окнами West Rose и Lancet, мы вошли в южный проход нефа и быстро добрались до нижнего окна, посвященного Марии Магдалине.

Здесь, в центральном круглом окне (начиная с нижней левой панели и двигаясь против часовой стрелки), было изображено как Мария Магдалина входит в гробницу и ангел указывает ей на плащаницу, которая покрывала Иисуса, а теперь накинутую на выступ пустой гробницы. На следующей панели (12-я панель), воскресший Иисус является Марии Магдалине, держащей крест, и стоящей спиной к двум большим грибам. Когда Мария Магдалина узнает Иисуса и прикасается к нему, Иисус подает ей знак отойти и говорит: «Не прикасайся ко мне; ибо Я еще не вознесся к Отцу Моему »(Иоанн 20:17).

Записанные примерно через семьдесят лет после смерти Иисуса, рассказы о Воскресении в Евангелиях, несомненно, со временем приукрашивались. Как отмечают ученые, мы не можем знать правды о том, что на самом деле произошло в гробнице. Тем не менее, нет никаких сомнений в том, что католическая церковь воздвигнута на трансформирующем моменте Воскресения.

По мере того, как события разворачивались после открытия пустой гробницы, уныние учеников уступило место восторгу. Преодолев смерть, как сказал сам Иисус, он исполнил пророчества. С точки зрения психоделических евангелий важно, что восхождению Иисуса в Царство Небесное (как изображено на панели 12) способствовали психоактивные грибы. Когда он поворачивается, чтобы попрощаться с Марией Магдалиной, которая стоит между двумя лиственными деревьями на земном плане, Иисус взойдет на небеса, пройдя через мистический портал между двумя священными грибами.

«Джули!» - воскликнул я, - ты только погляди, что в путеводителе говорится о Марии Магдалине на следующей панели».
Джули перестала фотографировать и повернулась ко мне.
«Здесь говорится, что, согласно преданию, они вместе со своим братом Лазарем, сестрой Марфой, святым Максимином и другими христианами, сели в лодку и уплыли в море. Ещё здесь говорится, что, согласно преданию, «Магдалина показана, высаживающейся в Провансе с лодки с парусами и даже с лоцманом, держащим весло... Став отшельницей на Сент-Боме, горе неподалёку от Марселя, Мария Магдалина там и скончалась».
«Я же говорила тебе, что она бежала во Францию!» - сказала Джули, - возможно, что Симона, женщина, которую мы встретили в Ренн-ле-Шато, знала что-то такое, чего она просто не могла доказать. Возможно, это и было тем сокровищем, которое нашел священник Беранже Соньер». Мы продолжали фотографировать весь день, остановившись только тогда, когда свет начал тускнеть.

Переночевав в соседнем отеле, мы работали весь следующий день, прежде чем поехать обратно в Париж на машине, которую мы арендовали в Гар дю Нор.
В целом, мы задокументировали по меньшей мере тринадцать сюжетов из Ветхого и Нового Завета с изображениями грибов, в том числе несколько историй, связанных с жизнью Иисуса. Истории Ветхого Завета включают рассказ из Окна Зодиака, показывающий цикл «месячных трудов», а также рассказы об Адаме и Еве, Иосифе и Ное.
Интереснейшим экземпляром новозаветных историй является Окно Святого Евстафия. На панелях этого окна изображен Пласид (будущий святой Евстафий), охотящийся на оленя верхом на лошади, с охотничьим рогом, в окружении охотников и гончих. Затем,

мы видим обращение Пласида в святого Евстафия. В окружении священных грибов он становится на колени и молится перед распятием, которое появляется между рогами оленя, величественно стоящего перед ним. Как и на фреске «Очищение уст Исайи» в церкви Святого Мартина, в эту сцену жития Святого Евстафия сверху входят разноцветные концентрические кольца, из которых выходит ангельская рука, чтобы помазать голову Святого Евстафия красными лучами невыразимого света. Эта сцена убедительно свидетельствует о том, что энтеогены сыграли основополагающую роль в пробуждении, обращении и вхождении святого Евстафия в сознание Христа.

Город Огней

Вернувшись в Париж, мы с Джули поселились в уютной квартире на Монмартре на несколько дней, чтобы сделать записи и разобрать сотни фотографий, сделанных в Шартре. Однажды, в солнечный день, мы поднялись по крутым городским улицам, ведущим к Базилике Святого Сердца, церкви, построенной на самой высокой точке Парижа. Когда мы добрались до покрытого травой холма перед базиликой, то расстелили одеяло и устроили пикник. Глядя на Город Огней перед нами, Джули и я размышляли над множеством изображений грибов, которые мы видели за последнюю неделю на иллюстрациях Великой Кентерберийской Псалтыри в Англии, витражах Шартрского Собора во Франции.
Повсеместное присутствие этих энтеогенных икон в святых местах христианства развеяло все представления о том, что то, что мы видели ранее в сельской местности Франции, было лишь аномалией или уникальным творчеством ренегатского религиозного культа.

Джули и я задавались вопросом, кто же поместил эти священные изображения грибов в витражи Шартрского Собора. Были ли это члены королевской семьи и аристократы, все те кто финансировал реконструкцию собора в тринадцатом веке? Артели и монахи, которые десятилетиями руководили проектом восстановления? Мастера-стекольщики и ремесленники, создавшие витражи? Или все они вместе? И как эти энтеогены могли существовать на виду на протяжении веков, не привлекая внимания священнослужителей, искусствоведов, медиевистов, теологов и множества туристов? Два дня спустя мы с Джули нашли ответы на эти вопросы в редкой картине с изображением Древа Иессеева на потолке церкви Святого Михаила в Германии.

глава 11

Тайна святого Бернварда

Хильдесхайм, Германия - 1015 г.

Когда я учился в колледже, в том 1963 году, когда был убит президент Кеннеди, я провёл год в Тюбингенском университете в Германии.
Мое возвращение полвека спустя навеяло мне много воспоминаний. Пробираясь по платформе Гар-дю-Нор к нашему поезду, я вспомнил те приятные беззаботные дни, когда было много оживленных кафе, пивных погребов и концертов классической музыки.

Я был погружён в свои воспоминания, когда немецкий проводник (в поезде из Парижа в Карлсруэ была полностью немецкая команда) преградил нам путь. Большой и грозный, он рявкнул: «Иди в двенадцатый вагон!» Его голос был столь резким, когда он указал на середину поезда, что мы с Джули молча посмотрели друг на друга и прочитали в глазах друг друга наш общий страх. Когда Джули взяла меня за руку, я понял, что она думала о тех миллионах евреев, которых согнали в вагоны для скота и отправили в концентрационные лагеря. Освенцим, Треблинка, Дахау - эти ужасающие имена навсегда остались в памяти каждого американского ребенка еврейского происхождения, выросшего в течение десятилетий после Второй мировой войны, давних, но все еще памятных 1940-х и 1950-х годов. Когда поезд наконец отъехал от станции, Джули повернулась ко мне и спросила: «Что заставило тебя поехать учиться в Германию?»
Я мог понять ее тревогу и объяснил, что у меня был очень хороший учитель немецкого языка в средней школе, и я влюбился в немецкую литературу и в сам немецкий язык.
«Я нашёл Гёте и Рильке очаровательными, но я никогда не осознавал, пока действительно не пожил в этой стране, что оба писателя чувствовали себя отчужденными от её авторитарной культуры. Хочешь знать, как я жил в Германии?»
«Эммм, - неуверенно, сказала Джули, - может быть, в другой раз. Я не могу выбросить из головы грозные манеры того парня, поэтому лучше давай поговорим о чем-нибудь другом.»

После целого дня путешествия мы переночевали в Карлсруэ, недалеко от французско-германской границы, прежде чем сесть на поезд до Мюнхена на юго-востоке Германии. Оказавшись там, мы арендовали машину и поехали на север, в аббатство Эйхштетт, чтобы увидеть гобелен, посвященный святой Вальбурге (710–779), почитаемой бенедиктинской монахине.
Её мощи, закопанные в скалистой нише, через сто лет после смерти начали источать чудесное целебное миро, которое привлекало паломников в аббатство более тысячи лет. Подпись под фотографией гобелена, которую я взял с собой, гласила: «Св. Вальбурга изображена держащей отчетливую Amanita Мuscaria в молодом луковичном состоянии развития, с белыми пятнами, как ключ к «праздникам». Фон красный, с белыми цветочными украшениями ». Присмотревшись к фотографии, Джули не согласилась с этим описанием.

«Джер, - сказала она, подозвав меня к окну гостиничного номера, чтобы рассмотреть фотографию при свете. «Посмотри внимательно, внизу. Это прямая кромка, а не круглая луковица мухомора. Кроме того, эта белая «луковица» по всей поверхности зазубрена правильными канавками. Она держит не гриб, а белый флакон с красной крышкой, вероятно, в нем целебное масло.»
В результате поиска, в Интернете были обнаружены и другие фотографии Святой Вальбурги, на которых, в основном, находились флаконы из бронзы или латуни.

«Ты права, - согласился я, - похоже, ты только что спасла нас от поездки в не то место».
«Отлично, - ответила Джули, - но что мы теперь будем делать? У нас здесь несколько дней до поездки в Италию, и мы не хотим потратить их зря. Нет ли в Германии других церквей, в которых могло бы быть энтеогенное искусство?» Я вспомнил, как однажды увидел драматическую сцену из Эдемского Сада, нарисованную на огромной шляпке Amanita Мuscaria. Поиск изображений в Google показал, что это было нарисовано на потолке церкви Святого Михаила в Хильдесхайме, Германия. Я показал изображение Джули.
«Это же великолепно! Сколько времени нам понадобится, чтобы поехать туда, если мы арендуем машину утром?» - спросила Джули. Я сверился с нашей картой. Чуть не перепутав Хильдесхайм с Хидельсхаймом, я пришел к выводу, что церковь расположена к югу от Ганновера на севере Германии, что примерно в четырех часах езды от нас.
«Без четверти пять. Почему бы тебе не найти нам отель, пока я позвоню в ближайший пункт проката автомобилей, до его закрытия?» Я согласился. Несмотря на то, что мы устали, мы хотели действовать. На следующее утро мы поехали по автобану в сторону Хильдесхайма, чтобы увидеть тысячелетнюю церковь, которую мы никогда не планировали посещать. То, что мы там обнаружили, внесло ценный вклад в наши исследования.

Еврей, возводящий Соборы

Удивительно, но церковь Святого Михаила в Хильдесхайме была возрождена из пепла Второй Мировой Войны при финансовой поддержке американского еврея Бернарда Р. Армора.
После оккупации этого места, тысячелетняя церковь была полностью разрушена вместе с историческим центром Хильдесхайма в результате бомбёжки союзников 22 марта 1945 года. В 1947 году Армор, который был президентом химической компании, первоначально основанной в Германии, принял решение оказать финансовую помощь в восстановлении церкви Святого Михаила. Он адресовал такие слова Хильдесхайму: «Я почитаю за честь иметь возможность помочь в восстановлении Собора Святого Михаила, и, в свою очередь, благодарен Всевышнему за то, что Он избрал меня для оказания той помощи, которую я способен оказать вам». Реконструкция церкви Святого Михаила началась в 1950 году, и была завершена в 1957 году. В 1985 году ЮНЕСКО признала церковь объектом Всемирного Наследия. На мемориальной доске Армор назван «сыном гонимого народа», как он и просил.

Тысячелетний Епископ

Незадолго до своей смерти в 1022 году епископ Бернвард безмятежно улыбнулся, рассматривая величественные очертания Собора Святого Михаила. Он испытывал глубокое чувство благодарности за то, что прожил достаточно долго, чтобы осуществить свою мечту о создании церкви, которая была бы «образом Божьего порядка и совершенства, обращенным в камень».
В словах, написанных ко Дню всех святых в 1019 году, Бернвард говорит: «Когда я стал епископом церкви в Хильдесхайме, я хотел осуществить на практике то, что давно планировал втайне, построить церковь... и завещать всё своё имущество Господу». Но у Бернварда была и другая тайна, которую он выразил не на латыни, а в бронзе. Тайна, скрытая в священном искусстве и раскрываемая только монашескому братству и посвященным среди верующих. Чтобы сохранить свой секрет для потомков, Бернвард применил свои незаурядные таланты архитектора, металлурга и математика, чтобы запечатлеть священный гриб в двух своих шедеврах: массивной бронзовой двери («Врата Спасения») и в колонне («Колонна Христа»), создав «энтеогенную Библию в бронзе».

В 993 году, когда набожный, но, вместе с тем и мистически ориентированный Бернвард (960–1022) стал тринадцатым епископом Святого Престола в Хильдесхайме, в возрасте тридцати трех лет, «император Отто III подарил ему осколок Святого Креста, которым владел долгое время». В честь этой реликвии он открыл часовню и спланировал строительство монастыря на холме на окраине города. Фундамент церкви Святого Михаила (Michaeliskirche), церкви этого монастыря, был заложен в 1010 году. Церковь была освящена в День Святого Михаила (29 сентября) 1033 года. В ознаменование нового тысячелетия и долгожданного Второго Пришествия Господа.
В 1015 году Бернвард отлил бронзовую дверь с горельефными сценами Ветхого и Нового Завета. В качестве дополнения к ней Бернвард спроектировал высокую бронзовую колонну, изображающую жизнь Христа, которую он поместил на видном месте позади алтаря, чтобы все могли её видеть.
Колонна была завершена в 1020 году, всего за два года до его смерти. После канонизации Бернварда как святого Бернварда в 1192 году, церковь была дополнительно украшена впечатляющим потолком, проходящим по всей длине нефа. Деревянный потолок был спроектирован и расписан бенедиктинцами в 1240 году.
Все потолочные панели были сняты и отправлены на хранение во время Второй мировой войны. Впоследствии потолок был восстановлен и сохранен в прекрасном состоянии, которое, согласно церковным записям, «соответствует оригиналу».

Каждое произведение искусства здесь раскрывает отдельную библейскую тему. Для бронзовой двери это Грехопадение и Воскресение; для колонны это жизнь Иисуса; а для потолка это Древо Иессеево (Jessebaum).
Колонна, двери и потолок, рассматриваемые как единое целое, представляют собой энтеогенное наследие, созданное святым католической церкви и его наследниками-монахами. На четвертой панели в левом крыле Врат Спасения Бернвард изобразил древо «Грехопадения» в виде дерева-гриба. Здесь, вкусив запретного плода, Адам, стоящий перед разгневанным Господом, указывает на съёжившуюся Еву. Ева, в свою очередь, обвиняет крылатого змея, свернувшегося у её ног, воплощение Искусителя.
Бернвард не оставил сомнений в том, что один из трех грибов уже был съеден Адамом и Евой, о чем свидетельствует сломанная ветка, растущая в нижней части грибного дерева. При отливке двери Бернвард уделял особое внимание точному определению вида психоактивных грибов на бронзовом барельефе.
Как отмечает этноботаник Джорджио Саморини: «Грибное дерево реалистично передано с точностью, близкой к анатомической, и может быть идентифицированным как один из наиболее распространенных германских и европейских псилоцибиновых грибов, P. semilanceata». С ботанической точки зрения, грибное дерево между Адамом и Евой дает ростки двух колоколообразных грибов с заостренными сосковидными верхушками (сосочками) и бороздчатыми ( полосатыми) шляпками.

Колонна Христа

Высокая бронзовая Колонна Христа, которую Бернвард лично отлил в 1020 году, имеет высоту более двенадцати футов и почти два фута в диаметре. От основания по спирали поднимаются двадцать восемь сцен из жизни Иисуса, начиная с его крещения и заканчивая его входом в Иерусалим. Чтобы наставить посвященных в «святая святых», Бернвард стратегически поместил тройное грибо-дерево, подобное тому, которое мы можем видеть в Эдеме на двери, в пять ключевых эпизодов жизни Иисуса, включая преображение.

Во время преображения апостолы Петр, Иаков и Иоанн идут с Иисусом на гору Фавор, где им явились ветхозаветные пророки Моисей и Илия. Там Иисус преображается на их глазах так, что «лицо его сияло, как солнце». Согласно Матфею 17: 5, «когда [Петр] еще говорил, вот, яркое облако осенило их; и вот, голос из облака, который сказал: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё Благоволение.»

Изображение священного грибовидного дерева в преображении Иисуса Бернвардом имеет особое значение для психоделических евангелий, учитывая, что преображение является одним из главных чудес, приписываемых Иисусу в Евангелиях. В отличие от других чудес, которые совершил Иисус, это произошло с самим Иисусом, подтвердив, как и крещение Иоанном, его миссию Сына Божьего. Таким образом, преображение - это поворотный момент Нового Завета, когда человечество впервые встречается с Богом. Как намекает Бернвард, доступ к божественному опосредован через священное таинство психоактивного гриба.

Древо Иессеево

Энтеогенное таинство, начатое "Вратами Спасения" и "Колонной Иисуса", передавалось из поколения в поколение монахами монастыря. В результате монахи-преемники Бернварда завершили работу над расписным деревянным потолком в 1240 году, более чем через два столетия после его смерти и почти через полвека после его канонизации в качестве католического святого.
Тема картины, которая проходит почти по всей длине нефа, - Древо Иессеево, которое представляет собой средневековую генеалогию Христа.

Иессею из Вифлеема было видение Мессии. Дерево растущее от Иессея, основателя рода главных царей Израиля (Давида, Соломона, Езекии и Иосии), из колена которого должен был родиться Мессия.
На двух верхних панелях изображены Дева Мария, Спаситель и восседающий на престоле Вседержитель. Вседержитель обращён к алтарю. Иессей отдыхает у основания древа, поражённый вдохновленным энтеогеном видением, о чем свидетельствует психоактивный гриб на панели Эдема

из спор которого прорастает Древо Иессеево, а также стилизованные, зашифрованные в складках мантии Иессея, формы грибов.

Нигде в обширной панораме романского и готического искусства мы не находим Древа Иессеева, которое было бы подобно Древу в церкви Святого Михаила в Хильдесхайме. Не было прецедентов включения Древа в архитектурный дизайн церкви. Также уникально и то, что Дерево Иессеево начинается не с фигуры Иессея в качестве основы, а со сцены Искушения в Эдемском Саду на фоне великолепной красно-золотой шляпки гриба Amanita Мuscaria.
Поскольку зрелые грибы, как известно, приобретают блестящий золотистый цвет, их иногда называют «золотыми яблоками».
Стоит отметить, что один из венценосных королей в верхнем левом углу указывает на красный диск в белых пятнах, который вполне мог быть шляпкой Amanita Мuscaria. В другой руке он держит диск, который прикрыт поднятым плащом, как будто есть какая-то причина не касаться священного предмета голыми пальцами. Другие версии этого диска встречаются по всему потолку, иногда они подобным образом удерживаются в складках плащей, что, как известно, является традиционным способом удерживания Торы.

Мы смотрели на красоту и яркие цвета Древа Иессеева, пока медленно шли по девяносто-футовому нефу. Увидев, как разворачивается история Древа Иессева - от искушения в Эдеме, до кульминации на панели Христа, - мы были поражены этой впечатляющей иллюстрацией Психоделических Евангелий.
В этой интерпретации Эдемское Дерево представляет собой энтеогенное семя (в данном случае спору гриба), посаженное в Эдемском Саду, которое вырастает в Древо Иессеево. Символично, что Древо Иессеево из Собора Святого Михаила приглашает участников ритуала постичь секрет Бернварда, выпив сок священного гриба («живые воды», текущие из деревьев Эдема) в качестве инициации в путешествие к трансцендентности и единению с Богом.
Когда мы вернулись к восточной стороне нефа, чтобы более внимательно изучить панель Эдема, Джули сказала: «Это интересно. Ты заметил, что Ева держит в левой руке «золотое яблоко»?
Учитывая, что эти энтеогенные образы были созданы христианским святым и его монашествующими наследниками, их присутствие в церкви Святого Михаила опровергает популярное в некоторых кругах утверждение о том, что католическая церковь в Европе активно подавляла «христианские грибные культы» в средние века.

Присутствие психоделических образов в священнейших местах Англии, Франции и Германии предполагает, что использование энтеогенов было широко распространено среди католической религиозной элиты. Мы подчеркиваем тот факт, что, хотя эти изображения грибов использовались для наставления посвященных, они оставались непонятными для большинства верующих. Важно отметить, что секретность не обязательно подразумевает подавление, но в этом контексте отражает тот тайный метод, которым священные обряды и практиковались коренными и классическими культурами на протяжении веков.

Ужин в Дахау

Во время посещения церкви Святого Михаила я сказал: «Хотел бы я, чтобы с нами был кто-то, кто мог бы переводить эти латинские надписи».
Джули спросила: «У тебя еще есть номер телефона тех немцев, которых мы встретили в Сен-Мартене? Пара, которая перевела свиток о пророке? Когда мы сказали им, что собираемся остановиться в Мюнхене, они просили нас позвонить им».

Найдя номер телефона Иоганна и Кристины, я проверил расписание поездов. Мы решили провести два дня в Мюнхене и позвонили им, когда приехали в отель. Иоганн был рад слышать нас. Он сказал, что они заберут нас на следующий день и приготовят для нас сюрприз. Сюрпризом стало посещение небольшой средневековой церкви, окруженной сельхозугодьями на холмах баварской сельской местности.
Поскольку церковь была невзрачной, Кристина предложила нам сходить в соседнее кафе, известное своим яблочным штруделем, который поднимает всем настроение.

Когда мы устроились на деревянных скамьях за уличным столом, Иоганн заказал четыре штруделя с шариком ванильного мороженого и кофе каждому. С первого укуса я понял, что Джули это не понравится. Яблоки были слишком мягкими, а слоеная корочка была влажной. "Как вам это?" - спросила Кристина, поглощая пирог. Джули кивнула и откусила еще один кусок. Иоганн улыбнулся. «У нас есть еще один сюрприз. Мы приглашаем вас на ужин в Дахау». Джули аж подавилась. Когда я похлопал ее по спине, Иоганн подозвал официантку, чтобы она принесла воды.
«Ты в порядке?» - озабоченно спросила Кристина.
«Кристина, - сказал я, не зная, как это сказать, - мы евреи. Мы не сможем поехать в Дахау на ужин.
«Но почему нет? - спросила Кристина, - это прекрасный городок».
Иоганн сразу понял.
«Кристина, - сказал он по-немецки, - es war ein Konzentrationslager. (Там был концлагерь.)»
Наступила неловкая тишина. Наконец, Кристина сказала: «Мне очень, очень жаль. Я не хотела так. Понимаете, я никогда раньше не встречала евреев. Ты сможешь простить нам то, что мы сделали? »
«Да, - добавил Иоганн, - мы, немцы, будем нести этот позор вечно».
«Но, погодите, вы же не виноваты в том, что произошло во время войны», - сказал я.
«О, да, мы. Это вина, переданная поколением наших отцов, болезнь немецкой истории, которую ничто не может стереть». «Нет, - ответил я, - хотя мы никогда не сможем простить нацистов или забыть то, что произошло, мы, безусловно, можем простить вас».
Иоганн и Кристина почувствовали облегчение, как будто с них сняли бремя.
«Но ты не похожа на еврея или даже американца, - выпалила Кристина, - мы, немцы, очень хорошо распознаём национальности. Джерри, я бы приняла тебя за итальянца. Джули, ты похожа на французку, и это комплимент.» «Спасибо, - сказала Джули, к которой вернулось самообладание, - иы оба произошли от русских евреев, хотя насчет Джерри ты прав. По материнской линии у него есть дед-итальянец.
«Но почему же тогда вы так интересуетесь церквями?» - спросил Иоганн.
Этот вопрос был неожиданным, и мне в голову пришло сразу несколько мыслей.

Я подумал о нашем обещании не обсуждать исследований с людьми, которых мы плохо знали, особенно после того случая в Греции. Я вспомнил Армора, еврея, который помог восстановить церковь Святого Михаила. Я подумал о том искреннем сострадании, которое Иоганн и Кристина выразили жертвам Второй Мировой. Наконец, я подумал, что это хороший момент для примирения, и мне очень захотелось поделиться с ними нашими открытиями. В такие моменты Джули, кажется, всегда знает, о чем я думаю. Я посмотрел на нее, и она чуть кивнула. Обращаясь к Иоганну и Кристине, я спросил: «Вы помните, как мы встретились в церкви Святого Мартина во Франции, и вы перевели для нас латинский свиток?»
При этом приятном воспоминании лицо Кристины просияло, и она сказала: «Конечно».
«Ну вот, мы с Джули были впечатлены способностью Иоганна идентифицировать человека, преклонившего колени перед ангелом, как Исайю, - продолжил я, - после этого я спросил, не заметили ли вы что-нибудь необычное во фреске».
«Я хорошо это помню, - ответил Иоганн, - мне показалось странным, что ангел держал в руках коричневый предмет, а не светящийся уголь».
«Совершенно верно», - сказал я, - но вы не заметили гигантских грибов над головами молодых людей, приветствующих Иисуса в Иерусалиме».
Веселое настроение резко улетучилось, когда Иоганн и Кристина внезапно смутились.
«Мы не понимаем», - сказал Иоганн.
«Грибы на фреске - это психоделические грибы, то, что мы с научной точки зрения называем «энтеогенами» или растениями, «порождающими Бога внутри», которые могут соединить человека с божественным».
Губы Кристины сомкнулись, и она подозрительно посмотрела на нас. Иоганн забеспокоился.
«О чём именно ты говоришь?» - недоуменно спросил он.
Я объяснил, что я антрополог, изучающий религию.
«Мы с Джули изучаем присутствие энтеогенов в христианском искусстве, в основном на средневековых фресках».
«Но как вы можете быть уверены, что это «энтеогены», как вы их называете, а не пальмовые листья, о которых внятно говорится в Библии?» - спросил Иоганн.

«Из-за их коричневого цвета и выпуклой формы, которая отличается от плоских пальмовых листьев, которые один из юношей срезает косой, и из-за того, что на башне над Иерусалимом другой юноша режет ножку гриба длинным ножом, точно таким же, как и ножи на столе на соседней фреске Тайной вечери».
Когда Иоганн наконец понял, о чем я говорю, он забеспокоился, как будто я нарушил какую-то невидимую, но нерушимую границу.
«Вы что, хотите сказать, что наш Спаситель ел психоделические грибы на Тайной вечере?» - с тревогой спросил Иоганн.
«Об этом свидетельствуют данные. Мы думаем, что эти изображения грибов раскрывают альтернативную библейскую историю, на которую не обращали внимания на протяжении веков...» Я начал объяснять. Но было поздно. Иоганн сказал Кристине что-то на баварском диалекте, которого я не понимал. Затем он резко встал. «Пожалуйста, извините нас, - сказал Иоганн, и его лицо покраснело, - нам нужно в туалет». Кристина последовала за ним.
Через некоторое время Иоганн вернулся один. Холодным голосом он сообщил нам, что Кристина очень расстроена и плохо себя чувствует. Он должен немедленно отвезти ее домой, и нам придётся найти другой путь обратно в отель.
«До свидания», - официально сказал он и ушел.
Мы были ошеломлены внезапным поворотом событий. Во время долгой поездки на такси до отеля Джули сказала: «Похоже, ты зашёл слишком далеко».
«Думаю, они больше не будут переводить для нас на латынь», - ответил я, пытаясь сгладить ситуацию.
Но в глубине души я чувствовал себя плохо - очень плохо.

Духовные Принципы

На следующий день мы с Джули почти не заметили захватывающих видов итальянских Альп, когда ехали поездом в Венецию. Мы были слишком поглощены разговором о том, как причинили боль Иоганну и Кристине. «Думаю, нам следовало придерживаться своей клятвы молчания», - сказал я с сожалением.
«Может быть, - ответила Джули, - в любом случае мы обязаны представлять наше исследование наиболее корректным и позитивным образом, не оскорбляя веру людей... и только если люди готовы слышать об этом. По сути, мы должны быть очень духовными в нашем исследовании и подходе к людям». «Что значит быть духовным в данном контексте?» - спросил я.
«Это означает, - сказала Джули, - применение тех же заповедей, по которым мы в идеале пытаемся прожить свою собственную жизнь. Я свела все, что узнала о духовности, к пяти принципам: любовь, сострадание, прощение, принятие и мудрость. Например, открыв свое сердце Иоганну и Кристине, полюбив их, ты должен спросить себя, а поможет ли им эта информация, не нанесёт ли вреда. И если она им не помогает, то сострадание диктует, что, как только вы почувствуете, что им неприятно то, что ты говоришь, ты останавливаешься и осторожно меняешь тему разговора».
«Но ты кивнула, и я подумал, что можно продолжать», - сказал я.
«Всё так, и я не пытаюсь тебя винить. Я тоже несу ответственность. Это приводит нас к принятию, что означает, что ты должен взять на себя ответственность за то, что ты сделал, понять урок, который нужно усвоить, и, прежде всего, простить, принять себя и двигаться дальше, чтобы в следующий раз добиться большего успеха.»
«Хорошо, я все это понимаю. Но ты ничего не сказала о мудрости».
«Это последняя и самая трудная часть: выработать мудрость, чтобы знать, когда вам нужно применять эти духовные принципы».
Мы покинули Германию более скромными и мудрыми и направились в самое сердце Италии. Нашей конечной остановкой был Ватикан, где мы наконец-то и разгадали загадку Уоссона.

Часть Первая, "Первая Религия"

— автор Jerry B. Brown

— перевод Инвазия

Если, при прочтении текста, Вы обнаружили ошибку, опечатку или неточность — просим сообщить нам об этом.

Если вам нравятся инициативы проекта «Инвазия», поддержать их можно символическим донатом на карту СБ РФ: 4276-1629-8582-0296