Стамбул. Январь 2024 года. День 2: Мечети Фатиха и улочки Эминёню. Часть 2

Перед обеденным перерывом мы с вами гуляли вдоль стен кампуса Стамбульского университета. К северу от университета расположена одна из важнейших достопримечательностей этих кварталов – комплекс мечети или, как мы уже успели привыкнуть, кюллие под названием Сулеймание. Прежде чем мы вновь начнём разбирать детали архитектуры кюллие и мечетей на новом примере, обратимся к старой истории Константинополя, чтобы сориентироваться в местной географии.

Как и полагается приличному городу, Константинополь был создан на семи холмах. Ведь Рим тоже на семи холмах стоит, значит, и Константинополю надо. Холмистость местности Фатиха во время прогулок вы почувствуете не раз, а вот как понять, где какой холм? Давайте подскажу.

Первый холм Константинополя – это место, где мы были вчера, восточная окраина Суричи, на которой строился древний Византий, затем огромный комплекс Большого дворца, Святая София, Топкапы. Это всё первый холм. Естественно, где-то он выше, где-то ниже, но теперь его высшей точкой считается мечеть Султанахмет, поскольку она доминирует над всем холмом.

Второй холм был в первой части нашей сегодняшней прогулки. Это холм бывшего Форума Константина, а теперь там над округой возвышается Нуруосмание.

Третий холм растянулся от площади и мечети Баязид на юге до Сулеймание на севере. Пожалуй, Сулеймание здесь играет более величественную роль, да и расположена повыше. Сейчас с высокой точки третьего холма мы смотрим на Босфор. Справа, как и вчера, опять можно разглядеть самое высокое здание Стамбула – телебашню Чамлыджа на азиатской стороне.

Что касается четырёх других холмов, то все они расположены западнее и с ними во время данной поездки я вас не познакомлю. Как-нибудь в другой раз.

Третий холм в византийские времена назывался Оксия, что в переводе означало «крутой». Он имеет весьма крутой спуск в сторону Золотого Рога, но мы шли с другой стороны и поэтому его пока не видели. На холме было элитное жильё, конюшня, баня, парочка храмов, однако всё это не сохранилось. Зато теперь здесь иная «крутость».

В середине XVI века 10-й султан Османской империи Сулейман I (правил в 1520–1566 годах), он же Великолепный в европейской традиции, он же Кануни, то есть Законодатель, в турецкой, поручил архитектору Синану возвести на этом холме грандиозную мечеть, которая бы свидетельствовала о величии его эпохи. Он имел право так считать: империя при нём достигла пика своего могущества, пугая врагов на западе и востоке, развивая собственную науку, искусство и законодательство.

Мечеть, как и полагалось, обзавелась комплексом общественных построек вокруг. Есть и свободная территория, которая пользуется популярностью у туристов и местных жителей в качестве небольшого сквера для прогулок. Сейчас мы смотрим на часть этого небольшого сквера, который окружает мечеть и внутренний двор (сахн) с трёх сторон, а с четвёртой, слева, будет кладбище. Северо-восточная часть сквера, где мы находимся, является своего рода смотровой площадкой, с которой можно сделать фото наподобие предыдущего.

Собственно, вот он, край сквера и дорожка, откуда можно поглазеть на восточную часть Фатиха. Ну, не везде, а там, где купола не мешают. Как можно догадаться, площадка была искусственно выровнена при создании мечети, поэтому мы находимся на краю обрыва, за которым идёт сначала дорога, а потом – постройки кюллие. В данном случае два ближайших крупных купола относятся к двум медресе, а дальний третий – к хаммаму.

Вокруг сквера есть и другие строения кюллие, не будем на них останавливаться. Таким образом, планировка кюллие довольно строгая, всё сделано в виде прямоугольников, как и полагается в традиционной исламской архитектуре: прямоугольная по плану мечеть, примыкающий к ней с одной стороны внутренний двор, с другой – кладбище, затем вокруг – сквер с прямоугольной оградой, а затем вокруг – различные здания кюллие. В отличие от Нуруосмание, общественные здания не пристроены к внешней стене, а вынесены за неё.

При создании комплекса Синану пришлось не только выравнивать то тут, то там склоны холма, но и, наоборот, менять планировку некоторых строений под сложный рельеф. Например, два медресе перед нами кажутся ровными по своей верхней линии, но они стоят на склоне и имеют внутри «ступенчатую» структуру с лесенками, соединяющими на разных «уровнях» земли комнаты и террасы внутренних двориков.

В северо-западной стороне сквера находится главный вход во внутренний двор мечети. По окнам видно, что это не просто ворота, но и какое-то отдельное помещение, причём немаленькое. Кому же оно предназначалось? По-турецки эта пристройка называется «мувакитхане» («muvakkithane»), дословно – «дом мувакита». Мувакит – это специальная должность астронома при мечети, который вычислял необходимое время молитвы. Это сейчас можно в интернет зайти и найти время всех намазов, а в старые времена работа была сложной, на каждый день своё расписание составлять с утра до вечера.

Иногда при маленьких мечетях эти обязанности сваливали на муэдзинов, а может быть, даже имаму приходилось возиться, но при таких крупных мечетях, как Сулеймание, не грех было и отдельную пристройку возвести. Данную входную зону так и называют – «Muvakkithane Girişi» («giriş» – это «вход», «проход», «подъезд» и тому подобное).

Минареты Сулеймание расставлены по углам внутреннего двора, всего их четыре. Число минаретов в исламской архитектуре не регламентируется, но очевидно, что мелкая мечеть не позволит себе больше одного минарета. В Румском султанате, одном из предшественников Османской империи, могли строить по два минарета на крупную мечеть, не более. Четыре минарета появились в османской архитектуре в середине XV века, когда была построена мечеть Юч Шерефели в Эдирне (ныне турецкий город на границе с Грецией и Болгарией).

Однако минареты Юч Шерефели не похожи друг на друга и производят впечатление мешанины. При проектировании Сулеймание Синан впервые в османской архитектуре сделал очень строгие симметричные четыре минарета. Такие классические минареты, довольно стандартные для местной архитектуры, сравнивают с карандашами из-за характерной формы.

Два минарета у самой мечети имеют по три балкона и они выше, чем два минарета по дальним углам с двумя балконами. Сейчас мы смотрим на один из дальних минаретов. Разница в высоте позволяла подчеркнуть высоту самой мечети, как бы задавая направление вверх (это хорошо заметно, если смотреть на мечеть издалека). Число балконов, как предполагают, не случайное: три, три, два и два дают десять, а Сулейман Кануни был 10-м османским султаном.

Несмотря на указанное объявление, сайт представляет собой набор панорамных видов мечети и кюллие без какой-либо дополнительной информации. А может, я просто не понял, куда там нажимать, или сайт так неудачно обновили.

Давайте лучше расскажу на примере данного объявления, как по-турецки называются мечети. В большинстве языков мира, насколько я представляю, это слово заимствовано из арабского, где «мечеть» (примерно звучит как «масджид») происходило от глагола «падать ниц» («саджада»). То есть мечеть – это место, где молятся с земным поклоном. В зависимости от путей и времени заимствования в разных языках «мечеть» звучит по-разному, но всё равно узнаётся и имеет одно происхождение: «mosque» в английском, «mezquita» в испанском и так далее.

Попробуйте найти похожее слово в турецкой фразе на табличке. Не находится, верно? Это потому, что «мечеть» по-турецки произносится совершенно иначе.

Обещанные на сайте подробности о мечети лучше расскажу я сам. Итак, мы прошли во внутренний двор. Здесь можно заметить традиционные элементы классической османской архитектуры, которые мы разобрали во время посещения мечети Баязид: прямоугольная форма двора, перистиль, посередине фонтан, возможность прохода во двор с трёх сторон.

Добавлю ещё один часто встречающийся момент: капители колонн и балконы минаретов выполнены с использованием мукарн. Мукарны, они же мукарнасы или просто «сталактиты» – это декоративные элементы в архитектуре исламского Ближнего Востока, напоминающие свисающие сталактиты или пчелиные соты. На колоннах и минаретах они не сильно бросаются в глаза. Обычно в качестве примеров приводят узорчатые своды – скажем, свод над проходом Мувакитхане, который вы могли разглядеть ранее. Короче, эти вот свисающие неровные «сосульки», образующие причудливый, но складный узор – это и есть мукарны.

У двора мечети Сулеймание я бы отметил две особенности. Первая – происхождение колонн. Если вы заметили, то колонны разного цвета. Какие-то – из гранита, другие – из мрамора, а несколько – вообще из порфира. Мы помним, что порфир любили использовать византийцы, и это не совпадение. Все 24 колонны внутреннего двора при строительстве мечети тупо стырили из Кафисмы Ипподрома. С площади бывшего Ипподрома мы начинали наше знакомство с городом и тогда, если вы запомнили, я объяснял, что такое Кафисма (императорская ложа).

Вторая особенность – это фальш-фонтан посередине двора. Точнее, не совсем «фальш», вода в него поступала, но не для омовения, а просто так. Вода для омовения шла в специально отведённые ниши вдоль северо-восточной и юго-западной стен мечети. Оттуда можно войти в мечеть, минуя внутренний двор.

Посмотрите на вход в мечеть. Над входом сделан декоративный остроконечный свод с узором. Вот это и есть так называемый сотовый свод, состоящий из мукарн.

Колонна прямо перед нами весьма истрёпанная, но если осознать, что она гораздо старше самой мечети, то это простительно.

Зайдём внутрь.

Вау, ого!

Конечно, выглядит это шикарно, и у меня разбегаются глаза. Не знаю, на какой детали мне остановиться и о чём рассказать. Расскажу общие факты.

Как считается, мечеть была построена в 1550–1557 годах, хотя встречаются мнения, что эти даты примерные, строительные работы могли проводиться и чуть раньше, и чуть позже. Синан при строительстве ориентировался в основном на Айя-Софию и стремился превзойти переделанный под мечеть шедевр византийской архитектуры. Не всё получилось. Например, сделать более крутой центральный купол у Синана не вышло, купол диаметром в 26,5 метра даёт высоту здания в 53 метра, что меньше, чем у Софии (высота – 55,6, диаметр купола – более 30).

Однако пространство выглядит шире благодаря грамотному распределению веса на колонны и своды и возможности выстроить более свободные проходы в боковые нефы. Кроме этого, помогает естественное освещение, которого тут гораздо больше, чем в Софии.

До постройки современной мечети Чамлыджа на азиатской стороне, на том же холме Чамлыджа, что и одноимённая телебашня, Сулеймание была самой крупной по площади мечетью Стамбула. Часто пишут, что в неё одновременно может поместиться около пяти тысяч молящихся. Правда, в случае с Султанахметом говорят о вместимости в десять тысяч, что вызывает некоторое недоумение. Кто и как считал эти цифры? Учитывают ли они внутренний двор, ведь при большом скоплении народа молящиеся могут размещаться и там? Не будем устраивать соревнование, но отметим, что после постройки Султанахмета Сулеймание отошла на второй план, и тем не менее по площади Сулеймание всё-таки чуть больше.

Четыре крупные гранитные колонны внутри мечети, как и колонны во дворе, тоже взяты из старых античных построек. Сейчас мы смотрим на левый боковой неф, где ближе к нам стоят две тёмные гранитные колонны, а за ними две светлые мраморные. То же самое с другой стороны. Так вот: четыре тёмные колонны, по две с каждой стороны, – точно старые. Такие колонны, как и иные элементы построек, позаимствованные из старых зданий для новых, в архитектурном языке называют сполиями. Про дальние колонны не знаю, сполии это или нет.

Если не ошибаюсь, та гранитная колонна, что справа, перед которой стоит кафедра, имеет установленное происхождение: в древности она находилась в другом районе Константинополя, к западу отсюда, и называлась колонной девственниц. На колонне стояла статуя Афродиты. Считалось, что только чистые душой и телом женщины могут беспрепятственно подойти к ней. Если же женщина лгала о том, что потеряла невинность, то при приближении к статуе её должно было охватить умопомрачение, она задирала бы одежду и показывала окружающим свой срам. Но это не точно.

Колонну впоследствии использовали уже в христианские времена с иными целями. Император Михаил VIII Палеолог поставил на ней статую архангела Михаила, а рядом скульптуру себя любимого, преподносящего архангелу символическую модель Константинополя. Потом из-за землетрясения у архангела отвалилась голова, а у императора – модель города.

Сведения о колонне взяты из путеводителя византиниста Сергея Иванова, где он не использовал фото убранства мечети, поэтому не уверен, верно ли я идентифицировал колонну внутри мечети. Здесь-то её никто не подписывает как бывшую колонну девственниц, и поди разберись, какая из них откуда.

Кафедра перед колонной называется курси. Если кафедра для имама (минбар), откуда он должен читать проповедь, всегда возвышена по регламенту и её ни с чем не перепутаешь, то курси нужен не для проповедей, а лишь для чтения Корана или просветительских лекций.

Пару слов про купол. Его размеры уже указал, но давайте им полюбуемся и обратим внимание на росписи.

Первоначально роспись купола, как и самой мечети, была иной, хотя какой именно и насколько это отличается от современного варианта, пусть подскажут исследователи и реставраторы. Мечеть серьёзно пострадала дважды: во время так называемого «Великого пожара» 1660 года, когда сгорело две трети города, и при землетрясении 1766 года, которое обвалило часть купола. Что-то удалось восстановить, но иногда в старый стиль вплетались веяния других эпох.

Серьёзную реставрацию росписей провели в середине XIX века знаменитые швейцарские архитекторы, братья Гаспар и Джузеппе Фоссати. Они довольно долго жили в Стамбуле, построили тут много всяких зданий, реставрировали Святую Софию, а заодно и Сулеймание. Фоссати добавили в роспись центрального купола элементы османского барокко, которое было как бы на два века позже Синана. Видите вокруг каллиграфического зелёного круга всякие цветочки, веточки и прочие растительные мотивы? В целом вышло красиво и гармонично, хотя изначально при создании мечети так не задумывалось.

Зайдём на кладбище рядом.

Если идти к нему с северо-восточной стороны, то вас встретит у стены кладбища загадочная арабская буква «вав». Не знаток традиций арабской каллиграфии, поэтому не смог окончательно разобраться, что означает этот знак и почему он тут. Есть мнение, что «вав» в качестве отдельного символа был популярен в суфийской традиции в качестве обозначения Бога, а точнее, местоимения третьего лица «Он», под которым подразумевался Бог, Аллах. Но буква при этом читалась как «ху», а не как «вав». Это такие приколы арабского языка, в которых можно очень долго копаться.

Кладбище мало чем запоминается, оно довольно стандартное и маленькое. Но здесь расположено два мавзолея, без которых история Сулеймание немыслима. В большом мавзолее перед нами похоронен султан Сулейман Великолепный. Он умер во время очередного военного похода в 1566 году на территории Венгрии. Мавзолей построил переживший своего султана всё тот же архитектор Синан.

Впоследствии к нему добавили гроб его дочери Михримах-султан, а спустя столетие с лишним тут нашли последнее пристанище султаны Сулейман II (годы правления 1687–1691) и Ахмед II (1691–1695). Почему именно они? Да кто их поймёт. Судя по всему, мавзолеи династии Османов редко когда были строго именными и «соседи» могли быть довольно случайными.

Всего в гробнице семь захоронений. Три султанских выделяются размером и оградой. Сулейман Кануни похоронен справа.

Есть мнение, что Сулейман здесь похоронен... как бы сказать... не целиком. Возможно, его сердце и внутренние органы были погребены в Венгрии, на месте военного лагеря, где он умер. Гробница на том месте действительно существовала, но впоследствии, когда эта территория перешла под контроль Габсбургов, она была разрушена и утеряна. Десять лет назад пробегали новости, что могилу таки нашли, но подтвердилось это или нет, не в курсе.

Рядом стоит мавзолей поменьше и поскромнее. Он, опять же, спроектирован Синаном и был построен в 1558 году для захоронения жены Сулеймана Хюррем aka Роксоланы.

Когда мы проходили вчера мимо хаммама её имени возле Айя-Софии, я упомянул, что Роксолана – это выдуманное европейцами прозвище, о котором сама Хюррем могла и не знать. Она была славянкой, похищенной крымскими татарами из Галиции, принадлежавшей тогда Польскому королевству. Поскольку речь идёт о XVI веке, когда распад древнерусской народности на русских, украинцев и белорусов ещё не оформился до конца, то мы можем смело назвать её русской. Что уж там, территорию Галиции, то бишь бывшего Галицко-Волынского княжества, в то время называли Русским воеводством, а впоследствии здесь сформировалась этническая группа русин.

И вот среди этого русско-русинского населения в то время возникла теория их происхождения от сарматского племени роксолан. В Польше шляхта увлекалась идеей о своём древнем сарматском происхождении, им казалось, что это придаёт дворянству дополнительную элитарность и благородство. Галицкое дворянство решило, что оно не хуже, и причислило себя к потомком роксолан. Их землю стали иногда называть Роксоланией, отсюда и Роксолана.

Согласно поздним источникам, настоящее имя Хюррем – Александра Лисовская, она была дочерью священника из галицкого города Рогатина. Впрочем, так ли это на самом деле, вопрос спорный, ибо впервые об этом стали писать в Польше лишь спустя столетие после её жизни. Кто-то вообще утверждал, что она была не Александра, а Анастасия. Может, она была не русской, а полькой? А может, её угнали в рабыни вовсе не из западнорусских земель? Это, кажется, уже невозможно установить. Поэтому я бы не согласился с авторами таблички рядом с мавзолеем, которые уверенно написали, что Хюррем при рождении носила имя Александры Лисовской. Всё это лишь недоказанное предположение.

Зато мы точно знаем, почему её звали Хюррем Хасеки-султан. Хюррем по-персидски означает «приносящая радость». Хасеки-султан – это титул жены или наложницы султана, которая родила наследника престола. Первой женщиной в гареме обычно была валиде-султан (мать султана), но Сулейман захотел выделить свою любимую женщину и придумал специально для Хюррем титул «хасеки». Фактически он равнозначен европейскому понятию королевы. Потом этот титул носили и другие женщины, иногда бывало, что таких женщин было несколько одновременно. В конце XVII – начале XVIII века от титула отказались, заменив его на «кадын-эфенди». Такой вот вклад Хюррем в женскую историю Турции.

И здесь Хюррем не одна. Её гроб, как вы догадываетесь, справа, поскольку подчёркнуто выделен оградой.

Про Хюррем, её близкие и крайне доверительные отношения с Сулейманом, путь к власти от бесправной рабыни до первой жены султана и серьёзное политическое влияние можно долго вспоминать. Сериал «Великолепный век» это делал на протяжении нескольких лет, да ещё как делал – миллионы людей по всему миру залипали. Лучше обращу ваше внимание на красивое оформление мавзолея. Чтобы вы точно запомнили, что такое сотовые своды и мукарны, посмотрите на ниши между окнами, которые наверху завершаются этими самыми мукарнами.

Также разберём ещё одно явление из мира искусства, которое наверняка попадётся вам при осмотре турецких достопримечательностей. Посмотрите на закрытые ставни окна справа. Присутствующий на них орнамент считается примером особой турецкой техники создания деревянных изделий – так называемой техники кюндекари. Кюндекари зародилось ещё при турках-сельджуках где-то в XII веке и развивалось у их потомков в Османской империи. Издалека может показаться, что на деревянную плоскость тупо наклеили узор, но на самом деле кюндекари предполагает сложное вырезание деревянных деталей, которые затем собираются, как конструктор, без клея и гвоздей. Впечатляет.

Соседями Хюррем по мавзолею стали племянница Сулеймана Ханым-султан и его внук Мехмед, о которых, в общем, почти ничего неизвестно. Ещё больше укрепляюсь в мысли, что дополнительные захоронения в именных гробницах распределялись случайным образом.

Если вы сравните все три гроба, то поймёте, как определить, где похоронен мужчина, а где женщина. Правильно, по наличию тюрбана.

Вот такая Сулеймание. Я постарался подробно показать комплекс мечети, потому что это лучшая мечеть в Стамбуле, что я видел во время поездки, даже Султанахмет производит не такое впечатление. Но его мы изучим в другой день.

Теперь попробуем пройти к берегу. Напоминаю, что мы стояли на возвышенности, которая резко уходит вниз к северу от Сулеймание. Казалось бы, мы только что ходили по усеянным туристами улочкам и всего лишь свернули за угол, а тут чуть ли не трущобы. Если вас пугают такие виды, то рекомендую спуститься к берегу Золотого Рога в обход, по какой-нибудь крупной улице. Мне же было любопытно пройти через эти кварталы, хотя никаких интересных мест здесь нет. Просто живут люди. И живут, должно быть, не всегда с достатком, судя по видам домов и внешнему виду самих людей, пусть одновременно с порушенными зданиями вдоль улочек стоят вполне нормальные автомобили.

Пожалуй, это ещё не трущобы. Говорят, в районе Бейоглу есть действительно страшные улицы, куда лучше не сворачивать. Но и Фатих нередко населяют не самые благополучные слои населения, особенно сирийские беженцы. Довольно парадоксальная ситуация, когда рядом с вылизанными туристическими маршрутами центрального района Стамбула встречается вот такое.

Дойдём до берега Золотого Рога и пройдём где-то полкилометра на восток, вплоть до Галатского моста. В этом месте остановки трамваев Т5 и Т1 и паромные пристани образуют крупный пересадочный узел общественного транспорта, который носит название Эминёню (турки вроде бы ставят ударение на вторую гласную – Эминёню). Так с османских времён назывался местный район, примыкающий к берегу залива.

Народу, я вам скажу, здесь тьма. Это то редкое место в Суричи, где сделана нормальная набережная, но она битком забита разного рода лавками, магазинчиками и, конечно же, пристанями для паромов и паромными павильонами. А ещё она забита людьми! Может быть, это мне так повезло, но как рассказывают, район Галатского моста всегда заполнен народом.

Это и обычные люди, которые спешат на пересадку между трамваями Т5 и Т1, остановки которых расположены на этом берегу по разные стороны моста, или ищут нужный им паром. Поэтому им нужно «нырять» в пешеходный переход под мост, где, мягко говоря, пространства не очень много. Это рыбаки вдоль набережной и, как вы видите на фото, на верхнем уровне моста. Это туристы. И, разумеется, это работники общепита и разного рода зазывалы в рыбные ресторанчики на нижнем уровне моста.

Соблазн угоститься местной кухней присутствует, но говорят, что здесь дороговато, да и не хочется поддаваться навязчивым зазывалам. Если уж не терпится попробовать распиаренный балык-экмек (от «balık» – «рыба» и «ekmek» – «хлеб», то есть рыбный сэндвич), то перехватить его можно у уличных торговцев во многих иных местах Стамбула.

Нижний уровень моста, плотно занятый ресторанами, идёт до середины залива, обрывается, а потом продолжается. В этом месте пешеходам нужно подниматься на верхний уровень. И этот кусочек моста разводной.

Мост через бухту хотели построить ещё пять столетий назад. Некоторые проекты разрабатывали даже такие мастера, как Леонардо да Винчи и Микеланджело. Однако мост, соединяющий Суричи с населённым северным берегом залива, появился только в XIX веке. Тот район, который попал в кадр справа и над которым возвышается оригинальная башня, с древних времён назывался Галата, отсюда название башни – Галатская – и название моста. Сегодня исторический район Галаты называется Каракёй (поэтому остановки трамвая и паромов на той стороне, сразу после моста, называются так же). А большой район за заливом, то бишь ильче, носит название Бейоглу.

Мост не один раз перестраивался. Современная версия была построена в 1990-е годы. Через мост, кроме машин, едет трамвай Т1 по строго выделенной полосе, что удобно – можно ездить из Фатиха в Бейоглу, не боясь встать в пробку. Пешеходные дорожки на мосту, как на нижнем, так и на верхнем уровне, весьма широкие, хотя на нижнем уровне они частично заняты уличными столиками ресторанов.

Короче, народу много, шумно, паромы гудят, на море не полюбуешься нормально. Идём чуть дальше на восток к месту, где мы были вчера, а именно к вокзалу Сиркеджи.

Вчера мы проходили мимо вокзала и я кратко рассказал, для чего и когда его построили: напомню, что это произошло в конце XIX века для обслуживания железной дороги, по которой прямо в центр Стамбула приезжал Восточный экспресс из Европы.

Весь вокзал сложно поймать в кадр, потому что его загораживает небольшой сквер. Подойдём поближе и посмотрим архитектурные детали оформления здания. Вот так выглядит когда-то центральный вход в вокзал, через который сегодня не пройти, а башенки с часами по бокам и вовсе завешаны реставрационными лесами. Несмотря на заметную потрёпанность фасада, где сверху даже мох начал расти, вокзал симпатичный и запоминающийся.

Архитектор Август Ясмунд создал очень изящный образец европейского ориентализма – направления, которое стилизовало различные элементы восточной архитектуры. Это пример того позднего ориентализма рубежа XIX–XX века, что являлся частью эпохи модерна с его использованием круглых форм и очертаний, цветочных мотивов, больших окон и витражей. Впоследствии вокзалом вдохновлялись некоторые европейские архитекторы в своих работах.

Сейчас вокзал не используется по назначению, потому что поток людей идёт через современный павильон, пристроенный сбоку. Некоторые помещения внутри, возможно, заняты железнодорожными службами, но в свободном доступе есть, например, кафе-ресторан в этом крыле вокзала. У входа видно табличку на английском: «Orient Express» («Восточный экспресс»).

Ресторан в здании вокзала был с самого начала. Вообще по меркам той эпохи вокзал был довольно современным: в здание провели газовое освещение, его отапливали зимой специально привезёнными из Австро-Венгрии изразцовыми печами. А ресторан в середине XX века был привлекательным местом для встреч местной интеллигенции и особенно журналистов.

С другой стороны от центрального входа пройдём насквозь к железнодорожным путям через зал ожидания. Так как сейчас на улице светло, а внутри темно, то полюбоваться красивыми круглыми витражами можно отсюда.

Витражи в таком же стиле сделаны со стороны путей. Два витража слева подсвечиваются изнутри. Кстати, что там? Вроде бы именно на эту дверь указывает вывеска «Müze».

Небольшой зал занимает музей железных дорог. Он бесплатный, сюда можно просто зайти в часы работы и даже послушать аудиогид на турецком или английском через qr-коды на Izi.travel на собственном телефоне. Музей относится к ведомству железных дорог и был открыт в 2005 году. Это мы смотрим.

Музей маленький, но весьма насыщенный экспонатами. Внизу мы видим модельку электрички, которая ходила от вокзала Сиркеджи по пригородной линии с 1955 года. В том году железнодорожные пути от Сиркеджи до станции Халкалы на западе города были электрифицированы и по ним пустили регулярное сообщение. Возможность передвигаться по городу до самого центра в период, когда в Стамбуле ещё не построили метро, была важна.

Сверху можно увидеть схему этой линии. Как уже объяснял, железная дорога от Сиркеджи огибает полуостров Суричи с востока. Затем она идёт практически всё время вдоль южного берега Стамбула. Уже дальше, на окраинах, она сворачивает с берега, и именно там, в Халкалы, сегодня существует полноценный логистический узел железных дорог, откуда в Европу отправляются товарные составы и пассажирские поезда. Ныне междугороднего и международного сообщения от Сиркеджи нет совсем, да и линию электрички закрыли в 2013 году, передав почти всю железку европейской части под проект «Мармарай».

Билетики передаём на проверку!

Забавно, что ни в английском, ни в турецком языках нет специального слова для ручного компостера. В этих языках его называют «билетными плоскогубцами»: «bilet pensi» и «ticket pliers», как можно прочитать на этикетке.

Старые часы с перрона.

Куча всяких табличек с поездов, которые никак не подписаны, поэтому что, откуда и с какого времени, не разобрать. Бросается в глаза аббревиатура TCDD. Это сокращение от «Türkiye Cumhuriyeti Devlet Demiryolları». «Türkiye Cumhuriyeti» – «Турецкая республика», «devlet» – «государственный», «demir yolu» – «железная дорога». Короче, сокращение по типу РЖД. Естественно, экспонаты, где есть такое сокращение, не относятся ко времени раньше 1920-х годов, когда Турецкая республика появилась на свет.

Вот эта табличка познавательная. Она с указателя так называемого Стамбульского экспресса, который был запущен в 1960-е годы в связи с ростом турецкой миграции в Западную Германию. Для ФРГ это была осознанная политика: страна стремилась привлечь трудовые ресурсы в свою экономику в условиях, когда после Второй мировой войны её собственное население изрядно поредело. Немецкие власти заключали специальные договора с другими странами, которые упрощали условия пребывания трудовых мигрантов в Германии. Турция была лишь одной из нескольких таких стран, подписав договор с ФРГ в 1961 году. Из Турции всего за несколько лет работать на бюргеров уехало несколько сотен тысяч человек.

Чтобы обеспечить мигрантов транспортом, появился и соответствующий поезд с конечной остановкой в Мюнхене. Авторы аудиогида специально обратили внимание на этот экспонат и этот сюжет и даже поставили в аудиодорожку кусочек воспоминаний одного из рабочих 1960-х годов Джевата Атамана:

В то время в основном пользовались поездами. Автобусные перевозки появились позже. Были также самолеты, но их было очень мало, и они были дорогими. Железные дороги были выгодны во всех отношениях, и поезда, отправляющиеся из Сиркеджи, ехали вглубь Германии. За границу уезжало один или два поезда в день. Когда мы ездили в Германию, каждый день отправлялось два полных поезда, то есть 800–1000 человек.

Эмблему Турецких железных дорог можно увидеть на фуражках их сотрудников. Как и во многих организациях Турции, в эмблему железнодорожного ведомства вплетён государственный символ Турции – полумесяц и пятиконечная звезда.

Главный экспонат музея – кабина машиниста, отпиленная от электропоезда Е8000. Модельку поезда мы видели только что, это та самая электричка, которая использовалась в Стамбуле. Катались на этих составах до 2011 года, поэтому можно сказать, что вся история стамбульских электричек до «Мармарая» – это эпоха Е8000. Турки прозвали этот поезд «Tombul Yanaklı» («толстощёкий»).

По табличке наверху видим, что производство «Толстощёкого» было не местным, а французским. Данный поезд выпущен в 1962 году французской компанией «Альстом». Здесь ещё видно старое написание компании «Alsthom», сейчас они пишут себя как «Alstom». «Альстом» – уже много десятилетий один из крупнейших в мире производителей поездов. Даже в России он отметился поставкой «Аллегро», который катался между Питером и Хельсинки.

Внутрь залазить и трогать нельзя, к сожалению.

Выйдем опять к железнодорожным путям. Кроме спуска на подземную платформу «Мармарая», здесь есть и наземные пути, с которых когда-то отправлялись и Восточный экспресс, и электрички. А что сейчас? Сейчас пути на реконструкции: вскоре здесь откроется новая, обновлённая линия железной дороги, которая будет, как и «Мармарай» со скоростным трамваем, интегрирована с системой метрополитена.

На тенте, закрывающем пути, нарисовали схему будущей линии, по которой можно будет ездить от Сиркеджи до Казылчешме. Почему только до этой станции? Потому что железная дорога западнее интегрирована в «Мармарай», по ней ездят электрички, которые после Казылчешме уходят под землю и едут до Сиркеджи напрямую под землёй, как метро, продолжая затем этот путь под Босфором. Остатком старой линии пришлось временно пожертвовать, чтобы поезда могли соединять европейскую часть города с азиатской. Обновление этого кусочка, как предполагают, позволит пустить по линии то ли маленькие электрички, то ли скоростные трамваи. Ждём.

(На момент публикации линия U3, она же Т6, запущена в феврале 2024 года.)

Между вокзалом Сиркеджи и Галатским мостом пролегают кварталы исторического района Эминёню. Сложно сказать, где нам прочертить его границы: наверное, точный ответ на этот вопрос могут дать только знатоки истории Стамбула. Кроме этого, как уже упоминал, в делении Стамбула редко используются границы исторических районов. Иногда под Эминёню в самом широком смысле подразумевают чуть ли не весь северный берег Суричи, идущий от Сарайбурну на востоке до тех мест на западе, где стояли стены Константинополя. Но мы будем понимать под Эминёню только те кварталы, которые примыкают к набережной у Галатского моста.

Я довольно случайно поплутал по этим улочкам, архитектура которых, как мне показалось, в основном сформировалась в конце XIX – начале XX века. Это касается именно тех зданий, что я видел. Что любопытного удалось найти? Вот, например, после небольшого переулка Архитектора Ведата проглядывается какое-то светленькое красивое здание. Посмотрим.

Это здание Главпочтамта, название которого надмозги в русской Википедии перевели как «Большое почтовое отделение». Кто так по-русски говорит вообще? По-турецки действительно пишут «Büyük Postane», где «büyük» – это «большой», но надо же мозгом переводить, а не другим местом. Здание полностью на попало в кадр, потому что улочки маленькие и я не могу отойти дальше.

Почтамт построили в 1900-е годы, его создал архитектор Мехмет Ведат Тек (переулок, что мы прошли, назван в его честь) в турецком неоклассическом стиле. Ранее из представителей этого стиля мной упоминался Ахмет Кемаледдин, похороненный на кладбище мечети Баязид, так что самое время разобрать, что это за стиль такой. Турки используют для него разные термины: «национальный архитектурный ренессанс», «новая османская архитектура», «первое национальное архитектурное течение». Наверное, последнее определение гораздо лучше отражает суть стиля, хотя по-нашему благозвучнее всего, на мой вкус, звучит вариант, выбранный мной изначально.

Направление сложилось в эпоху, когда в Османской империи произошла Младотурецкая революция 1908 года. Это событие чем-то напоминает Первую русскую революцию 1905 года, которая серьёзно подмочила авторитет и всевластие абсолютного монарха, дала обществу ряд политических прав и свобод, а на систему власти серьёзное влияние стали оказывать новые политические партии и движения. Но было и важное отличие: в османском обществе и политической элите важное место заняли сторонники националистического движения, так называемые младотурки, выступавшие за национальное возрождение турецкой нации, которая, по их мнению, была ущемлена политикой султанов, а сама страна находилась под сильным влиянием западных держав. Отсюда делался вывод, что надо быть современными и продвинутыми, но держаться корней.

И вот такие архитекторы, как Кемаледдин и Ведат, старались смешивать современный функционал зданий с тонкой стилизацией старой османской архитектуры. Это был своего рода модерн по-турецки: в России одним из направлений модерна считают неорусский стиль, ну а в Турции – пожалуйста, неоклассический. Поскольку сегодня мы прокачались в архитектурных знаниях, вы без труда найдёте самостоятельно один из элементов старой архитектуры на фото Главпочтамта. И... верно, это колонны на фасаде, которые завершаются капителями с мукарнами.

Изначально здание возводили не для почтового отделения, а для министерства почты и телеграфа. Оно считается чуть ли не первым зданием турецкого неоклассического стиля, всё началось с него. Сейчас здесь есть и почта на первом этаже, и управленческие структуры почты. А ещё – довольно большой Стамбульский музей почты, но это когда-нибудь в следующий приезд.

В ста метрах отсюда на перекрёстке нескольких улочек – другой пример неоклассического стиля. На этот раз над зданием работал Кемаледдин, закончив его в 1918 году. Здесь опять стрельчатые окна, колонны с мукарнами внизу, под козырьком, а также использование выступающих карнизов, как на самой вершине здания, так и над входом. Сравните козырёк над входом, скажем, с мавзолеем Баязида II, рядом с которым по случайности оказался похоронен сам Кемаледдин, и стилизация старой архитектуры будет налицо.

Что касается функции здания, то оно принадлежало министерству вакфов, на которое работал архитектор. Его турецкое название – «Birinci Vakıf Han» («Первый вакф-хан»). «Вакф-ханов» Кемаледдин построил в Стамбуле четыре штуки, хотя я не очень понимаю, зачем их нужно было нумеровать. А «хан», как предполагаю, в данном контексте означает здание, в котором есть офисы. Сформулируем так: «Бизнес-центр № 1 министерства вакфов».

Обернёмся на том же перекрёстке и обратим внимание на стильное здание Немецкого восточного банка. Надпись «Deutsche Orientbank A. G.» по-прежнему красуется над входом. Ныне здесь гостиница, которую так и называют – «Orientbank». Сокращение «A. G.», должно быть, означает «Aktiengesellschaft», «акционерное общество» по-немецки.

Немецкий восточный банк был создан в Германии в начале XX века специально для финансовой экспансии на территории Османской империи. Это был не единственный офис банка, но, пожалуй, главный, ведь Стамбул был столицей. Здание построил уже известный нам Август Ясмунд. Несмотря на банкротство банка во время Великой депрессии, он таки смог дожить до Второй мировой войны. Власти Третьего рейха пользовались услугами банка для вывода в Турцию награбленного во время войны золота. Возможно, прямо в этом здании сидели мутные немецкие банкиры и мутили свои мутные схемы. Ну а нейтральная Турция, естественно, ничего не могла сделать, да и вообще была не в курсе. Не верите? А вы у друга Реджепа спросите про политику нейтралитета, он вам расскажет.

Любопытно, что по-турецки здание было принято называть «Germanya Han». То есть всё то же значение офисного или делового центра.

В квартале отсюда стоит старое здание Главпочтамта. Ну как старое... Оно не сильно старше здания архитектора Ведата, его построили в 1890–1892 годах, но почта на этом месте была и прежде, с середины XIX века, в несохранившейся деревянной постройке. Когда почтамт переехал, почтовое ведомство на какое-то время оставило за собой особнячок, а в 1920-е годы тут поселился Турецкий деловой банк (Türkiye İş Bankası), один из первых и главных банков Турецкой республики.

Банк контролирует здание и сегодня. С 2000-х годов здесь музей, посвящённый его истории. Как много, оказывается, в Стамбуле тематических музеев. И Музей почты, и Музей Турецкого делового банка вроде бы бесплатны, но я туда не заходил и мог неверно запомнить информацию. Это интересная черта Стамбула: на фоне экономического и финансового кризиса цены на билеты в крупные туристические музеи взлетели до небес, а рядом с ними есть более мелкие музеи, доступные совершенно бесплатно или же по скромной цене.

Достаточно повернуть голову вправо, и перед нами Новая мечеть – доминанта местных кварталов. Если вы услышите когда-нибудь название «мечеть Ени», то это про неё – просто кому-то было лень переводить слово «новый» («yeni»). С удовольствием зашёл бы внутрь, но как раз объявляют намаз, поэтому мы не сможем изучить особенности внутреннего убранства. Кратко отметим, что это очередной пример классической османской архитектуры, принципы которой формировались на рубеже XV–XVI веков (пример: мечеть Баязид), достигли совершенства в эпоху Синана в середине – второй половине XVI столетия (Сулеймание), и затем шли по накатанной схеме вплоть до эпохи тюльпанов.

Новая мечеть – образец классики после Синана. Изначально её строили по заказу вдовствующей импера... в смысле, валиде-султан Сафие, вскоре после смерти её супруга Мурада III в 1590-е годы. Поэтому мечеть называли «мечетью Валиде-султан». Её строительство носило определённый политический посыл. Район Эминёню был весьма развитым торговым местом, потому что рядом море и порт. При этом население района смешанное, значительную долю составляли евреи, ибо где торговля, там и дядя Изя. Сафие-султан решила демонстративно усилить исламское присутствие в районе и заодно, из-за необходимости занять большую площадь под строительство, конфисковать имущество еврейских торговцев.

Но не сложилось. Смета вышла дорогой, строительство затянулось, а заодно при дворе стали тяготиться влиянием валиде-султан. Когда её сын Мехмед III в 1603 году умер, то Сафие потеряла свой статус и отправилась на пенсию к другим женщинам в гарем. И строительство мечети забросили на полвека.

В 1660 году по Стамбулу прокатился «Великий пожар», после которого было проще вернуться к проекту мечети, ведь нужно было восстанавливать городскую застройку. Покровителем возобновления работ стала новая валиде-султан Турхан, поэтому изначально мечеть называли «Yeni Valide Sultan Camii», подразумевая, что слово «новый» относится к султанше, а не к мечети. Потом название в народе упростилось, и получилось «Новая мечеть».

Рядом с мечетью Турхан-султан предложила построить рынок, который стал бы частью кюллие и вообще давал бы деньги на содержание мечети. Сейчас мы стоим на площади, образованной с двух сторон Г-образным зданием базара (сзади и слева от нас), прямо по курсу мечеть, а справа – мавзолей. Удачно спроектированное после пожара пространство и сегодня представляет собой приятную площадь, по которой гуляют десятки и сотни людей.

Мавзолей назван именем Турхан-султан, но, как вы догадываетесь, здесь похоронена не она одна. Более того, часть здания сзади с отдельным входом (мы её не видим на фото), которую изначально использовали как учебное помещение медресе, впоследствии превратили в гробницу, а потом в XIX веке построили с той же стороны ещё одну пристройку-гробницу. То есть фактически здесь три мавзолея с 82 захоронениями с конца XVII по конец XIX века. Их настолько много, что некоторые исследователи не смогли идентифицировать восемь из них.

Не будем обходить здание, чтобы зайти во все три мавзолея. Зайдём только в главный. Он весьма красив даже внешне.

Кстати, раз мы сегодня не один раз посещали мавзолеи, то полезно знать, что в турецкой традиции они называются «türbe» («тюрбе»). Если увидите указатель или табличку, где будет присутствовать «türbe» или «türbesi» (форма слова при наличии зависимого определения), то речь идёт о мавзолеях.

Судя по схеме, которую любезно поместили перед входом в гробницу, захоронение Турхан-султан должно быть ровно по центру. Она в ограждённом красном гробу, на который сверху накинут покров кремового цвета.

Турхан-султан, хоть и похоронена в окружении многих мужчин, была, что называется, сильной и независимой женщиной. С Хюррем, первой жены Сулеймана Кануни, начался период в политической истории Османской империи, который условно называют женским султанатом. Многие женщины в статусах хасеки-султан или валиде-султан в течение столетия с лишним оказывали серьёзное влияние на политическую жизнь. Это не означает, что они полностью затмевали собой султана, но тем не менее могли считаться его правой рукой.

Турхан была последней женщиной, которую относят к череде влиятельных султанш. Не то чтобы после неё женщины вернулись на положение безголосых наложниц (допустим, валиде-султан активно занимались благотворительностью), но влияние было уже не таким сильным. В период же женского султаната не раз возникала ситуация, когда на престоле оказывался очень молодой, а то и вовсе малолетний правитель, поэтому его мать могла сыграть ключевую роль в принятии тех или иных решений.

Забавно, что, согласно некоторым версиям, Турхан-султан была русского происхождения. Как и Хюррем, её могли угнать крымские татары в плен. Некоторые даже называли её настоящее имя – Надя. Короче, с русской женщины начался женский султанат, русской и закончился. Но это не точно.

Базар, построенный рядом с Новой мечетью, стал вполне самостоятельной достопримечательностью. Он во много раз меньше, чем Большой базар, но тоже привлекает внимание туристов. Внешне он выглядит как Г-образное здание с маленькими куполами длиной примерно в 200–250 метров (чуть больше 100 метров на каждую галерею). Его маленький кусочек вы видите на фото сзади.

Подступы к базару охраняет какой-то янычар. Почему? Просто так, наверное. Никаких подробностей об этой скульптуре мне неизвестно.

Официальной датой основания базара считается 1664 год. Изначально его называли Новым базаром или Базаром валиде, но постепенно закрепилось наименование «Египетский базар» (Mısır Çarşısı). То ли он был построен на налоги, которые поступали из Египетского эялета (провинции Османской империи), то ли через Египет на этот рынок шли специи. В основном здесь торговали именно специями, отсюда другое популярное название – Рынок пряностей. Возможно, и та, и другая версия одновременно верны, потому что пряности, привозимые из Азии, оказывались в руках у египетских купцов, которые в Стамбуле платили налоги за свои товары.

Сейчас здесь торгуют всем подряд, я вряд ли смогу определить точную специализацию базара. К специям присовокупились чай, кофе, сухофрукты, сладости и прочее. Но и другие лавки тоже можно найти: на кадр слева попали одежда и украшения. Попалась мне и мясная лавка. Сюда можно зайти, если для вас на Большом базаре слишком большая толкучка, но при этом хочется посетить аутентичный старинный крытый рынок.

Существует легенда, что Турхан-султан изначально приказала построить на этом месте медресе при Новой мечети, но когда она услышала от учеников в медресе, что, видите ли, в Эминёню мало развлечений, то настолько была недовольна их раздолбайством, что решила снести учебное заведение и поставить вместо него рынок.

На месте пересечения двух галерей находится балкончик для муэдзина, с которого он читал азан – призыв к молитве. Сам угол образовывал своего рода молитвенную площадь, где перед началом рабочего дня собирались торговцы, после чего уже шли зарабатывать гешефт.

Вечереет. Пора завершать прогулку.

Мы вышли из здания базара и спустились вниз к небольшой площади, откуда видно Новую мечеть со стороны ограды внутреннего двора и справа от неё кусочек Египетского базара. Это место очень оживлённое, потому что слева от нас через дорогу – та самая набережная у Галатского моста и большой транспортный пересадочный узел. Люди, устремлённые в подземный переход, идут туда.

Я тоже побреду к месту своего ночлега, но только добираться к нему буду не через трамвай, а через метро. Самая ближайшая станция расположена в полукилометре западнее Галатского моста, и она интересна тем, что это метромост.

Станция «Халич» («Haliç») линии М2 в этом отношении уникальна для Стамбула. Её построили в 2014 году. «Haliç» – это турецкое название залива Золотой Рог, в переводе означающее просто «залив». «Залив Залив» – нормальное название, мне нравится. Русское название Золотого Рога, как и во многих европейских языках, является переводом византийского.

На фото также можно увидеть бестолковое отношение к набережной в Фатихе, о чём я уже не раз говорил. Может быть, здесь всё разрыто и перерыто, потому что готовят благоустройство? Может быть. Но сейчас выглядит не как прогулочная зона.

На станцию метро можно попасть, пройдя по таким вот пристроенным «мостикам» с двух сторон путей и с двух же сторон залива. Если вам не нужно метро, то можно не заходить на станцию посреди моста, а просто пройти по пешеходной дорожке дальше и перейти залив. Вид на Золотой Рог тут шикарный.

Станция обустроена без каких-то сложностей и прибамбасов. Поскольку это Стамбул и суровых зим здесь не бывает, то закрывать станцию целиком, как это сделано, например, на «Воробьёвых горах» в Москве, ни к чему. Когда метромост строили, в турецком обществе высказывались скептические мнения, что он, видите ли, слишком бросается в глаза, будет портить вид на город. Но я думаю, что он и красив, и удобен.

А на сегодня всё. До новых встреч.

Продолжение следует...

Ранее в поездке:

День 1: Знакомство с историческим центром. Часть 1 | День 1: Знакомство с историческим центром. Часть 2 | День 2: Мечети Фатиха и улочки Эминёню. Часть 1