Отношение современных обществ к гендерному насилию

На отношение к насилию в обществе влияет огромное количество факторов. Однако можно заметить и некоторые сходства в культурах, где распространены мачизм, мизогиния и патриархальные устои. Так, Сюзен Сонтаг видела прямую связь между проблемой гендерного неравенства и фашизма. В своём эссе «Третий мир женщин» она пишет:

Фашизм – это естественное развитие ценностей патриархального государства [...] Вирджиния Вулф была абсолютно права, когда в конце 1930-х в выдающемся трактате «Три гинеи» писала о том, что борьба за освобождение женщин – это борьба против фашизма.

Сонтаг пишет:

Все женщины живут в условиях «империализма», в котором мужчины – это колонизаторы, а женщины – коренные жители. В так называемых странах третьего мира зависимость женщин от мужчин носит тиранический, чудовищно колониальный характер. В экономически развитых странах (капиталистических и коммунистических) положение женщин можно назвать неоколониальным: сегрегация женщин либерализована; к ним применяют меньше физического насилия; мужчины передали им часть своей власти, и их доминирование теперь не настолько явно институционализировано. Но во всех странах сохраняется всё тот же базовый дисбаланс между женщинами и мужчинами как «низшими» и «высшими», бессильными и власть имущими, культурно недоразвитыми и культурно привилегированными.

Эти слова американской писательницы, эссеистки и исследовательницы философии Сьюзен Сонтаг, написанные в начале 1970-х годов, печально рифмуются с актуальным контекстом.

Согласно современным исследованиям, гендерное насилие, не так давно ставшее заметной глобальной проблемой, вносит значительный вклад в предотвратимую заболеваемость и смертность женщин в разных культурах. [1].

В совместной декларации Специальных докладчиков ООН по правам человека в 2002 году Радхика Кумарасвами, Марта Алтолагирре, Анджела Мело отметили, что насилие в отношении женщин и девочек совершается в каждой стране мира — в ситуации мира и военных конфликтов. Однако государство и частные лица не привлекаются к ответственности.

Атмосфера безнаказанности способствует продолжению преступлений. Они призывали государства принять незамедлительные меры по прекращению безнаказанности и привлечению виновных к ответственности. Тем не менее, несмотря на то, что проблема безнаказанности гендерного насилия также была выявлена несколько десятков лет назад, она всё ещё остаётся крайне распространённой и пугающе привычной многим культурам.

Как сообщества реагируют на проблемы насилия

Ярчайший пример того, как тесно связаны могут быть традиционная патриархальная культура, смертность женщин и нормализация насилия обществом, о котором писала Сонтаг – это феномен «убийства чести», распространённый во многих странах, в том числе и в России (в Дагестане, Ингушетии, Чечне и др.).

В 2020-м году «Правовая инициатива» (выполняет функции иноагента) опубликовала доклад [2], в котором предоставила данные о самом понятии, масштабах распространённости проблемы и возможных решениях. Доклад иллюстрирует также допустимость нарушения уголовного кодекса в том случае, если местные обычаи и культура такое правонарушение оправдывают или даже предписывают.

Гендерно-обусловленные убийства женщин в некоторых странах происходят настолько часто, что их стали называть фемицидом. В новом докладе ООН от 2022года [3] даётся такое определение:

Фемицид – это преднамеренные убийства женщин-жертв, совершённые интимным партнёром или другими членами семьи, например, убийства чести и совершенные другими знакомыми или незнакомыми преступниками с определённым образом действий или в определённых контекстах, указывающих на гендерные мотивы.

Так в материале Института по освещению войны и мира (Institute for war and peace), посвящённом исследованию распространённости фемицида в Узбекистане, приводятся данные о том, как общество говорит о насилии и реагирует на него.

Исследователи обращают внимание, что журналисты в статьях о насилии против женщин могут использовать шуточный тон, например, «Самаркандский Отелло убил свою жену», а узбекоязычные СМИ зачастую обвиняют самих жертв насилия в произошедшем. Так, например, описывая детали убийства жены из-за неприготовленного ужина, информагентство «УзА» делает вывод «Qars ikki qo’ldan chiqadi» (узбекская пословица, означающая, что виноваты всегда обе стороны) [4].

Средиземноморье

Гендерное насилие распространено и в странах Средиземноморья, например, в Испании нередки случаи убийства или насилия во имя чести. «Насилие во имя чести» — это физическое, социальное или психологическое насилие, которому женщину подвергают её родственники-мужчины (а иногда и другие женщины), которые считают, что она опозорила семью [5] или сообщество, участвуя в поведении, которое бесчестило эту группу [6].

Насилие в этом контексте используется для контроля поведения женщин и девочек в семьях или других социальных группах с целью защиты культурных и религиозных убеждений, ценностей и социальных норм «во имя чести» [6]. Что именно квалифицируется как поведение, достойное чести и бесчестное поведение, зависит от группы, которая занимается такими практиками. Иногда для начала насильственного акта достаточно только подозрения в участии в бесчестном поведении [6].

Насилие во имя чести может иметь форму:

Нападения
Насильственного вмешательства в репродуктивную систему женщины, включая аборт
Посягательства на физическую неприкосновенность (в форме женского обрезания или утяжки груди – попытки удержать развитие груди с помощью физического воздействия)
Принудительного брака для предотвращения будущего бесчестного поведения

Северная Европа

«Насилие во имя чести» активно исследовалось в странах Центральной и Северной Европы, особенно в Нидерландах и Германии, и с теоретической точки зрения изучалось либо через культурный подход, либо как проявление гендерного насилия. Культурный подход связывает насилие во имя чести с культурами меньшинств в западном мире [6].

Насилие ассоциируется с варварскими культурными практиками, посредством которых женщины из опредёленных меньшинств становятся жертвами мужчин, которые увековечивают патриархальные ценности, приписываемые тем, кто исповедует определённые религии. Такой взгляд на проблему переносит фокус внимания с жертв на их культуру и влияет на юридическую реакцию в отношении подобных преступлений.

В странах, где «насилие во имя чести» было серьёзно изучено, учёные считают его проявлением гендерного насилия [6]. Это позволяет рассматривать «насилие во имя чести» как нарушении прав женщин. Исследователи указывают, что пострадавшие не должны подвергаться стигматизации как беспомощные жертвы, а их семьи и общины не должны клеймиться как изначально жестокие и угнетающие.

Такой взгляд, близкий к постколониальному феминизму, подчёркивает необходимость выйти за рамки простого патриархального подхода и принять интерсекциональную перспективу. Кроме пола и гендера, интерсекциональность обращает внимание на такие переменные как социальный класс или раса для объяснения всех форм насилия в отношении женщин, включая насилие по мотивам чести, и институционального реагирования на них [6].

При таком подходе меры реагирования должны предупреждать ситуации насилия и касаться защиты жертв, избегать принудительного ареста и учитывать культурные особенности, отражённые в определённых проявлениях этого насилия [6]. Это может способствовать культурно-чувствительному и адекватному пониманию этой формы насилия и реагирования на неё.

Южная Африка

В обществах, для которых характерны строгие предписания гендерных норм и ожидаемого поведения как от мужчин, так и от женщин, насилие широко распространено, а государственные институции не стремятся его предотвращать и наказывать авторов насилия.

Например, исследователи домашнего насилия в Южной Африке [7] заключают, что оно является следствием сложного взаимодействия патриархата, культуры и негативного мужского конструкта. Они отмечают, что негибкая гендерная иерархия, доминирующее положение мужчин в доме и нормативные мужские и женские роли в большинстве южноафриканских культур влияют на распространённость домашнего насилия в обществе.

Исследователи приходят к выводу, что попытки решения проблемы в Южной Африке должны быть сосредоточены на изменении патриархальных культурных норм и поощрении мирной мужественности.

Индия

Исследование реакции общества на насилие в Мумбаи описывает и объясняет три стратегии сообщества в ответ на насилие: корректирующая, институциональная, радикальная [8].

Корректирующая стратегия состоит в реализации корректирующих действий по отношению к участникам ситуации насилия, причём они направлены как на автора насилия, так и на пострадавших от насилия. Для этой стратегии характерно вовлечение как можно меньшего количества людей и стремление к ограничению публичного обсуждения ситуации насилия, чтобы «избегать действий, которые могли бы обострить напряжённость и споры или спровоцировать ответную реакцию».

Эта стратегия может граничить с виктимблеймингом (англ. осуждение жертвы), так как часть ответственности за совершенное насилие возлагается на пострадавших. Исследователи обнаружили, что местные жители склонны обвинять «обе стороны» и считают, что выжившим нужно лучше «справляться» с гневом своих мужей – молчать, а не спорить. Респонденты сообщали о случаях насилия, в краткосрочной перспективе разрешённых с помощью этой стратегии. Долгосрочное же воздействие было неэффективным, поскольку вмешавшиеся наблюдали циклы вспышек насилия, которые то затихали, то снова вспыхивали и ухудшались.

Институциональная стратегия предполагает обращение к институциональным ресурсам – органам власти, полиции, кризисным неправительственным организациям и др. Эта стратегия может быть связана с применением насилия – сообщалось, что полиция применяет физическое насилие против арестованных преступников. Кроме того, институциональные действия также рассматривались как необычные, так как вынос проблемы в публичное поле нарушает традиционные нормы.

Радикальная стратегия подразумевает конфронтацию и часто насилие как средство решения проблемы насилия в отношении женщин. Она включает угрозы или совершение физических нападений на преступников, связь с местными бандами для угроз преступникам, призывы к жертвам насилия дать отпор или участие в ожесточённых массовых протестах и уничтожении имущества. В крайних случаях это могло включать коллективное групповое насилие. Использование этой стратегии отражало распространённое мнение, что преступники реагируют только на реальные угрозы наказания. Также с её помощью люди пытались решить проблемы, выходящие за рамки благополучия выживших: добиться справедливости для пострадавших, бросить вызов системной коррупции, наказать преступников или отомстить.

На выбор стратегии реакции общества на насилие влияет социальный капитал, государственная дееспособность и другие контекстуальные переменные, например, отношение местных жителей к властям. Жители районов с недостатком социального капитала занимались в первую очередь мерами по корректировке положения, так как чувствовали себя недостаточно защищёнными от репрессий, чтобы перевести вопросы на институциональный уровень или взять закон в свои руки.

В районах с достаточным социальным капиталом и возможностями государства жители принимали институциональные меры, потому что чувствовали себя коллективно уполномоченными заставить учреждения действовать в своих интересах. На стыке сильного социального капитала и слабых государственных институтов у жителей не было мотивации работать с коррумпированными учреждениями, поэтому они предпринимали коллективные радикальные действия.

Швеция

Некоторые культуры и общества продвинулись дальше остальных в понимании проблемы насилия, в том числе гендерного. В Швеции в 1990-х годах ранее доминирующий дискурс «домашнего насилия» был подвергнут сомнению и заменён феминистским пониманием «мужского насилия в отношении женщин» [9]. Подчёркивались структурные аспекты мужского насилия, вместо того, чтобы рассматривать проблему как частное дело.

Понимая гендерное насилие как результат патриархального устройства общества, шведы сфокусировалась на этих проблемах и возможных способах их решениях. Движение за приюты для женщин, пострадавших от мужского насилия [10] привлекло внимание к проблеме и было включено в политический процесс. Уже в 1999 году Швеция приняла закон, криминализирующий покупателей сексуальных услуг.

Однако с 2000-х годов структурная феминистская перспектива взгляда на гендерное насилие всё чаще рассматривалась как нелегитимный подход к пониманию этой проблемы. Вместо этого стала доминировать локализация насилия среди групп «лишённых избирательных прав» и расовых иммигрантов, а не среди «обычных мужчин» [9].

За последнее десятилетие в правительстве и обществе появились конкурирующие точки зрения и реакции на насилие, как на феминистскую, культурную и более индивидуализированную проблему. Термин «мужское насилие в отношении женщин» был расширен до термина «насилие в близких отношениях», что, возможно, лишает проблему гендерного аспекта [9]. Исследователи отмечают, что, несмотря на различные формулировки проблемы гендерного насилия за последние 30 лет основное внимание уделялось поддержке женщин. Однако, похоже, в последние годы доминирующим становится дискурс «закона и порядка», который смещает акцент с благополучия женщин на наказание мужчин [9].

Выводы

Современные общества демонстрируют очень разные, подчас полярные точки зрения на насилие и пострадавших от него, а государства могут как игнорировать проблему, так и пытаться решать её, порой не самыми эффективными способами.

Последние несколько лет отношение к насилию в разных обществах постепенно меняется. Хотя иногда это кажется незаметным, многие общества становятся все менее толерантными к проявлениям жестокости и ненависти. Даже если в краткосрочной перспективе взгляда на то общество, в котором каждый из нас находится, может быть сложно представить, что когда-либо ситуация станет лучше, попробуйте представить себе долгосрочную перспективу общества и вашей жизни в нём.

Возможно, нам выдался жестокий момент истории, в котором насилия вокруг нас всё ещё очень много. И даже если это правда, у каждого из нас всё ещё остаётся возможность быть физическим воплощением своих личных ценностей: гуманизма, справедливости, жизнелюбия. Кто знает, к каким изменениям в обществе это может нас привести.

Источники

Автор: Дарья Кузнецова, ACT, CFT-психологиня и авторка телеграм-канала «Зелёная кнопка»

Редактор: Екатерина Федотова

Материал подготовлен медиапроектом «Чистые Когниции». Копирование без ссылки на источник запрещено. Поддержите проект и получите доступ к эксклюзивным бонусам, подписавшись на:

Патреон (для карт, выпущенных не в России)
Бусти (для российских карт)