Книга жизни. Liber de Vita (или De Vita Triplici)

Марсилио Фичино

Перевод на английский: Чарльз Бур (1988)

Перевод с английского: Инвазия (2025)

ВВЕДЕНИЕ Ч. БУРА

То, что так много работ Марсилио Фичино до сих пор не переведено, является крайне досадным свидетельством состояния исследований эпохи Возрождения в англоязычном мире. Комментарий к «Пиру», комментарий к «Филебу» и некоторые письма - вот и все, что мы имеем, за исключением выборочных переводов отрывков из общих работ по ренессансному платонизму. Почему Фичино, самого важного писателя флорентийского Возрождения, так игнорируют в англоязычном мире. Почему наши университеты уделяют так много внимания нелепой «Оратории о достоинстве человека» Пико делла Мирандолы - уже в нескольких переводах - и пренебрегают наставником Пико, верховным жрецом Флорентийской Академии, самым авантюрным философом всего итальянского Возрождения?

Гений Фичино, признанный при его жизни вдохновляющим величайших поэтов и художников, философов и государственных деятелей эпохи, вот уже почти пятьсот лет лежит непрочитанным в библиотеках западного мира. Настало время нарушить эту спячку, и не только ради истории, наших знаний о культуре Ренессанса или той дани, которую мы, несомненно, должны воздать этому выдающемуся голосу западного воображения, но и, как, я надеюсь, увидят читатели этой книги, ради познания нашего собственного психологического прошлого и истоков того, что мы все еще называем нашим «духом» и нашей «душой».

Марсилио Фичино родился в Фиглине, неподалеку от Флоренции, 19 октября 1433 года, в 9 часов вечера, когда Сатурн, как часто напоминает сам Фичино, находился в асценденте и строил мрачный гороскоп этого первенца, сына городского врача и его жены-ясновидицы.

На самом же деле горизонт был далеко не мрачным, и вскоре над Флоренцией взошли чужеземные звезды, лишь немногим менее влиятельные чем Сатурн, в лице восьмидесятилетнего греческого ученого по имени Гемист Плетон и византийского императора Иоанна Палеолога. В 1439 году они собрались на церковный собор, на котором впервые за тысячу лет должно было состояться заключение соглашения между греческой и латинской христианскими церквями. Гемист Плетон выступал решительно против этого соглашения по философским причинам (греческая традиция не признавала Святой Дух равноправным членом Троицы, а сам Плетон ненавидел Латинскую церковь), но поскольку император нуждался в поддержке со стороны Запада в проигрышной войне с турками, Марс взял верх над Святым Духом, или, по крайней мере, над Плетоном. В ходе ожесточенных дебатов, предшествовавших заключению соглашения, Плетон привел аудиторию из ученых и духовенства в восторг своей потрясающей эрудицией, но и оттолкнул их, слишком ревностно демонстрируя свое знание Платона и неоплатоников из первоисточников. Ученые Латинской церкви были лишь мимолетно знакомы с Платоном, поскольку Аристотель уже давно стал их единственно любимым греческим философом. То, что они слышали о Платоне из запутанных аристотелевских источников, им не нравилось. Они считали Платона и неоплатоников, таких как Плотин и Порфирий, в большей или меньшей степени антихристианами. Некоторые неоплатоники, к тому же, говорили, что то, что было божественным в Христе, присутствовало и в других чудотворцах, таких как Аполлоний Тианский. Некоторые из присутствовавших на дебатах даже ворчали, что сам Плетон мог быть неоплатонистским воплощением дьявола! Но этот дьявол мог цитировать и Аристотеля, ведь Плетон читал его в греческом оригинале гораздо больше, чем итальянцы в своих несовершенных средневековых переводах.

К счастью, не все присутствующие флорентийцы были возмущены действиями Плетона. Так, самый влиятельный человек в зале, хотя и не был ни церковником, ни ученым, проявил огромный интерес к тому, что узнал о древних философах. Козимо Медичи, чье банковское состояние контролировало флорентийскую политику и итальянскую культуру, пригласил великого византийского ученого на обед. Вскоре Козимо стало ясно, что во Флоренции необходимо открыть школу изучения греческой мысли, и, в особенности, захватывающей платоновской философии. Хватит старых школяров и их Аристотеля, у которого на все был ответ. Козимо понимал, что Платон - это важнейшая находка, бесценное для древнего мира откровение, которое, в свою очередь, теперь открывалось миру современному. Платон был великим нераскрытым голосом античности, зовущим сквозь столетия христианизированного аристотелевского буквоедства. Козимо, один из тех редких людей, которых богатство делает независимыми, очевидно, обсуждал с Плетоном идею основать флорентийскую Академию (по названию школы самого Платона) для распространения всей этой захватывающей новизны, пришедшей из Греции. Но когда Плетон уехал в конце Собора, план не получил продолжения.

Византия пала под натиском турок в 1453 году, и идея Козимо о создании Платоновской академии вновь ожила только в 1457 году, когда другой великий греческий ученый, Иоанн Аргирополь, эмигрировал во Флоренцию, чтобы читать лекции по Аристотелю и, если понадобится, по Платону. Но кто же должен был взяться за Академию Козимо? Уж точно не Аргирополь, чьим официальным званием было «публичный разъяснитель Аристотеля».

Марсилио Фичино рос болезненным мальчиком, подверженным ку-лихорадке, и, как он позже написал в письме, адресованном всем своим друзьям, которые постоянно спрашивали о его здоровье: «Перестаньте спрашивать - не было ни одного дня, когда мое тело было бы сильным - я был слаб от природы с самого начала!» В этом, конечно, нет ничего необычного для детей врачей, как всем известно, и особенно для детей врачей честолюбивых. Доктор Фичино лечил Козимо, и был в особо дружеских отношениях с сыном Козимо, Джованни, которому однажды послал пару бутылок вина «Треббиано» - стандартного лекарства Фичино практически от всего, как позже выяснит сам Марсилио.

Имея отцом успешного врача, Марсилио, возможно, поддался бы его желанию и сам стал врачом, если бы у него не было на редкость необычной матери. Она с точностью предсказывала людям несчастья - смерть собственной матери, удушение кормилицей семнадцатидневного младенца, падение собственного мужа с лошади (даже с указанием места падения. Марсилио объяснял все это тем, что некоторые люди могут покидать свое тело и видеть события, потому что их души настолько чисты). Амальдо делла Торре, превосходный итальянский биограф Фичино, приписывает неврастенический темперамент Марсилио, его мистицизм и экстазы этой нежной синьоре, которая прожила до восьмидесяти лет и умерла всего за год или около того до самого Марсилио. А это большая удача даже для итальянской мамы, но как бы там ни было, Фичино удалось произвести на свет то, чего меньше всего хотят родители - сына-философа.

Марсилио мог впервые услышать о Платоне от своего учителя латыни Луки д'Антонио де Бернарди во время чтения Цицерона. От него же он научился музыке и великолепной игре на лире. Зачатки греческого языка он узнал от Франческо да Кастильоне.

Однако его раннее образование, как и у всех остальных, было аристотелевским. Он учился у Николо Тиньози да Фолиньо, ортодоксального философа-перипатетика, противника практикуемого Аргирополем и другими смешения платонизма с аристотелизмом. Первое настоящее знакомство Фичино с Платоном произошло благодаря лекциям, которые он прослушал во Флорентийском университете у Кристофоро Ландино, друга его отца (а также Козимо Медичи).

В 1451 году (в возрасте 18 лет) Фичино, по настоянию отца, был определен в клирики или семинаристы (что еще можно сделать с ребенком, который хотел стать философом?), но юноша жаждал исследовать платонизм и неоплатонизм. Он начал писать философские эссе, часть из которых в 1456 году показал и посвятил Ландино, который призвал его совершенствовать греческий и продолжать платоновские исследования. Но внезапно, в возрасте 24 лет, как раз когда Иоанн Аргирополь начал читать лекции по Платону во Флоренции, у Фичино случился «кризис веры». Возможно, все эти языческие штудии начали расшатывать простодушное христианство его юности, но еще важнее то, что архиепископ Флоренции внезапно запретил ему посещать лекции Аргирополя. Вместо этого его отправили домой в Фиглине. Кажется несомненным, что он очень хотел учиться у Аргирополя, но стал жертвой печально известной враждебности архиепископа не только к гуманизму, но и ко всей античности. Он обвинил Фичино в ереси и посоветовал ему вместо этого читать Фому Аквинского. Однако зимой 1457 года, вернувшись в Фиглин, Фичино в несколько вызывающей манере написал трактат об удовольствиях и комментарий к римскому поэту Лукрецию, что свидетельствует о зарождении его эпикурейства. Затем, осенью 1458 года, отец отправил его в медицинскую школу при Болонском университете, где он проучился до 1459 года, несомненно, к его несчастью, с преобладанием аристотелизма. Он мог бы изучать медицину во Флоренции и практиковать вместе с отцом, но архиепископ велел отцу держать его подальше от Флоренции.

Должно быть, ему было очень плохо, но, как он напишет позже, Сатурн, бог меланхолии, предлагает компенсацию за те неприятности, которые причиняет своим философским детям. Внезапно в 1459 году Марсилио был вызван отцом во Флоренцию и введен в августейшую компанию самого великого Козимо. Он уже встречался с Козимо в 1452 году (в возрасте 19 лет), вероятно, попросив Джованни Медичи устроить официальное знакомство (существует письмо Джованни, бывшего пациента доктора Фичино, к Марсилио, в котором он вспоминает о дружбе их юности). Но Фичино произвел на Козимо примерно такое же впечатление во время той первой встречи, как и те легионы сыновей и дочерей, которых люди ежегодно представляли Нельсону Рокфеллеру, и по той же самой причине. Однако на этот раз Козимо вызвал его к себе. Хотя свидетельства скудны, похоже, что Ландино, возможно, сжалившись над тем, что случилось с юношей, обратил внимание великого человека на сочинения Марсилио (по другой версии, более симпатичной, но менее правдоподобной, это сделал лично доктор Фичино) и убедил Козимо, что это тот самый человек, который наконец-то подходит для создания его Академии. Тем не менее доктор Фичино, обеспокоенный отец, хотел получить от Козимо заверения в том, что его сын будет обеспечен на всю жизнь, если возьмется за эту работу. «Ты - врач тел, - якобы сказал ему Козимо, - а он станет врачом душ».

Марсилио было предписано совершенствовать греческий язык, и Козимо предложил ему заниматься этим под руководством Бартоломео Платины (они с Ландино, похоже, считали Аргирополя слишком аристотеликом, чтобы рисковать своими молодыми инвестициями). Его первыми работами, выполненными под руководством Платины, стали переводы орфических и гомеровских гимнов.

Козимо приобрел греческие рукописи Платона и отдал их Фичино для перевода, а вилла на холмах в Кареджи стала новым домом Флорентийской Академии. Фичино украсил виллу астрологическими изображениями (он считал, что такие образы богов должны созерцаться ежедневно), фреской с изображением греческих философов Гераклита и Демокрита, один из которых плачет, а другой смеется, и бюстом Платона, перед которым он поставил неугасимую лампаду. По всем четырем стенам своего кабинета он начертал латинскую надпись: «Все направлено ко благу, будьте счастливы в настоящем, не дорожите репутацией, не стремитесь к престижу, избегайте излишеств, избегайте неприятностей, будьте счастливы в настоящем».

К 1464 году, когда умер Козимо, Фичино завершил перевод большей части Платона, который он был призван прочитать своему покровителю на смертном одре. Он также завершил перевод трудов Гермеса Трисмегиста, которые ему поручили перевести еще до Платона. Считалось, что эти мистические неоплатонистские сочинения, которые, как теперь известно, относятся к первым векам нашей эры, наставляли Платона. Они считались своего рода «древней теологией», предшествующей христианству и во многом его обусловившей.

После смерти Козимо Фичино работал на сына Козимо, Пьеро, и обучал его внуков, Лоренцо и Джулиано. Маленькая вилла в Кареджи стала местом встреч философов и художников, а также банкиров и государственных деятелей империи Медичи. В эти годы Фичино создал свою самую известную работу - «Платоновскую теологию», комментарий к Платону, включающий в себя все неоплатонистские знания, которые можно было бы применить для решения этой задачи, а также значительную часть его собственного творческого подхода. Но вскоре его одолели страдания, и с 1467 по 1469 год Фичино пребывал в серьезном отчаянии. Его так захватил, так взволновал этот новый платоновский способ образного мышления, что он, подобно Плетону, захотел возродить языческую религию. Но как далеко он мог зайти с такими идеями, прежде чем церковные власти заткнут ему рот? Отчасти «платоновская теология» была попыткой сформировать неоплатоническую религию, но это также была попытка глубоко страдающего человека разобраться в сложных запросах своей души, углубить последствия размышлений о древних богах и окружающем его мире. И где-то между традиционной христианской религией своего времени и изучением античности, Фичино пересек внутреннюю границу - фактически, он перешел в ту область, которую Юнг назвал бы психологией. После долгих переживаний по поводу того, куда это его привело (он исполнял орфические гимны на своей лире и совершал все языческие ритуалы, какие только мог придумать), Фичино разрешил кризис удивительным образом. Он решил пойти по пути Августина, который до принятия христианства был платоником. Теперь Фичино снова «обратился» в христианство, но уже в новом его понимании. Он объясняет это в своей книге «О христианской религии», в которой утверждает, что существует два взгляда на религию: обычный (с которым у него были проблемы) и «рациональный», основанный на платоническом просвещении. Не позволяя себе исповедовать откровенно языческую религию, он приспосабливал христианскую к своим целям. Он начал изучать религию, а в 1473 году был рукоположен в священники-доминиканцы.

Однако он продолжал жить и работать в Кареджи. В 1474 году Лоренцо Медичи, который после смерти Пьеро стал его покровителем, назначил его настоятелем церкви Сан-Кристофано в Новоли, где у него не было никаких служебных обязанностей. Теперь, энергичнее, чем когда-либо, он работал над возрождением и толкованием prisca theologia или древней теологии, которая, по его убеждению, зародилась в Персии с Зороастром и в Египте с Гермесом Трисмегистом, была возрождена Орфеем во Фракии, затем Пифагором в Греции и Италии и усовершенствована Платоном. Если христианство было итогом всего этого, то он был готов взять его за основу.

Когда Пико делла Мирандола прибыл во Флоренцию в 1484 году, в тот самый день и час, когда выходило издание Платона, подготовленное Фичино, он сразу же предложил Фичино перевести Плотина. Козимо надеялся, что Фичино возьмется за этого автора после Платона, и предложение Пико показалось ему голосом Козимо, звучащим из могилы. Третья книга того, что он назовет Liber de Vita, начиналась как комментарий к разделу «Эннеад» Плотина под названием De Favore Coelitus Haurierulo. Фичино закончил этот комментарий 10 июля 1489 года и назвал его De Vita Coelitus Compararuia. 7 августа 1489 года он прочитал трактат Арнальдо делла Виллановы о том, как замедлить старость. Книга была написана очень плохо, пишет Фичино в письме к Пико на следующий день, и ее было трудно понять. Он решил написать собственную книгу на эту тему, которую завершил 29 августа 1489 года. Похоже, что он писал по одной главе в день, причем «глава» означала просто сумму написанного за день. При написании этой книги, говорит он в другом письме к Пико, он думал не столько о том, как замедлить наступление собственной старости, сколько о том, как удержать то, что у него осталось! Он назвал эту книгу De Vita Producenda. Затем он решил объединить их вместе с работой, написанной в 1480 году, под названием De Cura Valetudinis Eorum Qui Incumbunt Studio Litterarum («О заботе о здоровье тех, кто занят изучением письмен»). Изначально эта книга была написана как попытка дать советы литераторам в связи с эпидемией чумы, охватившей тогда Фиору. Он переработал большую часть этой ранней книги, назвав новую версию De Studiosorum Sanitate Tuenda. Все три книги он назвал своей Liber De Vita, хотя упоминает их под другими названиями, в том числе De Vita Triplici или просто De Vita.

Третья книга оказалась самой скандальной. Даже когда Фичино писал ее, он, похоже, понимал, какие споры возникнут из-за её образов и идей власти планет над человеческой волей и легитимности древней магии и астрологии. Читатель без труда уловит отчаяние Фичино, его изощренные опровержения, его нежелание признать, что он занимается лишь описанием того, что говорили другие. Мы не часто вполне осознаем, какое полицейское евангелическое государство могло породить Возрождение.

Мы также должны помнить, что всего за два года до этого Пико делла Мирандола дерзко примчался в Рим, провозгласив девятьсот тезисов (в основном глупых), которые он не хотел оспаривать. Фичино поддержал его в этом, но Фичино, похоже, поддерживал всех и во всем, и если в данном случае это означало, что он встал на сторону своего импульсивного молодого друга против трезвой безжалостности древнего Рима, то тем веселее. Аудитория епископов и профессоров не была впечатлена, и папа Иннокентий VIII обвинил Пико в ереси. Многие из этих тезисов были просто недопереваренными идеями Фичино - за исключением тех, к которым Пико подталкивало недавно приобретенное им знание иврита и утверждение, что магические слова работают только на иврите, изначальном божественном языке. Весь этот эпизод оставил дурной привкус во рту Рима в отношении этих привилегированных выскочек из Кареджи. Кроме того, книга Пико «Гептаплюс», каббалистическое толкование творения, появилась 9 марта 1489 года, всего за несколько месяцев до книг, которые в то время писал Фичино. Папа дал понять, что возражает и против этой книги Пико. Пико, конечно, позже отрекся от астрологии и магии, а попав под влияние Савонаролы, заявил, что это было причудами его молодости. Но в своих письмах Пико утверждает, что это сам Фичино предложил ему написать против астрологии, что никто не был настолько против астрологии, как Фичино, и что когда они с Фичино шутили в Кареджи, то самым частым предметом их шуток, за исключением священников, была глупость астрологов. Однако при всем этом, как первой отметила Линн Торндайк, Пико, похоже, не понимал глубины приверженности Фичино к астрологическому и магическому. Безнадежный буквалист (он был аристотелианцем, когда впервые встретил Фичино), Пико воспринимал все буквально, что привело к его ненужным неприятностям в Риме, его необдуманному сочинению против астрологии и, в конечном счете, к его уязвимости перед самовлюбленным благочестием Савонаролы. Хотя Пико был необходимым и ценным солдатом в многосторонней войне Фичино за средневековый разум (и Торндайк, возможно, слишком суров к нему, из-за того что он оказался на стороне проигравших), неудивительно, что, имея за спиной Пико, Фичино был готов к враждебному приему своей «Книги Жизни».

И он получил именно враждебный прием. Он не успел закончить книгу, как она подверглась нападкам со стороны различных клерикальных противников как произведение демонической магии и некромантии. О Фичино доложили папе, тому самому Иннокентию VIII, который расправился с Пико. 15 сентября 1489 года Фичино написал письмо своим друзьям «трем Петрам», Нерону, Гиччардини и Содерини, в котором изложил стратегию, которую они должны были использовать для его защиты, заявив, что его магия не демоническая, а натуральная. В этом письме мы ясно видим ту озадаченность, которую Фичино сохранял на протяжении всего кризиса. Получатели письма принадлежали к трем самым влиятельным семьям Флоренции, но в дополнение к другим обязанностям им было в шутку поручено сплотить более известных друзей Фичино - Ландино, Полициано и Пико. Когда Фичино велит им «разбудить этого Геркулеса» Полициано (который не жаловал астрологию), мы должны помнить, что этот поэт, uomo delicato (человек утончённый), как говорят итальянцы, был настолько далёк от Геркулеса, насколько можно себе представить. И когда Фичино просит Пико, «нашего Феба», выпустить стрелы и убить чудовище Пифона, «вновь выходящее из своего болота», говоря, что, как только Пико начнет стрелять, «он убьет всю ядовитую стаю одним выстрелом», мы должны помнить, что все было как раз наоборот: чудовище побеждало Пико после эпизода в Риме и еще раз во время публикации «Гептаплюса». Если уж на то пошло, Пико был паршивым стрелком. Что касается Ландино, «нашего Амфиона», то можно представить себе 65-летнего профессора ораторского искусства и поэтики, использующего свою лиру в качестве полевого миномета.

У Фичино были причины опасаться, учитывая ситуацию с книгой, но он никогда не терял чувства юмора и (в отличие от Пико) перспективы. Он точно знал, что делать и с кем встречаться, чтобы выйти победителем. Этот дар воображения мы можем отнести на счет гибкости его политеизма и умения избегать буквалистских штампов.

Послание к «трем Петрам», его «Апология», было напечатано в конце первого издания вместе с письмом к трем другим друзьям из Академии, Каначчи, Каниджани и Корсини, чьи имена Фичино закаламбуривает как canes (охотничьи собаки) и cursores (преследователи) - в итальянском языке этот каламбур звучит еще отчетливее. Филиппо Валори, оплативший публикацию фичиновских переводов Платона, теперь оплатил и «Книгу Жизни», которая была опубликована 3 декабря 1489 года. Экземпляры были разосланы дружественным епископам и кардиналам в надежде, что они будут ходатайствовать за автора перед Папой. 27 мая 1490 года Фичино написал Антонио Кальдерини, умоляя его дать экземпляр великому гуманисту Ермолао Барбаро. «Тот, кто прочтет мою книгу, - писал он Кальдерини, - в здравом уме и без посторонней помощи, ясно увидит, что я написал ее искренне, с благочестивым умом и с благоговением перед религией». Именно Ермолао Барбаро в конце концов убедил Папу в том, что книгу не следует запрещать. Однако только в июне 1490 года Фичино вышел из опалы. Затем он приступил к полному переводу и комментариям к Плотину, которые были опубликованы в мае 1492 года (на месяц позже, чем ожидал его покровитель Лоренцо).

Что, спрашивается, значила «Книга Жизни» для Фичино и его друзей? В посвятительных письмах Лоренцо Медичи, Филиппо Валори и королю Венгрии он говорит, что надеется, что они изучат книгу и, таким образом, проживут долгую и здоровую жизнь - у Лоренцо был большой нос, но совсем не было обоняния, и возможно, именно он возникал перед мысленным взором Фичино, когда тот так много писал о запахе и духе; возможно, он также подразумевал его, поскольку большую часть времени тот был серьезно болен подагрой. Он умер в 43 года.

Самому Фичино в 1489 году было 56 лет, и, как он сам сообщает в тексте, он считал себя стариком (хотя проживет еще десять лет, до 1499 года). Он, естественно, изучал медицину и наблюдал за работой своего отца. Его матери было за восемьдесят, и она получала от заботливого сына много внимания и советов по поводу своего здоровья. Несомненно, некоторые из его советов ей по поводу диеты попали на эти страницы. Но источником большей части написанного Фичино здесь, должно быть, был его собственный опыт депрессии. Меланхолик, родившийся под зловещим знаком Сатурна, он разработал для себя и своих товарищей по Академии (все они считали себя сатурнианцами) уникальную и замечательную терапию, основанную на политеистическом образном упорядочивании психологических настроений и чувств. Меланхолия, по его мнению, была естественным состоянием души в теле, и ученый-философ был в особенности подвержен ей. Фичино гораздо более космологически сложен в этом вопросе, чем христианская позиция, канонизированная Августином («Сердца наши неспокойны, Господи, пока не упокоятся в Тебе»). Для неоплатоника душа не желает находиться в теле, и меланхолия - это ее мольба о побеге. Фичино, таким образом, является источником этой широко распространенной в эпоху Возрождения идеи, как показали Панофски и Заксль в своем исследовании искусства Ренессанса «Сатурн и меланхолия». Но если стандартный средневековый взгляд на меланхолию часто приводил к отрицанию тела и аскетизму в затворничестве как решению дилеммы страдающей души, то «терапия» Фичино расширяла представление о psyche как об обиталище многих божеств, или, как он часто любил говорить, о целых небесах внутри нас. Те, кто страдает от засушливого и депрессивного влияния Сатурна, должны обратиться за помощью к Юпитеру, впустив в свою жизнь немного joviality (веселья), чтобы уравновесить или «умерить» сатурнианскую склонность к мрачным крайностям и философской сухости. Они также должны впустить в свою жизнь немного Феба-Аполлона, общаясь с «солнечными» людьми (блондинками! как он советует). Сатурнианцы должны выйти из своих темных, мрачных лабораторий и прогуляться по залитым светом садам. Нельзя отрицать и притязаний секса, ведь Венера должна иметь свое место, если мы не хотим быть лишь бездетными подданными сатурнианского царства угрюмых старцев. Действительно, порой выразительный язык Фичино и его оживленные рассуждения о сексе могут смутить некоторых читателей, которые забывают, что он писал в то время, когда Италия была гораздо более свободна в этом вопросе, чем в следующем веке, когда под испанским влиянием женщины надевали в знак траура те мрачные черные платья, которые некоторые из них носят и по сей день. Помимо Венеры, свои запросы к фичиновской psyche предъявляют и такие планеты, как Марс, Меркурий и Луна.

Однако его цель - нечто большее, чем простое избавление от меланхолии с помощью жонглирования астральными образами. Хотя эти боги - планеты, которые древние астрологи и более поздние арабисты изучали на предмет их влияния на поведение человека, Фичино не является буквалистом. По его словам, важнее признать влияние этих богов на наше воображение, чем какое-либо фаталистическое воздействие, которое они могут оказывать на нашу жизнь. Ведь Фичино собирает древние астрологические представления в психологическую систему. На самом деле его волнует душа и то, как с ней жить. Он признавал, что, хотя мы можем многое сделать, чтобы расширить и «умерить» (одно из его любимых слов) психологические влияния богов на нашу жизнь, в конечном итоге мы должны быть готовы вынести их. Однако они не приходят без «даров», даже Сатурн. (Однажды во время особенно сильной депрессии друг Фичино Кавальканти посоветовал ему перестать стонать и напомнил, к немалому удовольствию Фичино, что именно Сатурн, при всей сопутствующей ему меланхолии, сделал работы Фичино более глубокими).

Представляя себе жизнь под управлением планетарных богов, каждый из которых управляет определенными продуктами питания, цветами, животными, металлами и манерами поведения, Фичино избавляет мир и человеческую жизнь от мертвящей категоричности своих современников-аристотелианцев и глубоко одухотворяет ее. Внезапно все возрождается, все оживает, наполняясь нуминозным смыслом, большим, чем человек. Внезапно мир предстает как сад даров, которыми наградили нас боги. Внезапно мы видим возрождение.

И это не только возрождение души, как напомнил бы нам Микеланджело, живший у Медичи и часто бывавший в Кареджи. Вскоре ему предстояло изваять великолепного Давида, и он воплощал почти беспрецедентное понимание Фичино важности тела. (В письме к Пико Фичино однажды предложил им подражать Прометею и создать совокупного человека, душой которого (по иронии судьбы) был бы красавец Пико, а телом - сгорбленный Фичино.

Хотя он и придерживался античной системы четырех гуморов, представляет себе их он тоже в соответствии с планетарным и психологическим влиянием богов. Несмотря на то что источником Фичино был Гален, учение о четырех гуморах входило в так называемый «сборник Гиппократа» и впервые появилось в трактате «О природе человека», который Аристотель приписывал Полибу, зятю Гиппократа.

Болезни в античности обычно рассматривались как дисбаланс гуморов, которые имеют естественную тенденцию к равновесию, но иногда выходят из строя. Фичино разделял эту точку зрения, уделяя особое внимание гумору черной желчи или меланхолии, а также тому, как избежать его избытка. Гуморы, или жидкости, протекающие через тело, - это кровь, флегма (pituita), черная желчь (melancholia) и желтая желчь (cholea). От Галена Фичино получил не только теорию гуморов, но и теорию натурального, анимального и витального духа. Помимо воздуха, эти три вида духов оживляют тело. Натуральный дух зарождается в печени, откуда в виде крови поступает в вены. Часть ее попадает в правый желудочек, медленно переходит в левый желудочек в виде темной крови, соединяется с воздухом, поступающим из легких, и становится высшим витальным духом, принципом артериальной крови. Затем эта артериальная кровь проходит по всему телу, часть ее попадает в основание мозга, где она становится анимальным духом, который распределяется по нервам.

Видеть божественное влияние на эти гуморы и духов не было фичиновским изобретением. Древнегреческая медицина, от Гиппократа до Галена, считала, что боги имеют отношение как к болезням, так и к их исцелению. В «Священной болезни», трактате из «Собрания Гиппократа», есть замечательное предложение, которое иллюстрирует это. «Нет нужды выделять эту болезнь в особый класс, как более божественную, чем другие, - говорится в ней, - ибо все они божественны и все они человечны».

Однако в чем Фичино оригинален, так это в своей обширной и тщательной концептуализации всей этой физиологии и психологии в рамках воображаемого политеизма. Впервые астрологические теории античности, рассуждения неоплатоников о душе, греческие, римские, арабские и итальянские медицинские и диетические трактаты, траволечение и алхимические практики - все это накладывается на преобладающую психологическую конституцию имагинативного, депрессивного монаха, жившего в великолепии величайшей европейской семьи.

Перед нами психология, поистине достойная эпохи гуманизма, хотя это крылатое слово эпохи Возрождения, особенно сегодня, кажется погрязшим в наших светских заблуждениях о человеке как мере всех вещей. Для Фичино боги - мера, а человек - лишь получатель их даров. Так что, хотя здесь царит глубокая депрессия (от Сатурна), присутствует и великая радость (от Венеры и Юпитера).

В письме к своему другу Маттео д'Ареццо, спустя год после публикации «Книги жизни», Фичино с умилением вспоминал, как он писал ее «в летнюю пору, среди цветов», в поле в Кареджи. К этому умилению, как увидит читатель, возможно, добавилось немалое количество вина (от Диониса) и немалое количество юмора (от Юпитера, Венеры и Меркурия). Первый биограф Фичино, Корси, описывает его как меланхоличного, но «всегда веселого и праздничного на публике», его разговоры всегда «полны острот, шуток и смеха».

Репутация Фичино в истории философии слишком долго основывалась только на его фундаментальных переводах Платона, и их влиянии на Ренессанс. В большинстве исследований, посвященных Фичино, как, например, в работе Кристеллера, платонизм был оценен по достоинству, а герметизм практически проигнорирован. Первым переведя герметические тексты на латынь и усилив эти идеи в остальных своих работах, Фичино значительно обогатил «оккультную» традицию своего времени (хотя, конечно, в его время она не была такой уж «оккультной»). Флоренция издавна была центром магии, а астрология была для образованного человека эпохи Возрождения таким же серьезным и неоднозначным предметом, каким сегодня стала «психология».

Благодаря блестящей работе Фрэнсис Йейтс и Д. П. Уокера эта сторона творчества Фичино теперь становится более известной, хотя в таких странных источниках, как Колумбийская энциклопедия, все еще можно найти возмутительно краткий и неверный очерк творчества Фичино, который слишком долго был типичным англо-американским мнением ("Он перевел Платона на итальянский [1482], и его версия до сих пор считается лучшей на итальянском языке. Его значимость заключается в этой работе, поскольку другие его труды ненадежны и неоригинальны"). Негативным результатом стали такие категоричные оценки, как комментарий Джона Аддингтона Саймондса о том, что Фичино был «неинтеллигентным эклектиком». Эта точка зрения и другие предрассудки британских эстетов XIX века, похоже, уходят в прошлое.

В последние годы труды Джеймса Хиллмана пролили свет на интернализованный политеизм, который стоит за психологией души Фичино (и самого Хиллмана). Хиллман показывает, что работа Фичино - это психология великой тонкости и размаха. Хотя Фичино всегда утверждал, что внутри нас находится целое небо звезд и планетарных богов, архетипическому психологу двадцатого века потребовалось внимание, чтобы понять, насколько это важно. Прочтение Фичино Хиллманом - это глоток свежего воздуха для темы, задохнувшейся от буквалистских предпосылок и германской систематизации. Работа Хиллмана, по меньшей мере, спасает Фичино от англо-германцев и возвращает его в Италию: в одной из статей он напоминает итальянским психологам, что Фичино является их предшественником.

Предстоящая книга Тома Мура, «Планеты внутри», представляет собой дальнейший анализ астральной психологии Фичино. Сосредоточенная на третьей части трилогии «Книга жизни», она является первым полномасштабным исследованием этой работы и должна сделать многое, чтобы открыть эту сторону репутации Фичино для более широкой аудитории, чем специализированная академическая.

Благодаря таким психологическим подходам, как этот, мы можем начать понимать, что «Книга Жизни» была той книгой, которую Медичи услышали, когда обратились за помощью к своему постоянному архетипическому (слово Фичино) терапевту. Можно спросить - насколько хорош был этот совет?

Учитывая некоторые вещества, которые Фичино рекомендует принимать внутрь, он был просто ужасен. Козимо, Пьеро, Джулиано ди Козимо и Лоренцо Медичи провели годы жизни, лежа с подагрой, и неудивительно, если они ели что-то из этого. Хуже того, автор книги под названием «Как прожить долгую жизнь» должен был задуматься, столкнувшись со смертью стольких своих друзей в раннем возрасте - помимо Лоренцо, Пико умер в 31 год, а Полициано - в 40 лет.

Возможно, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов должно прикрепить к этой книге предупреждающий ярлык, на случай, если читатель решит попробовать некоторые из рецептов Фичино. Возможно, здесь будет уместна надпись Уильяма Тернера, английского травника XVI века, написавшего книгу о териаке (любимом патогенном лекарстве Фичино, основанном на формуле Галена):

Хотя и Гален, и Аэций в достаточной мере предупредили всех мужчин и женщин, в какое время, в каком возрасте, при какой комплекции и при каких болезнях эти лекарства могут быть вредны или полезны для принимающих их, тем не менее, отмечая тупость многих англичан, которые не могут понять того, что ясно сказано, и глупое ожесточение некоторых других, которые не заботятся о достаточном предупреждении, но смело становятся самоубийцами, злоупотребляя Божьими творениями, не используя их по совету слуг Всемогущего Бога и служителей - сведущих врачей, но будут принимать их не вовремя и не в меру, без всякого благоразумия, следуя лишь собственным внушениям, а то и советам какой-нибудь старой заботливой бабки, или какого-нибудь захудалого Крамера, или болтливого торгаша, я не могу считать себя достаточно оправданным, если не предупрежу всех мужчин и женщин, которые будут пользоваться этими лекарствами, чтобы они не принимали их необдуманно и без совета и консультации сведущего врача, который может сказать им, подходят они для их натуры, комплекции и болезней или нет.

Но Фичино был первым, кто признал, что именно процесс воображения, задействованный в таких лекарствах, является секретом здоровья, и в этом смысле его советы были очень хороши. Кроме того, его репутация была недооценена и проигнорирована, возможно, потому, что она так долго находилась в руках философских факультетов и историков искусства. Для тех из нас, кто сейчас узнаёт его имагинативную составляющую (герметическую, астрологическую, оккультную, магическую, демоническую, астральную, алхимическую - слова, практически сформировавшие современное воображение), он является ведущим политеистом человеческой психики. Если читать его с позиции души, то Фичино - не только человек, определивший философский курс большей части итальянского Возрождения, но и его великий психолог. Возможно, он является первым психологом современности.

ПОСВЯЩЕНИЕ КНИГИ ЖИЗНИ МАРСИЛИО ФИЧИНО, ФЛОРЕНТИЙСКОГО ВРАЧА И ФИЛОСОФА, ВЕЛИКОЛЕПНОМУ ЛОРЕНЦО МЕДИЧИ, ПОКРОВИТЕЛЮ СВОЕЙ СТРАНЫ

Поэты воспевают Вакха как величайшего мастера, верховного жреца, дважды рожденного. Возможно, они имеют в виду, что будущему жрецу после посвящения необходимо переродиться, или что он кажется перерожденным после того, как окончательно опьянеет от Бога в своем разуме. А может быть, в более скромном смысле, это схоже с тем, как веточка порождает вино Вакха на лозе, подобной Семеле, и ее гроздья созревают под солнцем, и молния производит это вино в бочке, как плод в лоне любви.

Но не следует разглагольствовать о священных мистериях здесь, где наше намерение - физически врачевать тех, кто слаб. И это должно быть сделано не в тягостном, серьезном тоне, а вольно и радостно, после того как мы возбудимся - я не знаю, каким именно образом – чрез отца Бахуса. И я хочу заметить, что воистину не знаю, каким образом: ибо, очевидно, врачевание более благоразумно под началом Аполлона, первого из врачей, нежели Вакха. И все же, не будет дурным предзнаменованием, если немного Вакха окажется в наших устах прямо сейчас! Ведь Вакх исцеляет, пожалуй, даже лучше, чем Аполлон с его травами и чарами, - своим живительным вином и счастливой беззаботностью.

В каком бы смысле это ни понималось, у предводителя этих жрецов, Вакха, по преданию, было две матери. А вот у первосвященника Мелхиседека едва ли была и одна мать, и даже один отец. У меня же, ничтожнейшего из священников, было два отца: доктор медицины Фичино и Козимо Медичи. От одного я родился, а от другого возродился. Один посвятил меня в Галена, сначала как врача, потом как платоника; другой же посвятил меня в божественного Платона. И оба они посвятили Марсилио во врачевание: ибо Гален был врачевателем тел, а Платон - врачевателем душ.

Я долгое время занимался врачеванием душ под водительством Платона, толкуя все его книги и написав, с безмерным удовольствием, восемнадцать книг о бессмертии душ, угождая тем самым моему отцу Медичи. Размышляя, чем же я могу угодить моему отцу-медику, я решил написать книгу о поддержании здоровья писателей.

Разумеется, писатели хотят не просто иметь крепкое здоровье, но и жить долго. Поэтому я и написал для них еще одну книгу - о том, как жить долго. Разумеется, эти книги будут отличаться друг от друга в лекарствах и методах лечения. К этим книгам о здоровой и долгой жизни я добавил и книгу о том, как привести жизнь в согласие с небесами, чтобы из живого тела самого мира жизнь еще сильнее процвела в наших собственных телах, растущих подобно гроздьям на мировой лозе.

Великодушный Лоренцо, я надеюсь ты обойдешь вниманием тот факт, что, представая врачевателем в этих медицинских книгах, я отнюдь не лучший поэт. Ведь Аполлон - основатель медицины и магистр поэтов, дарит нам свою жизнь не столько травами, сколько лирой и песнями. И даже Венера дарует астрологам музыку и снадобья.

А вот я, советуя и школярам, и простым людям быть более внимательными к здоровью, в то же время пренебрегал здоровьем собственных книг, постоянно их разделяя. И вот, наконец, я впервые соединяю их в собственном теле. И теперь, когда части сочленены во единую форму, пусть и жизнь войдет в них.

Однако сей физический труд, как если бы он был моим телом, не сможет обрести жизни, если она не будет моей собственной. Его жизнь, поистине, зависит от моей души. А она уже давно живет с тобой, великий Лоренцо, мой покровитель, в той части твоих величественных покоев, где вместе с трудами Платона хранится и наш труд о бессмертии души, посвященный твоему имени. Однако моя душа, даже в этом благословенном месте, где сама твоя земля дарует жизнь, все же, как говорят богословы, беспокойна, пока сей физический труд получает, так сказать, свое собственное тело.

Прими же, о великий Лоренцо, после моих книг о душе, также и эти, о теле, и вдохнови их тем же дыханием, что и прошлые. Ибо таким образом тело, подвластное твоему духу, сможет ожить через свою душу, а моя душа, теперь уже вместе со своим телом, сможет отдохнуть у твоего очага.

КНИГА ПЕРВАЯ О том, как школярам и писателям следить за здоровьем, с заботой об их хорошем самочувствии, Марсилио Фичино, флорентийский врач и философ

Глава 1, Девять наставлений школярам

Тот, кто начинает сей горький, тяжкий и долгий путь, ведущий через неустанный труд к высшему храму девяти Муз, обнаруживает, что ему нужны девять проводников в путешествии. Первые из них - трое на небесах, которые направляют нас, затем трое в душе и, наконец, трое на земле.

На небе Меркурий либо побуждает, либо увещевает нас, вынуждая начать путешествие с исследований Муз. Меркурий отвечает за все исследования.

Затем Аполлон озаряет щедрым сиянием как ищущие души, так и искомые вещи, чтобы мы нашли все, что старательно ищем.

Затем приходит благодатная Венера, мать Муз. Своими живительными и дарующими счастье лучами она все обустраивает и украшает так, что все, искомое по наущению Меркурия и найденное по указанию Аполлона, объемлется ее дивным и спасительным наслаждением. Венера всегда заставляет человека любить это и наслаждаться этим.

Затем три проводника путешествия внутри души: пылкая и твердая воля, проницательный ум и цепкая память.

И наконец, трое на земле: благоразумный отец, прекрасный наставник и блистательный врач.

Без этих девяти проводников никто никогда не мог прийти к храму девяти Муз, и никто никогда не сможет. С самого начала всемогущий Бог и природа наделяют нас некоторыми из них, а трех последних мы взыскуем собственным усердием. Но о тех учениях и обязанностях, которые относятся к нашему отцу, и о тех, которые относятся к нашему учителю в изучении грамоты, говорили многие древние и мудрецы, особенно наш дорогой Платон в «Республике» и в «Законах», а также Аристотель в «Политике», Плутарх и Квинтилиан.

Единственный проводник, которого не хватает при изучении грамоты, - это какой-нибудь врачеватель, который протянул бы руку и полезными советами и снадобьями помог бы школярам, не возымевшим ни неба, ни души, ни отца, ни учителя. Вот почему, сожалея о столь ужасном положении всех тех, кто отправляется в путь, на котором Минерва грозит их нервам, я явился как врачеватель ради тех, кто слаб здоровьем, и надеюсь, что мои навыки окажутся столь же хороши, сколь добра моя воля.

Итак, восстаньте, юноши, мужи и мальчики, коих тяжкие уроки Минервы уже почти изнурили. Не стесняйтесь, подходите к вашему доктору, который хочет лишь довести ваши занятия до совершенства и с Божьей помощью и мудростью предлагает вам свои советы и средства для оздоровления.

Глава 2. О том, сколь усердно нужно заботиться о мозге, сердце, желудке и духе

Бегуны заботятся о своих ногах, атлеты - о руках, а музыканты - о голосе. Те, кто учится и пишет, должны, по меньшей мере, в такой же степени заботиться о своем мозге, сердце, печени и желудке. Даже больше, поскольку эти части тела важнее и чаще используются. Искусный ремесленник очень заботится о своих инструментах, художник - о кистях, ваятель из бронзы - о молотке и зубиле, солдат - о лошади и оружии, охотник - о собаках и птицах, играющий на лире - о своей лире и так далее.

И только жрецы Муз, только величайшие охотники за благом и истиной настолько небрежны и несчастны, что, похоже, совершенно пренебрегают тем инструментом, с помощью которого они способны измерить и постичь мироздание. Этот инструмент - сам дух, который врачи определяют как некий пар крови, чистый, субтильный, теплый и прозрачный. Из тепла сердца, где он вырабатывается из более чистой крови, он поступает в мозг, и там дух трудится над функционированием внутренних, а не внешних органов чувств. Поэтому кровь служит духу, дух - чувствам, а чувства, наконец, - разуму.

Кровь, однако, находится под влиянием природной силы, которая расцветает в печени и желудке. Самая утонченная часть крови вливается в фонтан сердца, где расцветает жизненная сила. Там творятся духи разума, и, как я покажу, там возвышаются крепостные стены Минервы. В них преобладает анимальная сила, предназначенная для ощущений и движений. Вот почему умозрение - это нечто большее, чем повиновение чувствам.

Чувства - это дух, а дух - это кровь, и эти три силы, которые мы называем натуральной, витальной и анимальной, таковы, что именно от них, через них и в них зачинаются, рождаются и вскармливаются духи.

Глава 3. О том, что школяры подвержены влиянию флегмы и черной желчи

Грамотные люди должны не только очень старательно заботиться о своих конечностях, силах и духах, но и, словно проплывая мимо Сциллы и Харибды, особенно тщательно избегать флегмы и черной желчи. В той мере, в какой они заполняют остальные части тела, вы будете становиться намного медленнее мозгом и разумом. Именно такова pituita (слизь, мокрота), которую греки называют флегмой, и черная желчь, которую греки называют меланхолией.

Флегма, действительно, часто блокирует интеллект и душит его, если ее много или она слишком горючая. Черная желчь беспокоит нас излишней заботой или безрассудством, нарушает душевное равновесие и рассудительность. Она делает это настолько сильно, что не будет ошибкой сказать, что школяры были бы совершенно здоровы, если бы не эта беспокойная флегма, и были бы самыми счастливыми и мудрыми людьми из всех, если бы не проблемы с черной желчью, доводящие их до уныния или безрассудства.

Глава 4. О причинах, по которым школяры становятся меланхоликами, и о том, как они к этому приходят

Есть три основные причины, по которым школяры становятся меланхоликами. Первая - небесная, вторая - натуральная, третья - человеческая.

Небесная причина заключается в том, что Меркурий, который побуждает нас начать исследования, и Сатурн, который работает над ними и заставляет нас придерживаться их и совершать открытия, по мнению астрономов, холодны и сухи. Если Меркурий действительно холоден, то из-за близости к Солнцу он обычно и чрезвычайно сух, и эта сухость приводит врачей к меланхолии. Меркурий и Сатурн вызывают это состояние у учеников, изучающих грамоту, и у их последователей, и усиливают его с каждым днем.

Естественная причина, по-видимому, заключается в том, что, поскольку стремление к знаниям столь нелегко, душе необходимо удалиться от внешних вещей к внутренним, как бы двигаясь от окружности к центру. Созерцая этот центр человека (о котором подробнее позже), необходимо оставаться предельно неподвижным, сконцентрироваться на центре, вдали от окружности. Быть зафиксированным в центре очень похоже на пребывание в центре самой земли, которая подобна черной желчи.

Таким образом, черная желчь решительно провоцирует душу к тому, чтобы она собралась в одно целое, пребывала в целостности и стала созерцаемой. Это подталкивает ученика к центру каждой вещи, как к центру мира, и побуждает его постигать высшие вещи, поскольку это созвучно Сатурну, высшей из планет. С другой стороны, само умозрение, как жесткое сосредоточение, практически схватывание, сжимает нашу натуру, как черная желчь.

Причина этого кроется в нас самих. Поскольку в Стрельце ум часто насильственно высушивается и большая часть его влажности (которая питает его естественное тепло) расходуется, большая часть его тепла также угасает. Мозг становится сухим и холодным, отчего это качество называют земным и меланхоличным.

Кроме того, из-за постоянного движения, присущего мышлению, дух также постоянно сокрушается этим движением. Дух, таким образом, оказывается поврежденным, и необходимо восстановить его с помощью более чистой крови. Но поскольку более тонкая и чистая часть крови обычно расходуется, оставшаяся кровь по необходимости становится густой, сухой и черной.

Все это приводит к тому, что, когда ум и сердце заняты умозрением, желудок и печень не выдерживают. Тогда, особенно если вы едите обильную или твердую пищу, плохо приготовленную, кровь становится холодной, густой и черной. Наконец, при чрезмерной быстроте конечностей, когда ни остатки, ни твердая клейковина не успевают отделиться, выделяется тёмный пар. Все это приводит к меланхолии духа, тоске и тревоге души. Поскольку этих омрачений гораздо больше внутри, чем снаружи, они охватывают душу унынием и изнуряют ее.

Из всех школяров черная желчь больше всего беспокоит тех, кто посвящает себя изучению философии, потому что их разум отделяется от тела и вещей телесных. Они становятся озабоченными вещами бестелесными, оттого их труд намного тяжелее, а ум требует еще более сильной воли. В той мере, в какой они соединяют ум с бестелесной истиной, они вынуждены отделять его от тела. Тело к таким людям уже никогда не возвращается, разве что в виде половины души, причем меланхоличной.

Именно это имел в виду наш дорогой Платон в «Тимее», когда говорил, что душа при частом и интенсивном созерцании божественного получает подпитку и становится настолько сильной, что покидает тело, а оставленное ею тело как бы растворяется. Она как будто отрешается от своей телесной натуры, убегая иногда с сильным волнением, а иногда и вовсе без него.

Глава 5. О том, почему мыслители впадают в меланхолию; кто из них впадает, а кто нет

До сих пор было достаточно показать, что жрецы Муз впадают в меланхолию либо изначально, либо по мере обучения, в силу небесных, натуральных или человеческих причин. Аристотель подтверждает это в своей книге «Проблемы». По его словам, все люди, отличающиеся какими-либо способностями, являются меланхоликами. Платон тоже указывает на это в своей книге «О знании», говоря, что мыслители часто бывают очень тревожны и расстроены. Демокрит также говорит, что никто не может стать великим мыслителем, если не умеет гневаться. Наш дорогой Платон в «Федре», кажется, тоже согласен с этим, говоря, что без гнева тщетно колотить в поэтические двери.

Если, по стечению обстоятельств, кто-то хочет узреть сей божественный гнев, то, по крайней мере, согласно натурфилософам, никто не может превзойти меланхоликов в его проявлении.

Причины, предлагаемые нами, а также Демокритом, Платоном и Аристотелем, и объясняющие, почему никто не бывает более меланхоличным, чем мыслители, кажутся скорее божественными, чем человеческими. Однако Демокрит, Платон и Аристотель идут по сомнительному пути, на мой взгляд, неудовлетворительно объясняя причину столь великого явления. Поэтому надо отважиться (с помощью Божьего света) докопаться до причин.

Меланхолия, то есть черная желчь, есть нечто двойственное: часть ее врачи называют натуральной, но другая часть связана с горением. Натуральная часть есть не что иное, как та часть крови, которая подвержена сгущению и высыханию. Горючая же делится на четыре вида: она возникает при сгорании либо естественной меланхолии, либо чистой крови, либо желчи, либо флегмы.

Когда происходит горение, оно вредит рассудительности и мудрости, ибо когда этот гумор поднимается и горит, он заставляет нас раздражаться и гневаться, что греки называли «манией», а мы называем безумием. Но, когда он погашен, а его более тонкие и чистые части разрушены, и осталась лишь мерзкая копоть, он делает нас тупыми и унылыми. Вот почему меланхолию принято считать безумием и исступлением.

Поэтому только та черная желчь, которую мы назвали естественной, способствует рассудительности и мудрости. Но не всегда! Ибо если она не смешана, то слишком черна, омрачает дух густой массой, пугает душу и тем самым сковывает мысль. Если же она смешивается с простой флегмой, которая представляет собой холодную кровь, сгустившуюся вокруг сердца, то возникает медлительность с некой густой холодностью, и оцепенение. Когда такая меланхолия пробирает до костей, то становится очень холодно, ведь по своей природе она очень плотная. В таком состоянии ничто не внушает надежды, все пугает, и вы не желаете видеть даже сами небеса. Если черная желчь, как простая, так и смешанная, разлагается, это приводит к лихорадке четвертого дня, опухолям селезенки и многим другим подобным заболеваниям. Там, где ее слишком много, или если она приходит одна, или если она соединена с флегмой, она делает дух более плотным и холодным, она поражает душу постоянной усталостью, она ослабляет концентрацию ума, и кровь не течет с легкостью вокруг сердца.

Однако лучше всего, чтобы черной желчи не было так мало, чтобы кровь, желчь и дух соприкасались друг с другом, как бы выходя из-под контроля. Именно тогда вы получите неустойчивость мышления и ускользающую память. Черной желчи также не должно быть так много, чтобы вы казались сонными, обремененными слишком большой тяжестью, и как будто нуждающимися в пинке. Поэтому необходимо, чтобы черная желчь была настолько жидкой, насколько позволяет ее природа. Ведь если она сильно разжижена, в соответствии с ее собственной природой, то большая часть ее будет свободна от вредных веществ, и тогда желчь будет, по меньшей мере, казаться сбалансированной.

Пусть черная желчь будет обильной, но очень жидкой. Пусть она не испытывает недостатка в гуморе более жидкой флегмы, текущей вокруг нее, и пусть она не высыхает и не становится очень твердой. Однако она не должна быть полностью смешана с флегмой, особенно с холодной флегмой, или с количеством флегмы, превышающим количество желчи, чтобы она не стала холодной. Это должна быть такая смесь желчи и крови, чтобы из трех частей получилось одно тело, состоящее из равных двух частей на двойную часть крови. Из восьми частей крови и двух частей желчи образуется две части черной желчи. Эти две части черной желчи немного воспаляются, а воспалившись, могут нагреваться, но не гореть, если только вещество не станет тверже (потому что хранилось слишком долго), и тогда оно горит и ужасно расстраивает нас.

Когда же она остывает, черная желчь становится пронзительно холодной до самых глубин. Она подобна железу: когда становится очень холодной, то холодна до глубин, а когда, наоборот, склоняется к жару, то нагревается до самых глубин.

Не стоит удивляться тому, что черная желчь так легко воспаляется, а воспалившись, так ужасно горит. Если мы представим, что она похожа на пластер[1], то увидим, что при выкипании воды он немедленно возгорается. Меланхолия обладает столь же экстремальной силой. Она стабильна, когда находится в определенном единстве и фиксирована. Это ситуация, когда её экстремум не влияет на другие гуморы. При сильном нагревании она доводит до пределов смелости, даже свирепости, а при сильном охлаждении - до пределов страха и трусости.

Между холодом и жаром существуют промежуточные стадии, различные стадии незавершенности, на которых она производит различные эффекты, подобно тому, как это происходит с вином, особенно с крепким вином. Вино может опьянить одних, а других лишь немного расшевелить - вино по-разному действует на разных людей.

Поэтому черная желчь, в меру, полезна. Но даже когда она умеренна, смешана с кровью и желчью, и ее состояние настолько жидкое, насколько позволяет ее природа, ее естество легко воспламеняется, если оно очень сухое и жесткое. Воспламенившись, она долго горит. Поскольку она очень прочна благодаря этой жесткой сухости, она ужасно горюча. Как дрова, которые, если их зажечь, горят долго, жарко и ярко. От этого долгого и страшного жара возникает огромное пламя и страшное, продолжительное волнение. Помните, что сказал Гераклит: сухой свет = мудрейшая душа.

Глава 6. О том, как черная желчь влияет на мыслителей

Кто-то может спросить: каково же это гуморальное тело, которое, как вы утверждаете, состоит из этих трех гуморов? Оно такого цвета, что нам кажется, будто мы смотрим на золото, но иногда оно приобретает пурпурный оттенок. Когда его естественный жар достаточно высок, и он вызывает расстройство тела или души, оно выглядит не иначе как пламенеющее, красноватое, золотое, с примесью пурпура, когда оно нагревается и светится. Подобно радуге, оно окрашивается в различные цвета из-за того, что сердце охвачено огнем.

Кто-то может также спросить, каким образом этот гумор порождает мысли? Несомненно, из этого гумора создаются духи, и первые из них - субтильные, как и та горючая вода, которую они называют Aqua Vita, или Aqua Vitis, «Вода жизни» или «Вода виноградной лозы», которая выжимается из гущи вина и дистиллируется с помощью огня. Эти духи, сжатые узким каналом черной желчи и гораздо более горячие из-за своей цельности, особенно разжижены. Из-за того, что они протекают через столь узкий канал, они отличаются большей субтильностью. Они также горячее и, по той же причине, прозрачнее. В-третьих, это духи, готовые к действию из-за своего чрезвычайно напористого движения. В-четвертых, когда они текут, связанные с гумором, который тверд и стабилен, они придают нашим действиям некую долговременную устойчивость.

Наша душа так настойчиво и с таким послушанием следует по этому каналу, что надолго задерживается в своих исследованиях. И что бы она ни исследовала, она легко это находит, ясно видит, здраво оценивает и запоминает эти уроки. Добавьте к этому то, что мы говорили раньше: с этим инструментом или с этим стимулом, который как бы согласован с центром мира и который концентрирует душу в ее собственном центре, душа всегда стремится к центру всех вещей и проникает в самую их суть. Она находится в согласии с Меркурием, и с Сатурном, который является самой высочайшей из всех планет и влечет ученика к самым возвышенным вещам.

Философы подтверждают это, тем более что душа, благодаря движению вовне отделенная от своего тела и находящаяся близ богов, становится орудием богов. Вот почему, благодаря божественным влияниям и наполненная оракулами свыше, душа всегда размышляет о новых и необычных вещах, и даже предсказывает будущее. С этим согласны не только Демокрит и Платон, но даже Аристотель в «Проблемах», как и Авиценна в своих книгах.

Для чего же тогда все эти рассуждения о гуморе черной желчи? Для того, чтобы мы помнили: мы должны искать и производить как можно больше черной желчи, содержащей светлую желчь, и, как мы уже говорили, избегать той черной желчи, которая сосредоточена на саму себя. Эта работа с желчью настолько тяжела, что Серапион решил, что ее сила возбуждается злым демоном, и даже мудрый Авиценна не опровергал этого.

Глава 7. О пяти главных врагах школяров: флегме, черной желчи, соитии, пресыщении и позднем сне

Мы уже далеко отошли от исходного момента, когда говорили о том, как долог путь, ведущий к истине и мудрости. Он наполнен тяжелыми трудами на суше и на море. Поэтому тот, кто отправляется в это путешествие, как сказал бы какой-нибудь поэт, будет часто подвергаться опасности на суше и на море. Ибо либо он плывет по морю, постоянно вздыбленному волнами, метаясь, как между Сциллой и Харибдой, двумя гуморами - флегмой и губительной меланхолией, либо он идет по суше, и там на него бросаются три чудовища.

Первое чудовище посылает Венера, второе - Вакх и Церера, а третье - ночью - присылает Геката. Приходится призывать на помощь Аполлона из воздуха, Нептуна из моря и Геракла из земли. Аполлон своим копьем должен сразить этих чудовищ, которые так противны Минерве. Нептун должен управлять ими с помощью своего трезубца. Геракл должен поразить и ранить их своим жезлом.

Первое из этих чудовищ - соитие Венеры, ибо если оно даже слегка чрезмерно, то внезапно истощает дух. Оно ослабляет мозг, поражает желудок и сердце, и нет неприятностей более неблагоприятных для размышлений чем эти. В конце концов, почему Гиппократ заявил, что соитие подобно эпилепсии? Потому что оно низвергает мозг, который священен, и причиняет ему столько вреда. Как сказал Авиценна в своей книге «О животных»: Тот, кто их-за соитий изливает семени сверх меры, причиняет себе вред больший, чем если бы он сорок раз пускал себе кровь, - вред, по мнению древних, какового не терпят ни Музы, ни (девственные) дочери Минервы.

Платон говорит по этому поводу следующее: Когда Венера угрожает Музам, не желающим поклоняться по ее обрядам, она грозится снарядить против них своего сына. Музы отвечают: «О Венера, Марсу грози ты такими вещами - твой малыш Купидон не летает меж нами!» Ибо природа не отдалила ни одного чувства от интеллекта далее, чем чувство осязания.

Второе чудовище - чрезмерное потребление вина и пищи. Если вина слишком много, или оно слишком горячее и крепкое, то и голова переполняется дурными примесями и испарениями. Я не буду здесь говорить о том, почему пьянство делает вас больными. Но слишком обильная пища отнимает при переваривании всю силу естества, особенно ту, которая пребывает в желудке. Желудок становится таким же недееспособным, как и голова. Таким образом, плохо приготовленная пища, со множеством густых испарений и гуморов, притупляет концентрацию ума. Это может случиться даже в том случае, если пища приготовлена хорошо. Как говорит Гален, душа, отягчённая жиром и кровью, не может созерцать ничего небесного.

Третье чудовище мешает вам спать после ужина и всю ночь, поэтому вы хотите спать после восхода солнца. Поскольку многие ученики не справляются с этой проблемой и обманываются ею, а также потому, что это очень вредно для мышления, я хочу уделить этому немного больше внимания. Я предполагаю, что существует семь основных причин этой проблемы. Первая причина происходит с небес, вторая - от элементов, третья - от гуморов, четвертая - от порядка вещей, пятая - от свойств желудка, шестая - от духов, а седьмая проистекает из фантазии.

Начнем с того, что есть три планеты, о которых мы уже упоминали, чрезвычайно благоприятные для размышлений и красноречия: Солнце, Венера и Меркурий. Двигаясь вместе равными шагами, они покидают нас, когда наступает ночь, и только с наступлением дня поднимаются и вновь навещают нас. После перехода Солнца в двенадцатый небесный сектор, который астрономы обозначают как темницу тьмы, они внезапно исчезают. Таким образом, те люди, которые занимаются ночью, когда эти планеты покидают нас, как и те, кто ложится спать днем, после восхода Солнца, когда эти планеты выходят из темницы тьмы, терпят поражение. С другой стороны, те люди, которые поднимаются, чтобы размышлять и писать на восходе солнца, когда эти планеты тоже поднимаются, - только такие люди остро мыслят, только они могут писать и красноречиво излагать свои произведения.

Вторая причина, исходящая от элементов, такова: с восходом Солнца воздух приходит в движение, он разрежен и прозрачен. Когда оно заходит, дело обстоит обратным образом. Кровь же и духи, сообразуясь с движением и качеством воздуха, следуют за ним, движимые необходимостью, или, так сказать, природой.

Третья причина, обусловленная гуморами, такова: на рассвете кровь приходит в движение и правит. Разжиженная этим движением, она нагревается и очищается. Духи следуют за кровью и подражают ей. С наступлением ночи преобладает либо меланхолия, более густая и холодная, либо флегма, и возвращаются духи, несомненно, наиболее неспособные к мышлению.

Четвертая причина, происходящая из порядка вещей, такова: день предназначен для бодрствования, ночь - для сна. Когда Солнце приближается к нашему полушарию или проходит над ним, оно раскрывает своими лучами каналы в теле и от центра к окружности распространяет гуморы и духов, побуждая нас к деятельности и пробуждая нас. С другой стороны, когда оно заходит, все вещи закрываются, что по естественному порядку вещей приводит ко сну, особенно после третьей или четвертой части ночи. Поэтому тот, кто спит поздно утром, когда Солнце и весь мир пробуждают его, будет бодрствовать большую часть ночи, когда природа хочет спать, чтобы отдохнуть от своих трудов. Он будет бороться с самим собой и, несомненно, со вселенским порядком вещей, когда его будут отвлекать и беспокоить эти противодвижения. В то время как вселенная движет его к внешним вещам, сам он движется к внутренним. И наоборот: когда вселенная влечет его к внутренним вещам, он пытается устремить себя к внешним. Поэтому из-за извращенного порядка и противодействующих движений разрушается все тело, а затем дух и мысль.

Пятая причина кроется в природе желудка. Желудок, благодаря длительному действию дневного воздуха, расширяется, его поры открыты, и, когда из него исходят духи, он сильно ослабевает. Поэтому с наступлением ночи он получает новое изобилие духов, которые и питают его. Если кто-то в это время приступает к долгим и трудным размышлениям, желудку приходится прилагать усилия, чтобы загнать этих духов обратно в голову. Они сопротивляются, и не могут насытить ни желудок, ни голову. Особенно вредно, если после ужина, работая при свете лампы, мы уделяем много времени и внимания своим занятиям. Ведь в это время большая часть духов работает над перевариванием пищи, а желудок нуждается в большом количестве тепла. Поздним вечером эти духи отвлекаются на голову, поэтому их не хватает ни мозгу, ни желудку. Кроме того, голова из-за такого движения наполняется густыми парами пищи, а пища, которая находится в желудке, остается без тепла и духа. Она становится твердой и гниет, после чего снова наполняет голову и причиняет ей боль.

Утром нужно вставать, чтобы каждая часть тела могла очиститься от экскрементов, оставшихся после сна. Поэтому вреднее всего разрушать то, что готовится в желудке, зажигая лампу во время ночных занятий, а затем, засыпая поздно утром, вынуждать себя долго сдерживать выведение этих экскрементов. Все врачи сходятся во мнении, что это очень вредно для разума и для тела. Те, кто использует ночь как день, вопреки природе, как и, наоборот, те, кто использует день как ночь, воистину подобны совам - они невольно подражают совам, зрение которых как бы погружается во мрак при свете Солнца. Поэтому острота их умозрения при сиянии истины тоже оказывается во мраке.

Шестая причина, почему поздний сон сокрушает дух, объясняется так же: духи, особенно самые субтильные, сокрушаются ежедневной усталостью. Поэтому ночью остается лишь несколько самых плотных, но они бесполезны для изучения грамоты, и их мысли, поддерживаемые слабыми крыльями, не способны летать - такие люди подобны совам и летучим мышам! С другой стороны, утром, после сна, духи освежаются, а все члены настолько укрепляются, что меньше всего нуждаются в поддержке духов. Тогда является множество субтильных духов, которые работают на благо мозга и способны быстро выполнять свои обязанности, активно питая и регулируя конечности.

И наконец, седьмая причина, которая порождается природой фантазии. Фантазия, или воображение, или обдумывание, или какое бы другое название она ни носила, также является аргументом против того, чтобы засиживаться допоздна: ведь в бодрствующем состоянии она отвлекается и беспокоится множеством продолжительных и противоборствующих образов, измышлений и переживаний. Такие отвлечения и беспокойства очень вредны для того, кто предается созерцанию или стремится к спокойствию и безмятежности внутреннего мира. Только тихими ночами это беспокойство утихает и успокаивается. Ночь всегда приходит когда ум возбуждён, и всегда уходит с его успокоением, чтобы мы могли привнести спокойствие и в наши занятия. Тот, кто пытается заниматься подобными вещами со слишком возбужденным умом, подобен человеку, который страдает от головокружения и думает, что все вертится вокруг него (как говорит Платон), в то время как вертится он сам.

Смотри также «Экономику» Аристотеля, где говорится, что вставать нужно до рассвета. Он говорит, что это приносит здоровье телу и очень полезно для изучения философии. Но это должно быть сделано так, чтобы, легко и скромно позавтракав, мы старательно избегали утреннего несварения желудка.

Помните также, что святой первосвященник Давид, эта труба всемогущего Бога, ничего не произносил вечером, но всегда утром, поднимаясь на рассвете, чтобы петь Богу псалмы на своей лире. Мы все должны подниматься в этот час, по крайней мере разумом, а вскоре и телом, если это возможно.

Глава 8. О том, какой час является наиболее благоприятным для начала занятий и как их следует проводить

Из того, что мы обсудили на предыдущих страницах, становится достаточно ясно, что начинать занятия следует либо сразу с восходом солнца, либо даже за час или - самое большее -два до восхода. Но, прежде чем встать с постели, сначала мягко разотрите руками все тело. Затем разотрите голову ногтями - но еще более мягко! Так советует поступать Гиппократ. Ибо при таком растирании, говорит он, если оно сильное, то бодрит тело; если легкое, то расслабляет его; если сильное, то усиливает тело; если легкое, то ослабляет его.

Встав с постели, не спешите немедленно приступать к чтению или медитации, а хотя бы полчаса уделите тому, чтобы привести себя в порядок. Затем усердно погрузитесь в медитацию, которая должна длиться около часа, в зависимости от ваших сил. Затем отложите ненадолго то, о чем вы думаете, и тем временем старательно и аккуратно расчешите волосы гребнем из слоновой кости, сорок раз проведя им от передней части головы до шеи. Затем разотрите шею грубой тканью, и только после этого возвращайтесь к медитации, на два, или хотя бы на час занятий.

Заниматься следует только с небольшими перерывами, вплоть до полудня. Но после полудня, если только вы не прерветесь на обед, занятия следует проводить с небольшими перерывами, в течение примерно двух часов.

Солнце очень могущественно на восходе, но оно также могущественно и в середине дня. В той области неба, которая следует сразу за его серединой и которую астрономы называют его девятой частью, домом мудрости, Солнце ликует сильнее всего. Все поэты говорят, что Аполлон - предводитель Муз и наук, поэтому эти часы очень важны, если нужно предаться возвышенным размышлениям. Если хотят найти Муз, их ищут в эти же часы, ведь их предводитель - Аполлон. Часы после полудня более подходят для изучения старого материала, чем для обдумывания нового.

Однако всегда, в который бы час это ни происходило, мы должны помнить, что хотя бы раз нужно прервать все, о чем думает наш ум. Ибо дух разрушается от постоянного размышления, и если вы никогда не делаете пауз, то будете медлительны.

Пока вы работаете с душой, сохраняйте спокойствие тела. Усталость тела - плохо, усталость души - еще хуже, но хуже всего - усталость того и другого, когда противоборствующие движения отвлекают человека и разрушают его жизнь. Пусть медитация длится не дольше, чем удовольствие, и даже немного меньше.

Глава 9. Правила, позволяющие избавиться от избытка флегмы

Мы считаем своим долгом вкратце рассказать о тех вещах, которые, как мы говорили, вредят людям пишущим, и описать средства их устранения в каждом конкретном случае. Поэтому, чтобы флегмы не скапливалось слишком много, следует практиковать опорожнение желудка дважды в день - ни в коем случае не напрягаясь, чтобы не исторгнуть и субтильных духов. Экскременты следует старательно вычищать из всех проходов. Тщательно смойте всю грязь с тела, особенно с головы. Затем, используя увлажняющий крем, вытритесь насухо, глубоко втирая его.

Избегайте слишком холодной и, тем более, влажной пищи, чтобы не создавать проблем с черной желчью. Избегайте всего жирного, отравляющего, вязкого, маслянистого, клейкого, а также легко разлагающегося. Если желудок холоден от природы или в силу возраста, от такой пищи следует отказаться вовсе или разбавить ее стаканом воды. Необходимо, чтобы прием пищи был умеренным, но еще более умеренным должно быть питье.

Комната, в которой вы живете, должна находиться высоко, вдали от тяжелых туманов и духоты, а сырость должна изгоняться из нее либо огнем, либо ладаном. Голову, особенно шею, как и ноги, следует держать подальше от холода, ибо он очень вреден для мышления. К холодным блюдам полезно добавлять небольшое количество ароматических специй. Блюда, приправленные мускатным орехом, корицей, шафраном и имбирем, поданные утром натощак, особенно хороши для чувств и памяти.

Глава 10. О том, почему следует избегать черной желчи

Черная желчь, с которой мы боремся на протяжении всех этих страниц, усугубляется следующим: густое, мутное вино, особенно черное, твердая пища, сухая пища, пересоленная пища, горькая, острая или несвежая пища, подгоревшая пища, печеная или жареная пища, кролик и говядина, старый сыр, маринованная рыба, бобы, особенно фасоль, чечевица, салат, капуста, горчица, редис, чеснок, лук, порей, черника, морковь и все остальное, что вас согревает или охлаждает или утомляет. И все черное: гнев, страх, несчастье, печаль, суета, одиночество и все, что вредит зрению, обонянию или слуху, особенно темнота. Прежде всего, слишком сильное иссушение тела - либо от недосыпания, либо от нервных страхов или беспокойств, либо от частого соития, либо от слишком большого количества горячих блюд, либо сухость от чрезмерного очищения и мочеиспускания, либо от тяжелых физических нагрузок, голодания, жажды, жары или холодного, сухого воздуха.

Фактически, если черная желчь всегда очень сухая и холодная, необходимо полностью отказаться даже от умеренно горячих блюд и вместо них употреблять влажные продукты, хорошо разваренные, которые легко готовятся и обеспечивают жидкую и очень чистую кровь.

Но, между тем, для заботы о желудке и флегме, как и при проблемах с черной желчью, пища должна быть приправлена корицей, шафраном и васильком. Также полезны семена тыквы и огурцов, кедровые орехи, очищенные от скорлупы. Также полезно мясо птиц, кур и цыплят, и молочных четвероногих, и особенно яйца, а также конечности животных, мозги, и сладкие яблоки, фрукты, дыни, дамасские сливы и тому подобное, тыквы, правильно приготовленные, влажная, но не вяжущая зелень. Менее всего я рекомендую вишню, инжир и виноград.

Я ненавижу тошноту и чувство перенасыщения. Ничто так не борется с этим чувством, как легкое вино, прозрачное, мягкое, ароматное - оно лучше всего подходит для получения чистых духов. И Платон, и Аристотель любили смягчать этот гумор небольшим количеством вина, подслащивая и проясняя его либо водой, настоянной на люпине, либо нагретым горячим железом. Но как бы ни было оно полезно для духов и мысли, помните, что злоупотребление им не менее вредно!

Кроме того, полезно класть в питие золото или серебро, особенно накаленное серебро, и его стружку, а также пить из маленького золотого или серебряного сосуда и есть из него пищу. Полезно также часто принимать натощак сок солодки, а также сок красных сладких яблок или сладких апельсинов.

Хорошо помогают приятные запахи, особенно мягкие. Хорошо, когда холод управляет людьми, склонными к теплу, или когда тепло преобладает над теми, кто склонен к холоду. Поэтому нужно быть умеренным с розами, фиалками, миртом, камфарой, васильками и розовой водой, которые являются холодными. И наоборот - с корицей, лимоном, апельсином, индийской специей, мятой, медом, шафраном, алоэ, амброй и мускусом, которые являются теплыми. Полезны весенние цветы, листья лимона, апельсина, ароматные яблоки, но прежде всего - вино. Их запахи благотворно влияют на вас, раскрывают ноздри и приводят в движение грудь и желудок. Однако мы не рекомендуем много теплых или сухих запахов, если они единственные, и если они постоянны. Гиацинт можно подержать во рту - он потрясающе оживляет душу! Вербена, особенно лесная, хороша для еды и для аромата. Трава, называемая бычьим языком, и бурачник, а также мёд хороши с водой. Салат-латук, эндивий (цикорий салатный), яйца и миндальное молоко должны быть самыми обычными продуктами на вашем столе. Бегите также от всякого воздуха, если он обжигает вас, или если он морозный или туманный, но умеренным и спокойным воздухом следует наслаждаться свободно.

Меркурий (Гермес), Пифагор и Платон утверждают, что расстроенной или печальной душе помогает игра на лире, постоянное пение и мелодичные наигрыши. Давид, этот святой поэт, избавил Саула от недугов с помощью псалтири и псалмов. Я тоже (если позволено низшим сравнивать себя с высшими) не раз убеждался дома, насколько сладость лиры и пения помогает против горечи черной желчи.

Я рекомендую часто смотреть на блестящую воду, видеть зеленые или красные цвета, посещать сады и леса, совершать прогулки вдоль рек. Гуляйте по красивым лугам, катайтесь на лошадях, ездите в каретах, ходите под парусом. Прежде всего, я рекомендую легкие занятия, разнообразную работу, которая не отягощает, и постоянное общение с приятными людьми.

Глава 11. О том, как заботиться о желудке

Очевидно, что мы должны внимательно следить за желудком, чтобы пресыщение не привело к тошноте и несварению желудка, и не навредило голове. Пищу следует принимать умеренно два раза в день, слегка приправляя ее корицей, гвоздикой или мускатным орехом. Однако всегда следите за тем, чтобы сухая пища превышала по массе мягкую, если, конечно, вы не пытаетесь избежать сухости черной желчи. Если вам так удобнее, пусть еда подождет, пока вы не проголодаетесь. Пусть питье подождет, пока вы не захотите пить. Да не будет алчности ни к одному, ни к другому места за вашим столом. Воздержитесь от тошноты и пресыщения.

Воздержитесь от всего того, что из-за чрезмерной влажности, сильной маслянистости или жирности ослабляет желудок. Следует избегать также холодной или очень горячей пищи, а также плохо приготовленной вследствие ее твердости. В течение долгого времени после того, как вы выйдете из-за стола, такая пища возвращает нёбу неприятный вкус, или вспучивает вас, или наполняет голову испарениями. Избегайте продуктов, которые легко разлагаются в желудке или вне его.

Мы ни в коем случае не рекомендуем употреблять сладкое или горькое, если это единственные вкусы. Напротив, мы предпочитаем, чтобы сладкое сочеталось с острым, а горькое - с сухим. Мастиковая смола, сухая мята, свежий шалфей, яйца, айва в сахаре, цикорий, роза, кораллы[2], каперсы и уксус - лучшие друзья желудка. Употребляйте также красные яблоки - их вкус сочетает в себе терпкость и сладость, а также все остальное, что в меру терпкое, даже немного вяжущее, что врачи считают кровоостанавливающим, или то, что немного острое, терпкое или ароматное. Бальзам, однако, превосходит все.

Пейте красное, а не белое вино, пусть даже немного горькое на вкус, но не обладающее теплотой, не подвергшееся дистилляции. Его лучше всего пить с небольшим количеством несмешанного чистого вина. Всегда, однако, более жидкую пищу следует употреблять перед более твердой. После еды хорошо закусывать кориандром, айвой, красными яблоками, мушмулой, вялеными персиками и тому подобным.

Важно тщательно пережевывать пищу, прежде чем проглотить ее. Если желудку требуется дополнительная помощь, используйте мастичную смолу, розу, мяту или кораллы.

Следите за тем, чтобы в течение двух-трех часов после еды не предаваться сложным размышлениям или серьезному чтению. Возможно, потребуется даже четыре часа бездействия, если еда или напитки были очень обильными или еда была очень тяжелой. Плохо растягивать желудок едой или питьем, но еще хуже думать о сложных вещах с растянутым желудком.

Не следует спать после полуденной трапезы, если только вас не вынуждает к этому величайшая необходимость, да и то не раньше, чем через два часа бодрствования. Однако после вечернего приема пищи достаточно и одного часа. Соитие вредно для желудка, особенно если вы только что наелись или легли голодным. Желудок не любит спешки, но любит упражнения, за исключением тех случаев, когда он полон еды. Сразу после еды немного прогуляйтесь, а затем принимайтесь за дело.

Глава 12. О том, что в особенности питает конечности и дух

Наша работа должна выполняться таким образом, чтобы не понадобилась никакая врачебная помощь нашим желудку, сердцу, мозгу, духам, мыслям, силам, ни что-либо для того, чтобы избежать потоков флегмы, скоплений черной желчи или приступов тошноты.

Все врачи без исключения соглашаются, что нет ничего лучше териака для ухода за каждой из частей тела и их силами, духами и мыслями. Сначала следует принимать по половине драхмы этого средства или, по крайней мере, по трети драхмы дважды в неделю осенью и зимой, а летом и весной - только раз в неделю. Если погода холодная или влажная, и вы любите принимать его с небольшим количеством чистого вина, я одобряю. В теплую и сухую погоду, особенно если она кажется более теплой из-за вашей натуры или возраста, принимайте его с двумя или тремя двенадцатыми частями розовой воды, натощак, за шесть или семь часов до еды. Если у вас нет териака, используйте митридат. Но в тот день, когда мы принимаем териак или митридат, мы должны воздерживаться от употребления чего-либо теплого внутрь, а если это весна или лето, то необходимо употреблять холодную пищу.

В качестве заменителя все врачи одобряют алоэ, если его правильно использовать, и лотос. Возьмите две драхмы бальзама чебулы (тёмного миробалана), по одной драхме темной розы, красного василька, бальзама эмблики, корицы, скорлупы крокуса, плодовых волокон, бехена[3] и меда и двенадцать драхм алоэ, тщательно отобранного и вымытого. Сделайте из них пилюлю, добавив немного лучшего вина, и принимайте ее на рассвете раз в неделю, разумеется, в любом удобном для вас размере. Летом принимайте ее с розовой водой, в другое время - с вином.

В другие дни, когда вы не принимаете ни териак, ни эти пилюли, утром и вечером, за два-три часа до еды, используйте следующее средство: возьмите четыре драхмы лучшей корицы, две драхмы чебулового бальзама, две драхмы бальзама эмблики, по половине драхмы шафрана и розы, две драхмы красного василька, одну драхму коралла и столько самого белого сахарного сока, сколько необходимо. Влейте сахарный сок в равные порции розовой воды, цитрусового сока или свекольного сока и варите до однородности. Затем добавьте треть драхмы мускуса и столько же амбры. Наконец, сделайте твердые кусочки, которые в народе называют «морселями», и обваляйте их в золоте.

Эти три способа, которые мы описали, дают один и тот же результат, как мы убедились. Каждое из этих средств полезно для каждой из частей тела, для его сил и духов. Каждое из них делает чувства и мышление острыми, а память крепкой. С помощью этих пилюль также легко вывести или исправить флегму и желчь, включая черную желчь. Помимо всего прочего, эти три метода должны быть хорошо известны вам, независимо от вашего возраста и характера.

Глава 13. Средства для ограничения и выведения флегмы

Если человек ведет ожесточенную борьбу с излиянием флегмы, мы рекомендуем принимать по утрам пилюли из снадобий Галена или одного из тех, которые Месу[4] называл «элефангинами», - разумеется, только столько и так часто, как это будет уместно. Даже тем людям, чье состояние более тяжелое, мы рекомендуем смешивать средства и таблетки с равной долей хиеры[5] и агарикового[6] гриба, запивая их розовой водой с медом, уксусом с медом и водой с фенхелем. Этот сироп хорошо разжижает флегму еще до приема пилюль, но особенно хорош после их приема.

Если вместе с флегмой выходят и другие гуморы, мы очищаем организм соответствующими пилюлями из ревеня (Mесу), или пилюлями, которые более поздние авторы называют «Без-Чего-Либо». Нам не нравится любое внезапное, сильное очищение и выброс внутрь; ибо это ослабляет желудок и сердце, истощает многих духов, разрушает гуморы, омрачает духов испарениями и связывает гуморы.

Глава 14. Средство от катара и насморка, часто встречающихся у школяров

Когда голова заложена всей этой флегмой, мы бы рекомендовали перед сном принять несколько следующих пилюль. Мы любим, особенно в это время, но и в другое тоже, использовать ладан, потому что он прекрасно помогает всем потокам, всем чувствам и памяти тоже. Ранее мы советовали принимать мускатный орех и териак перорально. Майоран также полезен для ноздрей, если его смешать с водой или размочить. После еды мы советуем принять немного кориандра и айвового сока.

Глава 15. Головные боли

Если голова болит от того, что она отягощена холодным гумором, мы предпочитаем, помимо всех других названных нами средств, то, которое называют plirisarcoticon, или diamber, или diacora, принимать перорально. Чаще жуйте мастику. Кроме того, протирайте лицо, виски и шею раствором майорана, фенхеля и масла из листьев руты, тщательно растворенных в розовой воде.

Глава 16. Средства от задымленного зрения

Если в глазах появляется дым, но они не краснеют и не подают никаких других признаков жара, сделайте глазную мазь из фенхелевой воды, майорана, ласточкиного зева, руты, настоянной на шафране, и антимония. Полученную воду следует процедить через плотную ткань. Не прикладывайте ничего к глазам, пока не очистите их пилюлями Света. Если же при задымлении глаза покраснеют, немедленно очистите их пилюлями, состоящими из дыма земли. Далее полезно сделать мазь для глаз из розовой воды и сахара. Иногда в нее добавляют яичный белок или молоко. В любом случае, ежедневное употребление фенхеля защищает зрение и обостряет его.

Полезно часто держать во рту семена фенхеля и даже есть его листья. Трифера малая, описанная Месу, превосходна. Хорош также бальзам, принимаемый ежедневно натощак, и вместе с ним хлебец из сахара и фенхеля, растертого в порошок. Это также способствует мыслительной деятельности и плодотворной жизни.

Очанка - уникальное средство для защиты глаз. При любой головной боли или задымлении зрения необходимо прогонять клубы дыма назад с помощью растирания или глазной банки. Если причина в жаре, которого много в крови, следует приложить пиявок к шее и плечам.

Глава 17. Восстановление чувства вкуса

У студентов-буквоедов желудок часто теряет всякое чувство вкуса. Если его убивает флегма, что проявляется кислым привкусом во рту или большим количеством очень вязкой слюны, сделайте следующее: после применения лекарств для желудка, о которых мы сообщали выше, используйте ароматную розовую воду, смешанную с сахаром, и мед с корицей, либо отдельно, либо смешанный с имбирем, или мятным сиропом, но прежде всего с териаком. Если же имеется избыток желчи, что часто проявляется горечью во рту, то после очищения алоэ, как мы уже говорили, сделайте следующее: примите ревень, или тройной василек, или сахарный уксус, состоящий из сахара, белого уксуса и острого красного яблочного вина, с персиками или грушами, смешанными в сиропе, как советует Mесу. Или воспользуйтесь нашим собственным специальным рецептом, который очень полезен для вкуса: возьмите четыре части розовой воды, две части черничного сока, столько же сладкого вина, полчасти чебулового бальзама, столько же бальзама эмблики и по половине драхмы красной пальмы и красного коралла. Залейте все это цитрусовым или лимонным соком, двумя или тремя частями. Если желудок слабый и холодный, добавьте две драхмы корицы. Принимать их нужно за два часа до еды.

Сладкое вино всегда снимает тошноту от любого гумора, также для этого можно использовать каперсы с уксусом. Натощак от тошноты хорошо помогает напиток из белого уксуса и розовой воды, если смешать с ним две порции сахара. Используйте также мяту и абсент. Также мяту либо смешивают с уксусом, либо разводят в кислом соке красных яблок и разбавляют водой.

Глава 18. Самое верное средство от черной желчи

Итак, мы рассмотрели более простые вопросы, поэтому давайте вернемся к тому, что наиболее опасно, а именно к черной желчи. Когда она бурлит и бушует, она ослабляет все тело, особенно дух, который является инструментом мысли, и саму мысль, и рассудительность.

Первое правило лечения, как учил Гален, таково: не усердствуйте в быстром выведении черной желчи, чтобы часть ее не стала более жидкой и тонкой, а остальная оставалась очень густой и сухой. Постепенно размягчайте ее, разбивайте на кусочки и выводите наружу.

Во-вторых, пока силы вашей головы и всего тела поддерживаются влажной пищей, сладкими и умеренными ваннами и даже растиранием ногтями, помните об одном предостережении: не позволяйте катару раздражать вас, не позволяйте разрушать желудок, печень или перекрывать каналы тела.

Третье, что в особенности необходимо, это чтобы голова была обеспечена и укреплена правильными вещами: некоторые вещи должны быть принимаемы внутрь груди и ноздрей, а некоторые - снаружи. Те вещи, которые приятны, следует внимательно рассматривать, слушать, нюхать и созерцать. А от тех вещей, которые неприятны, следует держаться подальше.

Глава 19. Наилучший рецепт сиропа для меланхоликов

Многие люди создали множество снадобий для этого гумора. Сейчас я предложу три вида средств из множества существующих, три самых лучших и безопасных из всех, которые использовались сначала древними, затем были проверены более современными людьми, а теперь адаптированы нами для собственного использования. Во-первых, рецепт лучшего сиропа; во-вторых, наиболее рекомендуемые пилюли; в-третьих, самые безопасные лекарства, которые рассасываются во рту. Если вы будете грамотно применять эти средства, то ваша меланхолия смягчится, распадется на части и рассеется. Ваше настроение прояснится и станет ярче, мысль напитается, а память укрепится.

Вот сироп: возьмите бурачник, бычий язык, цветы каждого из них, мед, немного венериного волоса, эндивий, фиалки, дубовые ягоды, дубовый папоротник, тимьян, по горсти каждого, двадцать дамасских слив, десять ароматных фруктов, одну часть паслена, половину части солодки, корицы, красного василька, мякоти цитрусовых, по три драхмы каждого, и полдрахмы шафрана. Варите все в воде, кроме тимьяна и ароматических трав, пока не выкипит треть. Затем добавьте сахар и тимьян, процедите смесь через сито. Наконец, всыпают ароматические вещества, такие как корица и шафран. Три части этого сиропа нужно выпить на рассвете, запивая двумя-тремя частями настоя бычьего языка и, по меньшей мере, двумя или более следующими пилюлями, в зависимости от того, что подходит именно вам. Необходимо, так сказать, дать обет каждый день понемногу упражнять желудок.

Глава 20. Пилюли для размягчения дурного гумора и для его очищения

Что касается пилюль, то они бывают двух видов: одни для слабых людей, другие - для более крепких. Первые можно назвать золотыми или магическими, сделанными отчасти по рецептам магов, отчасти по нашему собственному разумению, составленными под влиянием Юпитера или Венеры. Эти пилюли избавят вас от проблем с флегмой, светлой желчью и черной желчью.

Они укрепляют каждую конечность, утончают и осветляют духов. Они способствуют распространению таких духов, потому что, будучи сжатыми, те вызывают печаль, а будучи свободными и светлыми, радуют. Они также укрепляют таких духов, потому что слишком сильное распространение приводит к их растворению.

Итак, возьмите двенадцать гран золота, лучше всего сусального, если оно чистое, ладан, мирру, шафран, древесину алоэ, корицу, мякоть цитрусовых, мед, чистый красный шелк, мяту, белый бехен, красный бехен, по полфунта каждого, красные розы, красный василек, красный коралл, все три бальзама (эмбликовый, чебуловый, индийский), по одной драхме каждого, столько же хорошо промытого алоэ, все это составляет около фунта. Приготовьте пилюли из лучшего вина, которое у вас есть.

Следующие пилюли немного сильнее растворяют меланхолию, но все же являются менее сильными: возьмите пионы, мирру, арабскую лозу, мед, ладан, шафран, все три бальзама, по одной драхме каждого, грибные шарики, дубовый папоротник, тимьян, сенну, хорошо приготовленный афганский лазурит, армянский лазурит, приготовленный тем же способом, по три драхмы каждого, две части алоэ, и смешайте пилюли с превосходным вином. Температура в этом средстве холодная, поэтому, если при меланхолии преобладает жар, следует добавить к нему еще третью часть.

Эти пилюли, полезные для изучающих грамоту, я составил на основе греческих, латинских и арабских сочинений. Я не хотел подмешивать ничего более сильного, чем перечисленное, например, морозник (лат. Helléborus), который использовал тот фанатик, Карнеад. Для людей же, пишущих, тех из них, кто хоть чуточку крепче, нет ничего хуже насилия, поэтому я бы посоветовал таким людям игнорировать все индийские пилюли, афганский лазурит, армянский лазурит и то, что они называют иераглодион.

Если вам нужна более простая формула, например та, которую применяю я со своими приятелями: возьмите по одной части алоэ, бальзама эмблики и чебулового бальзама, по две драхмы каждого, две драхмы мастиковой смолы, две драхмы розы, особенно красной розы, и сделайте пилюли на основе вина.

Принимая все эти рекомендованные мною пилюли, как первые, так и вторые, помните: ни в коем случае не следует употреблять их при солнце, иначе они сильно иссушат организм, а это самое худшее при меланхолии. В этом случае, наоборот, примите сироп, который мы приводили выше, следуя Месу и Джентиле да Фолиньо. Или примите эту смесь с одной частью легкого и ароматного вина, или с двумя частями, или с тремя частями, как вам покажется уместным. Или примите его с водой с медом, изюмом и лакрицей. Или, если преобладает жар, принимайте его с фиалковым вином и розовой водой.

В любом случае, я советую пишущим людям, предрасположенным к черной желчи, прибегать к этому очищению по крайней мере дважды в год, скажем, весной и осенью, непрерывно в течение пятнадцати дней, или двадцати, используя пилюли и сироп. Тому же, кто менее склонен к этому недугу, будет достаточно принимать первые или последние пилюли раз в год, неделю, используя фиалковое, как мы уже говорили, летом, а в остальное время - обычное вино.

Глава 21. Лечение с помощью жидких лекарств

Важно помнить, что в тех случаях, когда существует большая опасность иссушения организма, но тем не менее очищение необходимо, следует отказаться от пилюль и вместо них использовать сироп или аналогичный состав, приготовленный из настоя бычьего языка. Влейте в него тем временем немного диасенны, или диакатоликона, или одну часть персидской триферы, или, по меньшей мере, половину части. Но если ваше тело более крепкое или плотное, а желудок страдает запорами, добавьте одну-две драхмы тающего во рту хамека. Также полезно употреблять конфеты из дикой корицы. Еще более полезен сок из овощей.

Они подходят не для всех видов меланхолии, но особенно хороши для той, которая возникает от выгорания. Если же ваша меланхолия просто естественна, то некоторые из них все равно помогут, особенно если в сироп добавить двойную порцию дубового папоротника, или тройную, а также лакрицу, шафран и изюм. Аналогично, если добавить в лекарство две части медово-розовой воды... Сироп следует принимать так часто, как мы указали выше. Но лекарство нужно употреблять вместе с этим три раза в двадцать дней.

Если меланхолия не проявляется, но наблюдается меланхоличный цвет лица, холод и сухость конечностей, забудьте о желудке и откажитесь от кровопусканий, а делайте только то, что мы сказали и, еще повторим, в особенности то, что относится к умеренному нагреванию тела и его сильному увлажнению. Делайте то, что приятно духам, как можно более осветляя их и питая каждую часть.

При переполнении организма гумором черной желчи мы не будем слишком увлажнять его, не будем заглушать этот гумор, но будем разжигать желудок, с обычной осторожностью, никогда не делая этого насильно. Как предупреждает нас Платон в «Тимее», такую затяжную болезнь, как меланхолия, не следует раздражать слишком сильными и опасными лекарствами.

Глава 22. Правила кровопускания

Некоторые люди чрезмерно хотят пустить себе кровь, но мудрые врачи им отказывают. Ведь кровь - это мера черной желчи, топливо духа, сокровище жизни. Только в том случае, когда кровь кажется избыточной, или в том, когда наблюдается чрезмерность смеха, смелости и уверенности, или красный цвет кожи и вздутие вен, следует пускать кровь писателям.

Когда это необходимо сделать, то из вен на левой руке, сделав широкий надрез, берите по четыре части утром и вечером. Затем, через несколько дней - не менее семи, но самое большее четырнадцать - выпустите еще три или четыре части крови. Раздражайте геморроидальные узлы сначала сильным растиранием, а затем прикладывайте пиявок, которых называют кровососами. Обе эти процедуры можно использовать для сильных типов. В случае слабых типов, если того требует необходимость, просто раздражайте геморроидальные узлы, как мы уже говорили.

Но не очищайте живот лекарствами и не пускайте кровь, если вы предварительно не облегчили его большими мягкими клизмами. Да будет общим правилом для меланхоличной натуры, над которой нужно работать, что, если это уместно, нижнюю часть живота всегда нужно смазывать и очищать частыми клизмами такого рода.

Глава 23. О леденцах и конфетах

Ниже перечислены тающие во рту продукты. Я рекомендую те, которые Расис (Абу Бакр Мухаммад ар-Рази) назвал «бодрящими», и те, которые Авиценна представил в своей книге о силе сердца. Но еще более я рекомендую тот, который прописал Месу: возьмите сырой пурпурный шелк, свежий и ароматный, весом в один фунт, смешайте его с соком сладких и приятно пахнущих фруктов и смешайте это с соком бычьего языка и розовой водой, по одному фунту каждого. Спустя двадцать четыре часа варите все это на слабом огне, пока вода не покраснеет. Затем извлеките шелк и тщательно отожмите его. Сразу же всыпьте сто пятьдесят драхм вашего самого белого сахара и снова варите, пока смесь не загустеет, как мед. Снимите с огня и, пока она еще теплая, влейте шесть драхм тщательно измельченной сырой амбры, и пусть амбра превратится в жидкость. Наконец, добавьте сей порошок: возьмите сырую древесину алоэ и корицу, по шесть драхм каждого, тринадцать драхм лазурита, как следует промытого, немного перламутра унио, то есть белой маргариты (вид двустворчатой мидии), две драхмы, одну драхму настоящего золота и полдрахмы отборного мускуса. Принимайте по одной-две драхмы с вином утром и вечером, за три-четыре часа до еды. Это мой фаворит среди всех остальных.

Но я также рекомендую сладкий диамускус Месу и композицию из драгоценных камней, принимаемую с розовой водой. Я бы также рекомендовал то, что было так поразительно представлено великим философом Пьетро д'Абано, если бы только он сам не пришел в ужас от неумеренного употребления этого средства и от чрезмерного распространения и возбуждения духов. Вот почему я считаю, что две приведенные выше формулы наиболее безопасны, и каждый человек должен принимать их в меру, в зависимости от времени, возраста и натуры человека, а также от того, насколько сладкой должна быть каждая формула. Они питают и укрепляют.

Кроме того, если вы хотите что-нибудь хорошее для укрепления духа и мыслей, а также для их обострения и осветления: смешайте в сахаре две части отвара соцветий бычьего языка, одну часть мякоти цитрусовых, смешанной с сахаром, две части бальзама чебулы, по одной драхме лучшей корицы, василька, красного коралла, разрезанного пурпурного сырого шелка, шафрана, перламутра, по половине драхмы каждого, золота, серебра, по третьей части драхмы каждого, амбры, мускуса, по два грана каждого. Влейте все это в сок цитрусовых или лимона, сваренный с сахаром.

Еще один рецепт, возможно, даже более полезный и, конечно, более приятный: возьмите по четыре части сладкого миндаля, кедровых орехов (очищенных и вымоченных в течение целого дня), семян огурца - четыре части, твердого сахара, называемого Candum, то есть белого сахара - четыре части, и другого сахара, вашего самого белого сорта, полтора фунта. Все это залейте розовой водой с лимоном и цитрусовыми, в которых вы погасили раскаленное золото и серебро, и варите до однородности. Наконец, добавьте корицу, красный бехен, красный василек и коралл, по одной части каждого, самый блестящий перламутр, шафран, шелк-сырец (пурпурный), мелко натертый, по полдрахмы каждого, золото, серебро, по двенадцать гранов каждого, гиацинт, изумруд, сапфир, карбункул, по одной третьей части драхмы каждого. Если у вас нет золота, серебра, амбры, мускуса или драгоценных камней, эти формулы будут полезны и без них.

Три выбранные мною - самые лучшие. Одну я взял у Mесу, а две - мои собственные. Для большинства людей, которые будут их использовать, вышеперечисленного должно быть достаточно.

Но если кто-либо хочет чего-то более простого, подходящего для всех: возьмите самый спелый цитрусовый фрукт, нарежьте его целиком, сварите с большим количеством сахара и розового сока, добавьте немного корицы и шафрана, или ароматическую розовую воду, сахарную розовую воду, розовую воду с бычьим языком, по две части каждого, и смешайте с диамуском. Даже если эти два способа не так уж просты, их все равно будет достаточно легко применить. А если вы боитесь жара, добавьте сливы и фиалковый сахар.

Глава 24. Средство от истощающей бессонницы

С меланхоликами, особенно с писателями, часто случается так, что их мозг пересыхает, и они ослабевают от долгих бессонных ночей. Поскольку ничто так не обостряет расстройства черной желчи, как длительная бессонница, нужно приложить немало усилий, чтобы найти решение этой проблемы. Такие люди должны есть латук после некоторых приемов пищи, а также немного хлеба с шафраном. После латука следует выпить чистого вина и не работать дольше часа после этого. Когда они ложатся спать, им следует принять следующее средство: возьмите две части семян белого мака, по одной части семян латука, бальзама и шафрана, по полдрахмы каждого, и шесть частей сахара. Все это растворите и приготовьте в маковом соке. Примите две драхмы этого средства и запейте маковым соком или вином.

Можно также намазать лицо и виски маслом фиалки, а если его нет, то камфарой; то же самое с молоком и маслом миндаля, а также фиалковой водой. Вдыхайте носом ароматы шафрана и камфары, а также срезы сладких фруктовых деревьев. Поменьше уксуса, но побольше розовой воды.

Устилайте постель листьями прохладных растений. Радуйте свой слух приятными песнями и звуками. Вы можете сильно увлажнить голову, приняв небольшую ванну с водой, в которой, например, варились плоды мака, латук, портулак, мальва, роза, виноградная лоза, ива, листья тростника, добавьте ромашку. Усладив воду в ванной всем этим, омочите ею все тело, включая руки и ноги.

Кроме того, особенно полезно пить молоко, смешанное с сахаром, натощак, конечно, если желудок это переносит. Это увлажняющее средство прекрасно помогает меланхоликам, даже тем из них, кто хорошо высыпается. Помните, что миндальное молоко должно стать очень привычным для вашего стола.

Глава 25 Средство от притупления памяти и забывчивости

Иногда случается, что ученики, либо потому, что они читают и пишут, сильно наклонив голову, либо потому, что они слишком быстро становятся негибкими, накапливают густую и холодную флегму, и меланхолия овладевает ими и отягощает их голову, делая их вялыми и забывчивыми. Их головы должны быть освобождены от этого бремени - с помощью следующих средств, в дополнение к другим хорошим средствам от флегмы, которые мы описали в другом месте. Если их недостаточно, прибегните к индийским и cocchea[7] пилюлям, а также к иералогодиону (Слабительное средство.). Очень хороши диаколокин, или архиген, или андромахия, или феодотион, или иудейские пилюли, которые описывает Месу в главе о головной боли.

Если ваша натура, или возраст, более холодные, и жар не представляет проблемы, после очищения используйте формулу под названием анакардин, которую Месу описывает в главе «Забывчивость», следуя совету своего сына Захарии. Принимайте, самое большее, одну порцию утром, но пусть тот, кто ее примет, воздерживается до следующего дня от гнева, совокупления, пьянства, труда или чего-либо согревающего. Это очень сильное средство против отупения и забывчивости.

Если же вы предпочитаете более привычные вещи, примите смесь имбиря с небольшим количеством ладана, которая прекрасно воздействует на чувства и память, особенно если добавить некоторые из них: сладкий анакардум, сладкую чебулу, уксус, каперсы, амбру и мускус. Хороши также диамбер, саркотикон и диакора, но их надо долго держать во рту и даже вливать в ноздри и уши. Полезны также запахи ладана, майорана, фенхеля, мускатного ореха, руты и индийской специи. Помните, однако, что ни в коем случае нельзя отказываться от териака или пренебрегать любым из этих средств, которые мы прописывали.

Наконец, при отупении и забывчивости намажьте виски и шею следующим средством: возьмите одну часть масла бузины, две части масла бехена, полчасти эуфорбии (суккулентный молочай), столько же касторки и энергично вотрите в руки, ноги и шею. Если эффективны банки, приложите их к шее. После этого нужно намазать макушку головы майораном, ладаном и мускатным орехом и таким образом согреть ее и успокоить.

Глава 26. Мы должны быть хранителями наших духов

Люди, ищущие истину, должны заботиться о своих телесных духах с не меньшим усердием, чем врачи, ибо пренебрежение этими духами создает препятствия для поиска истины, и тогда служение делу истины становится безрезультатным. Но еще усерднее они должны заботиться о своем нетелесном духе, то есть о своем интеллекте, опирающемся на моральную дисциплину, в котором только и постигается та истина, которая бесплотна. Нельзя просто заботиться о теле, которое является лишь слугой души, и пренебрегать душой, которая является владычицей и царицей тела.

Маги и Платон говорили, что все тело настолько зависит от души, что если душа не здорова, то и тело не может быть здоровым. Именно поэтому основатель медицины Аполлон решил, что мудрейшим из людей является Сократ, а не Гиппократ, хотя Гиппократ происходил из рода самого Аполлона. Гиппократ изучал здоровье тела, а Сократ - здоровье души, но то, чего пытались достичь оба этих человека, воплотил только Христос.

Давайте же потрудимся заботиться о своем разуме с помощью превосходных привычек, которым учил нас Сократ, чтобы мы могли легче и спокойнее стремиться к свету и истине, к которым влечет нас наш естественный инстинкт.

И насколько более целесообразным должно быть почитание той божественной истины, которая заключена в святой религии? Разум не был создан ни для чего другого, кроме как для поиска и постижения этой истины, чтобы наши глаза могли смотреть на свет солнца.

Как говорит наш дорогой Платон, ничто не может быть зримо, пока в нем не проявится нечто свыше, то есть некое благолепие самого солнца. Человеческий интеллект никогда не постигает ничего разумного, если в нем не присутствует нечто разумное свыше, свет Божий, всегда и вечно существующий для нас. Свет, говорю я, который озаряет каждого человека, приходящего в этот мир. Свет, о котором поет Давид: Во свете Твоем мы узрим свет.

Когда кто-то очищает свои глаза и смотрит на этот свет, он вдруг обнаруживает, что cие великолепие изливается внутрь него, переливаясь цветами и образами всех вещей. То же самое происходит, когда с помощью моральной дисциплины ум сначала очищается от всех телесных тревог и направляется религиозной и самой пламенной любовью к божественной истине, то есть к самому Богу. Внезапно, как говорит божественный Платон, божественная Истина вливается в ум и с радостью объясняет истинные причины, которые содержатся в ней и в которых пребывает все сущее. Она окружает ум таким же светом, как и радость, которую она столь благодатно изливает в волю.

Конец Книги I

Примечания

[1] Смесь из извести или гипса, песка и воды, иногда с добавлением волокон, которая затвердевает до гладкой массы и используется для покрытия стен и потолков.

[2] Возможно имеются в виду похожие на них коралловые грибы (это относится лишь к молодым экземплярам), которые подобно кораллам растут на дне тропических и субтропических морей.

[3] Название различных растений, импортируемых в Европу для фармацевтической торговли в высушенном виде, поэтому их точное название неизвестно. Возможный вариант - чертополох.

[4] Яхья ибн Масави.

[5] Вероятно имеется ввиду hiera picra, согревающее слабительное лекарство из алоэ и канеллы.

[6] Велик соблазн приписать Фичино совет использовать мухомор, но он писал до Линея, выделившего пластинчатые грибы в подсемейство "агариковые", потому - древесного. Впрочем…

[7] Так в английском переводе. Возможно, имеются в виду cuckoo (cuculo на итальянском, «кокиль» по аналогии в славянских) pills, "кукушкины пилюльки", то есть, народное название средств от слабоумия.

Перевод с английского: Инвазия, 08.01.2025

Поддержать проект Инвазия можно:

⏺ Репостами
⏺ Подпиской на абонементный канал переводов
⏺ Донейшном от души и по симпатии на:
🟢Ю-money:
5599 0020 7903 4734
🟢Т-банк:
5536 9137 8547 4699