Белоруссия. Июль – август 2023 года. День 2: Минск

Есть мнение, что Минск – небогатый на исторические достопримечательности город. Всё познаётся в сравнении, и, безусловно, шрамы Второй мировой войны наложили серьёзный отпечаток на современный облик Минска, где не очень-то много мест с атмосферой до середины XX века. Однако любители истории и культуры могут смело приезжать сюда не на один день. Сегодня мы предпримем другой маршрут и покажем иные любопытные места белорусской столицы.

Недалеко от Минского железнодорожного вокзала расположился Михайловский сквер, сам по себе малопримечательный. Из-за недалёкого расположения от вокзала журналисты прозвали его «залом ожидания на свежем воздухе».

Местный скульптор Владимир Жбанов в конце 1990-х – начале 2000-х годов установил здесь три скульптуры. «Незнакомку» – даму, сидящую на скамейке – я фотографировать не стал, а вот «Прикуривающий» бросается в глаза. У скульптуры есть реальный прототип – местный бизнесмен и кинопродюсер эпохи 90-х Владимир Голынский. Голынский хотел, чтобы эту скульптуру поставили у входа в киностудию «Беларусьфильм», а после его смерти изваяние, доставшееся родственникам, могло уйти на продажу и переплавку. Жбанов спас своё творение, когда предложил поставить его в качестве фигуры прикуривающего в Михайловском сквере.

Девочка с зонтом поначалу задумывалась Жбановым просто как фигура девушки, которая ожидает под дождём троллейбус. Но 30 мая 1999 года в подземном переходе у станции метро «Немига» случайно возникла массовая давка после начавшейся грозы, которая загнала под землю среди прочих пьяную толпу с уличного концерта. В результате трагедии погибло 53 человека. Жбанов, создавая скульптуру, посчитал, что дырявый зонт – это символ беззащитности детей в условиях хаоса, подобного тому, что произошёл на «Немиге». Впрочем, вряд ли об этом потаённом смысле скульптуры догадываются случайно проходящие мимо люди. А вот вы благодаря мне будете знать.

Рядом со сквером сохранилось эклектичное здание дома, с которым связана одна личность, упомянутая нами вчера. Здание 1890-х годов постройки до революции называли то Домом Козиной, то Домом Эйсмонта по именам собственников, державших тут доходный дом.

С постройкой связана трагическая история времён Первой русской революции. В октябре 1905 года, на следующий же день после принятия Манифеста 17 октября, провозгласившего ряд прав и свобод, в Минске прошли массовые митинги воодушевлённых горожан, которые потребовали у губернатора Павла Курлова освободить политических заключённых. Значительная часть митинговавших собралась у Виленского вокзала, на месте которого теперь находится современный Минский вокзал; по некоторым подсчётам, митинг собрал 20 тысяч человек. Полиция с согласия губернатора разогнала граждан стрельбой, в том числе из пулемётов, установленных на крыше этого дома. Погибло около сотни человек. В историю событие вошло как Курловский расстрел.

Но рассказать я хотел не это. В 1913 году в здании обосновалась женская гимназия Елизаветы Рейман. Та самая гимназия, которая сначала была на Революционной (Койдановской) улице, где мы гуляли вчера. Почему она при этом называлась Алексеевской, я так и не понял, извините. Интересно, что Рейман какое-то время продолжила руководить гимназией и после революции, когда та стала именоваться 3-й Советской трудовой школой II ступени. Преемственность с этим учебным заведением провозглашает современная минская средняя школа № 3, хотя она уже давно не в этом здании. Тут сегодня Суд Евразийского экономического союза.

Пройдёмся от этого места по улице Кирова. На нас грозно смотрит Алишер Навои (с ударением на последнюю букву), названный на бюсте узбекским поэтом XV века. В ту эпоху узбекский этнос и узбекский язык только формировались, и Навои во многом способствовал этому процессу, хотя язык того времени обычно называю чагатайским или староузбекским. Навои в Узбекистане – фигура масштаба Ломоносова, пожалуй. Но да ладно, что здесь вообще делает Навои??

Памятник установили в 2019 году в дни проведения в Минске I Форума регионов Беларуси и Узбекистана. Просто так, без какой-то привязки к месту. Минск сегодня вообще покажется нам весьма интернациональным городом.

Так называемый Дом Костровицкой, здание в стиле модерна 1911 года, построенное как доходный дом Ядвиги Костровицкой. Не интересовался историей женского предпринимательства, но скажу честно, что не так часто среди дореволюционных имён бизнесменов попадаются женские. А Костровицкая, хоть и происходила из известного белорусско-литовского рода Войниловичей, умела зарабатывать деньги сама, да и тратила их не только на строительство доходных домов, но и на содействие польскому национальному движению. В частности, поддерживаемое ей минское общество «Просвещение» считало белорусские земли исторически польскими и старалось препятствовать их «русификации» поощрением польскоязычного и католического образования.

Раньше у здания была красивая башенка, с ней оно было симпатичнее:

На старой открытке можно заметить подпись, что это здание управления Либаво-Роменской железной дороги. Помните, я вчера объяснял, что через Минск в 1870-е годы прошли две железнодорожные линии? Одна из них, Либаво-Роменская, контролировала расположенный недалеко Виленский вокзал, поскольку с него можно было уехать в Вильно (Вильнюс). А вокзал другой железнодорожной ветки назывался Брестским и ныне не сохранился.

В объектив попало здание гостиницы «Crowne Plaza», на которое я обратил внимание из-за присутствия в Минске казино. Эх, было время в Москве, когда это «добро» попадалось на каждом шагу, пока его поганой метлой не загнали в специально отведённые зоны на окраинах страны. А Белоруссия, как видите, более свободная страна.

Здание же – немного изменённый современным ремонтом сталинский неоклассицизм 1930-х годов. Здесь всегда была гостиница, сначала под названием «Белорусь» (как я понял, так и писали через «о»), потом «Свислочь». Современная зарубежная пресса во время реконструкции гостиницы под всемирную сеть «Crowne Plaza» почему-то обозвала её «любимым отелем Сталина», хотя Сталин в Минске со времён Гражданской войны не бывал. Должно быть, это постарались переводчики, которые неправильно поняли слово «сталинский» из описания исторического здания.

Сталинской парадной архитектуры на улице действительно много. Следом идёт Министерство сельского хозяйства и продовольствия, которое обосновалось в этом здании с момента его постройки в 1952 году. Радует, что сохранили красивый герб БССР в центре фасада.

Свернём с улицы Кирова на Комсомольскую. Кажется, что улица короткая, потому что упирается вдалеке в какое-то здание, а уютный сквер завершается каким-то бюстом. Но нет, улица просто чуть-чуть меняет свою траекторию, заворачивая за здание справа и продолжаясь до мест нашей вчерашней прогулки: помните место пересечения Революционной и Комсомольской, где я сетовал, что Комсомольская не сохранила своё историческое название Фелицианской улицы? Вот так всё близко, но при этом разнообразно в Минске.

К зданию и бюсту мы ещё подойдём, а пока сделаем ещё один поворот на улицу Карла Маркса.

Здесь в здании начала XX века располагалось отделение Государственного банка России. Потом сюда приехал ЦК белорусской компартии, народный комиссариат финансов БССР, редакция журнала «Работніца і сялянка», исполнительный комитет горсовета, но это всё неинтересно. Интересно то, что с 1967 года здание отдали музею, и теперь здесь Национальный исторический музей Республики Беларусь, мимо которого я, конечно же, не могу пройти мимо.

Народ прозвал музей «зданием с пушкой» по понятным причинам. Каких-то интересных подробностей об этом артиллерийском стволе я узнать не смог. На табличке сверху лаконичная надпись, что это ствол русской крепостной чугунной пушки 1836 года, найденный в 1969 году возле станции Лесной Барановичского района, что в Брестской области. Кем найден, при каких обстоятельствах – непонятно.

Музей оставил средненькое впечатление. Как-то от главного государственного музея по истории ожидаешь большего. Многие краеведческие музеи в стране имеют более продуманную и тематически богатую экспозицию. Даже Абхазский государственный музей в Сухуме в моём рейтинге занял бы место повыше.

Начнём с того, что главная постоянная экспозиция «Беларусь от истоков по XVIII в.» занимает всего один длинный зал. Ну, точнее, зал с небольшими ответвлениями и уголками, но это всего один зал! Когда я увидел это, у меня было примерно такое же лицо, как у Шкловского идола на фото.

Шкловский идол – уникальный памятник из песчаника, созданный в X веке, но некоторые исследователи считают, что это могло быть и раньше. В 1960-е годы недалеко от города Шклова в Могилёвской области в каком-то глухом урочище местные деревенские мальчишки случайно споткнулись о камень, уходящий глубоко в землю. Взрослые помогли этот камень откопать и, осознав, что это не простая природная находка, позвали на помощь учёных.

К сожалению, при транспортировке в железном кузове грузовика лицо идола оказалось сильно потёртым, поэтому мы не знаем, как он точно выглядел не то что в момент создания, но даже в момент обнаружения. Тем не менее, и без того находка внушительная и немного жуткая: не хотел бы я с такой рожей встретиться в темноте. Кого идол изображает и к какой именно культуре относится, так до сих пор достоверно неизвестно.

Есть и такая красота. Царские врата из деревни Дубинец Брестской области середины XIX века появились в экспозиции в 2021 году благодаря усилиям реставраторов, а точнее одного художника-реставратора Юлии Дранец, которая кропотливо работала над этими вратами и соседними экспонатами в рамках специального проекта по показу памятников сакрального искусства Белоруссии XVIII–XIX веков. В этикетаже стиль царских врат отнесён к так называемой белорусской школе, и такое выделение имеет определённый смысл: культовая резная скульптура развивалась в белорусских областях с XVII по XIX век, тем самым пережив принадлежность территории разным государствам, но сохранив внутри себя преемственность.

Помните, вчера рассказывал вам о белорусских татарах? О них мы ещё не раз вспомним, когда в том или ином музее нам будут попадаться исламские артефакты. Вновь и вновь удивляешься: где Белоруссия, а где исламский мир? В витрине лежит хамаил, предположительно из Ошмян к северо-западу от Минска. Хамаил – это индивидуальная рукописная книжечка, которую часто использовали как молитвенник, но при этом в неё записывали всё подряд – и цитаты из Корана, и астрологические сведения, и толкования снов. В Белоруссии в разных музейных и библиотечных собраниях есть немало хамаилов.

Отдельный закуток экспозиции рассказывает о книжной культуре Белоруссии в эпоху Франциска Скорины, белорусского просветителя и первопечатника эпохи Возрождения. Это имя не раз вспомним во время поездки, поэтому не буду рассказывать подробности о нём. Отмечу лишь интересное оформление зала в виде стилизации под «уголок печатника». На фото попала лишь небольшая часть большого книжного шкафа с множеством раритетных исторических изданий из собрания музея – их стоит рассматривать отдельно.

Меня же привлекла большая копия разворота из знаменитой Библии Франциска Скорины – первой в истории печатной Библии на церковнославянском языке. Скорина издал её в Праге в 1517–1519 годах. Если придираться, то это был уже немного отличавшийся от бытовавшего в русских княжествах вариант церковнославянского, но всё же на обложке издания гордо написано кириллицей «БИБЛИЯ РУСКА». Самым известным изображением из этого издания была представленная на копии гравюра, где Скорина скромно показал сам себя, да ещё и в окружении разных вольностей того времени – например, слева от него треугольник, явно намекающий на увлечение алхимией. Это была эпоха Возрождения, люди развлекались, как могли.

Не понял, что за экспонат стоит в коридоре музея, но мне всегда нравится идея обыгрывания географических очертаний в каких-либо арт-объектах. Здесь в силуэт Белоруссии засыпали зерно под лозунгом «Нас всех объединяет родная земля». В 2021 году по городам страны ездили участники автопробега «Символ единства» и дарили местным властям и общественным организациям символические знаки с контурами страны и этим самым лозунгом. Возможно, данный предмет – это тоже их подарок, сделанный по итогу автопробега.

Само мероприятие было приурочено к учреждению в том году Дня народного единства. И, в отличие от высосанного из пальца повода в России, где вспомнили события Смуты, о которых простой народ уже давным давно забыл, белорусские власти взяли реальное историческое событие, сформировавшее единое пространство современного государства – 17 сентября 1939 года, начало Польского похода Красной армии, который воссоединил запад и восток Белоруссии. Вслед за Днём независимости стоит похвалить и этот государственный праздник страны.

В этом же здании в качестве отдельной экспозиции работает Музей природы и экологии. Меня редко цепляют краеведческие природные музеи с чучелами животных, поэтому пройдём мимо.

Остановимся лишь у одной карты, где хорошо показаны бассейны рек Белоруссии. Заметно, что Свислочь, вдоль которой мы гуляли вчера – действительно мелкая незначительная речка на фоне таких крупных потоков, как Западная Двина, Днепр, Сож, Припять, Неман. И все эти реки мы обязательно увидим!

А вот и настоящие минские городские весы, работавшие по метрической системе до её изобретения. Конкретно эти весы – не средневековые, их отлили в 1724 году. Вполне возможно, данная махина вдохновила авторов скульптуры в Верхнем городе, которую мы видели вчера: если сравнить эти весы с тем, что изображены на скульптуре, можно найти некоторое сходство. Несмотря на то, что в конце XVIII века магдебургскому праву в городе пришёл конец, весы продолжали использоваться по своему прямому назначению на Троицком базаре до 1920-х годов, и лишь потом они стали музейным экспонатом.

Отдельный зал в музее занимает выставочный проект «Нельзя забыть», посвящённый трагедии мирного населения в годы Великой Отечественной войны. В Белоруссии не так давно, всего с прошлого года, на законодательном уровне было принято понятие «геноцида белорусского народа», где под белорусами подразумеваются, разумеется, все проживавшие в 1940-е годы в Белорусской ССР граждане. 2022 год был объявлен Годом исторической памяти, а во многих музеях появились и появляются специальные тематические выставки и экспозиции.

В этом зале я обратил внимание на фотогалерею белорусских мемориалов, посвящённых геноциду в годы войны. Все знают Хатынь, но подобных тематических мемориалов много. И мне кажется, уровень их концентрации в Белоруссии гораздо выше, на порядок выше, чем в России, что не удивительно: оккупация охватила всю территорию страны и длилась несколько лет.

Ещё интересны несколько витрин с музейными предметами, которые были вывезены из Белоруссии нацистами и возвращены после Победы. Эта политика была возможна в рамках специально организованного плана «Ольденбург» или так называемой «Зелёной папки Геринга». План по экономическому порабощению оккупированных территорий подразумевал изъятие и отправку в Германию не только продовольствия, сырья и продуктов промышленности, но и музейных ценностей.

В данной витрине слева направо: примеры описей возвращённых из Германии ценностей 1947 года, где заметна колонка с описанием состояния предметов («Сломан.», «Поврежд.», «Удовлет.»), два дореволюционных деревянных распятия, сломанная панагия (образ Богоматери, который часто носят священники на цепи на груди), копия портрета Ивана Паскевича-Эриванского, ветерана наполеоновских войн, о котором мы вспомним в Гомеле во дворце его имени.

Проскочим небольшую выставку «Армения глазами белорусского фотографа. Беларусь глазами армянского фотографа» и посерчаем, что до сих пор не были в Армении. А надо бы!

Фотограф с белорусской стороны, ездивший в Армению, если что, – Леонид Щеглов.

Интересно, о фотографии по центру в верхнем ряду никто не шутил в стиле «Чемодан, вокзал, Ереван»?..

Самый интересный зал музея я без всякой хитрости похвалю и посоветую к посещению. Официально он назван выставочным проектом «Беларусь и белорусы. Гид по истории и культуре». Если бы в таком стиле было сделано несколько залов, которые бы воспринимались как основная и главная экспозиция, я бы снял все свои претензии к Национальному историческому музею.

«Ведай свае карані» («Знай свои корни») – советует нам слоган экспозиции.

Во-первых, в экспозиции очень понятная дробная структура. Часть посвящена истории, часть – культуре. Выходит такой своеобразный ликбез по основам белорусской идентичности для чайников. Историческая половина зала сопровождается кратким описанием эпох из истории Белоруссии.

Важная деталь – наложение контуров современной Белоруссии на историческую карту. Этот приём во время поездки я увидел в музеях десятки раз, и он доносит до белорусов простую мысль: то, что происходило на нашей территории даже тогда, когда ещё не сформировалась белорусская идентичность, – это всё равно наша история. В России такой приём используется лишь на уровне региональной истории, когда контуры каких-то регионов накладываются на исторические карты, но вот контуры современного государства в этом смысле неудобны, ибо часто, напротив, будут «сужать» масштабы русской истории, вынося за её пределы, допустим, ту же Белоруссию или Армению.

Во-вторых, в экспозиции очень хороший дизайн, продуманный для разных элементов. Франкский меч, спрятанный в конце IX века в составе монетно-вещевого клада на территории современной Минской области, не сохранился целиком. Выковывать его обратно, словно меч Элендила для Арагорна, никто, естественно, не будет, но положить его в специально придуманный стеклянный колпак, который подчёркивает его оригинальные очертания – это хороший приём.

Белоруссия – страна замков. Увы, согласно карте, до сегодняшнего дня дожило только 11 средневековых замков. Так уж и быть, завтра поедем смотреть Несвижский!

Музыкальная культура белорусов представлена инструментами. Многие из них знакомы и в традиционной русской культуре, тут принципиальных отличий от других восточных славян нет. Другое дело, что мы сами эту традиционную культуру постепенно забываем.

Вот многие из вас знают, что эти две дудочки с красиво оформленными рожками называются жалейками? Слово-то какое красивое – жалейка. Легко предположить, что играли на ней явно не по весёлым поводам – возможно, на поминках.

В-третьих, в зале разнообразно представлены интерактивные элементы. Некоторые из них явно предназначены для работы с детскими группами во время музейных занятий, но мы давайте и мы поиграем самостоятельно. Так, что тут у нас...

Тут у нас так называемый могилёвский строй XIX века, бытовавший на территории современной Могилёвской области. Слово «строй» как синоним «национального костюма» используется и в русском языке, но реже, чем в белорусском, раз здесь это слово не требует пояснения. Иногда так и пишут, что строй – это наименование комплекса именно белорусской, а не какой-либо иной народной одежды, из которой выделяют калинковичский строй, новогрудский строй, слуцкий, смоленский (тут заползли немного в современную Россию, но да ладно), вилейский и другие.

А вот эта игра будет посложнее... Угадаете значение белорусских слов без гуглежа? Что такое жалейка и строй в нижнем ряду, мы только что выяснили. А остальное?

О каких-то словах можно догадаться. «Кафля» – ну, у нас тоже есть кафельная плитка. В белорусском за этим словом закрепилась историческая кафельная плитка, то есть изразцовый кирпич, изразец.

«Калаўрот» – он и в русском «коловорот», то есть что-то, что по форме напоминает колесо или должно действовать по принципу вращения вокруг своей оси. Хорошо, допустим, тоже догадаемся, что это прялка.

А вот «цмок» – это «дракон», потому что драконы в Белоруссии такие милые, что так и хотят вас чмокнуть в щёчку.

Да шучу я! Связано это с тем, что в белорусской и польской мифологии существа, похожие на наше усреднённое представление о драконах, жили в водоёмах, откуда могли высасывать воду. А «сосать» по-белорусски – это «смактаць» или «цмактаць».

Но самым интересным словом для меня был «гадзіннік». Я замучался гадать, что это, поэтому подошёл и перевернул табличку с этим словом.

Всего лишь «часы»? Казалось бы, связь неясная. Но давайте покопаемся в нашем «Белорусском словарике»...

Последняя игра на сегодня – это таблички с гербами белорусских городов, получивших магдебургское право. Таблички, по идее, нужно двигать согласно правилам пятнашек, но я для наглядности поместил герб Минска рядом с его описанием, не закрывая его сверху. Год означает дату принятия магдебургского права.

Выйдем из музея и пройдём несколько шагов к проспекту Независимости. Это главная минская улица, которая начинается в центре недалеко от Минского вокзала, а заканчивается уже за МКАДом. Да, в Минске тоже есть кольцевая дорога, которую для простоты называют МКАДом. Сложно сказать, когда проспект Независимости стал «приобретать современный вид», ибо улицу не один раз перестраивали, слегка меняя траекторию и по-разному определяя её границы. Можно сказать, что современный вид проспекту придала всё же послевоенная застройка белорусской столицы.

Интересна история изменений названий улицы. В начале XIX века, когда появилась улица в историческом центре современного города, её прозвали Захарьевской в честь местного губернатора Захария Корнеева. На недолгое время французы во время оккупации в 1812 году переименовали её в «Новый город» (не очень понятно, как это должно красиво звучать по-французски, не специалист), немцы в 1918-м, а затем и в 1940-е – в Гауптштрассе, а поляки в 1919-м – в улицу Адама Мицкевича. Советские названия были такими: сначала просто Советская улица, потом проспект имени Сталина, потом Ленинский проспект. В 1990-е проспект стал носить имя Франциска Скорины, и только с 2005 года – Независимости.

По центру фото – здание Минского товарищества взаимного сельскохозяйственного страхования, постройка 1915 года в стиле неоклассицизма. Часть здания занимала также гостиница «Кронштадт». К сожалению, скульптуру наверху, прямо под флагом, на фото плохо видно, а переходить улицу мы не будем, чтобы разглядеть её ближе. Скульптура поставлена ещё при первоначальном проекте – это древнегреческая богиня плодородия Деметра с детьми, замысел скульптуры вполне отвечал организации, которая располагалась в здании.

Несмотря на то, что с 1920 года здесь размещались различные государственные учреждения БССР, совсем не связанные с сельским хозяйством (с 1934-го тут был НКВД), Деметру никто не убирал. Убрали почему-то только в 1952 году, спрятав куда-то пылиться на балансе министерства. Обнаруженная в 2000-е Деметра была весьма потрёпана, её реконструировали и вернули на место. А наследник НКВД – министерство внутренних дел – тут до сих пор.

Я обещал показать бюст в конце сквера на Комсомольской улице. Вот он, Феликс Эдмундович, гроза контрреволюционеров. Многие знают, что Дзержинский происходил из польского шляхетского рода, но вот сказать, что он родом из Польши, будет не совсем верно. Семья деда Юзефа-Яна Дзержинского жила в имении Дзержиново, которое было переименовано из Оземблова в первой половине XIX века после того, как досталось Юзефу-Яну благодаря женитьбе на наследнице имения Антонине Озембловской. Там-то и родился Феликс, в Ошмянском уезде Виленской губернии, что ныне Столбцовский район Минской области. Так что белорусы могут гордо называть Дзержинского своим земляком.

С этой же точки открывается вид на здание Комитета государственной безопасности Белоруссии. Здание стоит впритык к зданию МВД, и со стороны проспекта видно, что оно занимает гораздо больше места. Видите серое здание с колоннами на самом левом краю фотографии? Вот это МВД. А теперь сравните его с важностью КГБ и сделайте выводы сами. (Это, конечно, шутка, комплекс МВД продолжается дальше по улице Городской Вал, но грандиозный парадный вид КГБ это не отменяет.)

Здание КГБ было построено сразу после войны во второй половине 1940-х годов.

Сделаем небольшой крюк через Комсомольскую улицу и полюбуемся на ту её часть, которая была приспособлена под пешеходов. Интересно сочетание значительной площади улицы, выделенной под пешеходную зону, и узкого проезда для машин. Вновь удивимся тому, что почему-то это не приводит к постоянным пробкам из-за авто, которые не могут проехать по единственной оставленной для них полосе, к вынужденным нарушениям правил парковки...

А ведь, казалось бы, можно было дать тут четыре полосы движения, две из которых были бы всё время забиты хаотичной парковкой, а пешеходы просто перескакивали бы через дорогу, где им нужно, не? Питер, учись! Ау! (Извините, внутренняя боль прорывается.)

На улице Городской Вал, которая, по сути, ограничивает исторический район Верхнего города с запада, стоит симпатичное здание Минского добровольного пожарного общества или товарищества (встречаются разные варианты названия организации). Уже не один раз приходилось говорить, что Минск регулярно страдал от пожаров. И вот в 1876 году построили это пожарное депо, а уже в 1881-м оно показало свою эффективность во время борьбы с городскими пожарами. Здание до сих пор принадлежит пожарным службам, а точнее, белорусскому МЧС, который держит тут небольшой Музей пожарного и аварийно-спасательного дела.

Вот фото пожарного депо 1906 года. Если честно, не понял, с какого угла оно сделано: на неузнаваемости здания сказались перестройки 1910–1930-х годов.

Ну и для прохожих рядом поставили памятник пожарному и старую пожарную машину.

Через улицу Городской Вал – сквер Адама Мицкевича и памятник ему. Мицкевич – интересная фигура для белорусской культуры. С одной стороны, он родился на территории современной Брестской области и, хоть и был поляком и деятелем «высокой» польской литературы, ему нравилось заимствовать в своём литературном языке местные говоры и элементы, среди которых были как белорусские, так и литовские.

В 1820-е годы он, проживая то в Петербурге, то в Москве, сблизился и с будущими декабристами, и с видными деятелями русской литературы вроде Пушкина, что сделало его допустимой для советской исторической памяти фигурой. Ну а то, что он под конец жизни в эмиграции пытался организовать военную помощь антироссийской коалиции во время Крымской войны – то так, чего вспоминать.

А вот для поляков Мицкевич – безусловно, свой деятель. Памятник ему поляки и поставили в 2003 году. На открытии присутствовали некоторые государственные деятели Польши и дипломаты, которые заявили прессе, что благодаря открытию такого памятника «Белоруссия приблизилась к Европе». Спустя 20 лет смешно вспоминать. Ну что, помог вам, панам, ваш Мицкевич?..

Двигаясь от сквера Мицкевича в сторону площади Независимости, можно увидеть здание Национального академического драматического театра имени Горького. Но это для любителей театральной жизни здесь театр. Мы-то знаем, что в этом здании ранее была синагога, построенная в 1901–1906 годах по инициативе известного врача, основателя городской системы противотуберкулезной помощи Иосифа Лунца. Впоследствии здание было перестроено до неузнаваемости, а когда-то это была модная синагога в мавританском стиле:

Чего здесь только не было в 1920-е: рабочий клуб, кинотеатр «Культура», место проведения Чрезвычайного VI Всебелорусского съезда Советов с участием Михаила Калинина, учредительное собрание Академии наук БССР. Место выбиралось не случайно: в нём была шикарная акустика.

В 1930-е годы сюда из Москвы переехал Белорусский государственный еврейский театр (БелГОСЕТ). Здание очень сильно пострадало в годы войны, а театр, пережив эвакуацию, не смог существовать без помещения и при резко сократившемся финансировании. Судя по всему, политических причин у закрытия театра не было, хотя убийство в Минске Соломона Михоэлса и репрессии против Еврейского антифашистского комитета явно не способствовали поощрению деятельности еврейского театра. В 1949 году БелГОСЕТ был закрыт, а перестроенное здание перешло новому театру.

Видите торчащие башенки? Это Пищаловский замок, построенный в 1825 году как тюрьма. Название он получил по фамилии помещика Рудольфа Пищалло, который был своего рода главным подрядчиком строительства здания, попилившем выделенные из казны на строительство тюрьмы деньги. С тех пор менялись режимы и государства, а замок так и остался тюрьмой. Здесь сидели польские повстанцы, революционеры, жертвы сталинских репрессий, советские подпольщики и партизаны. Так что, несмотря на любопытную красивую архитектуру замка, его не рассмотреть вблизи, приходится лишь ходить вокруг да около, наблюдая торчащие из-за заборов башни.

Передвигаясь через мелкие улочки, попадаем в сквер Эдварда Войниловича. Вряд ли вам скажет что-то его имя, хотя до революции это был член Государственного совета от Минской губернии, депутат Государственной думы и председатель Минского общества сельского хозяйства. Ядвига Костровицкая, между тем, была его сестрой.

В здание, которое попало в кадр, мы ещё зайдём – там небольшой Музей истории белорусского кино (хотя можно было бы и не заходить, но так уж вышло). Скульптура с фонтаном «Юность» – позднесоветская. Казалось бы, при чём здесь Войнилович? Чтобы это понять, достаточно развернуться.

В народе это здание называют просто Красным костёлом, а так это Костёл святого Симеона и святой Елены, построенный в 1905–1910 годах на деньги того самого Войниловича. Несколько лет назад минские власти увековечили его имя в названии сквера рядом. В сентябре 2022 года внутри здания произошёл пожар, из-за чего сейчас он закрыт и внутри ведутся ремонтные работы. Но и снаружи костёл прекрасен, давайте посвятим ему некоторое время.

Одной стороной костёл выходит на площадь Независимости, где среди преимущественно белых, светло-серых и кремовых по цвету зданий выделяется своим красным кирпичом. В советское время, как вы догадываетесь, он претерпел изменение функции: здесь был польский театр, киностудия, Дом Кино Союза кинематографистов БССР и Музей истории белорусского кино. В 1990-е годы храм вернулся католической церкви. Реставрация, в том числе из-за различных перестроек советского времени, шла долго и сложно. Если бы не недавний пожар, можно было бы сказать, что перед нами уже «готовый» костёл, по крайней мере, внешне.

Вот вам лишнее доказательство того, что после военного мятежа Евгений Пригожин обосновался в Белоруссии... Даже не знаю, шутки про Пригожина теперь относятся к категории чёрного юмора или всё-таки можно шутить?

С кем обнимается римский папа Франциск на фото я, если честно, не знаю. А подпись перевести могу: «Единение в любви».

Рядом с костёлом есть несколько интересных памятников, давайте рассмотрим.

Например, этот позднесоветский гранитно-бронзовый монумент посвящён Владимиру Омельянюку, молодому белорусскому журналисту родом из Псковщины, который с началом Великой Отечественной войны влился в минское подполье. Он стал редактором подпольной газеты Минского горкома ВКП(б) «Звязда», которая втихаря печаталась в немецкой типографии.

Поиски редакции газеты очень быстро вывели на Омельянюка, и он был убит провокатором примерно на этом месте. И возобновление работы газеты, и убийство произошли в мае 1942 года, но смерть журналиста не была напрасной: газету продолжили регулярно печатать вплоть до освобождения Минска с небольшим перерывом в сентябре 1942 – январе 1943 года.

У стен костёла похоронен сам Эдвард Войнилович. Он умер в эмиграции в польском Быдгоще в 1928 году, но его прах перевезли сюда в 2006 году. В его имени, как считается, ударение нужно ставить на второй слог – Эдвард.

Ещё одна интересная достопримечательность рядом с костёлом. Так называемый Колокол Нагасаки. Колокол представляет собой копию колокола «Ангел» из католического собора Ураками, уцелевшего после атомной бомбардировки Нагасаки. В смысле, уцелевшего колокола, а не собора – собор был сметён взрывной волной. В 2000 году католический архиепископ Нагасаки Франциск Ксаверий Канамэ Симамото подарил Минску такую вот копию.

Конструкция в целом (можно сказать, мини-часовня?) сделана из клеёных брусов, в которые в разные периоды были вмонтированы символические капсулы из различных памятных мест. Давайте посмотрим поближе.

Как мне показалось, капсулы спрятаны в специальных колбах под крупными ручками. Хотя на одной из табличек сказано, что осколок горной породы заложен «в основание мемориала» в 2011 году. Но мемориал-то к этому времени уже сделали, его поставили сразу же в 2000 году. Не ломали же его до основания, чтобы потом соорудить опять?..

Капсулы привезены сюда в основном в начале 2010-х годов из разных мест, имевших отношение к истории ядерного оружия и ядерных катастроф. В них земля из Японии (Хиросимы, Нагасаки и даже Фукусимы – сразу после аварии на АЭС в 2011 году? таблички этого не уточняют), из США (из полигона Аламогордо в Нью-Мексико, где был проведён первый в истории ядерный взрыв), из бывших советских полигонов на Новой Земле и в Семипалатинске, ну и, конечно, из Чернобыля. Отсюда и разнообразие флагов из соответствующих стран над памятником. И да, можете не привозить с собой счётчик Гейгера – специально обученные люди уже давно проверили грунт, минчан и гостей столицы тут никто не облучает.

Как уже сказал, своей главной, парадной стороной Красный костёл выходит на площадь Независимости. Площадь начала формироваться в 1930-е годы, когда нужно было освободить для парадов какое-то пространство перед Домом правительства Белорусской ССР (мы сейчас его увидим). В итоге процесс постепенного расширения площади площади, извините за тавтологию, растянулся до 1960-х годов. Сейчас площадь, вытянутая вдоль проспекта Независимости, занимает примерно прямоугольник 350 на 150 метров. «Шикарное место для массовых митингов протеста», – подумали в 2020 году оппозиционеры. Но это уже совсем другая история.

Перед нами – один из торчащих куполов подземного торгового центра «Столица», который, как «Охотный ряд» на Манежной площади в Москве, тянется на тройку этажей вниз и заодно является удобным подземным переходом и входом в метро. Торговый центр построили в 2000-е годы, заодно значительно расширив пешеходную часть площади.

Дальше на фоне солнышко освещает типичное для 1960-х модернистское административное здание Мингорисполкома.

Ради чего всё и строилось – Дом правительства Республики Беларусь, бывший Дом правительства БССР, считается памятником конструктивизма первой половины 1930-х годов. С традиционным Лениным.

Самое высокое и необычное на площади благодаря гербу Минска здание принадлежит сегодня БГПУ – Белорусскому государственному педагогическому университету имени Максима Танка. Прямо за ним идёт большой квартал университетского кампуса, который формировался с 1920-х годов, но его самое парадное здание создали всего-то в конце 1980-х годов. Зато сейчас это главный корпус.

А теперь парочка попыток сделать панорамные снимки, чтобы передать действительно большое пространство самой крупной площади Минска:

Пройдя между университетом и правительственными зданиями, мы почему-то опять оказываемся в Японии:

Это Сендайский сквер. Назван он так в честь города-побратима Минска Сендая. В 2000-е годы скверик был оформлен с элементами японского стиля: с сакурами, небольшими скульптурами и определённым рельефом местности.

Ничего особенного, но приятно. Тут есть даже часы, которые с одной стороны показывают минское, а с другой сендайское время. Если этого не знать, немного сбивает с толку, почему уже вечер, а время на часах всего чуть позже двух.

Здесь и далее мы будем двигаться более широкими шагами, чем ранее, ибо хочется до темноты посмотреть одно место. Пройдя мимо стройки современного ЖК, мы оказываемся на маленькой тихой улочке, названной Иерусалимской в честь 3000-летнего юбилея столицы Святой Земли. Непонятно, правда, почему улицу переименовали в 2005 году, хотя еврейская столица отмечала юбилей в 1995-м, но да ладно. Улица и раньше носила еврейское название, поскольку примыкала к еврейскому кладбищу и была Моисеевской. В советское время – Перекопской.

Кладбище сейчас утеряно, его место заросло парком. Всего несколько лет назад парку решили дать мемориальное значение и назвали Еврейским мемориальным парком. Теперь в нём есть крайне интересная достопримечательность...

Это целый мемориальный комплекс, состоящий из нескольких элементов. Один из них часто называют «Разбитым очагом». Хоть парк переименовали недавно, память о том, что на этом месте расположили Минское гетто, была и до этого. Памятник здесь поставили ещё в 2008 году. Сломанные стол и кресло стоят как бы внутри условного дома, где когда-то жила еврейская семья.

Одним из авторов памятника выступил замечательный скульптор и архитектор Леонид Левин, которого иногда почему-то тоже считают жертвой Минского гетто. Но нет, во время войны маленького Лёню увезли в эвакуацию. Тем не менее, тема детей войны, Холокоста и геноцида на территории Белоруссии стала главной в его творчестве – так, он был одним из авторов мемориального комплекса в Хатыни.

Вокруг постамента надпись на русском, белорусском, английском языках и иврите: «На этом месте в 1941–1943 гг. фашистами и их пособниками было уничтожено более 5000 евреев. Вечная память безвинным жертвам нацизма».

Рядом с памятником – груда как бы хаотично разбросанных остатков надгробных плит со старого еврейского кладбища.

И, наконец, мемориальные доски в память о погибших евреях из разных мест Европы, которые оказались вывезены в Минское гетто и нашли свою смерть здесь, на белорусской земле. Таблички на столбах на самых разных языках, в зависимости от страны происхождения: на белорусском, немецком и иврите – из Австрии, на русском, немецком и иврите – из Франкфурта-на-Майне, и так далее.

Скромный домик рядом с парком – так называемая Историческая мастерская имени Леонида Левина, которая занимается сохранением памяти, образовательными и исследовательскими проектами по тематике истории Минского гетто и лагеря смерти Малый Тростенец под Минском.

Это историческое здание начала XX века, в нём жил сторож еврейского кладбища Лейб Берковский. В 1929 году дом национализировали и устроили там промысловую артель, а после войны – ЗАГС, швейный цех и строительный склад. А вот во время войны, когда этот район был частью Минского гетто, тут прятались евреи. В октябре 1943 года Минск был объявлен городом, «свободным от евреев» – оккупанты гордо констатировали, что план по выселению и уничтожению еврейского населения ими выполнен. Однако в этом доме до конца оккупации так и продолжали втайне жить несколько человек. Это была не единственная «малина» в Минске, но как же их было мало, чтобы спасти много жизней...

Свидетель оккупации Борис Млынский рассказывал, как строили тут «малину»:

Ночью выносили в вёдрах по цепочке землю, рассыпали её под двором, а сверху клали дёрн, а на следующий день дёрн снимался, опять насыпали землю, дёрн накладывался сверху, как будто бы никто ничего не делал. И было настолько уже чётко у нас организовано, что все жители нашего дома, а их было человек 10 или 12, могли в течение одной минуты или полторы минуты все спуститься вниз. Там под кроватью выдвигалась в сторону одна доска, все спускались вниз и последний (это был я обычно) задвигает за собой доску сверху.

Сейчас Историческая мастерская на реставрации, посетителей не пускают. Хотя я так и не понял, есть ли там внутри какая-то музейная экспозиция или просто просветительский организационный центр.

На этой грустной ноте мы завершим прогулку. На фото – вестибюль станции метро «Вокзальная» новой, третьей линии Минского метрополитена. Стоит отметить, что новые станции этой линии шикарные, да ещё и все с автоматическими платформенными воротами. Добавить бы метро динамики в строительстве – было бы уж точно не хуже, чем в Питере. С Москвой не сравниваю – до неё, понятно, как до Луны.

А на сегодня всё.

Продолжение следует...

Ранее в поездке:

День 1: Минск. Часть 1 | День 1: Минск. Часть 2