1.1 Старый Колодец (SN-ST-1, Old Well)
"Гран Фаро, прибрежный городок - редкое зрелище в наши дни. Иберийцы, оперативники Родос Айленда и даже Alive Until Sunset собрались здесь. Назревает шторм."
"Он бросил вопрос в древний, глубокий колодец. И получил ответ."
«Терра», «земля», «эти края», нации «всего мира».
Подобные слова используются столь широко лишь от скудности нашей речи.
Но существует ли вообще этакий чарующий язык древнего прошлого, что способен описать всё то, между небом и землёй находящееся? Есть ли такой язык, на котором можно выразить «всё», что люди наблюдают за их жизнь?
Есть ли такое слово, описывающее собою и землю, и небеса, и даже моря, о коих человечество знает столь немного? Есть ли хоть одно слово, коим возможно передать тысячелетия жизненного прогресса?
Как Вы думаете, Кальцит, есть ли подобный термин в общечеловеческой идее?
Кальцит: Я уверена, что Вы сами знаете ответ.
Мудрый Старец: Мне известно многое. Но всё же, каждый день я замечаю за собою, что задаюсь новыми вопросами. Из всех людей избежать неизведанного может никто, а оно будет терзать людей вечно.
Кальцит: (по-древнесарказски) «Альма.» «Мир.»
Мудрый Старец: Хм. А я думал, Вы скажете саргонское слово «алам». Значения одинаковы.
Мудрый Старец: Вы говорили на древнесарказском?
Мудрый Старец: Как дивно. Вы фелин, зовёте себя докторшей, но первым Вам на ум пришло слово из дьявольского языка.
Мудрый Старец: Ваш ход мысли подобен тучам над морем - нельзя предсказать, какими они станут в следующий миг.
Кальцит: Семантика слов от этого не меняется.
Мудрый Старец: Семантика, говорите… Поглядите-ка. Колодец.
Мудрый Старец: Вы знаете, каким образом следует черпать воду из него? Вы знаете, каким образом с помощью этих голубоватых камней иберийцы возводили города?
Кальцит: Если аристократия Иберии не избавится от своей гордыни, то океан превратит эту страну в неприступную крепость.
Кальцит: Колодец глубок. А мы близки к морю.
Мудрый Старец: Верно. Он ещё не обмельчал, там, в глубине видны блики от солнца.
Кальцит: Нам следует продолжать наш путь, сир.
Пожилой мужчина ничего не ответил. Молча, он подобрал небольшой камушек.
Камушек был самый что ни на есть обычный, вроде бы и подбирать такой причины вовсе не было. Будто желая почувствовать бриз на своей коже, старик продолжал вглядываться в колодец.
Кальцит не вмешивалась. Она просто тихо ждала, пока он даст ответ. Облака плыли по небу. «Ветер крепчает», поняла она.
Мудрый Старец: Нет нужды в спешке, Кальцит. Нет нужды. Неважно… какие договорённости Вы заключили, времени на отдых у нас предостаточно.
Мудрый Старец: Вот я брошу камень в колодец, через сколько станет слышен всплеск?
Мудрый Старец: Даже самые заурядные жители Иберии имеют знания, как использовать море. Знания, что канули в глубину этого колодца.
Кальцит: Но всё же, к примеру, викторианский фермер или колумбийский рабочий не имеет никакого представления о том, как выглядит обширный океан.
Мудрый Старец: Хм-м… Кальцит, а сколько уже за весь наш путь я задал Вам вопросов?
Старик замахнулся рукой с зажатым в ней камушком. И затем запустил камень вниз.
Падение было стремительным, но две пары глаз пристально следили за ним, пока камень не скрылся во тьме насовсем.
Прошло две, а возможно и три секунды. Тишина повисла. Даже ветер стих.
«Тишина,» - подумалось Кальцит. Действительно, какая же повисла тишина.
Слабый звук, эхом отразившийся от стен колодца, напомнил двоим, что это мгновение, когда они отсчитывали секунды до падения, размышляли об оцепенении этих земель, длилось всего немного.
Кальцит: 123. Число будто магическое.
Мудрый Старец: 123 вопроса, 123 года. Старше меня в Инквизиции нет никого.
Мудрый Старец: Большинство моих сослуживцев умерло в бою, а скончавшихся от старости было в разы меньше. И лишь совсем немногие в нескончаемых испытаниях проиграли страху. Конец их был весьма прискорбен.
Мудрый Старец: Нет в Иберии того, что я не видел. Я помню, как отплывали с гавани флоты, я слышал, как лепетали пред нами викторианские послы.
Мудрый Старец: Но грубым возвращением с небес на землю послужила Глубокая Тишина. Утратившая мечты, сконфуженная, наша страна до сих пор утопает в ненависти к той катастрофе.
Кальцит: Либери – не раса долгожителей. Даже либери-Старейшины, хоть самые великовозрастные и здоровые, не смогут справиться с иберийскими бедствиями своими лишь силами.
Кальцит: Ваш возраст – чудо. Чудо, что когда-то породила Инквизиция, и это чудо даровало Вам столь выдающееся чувство долга.
Кальцит: В годы, когда рушились слава и идеалы, Вас и других из первоначального состава Инквизиции почитали как «Святых.»
Мудрый Старец: «Святые.» Титул тех, кто некогда служили для человечества как указывающий путь огонь. Но подобно хворосту стали они пеплом.
Мудрый Старец: Я помню, как 123 раза повторяли свой цикл сезоны. И за все эти годы в память мне врезались лишь промозглые зимы. Множество истин я узрел, но вспомнить первые мгновения весны никак не могу.
Взгляд пожилого мужчины изменился.
Вера – язык, а молитвы могут указывать путь. И в этот момент всё королевство Иберия – а может лишь поглаживающее свой подбородок существо, превосходящее всё в нём – пыталось оценить скорость ветра.
Мудрый Старец: Я прожил уже 123 года. И я спросил у Вас 123 вопроса, каждый из которых был основан на моём жизненном опыте.
Мудрый Старец: И парадоксально, но вы ответили на каждый из них. Всё, что известно мне – известно и вам.
Мудрый Старец: Человечество прогрессирует, от этого же возникают новые загадки, а посему мы никогда не сможем преодолеть «неизвестное».
Мудрый Старец: Но к сожалению, то, с чем мы боремся находится по ту сторону стены, в глухом лесу.
Мудрый Старец: И вы, Кальцит… Вы на нашей стороне… или в гуще того леса?
Кальцит: Это зависит от вашего толкования.
Мудрый Старец: Хо-о… Да Вы, должно быть, знаете даже количество листьев на тех деревьях. Ужасающая женщина.
Мудрый Старец: Святые Иберии — это, несомненно, вершина, которую обычные люди могут достичь. Но Вы превзошли её, к «обычным людям» уже не относясь.
Мудрый Старец: Быть может, Вы продлили жизнь некими особыми Искусствами или же Вы принадлежите к некому роду Древних, а может, лишь имеете столь амбициозную душу.
Мудрый Старец: Даже если вера наша – не более, чем на лжи выстроенная идеология, мы продолжаем с надеждою верить. Что по-настоящему тяготит нас, так это то, что к старости мы не успеваем разобраться со всеми нашими проблемами.
Мудрый Старец: Те из нас, кто продлили себе жизнь, – Ориджиниевыми(1) Искусствами(2) или чем-либо ещё –страшатся лишь мучиться вечно, сражаясь с нашим врагом.
Кальцит: С каких это пор Эгир стал для Иберии неизвестным ужасом?
Мудрый Старец: Как беззащитное дитя может принять оружие от вооружённого незнакомца?
Кальцит: А что, если это дитя боится захлебнуться?
Мудрый Старец: Ваши слова всё ещё не получили подтверждения. Нынешнее положение Эгира действительно такое, как Вы описывали? Правда ли есть способ окончательно победить Порождений Моря и их первопричину?
Мудрый Старец: Если эти заявления – фарс, Иберия Вам не доверится. Я Вам не доверюсь.
Мудрый Старец: Прежде, чем прервётся моя жизнь… Вы должны привести доказательства.
Мудрый Старец: В противном случае океан потушит огни цивилизации. Ещё до того, как другие страны успеют подготовиться, их полчище минует Иберию… и разорвёт весь «мир» в клочья.
Мудрый Старец: Быть может, сведение на нет цивилизации Терры тоже часть этого их «выживает сильнейший» образа мышления.
Кальцит: Скорее всего, они просто ничем не отличаются от нас.
Дан: Прибрежный городок, да? Размеренный, но мрачный. Притихший, но оживлённый. Энергичный, но с опасностями и загадками на каждом углу.
Дан: Вот здесь из нас точно креатив волной попрёт!
Дан: А вы как думаете, девочки?
Фрост: (играет на инструменте беззаботно)
Ая: Мне тут как-то не по себе. Уже чую то, что не хотела бы.
Ая: Нам не следует вот так бездумно приближаться к побережью, я считаю.
Альти: Да какая разница, если мы здесь вдохновение сможем найти? Да ты только погляди, как Дан оживилась.
Фрост: (играет на инструменте с удручением)
Ая: И теперь мы в нестабильном океане будем вылавливать вдохновение, просто немыслимо.
Дан: Немыслимо – и поэтому кто знает, что мы тут найдём!
Фрост: (играет на инструменте в знак согласия)
Альти: Тогда разделимся? Я одна наш багаж до отеля донести смогу.
Дан: Лады! А я сгоняю осмотреться.
Ая: Как камень с души, ХОТЬ КТО-ТО волнуется! Мы тут с огнём играем, не забывайте.
Дан: А кстати, да, в таком городишке отели-то есть хоть? Сюда вообще люди приезжают?
Ая: Ну как-то же они здесь живут.
Альти: Верно! Нет жизни без музыки!
Жорди: П-прошу прощения… могу я пройти?
Элизиум: А, конечно, без проблем.
Жорди: Вы снова в церкви, уважаемый… э-э?...
Жорди: Простите… Мы же уже пару раз виделись…
Элизиум: Да забей. Имя «Элизиум» здесь редкое.
Элизиум: И вообще, такие горячие красавчики как я в Иберии нечасто встречаются, правда?
Жорди: Я не понимаю в этом, но… такие уверенные в себе как Вы, может.
Элизиум: Я тут немного пробыл, но уже успел осознать, что моя «родина» мне стала словно чужой.
Жорди: Вы ждёте кого-то? Вы тут уже несколько дней…
Элизиум: Ха-ха, будто у меня выбор есть. Работа такая. Да и лучше уж я здесь в комфорте посижу, чем полезу в какой-нибудь дикий лес, кишащий жуками и Ориджинием.
Жорди: Вы нездешний, получается?
Элизиум: О-о, а как понял? По моему вайбу, да?
Жорди: А-а… Ну… Можно и так сказать?
Жорди: Просто в Гран Фаро нечасто приезжают… Людей тут мало, все друг друга знают.
Жорди: И к тому же… Учитывая, как близко море… Не так много либери будут вот так непринуждённо с эгиром говорить.
Жорди: Особенно когда Инквизиция становится видна всё чаще.
Элизиум: Могу понять. Я много подобного видел.
Жорди: В других городах Иберии такое тоже происходит? Даже в больших, о которых слухи ходят?
Элизиум: И не только в Иберии, приятель. Судя по моему опыту – куда ни пойди, везде одно и то же. Везде жить трудно.
Элизиум: А вот ты, кстати, ещё довольно приятный собеседник, я эгиров и похуже встречал.
Элизиум: Как вспомню, сразу голова раскалываться начинает. Так и хочется взять их и вбить им всё моё здравомыслие.
Элизиум: Ага, а теперь ты думаешь что-то типа: «Кто вообще захочет здравомыслие от такого типа…»
Жорди: Н-нет, всё вовсе не так!
Элизиум: Ладно тебе, может я и выгляжу как безработный раздолбай, 24/7 страдающий тут фигнёй, но на самом деле я мно-о-о-о-о-о-ого через что прошёл.
Жорди: Получается… Вы – путешественник? А можете рассказать, как живётся эгирам в других местах?
Элизиум: Не так уж плохо живётся.
???: Мэр Тьяго… Вовсе нет необходимости заглядывать сюда ежедневно.
Тьяго: В последнее время скверные слухи ходят. Мне беспокойно за твоих ребят, Амайя.
Амайя: Скверные слухи… Это те, о сектантах которые?
Амайя: Но мы к морю близки, и к Инквизиции тоже, и к сердцу Иберии близки.
Амайя: Откуда же в подобном месте взяться иноверцам?
Тьяго: Да кто его знает… Такое часто случается. Около моря всё может быть.
Тьяго: К тому же… Я слышал, на берегу чудище видели.
Амайя: Это Вам старик Педри сказал?
Амайя: Будто не знаете какие абсурдные речи он заводит, ещё даже не успев напиться.
Амайя: Вы, Тьяго, славный человек. Я вижу, что Вы лишь переживаете за того паренька, ухаживающего за церковью, Жорди.
Тьяго: Может… Может проницательность не по моей части. Может ты подскажешь что-то… успокоишь меня как-нибудь.
Тьяго: Это ведь просто слухи, да? О корабле-призраке, о сектантах, о морских тварях?
Амайя: Уже долгое-долгое время Инквизиция не позволяла нам выходить в море.
Тьяго: И то верно. Я уж не вспомню, сколько лет прошло… 84? 85?
Амайя: Глубокая Тишина случилась в 1038-ом. Запрет постановили 50 или 60 лет назад.
Амайя: Разве на Вашей памяти столько Вы были заперты на суше? Вам лет-то столько нет. Или же Вы были пленником этих земель с самого Вашего рождения?
Тьяго: Если жизнь в нищете можно счесть за плен, то да - я уже многие годы в плену.
Тьяго: С тех пор как Марин не стало я терпеть море не могу. От одного только взгляда дурно.
Амайя: Но ведь то, чего Вы опасаетесь – вовсе не слухи? Вы боитесь Инквизиции. И ещё сильнее Вы боитесь, что в город нагрянет Дисциплинарный Батальон и уведёт всех эгиров.
Амайя: *вздыхает*, бедный Тьяго…
Амайя: По вине Инквизиции угасла жизнь Вашей возлюбленной, эгирской женщины. Вашу ярость и негодование я понимаю, но прошу, поосторожнее со словами. Ради общего же блага.
Тьяго: Хорошо, я буду следить за языком. Ты всё равно знаешь больше, чем половина города. Кстати, ты чем так поздно занята?
Амайя: Как обычно. Выполняю работу самой заурядной переводчицы в совершенно ничем не примечательном приморском городке.
Амайя: К слову, уже сколько месяцев прошло с тех пор, как в последний раз заглядывал связной(3). Недоработки уже горой скопились, аж голова трещит.
Тьяго: *вздыхает*… Переводы! Я за всю жизнь кроме этого городка нигде не бывал. Кроме иберийского ни черта не пойму.
Тьяго: Точно, Жорди скоро должен освободиться. Только бы мальцу проблем от Инквизиции не перепало из-за тех сплетен…
Амайей именуемая молодая женщина на мгновение погрузилась в свои мысли, а после по обыкновению вернулась к бумагам.
Урсуские повести, казимежские биографии, лейтанийская поэзия… Даже саргонский фольклор.
Громоздились перед нею все земли Терры стопкою книг, и каждое слово в них ждало своего череда быть записанным в стройной, строгой манере.
Воздух был необычно влажен. Не отдавая себе отчёта, она загнула край страницы.
Амайя: «Волны прибывали всё быстрей, выли испуганно ветра. И небесную черту, во тьме сияя, кораллы обрамили.»
Амайя: «А крыльев неимущи, корить будем мы себя.»
Жорди: В церкви не так много прихожан, как Вы уже сами могли заметить. Моя работа, главным образом, заключается лишь в уборке.
Жорди: Вы сегодня снова не дождались?
Элизиум: Ага. Они ещё в прошлую неделю должны были приехать. Начальница предупредила, что они со странностями, поэтому, наверное, опаздывать для них в порядке вещей.
Жорди: Но ведь опаздывать нехорошо. И почему из всех возможных мест именно Гран Фаро?
Элизиум: Странно, да? И я так тоже подумал. Поэтому когда Мизери поднял то обсуждение, я и вызвался добровольцем.
Элизиум: Но я ж не знал, что проторчу тут целый месяц! Для простого ожидания это уж что-то слишком долго!
Жорди: Только… обычно Инквизиция вообще не впускает посторонних вроде Вас.
Элизиум: Потому что город близко к их штабу?
Элизиум: Или… из-за того, что рядом море?
Жорди: Наверное, по обоим причинам.
Жорди: Кстати, а как Вам Гран Фаро? Я из города особо никуда не выбирался, но даже так понимаю, что у нас тут глушь.
Элизиум: О, если хочешь послушать, то я не прочь поболтать! Я тут просто со скуки помираю!
Жорди: Простите… Совсем забыл сколько времени. Меня дядя Тьяго ждёт. Дома ужин приготовить надо.
Жорди: Ну… Почти. Он тот, кто вырастил меня.
Элизиум: Вот видишь, у тебя есть люди, которые заботятся о тебе, не робей ты так из-за того, что эгир, попробуй мыслить позитивнее.
Жорди: Э-э… Спасибо за совет, уважаемый Элизиум.
Гран Фаро. «Грандиозный маяк» на староиберийском языке.
Были времена когда маяки светили всем кораблям, и малым, и великим, а для моряков указывали путь домой, в кой они так стремились возвратиться.
Однако корабли любви океана отдались, в объятия его погрузившись и разрушение своё принимая, а множество душ под рифами упокоились.
Жорди: (Амайя? Куда она идёт… А?)
Жорди: (Люди впереди собрались? Необычно… Что-то случилось?)
Дан: В церковь! Надо им рассказать, что руки людям не для молитв даны, а для игры на барабанах!
Ая: Эта площадь – центр города. Всё вокруг неё построено.
Фрост: Путеводный свет для моря… и для этого города.
Случайный прохожий: Странные они. Лучше к ним не приближаться.
Зоркий зевака: Разве старик Педри о чём-то подобном не говорил?
Случайный прохожий: Не заговаривай с ними, а то Инквизиция уведёт.
Случайный прохожий: Да что это такое-то, почему в городе так много приезжих в последнее время? Инквизиции уже что, совсем всё равно, а?
Жорди: (Я их раньше не видел… Судя по одежде… они музыкантки?)
Жорди: (А, она на меня смотрит?)
Ая: Вот раньше я бы даже внимание не обратила, около побережья увидев эгира. Но теперь это редкость.
Ая: А, точно, откуда тебе знать-то. Ты не дитя моря. Ты на суше родился.
Ая: Да бли-ин! Ладно, не то что бы я удивлена… *вздыхает*
Жорди: В-вы хотите что-то ещё спросить?
Ая: Знаешь, что изображает та скульптура? Все местные знают?
Жорди: Это… это маяк. Раньше, наверное, много людей требовалось для того, чтобы их обслуживать, поэтому много семей рабочих здесь обосновались.
Жорди: Ну… да. Дома у нас много чего из минувшей эры осталось. Схемы, фотокарточки, всё такое…
Ая: Ага, да… Ради маяков. Ради иберийских маяков. В страну на суше. Очень смешно.
Ая: Ладно, в любом случае запах не твой. И лучше бы вам осторожность соблюдать, бывай.
Жорди: Никогда их тут не видел… Это у них инструменты такие?
Жорди: А может это их Элизиум ждёт?
Жорди: Ой, дядя Тьяго. Извини, я задержался–
Тьяго: Не разговаривай с ними. Звериных ушей у них не видно, хвостов не видно, перьев тоже не видно. Наверняка они эгиры.
Тьяго: Жорди, мальчик мой, выслушай. Я против эгиров ничего не имею, но ты сам знаешь, какие в последнее время слухи ходят.
Тьяго: Не приближайся к тем посторонним. Видишь эгиров близ моря, а рядом нет ни Инквизиции, ни Дисциплинарного Батальона – быть беде.
Тьяго: Я тоже хочу верить, что они не плохие, но образ мысли Инквизиции другой. Прости, что говорю это, но я не хочу, чтобы они и тебя увели, поэтому… Прошу, послушайся меня.
Жорди: Не нужно извиняться. Я понимаю.
Кальцит: И всё же, не ожидала, что Вы так легко согласитесь.
Святой Кармен: Я осведомлён о происшествии в Саль Биенто, в кое были вовлечены трое Глубинных Охотниц. Ирен, само собой, всегда составляет самые детальные протоколы.
Святой Кармен: К тому же, если бы Вы желали причинить вред Иберии, то действовали бы иначе, гораздо проще.
Святой Кармен: А что касается тех Охотниц… Они, полагаю, действительно так сильны и быстры как описывается в протоколе. И по их делу Инквизиция до сих пор ведёт проверку.
Святой Кармен: Иными словами, за Инквизицией всё ещё сохраняется право на их казнь. Я заинтересован в Вашей, как Вы её называете, «истине», и это единственная причина, по которой Вам до сих пор дозволено пребывать на территории Иберии.
Кальцит: Не сочтите за грубость, но разве не гордыня Иберии виновна в её нынешнем положении?
Святой Кармен: По сути, так и есть. Никто с гордыней не знаком лучше, чем мы. Она подобна тени, что крадётся за каждым человеком до последних дней их жизни.
Святой Кармен: Кстати говоря, те двое служащих, с коими Вам уже доводилось ранее встречаться, приняли от Инквизиции секретный приказ. Если необходимость возникнет – они покажутся.
Святой Кармен: И судя по всему в Гран Фаро прибыли несколько эгир неустановленной личности. Вы не сообщали о них ранее.
Святой Кармен: Хоть Иберия и редко упоминается в исторических записях, её история отнюдь не коротка. На пике процветания мы пересекли континент, маршем прошлись по Боливару.
Святой Кармен: Когда-то знания и богатства хлестали в наши города словно водопад с высокой скалы. И эти потоки славы заглушали собою даже плеск морских волн.
Святой Кармен: (по-саргонски) Те восставшие создания… Или же стоит их звать «феранмуты.»
Святой Кармен: Возможно на них следует обратить пристальное внимание. Опасность от них не исходит, но всё же что-то в них меня настораживает. Быть может, они ранее принадлежали морю.
Святой Кармен: Вы, Кальцит, докторша. Не окажите ли Инквизиции услугу?
Святой Кармен: Так как командный штаб Инквизиции ныне находится предельно близко к береговой линии, мы ожидаем бедствия в любой момент.
Святой Кармен: Нам необходимо, чтобы Вы, с нашей точки зрения – посторонняя, стали нашими глазами, что смотрят в даль.
Кальцит: В данном случае мы с Вами в одной лодке, поэтому причин для отказа я не вижу.
Святой Кармен: Так давайте же разрушим тайны, предадим то, что столь долгие годы хранилось в секрете. Посмотрим же на зло, сокрытое среди погружённого в сон народа.
Кальцит: Приму то за комплимент. И почту за честь.
Гладия: Столь короткое время прошло, а ты уже так ко мне обращаешься. Ты изменилась.
Скади: Командирка второго отряда, разрешите задать вопрос.
Гладия: После того как мы покинули то гнусью смердящее побережье, я поделилась с вами всей информацией, которой владела.
Скади: У меня по другому поводу вопрос.
Скади: Меня и Вас было бы достаточно. Я хочу услышать причину, по которой мы ведём с собой–
Гладия: Погляди же на неё. Именно такой она когда-то была.
Гладия: Я изучила все медицинские протоколы Родоса о ней… Видела ли ты её столь молчаливой раньше?
Гладия: Ты ли не хочешь ей помочь?
Гладия: Только ей под силу разбить те иллюзии. Ключ к разгадке сокрыт в ней самой. Она сможет преодолеть последствия тех низменных экспериментов. Она, в конце концов, Лаурентина.
Гладия: А пока не настало то время, нам нужно отвести её туда, где можно спокойно отдохнуть.
Скади: Тогда это был лишь миг, но то была она, пробуждённая… Я взгляда от неё отвести не могла.
Гладия: Не поддавайся эмоциям. Если она смирилась с той, кем является, то права перечить у нас нет.
Скади: Ты слишком доверяешь Кальцит. Даже сильнее, чем я думала.
Гладия: Возможно так и есть. Она по своей воле осталась в Иберии, подарила нам эту возможность. Чем я восхищена. И я обязана отблагодарить её.
Гладия: Надеюсь лишь на то, что с ней всё в порядке.
Элизиум: О, уже столько времени.
Элизиум: Сегодня тоже не дождусь, что ли… А я-то думал, что если буду ждать в самом заметном здании города, то наверняка их встречу.
Элизиум: В городке и правда ничего не происходит… Да если б я знал, что здесь так скучно будет, я бы с Родоса ещё пару книг захватил бы!–
Альти: –Латеранская церковь! Так хорошо сохранилась несмотря на то, что море близко! Потрясающе! Атмосфера тут разительно отличается…
Альти: Латеранскую церковь заботят только латеранцы, но они там могут устроить какое-нибудь развлечение, но здесь мрачнота такая… А?
Тьяго: Сейчас времена такие, тебе следует держаться от моря подальше, Жорди. В церкви чисто, безопасно. Просто побудь пока там.
Тьяго: …Не беспокойся, что там у других. Ребят, что уезжали отсюда, в этом году совсем немного вернулось. Молодёжь, в основном, хочет в крупные города пробиться. Мы-то ведь теперь на подачки Инквизиции полагаемся, чтоб просто протянуть ещё немного.
Тьяго: Подумай, о чём я тебе толкую, уезжай отсюда. Когда-то в городе было полным-полно рабочих, которые маяк обслуживали, и их семей, но времена изменились. Рано или поздно этот городишко совсем в руины превратится.
(Жорди на пару мгновений стоит с задумчивым выражением лица, которое быстро сменилось и я не успела заскринить)
Жорди: Но, просто… где вообще эгира принять могут?
Жорди: Амайя рассказывала, что в других городах, других частях Иберии с эгирами могут обращаться не так жестоко.
Жорди: Н-но… я пока сам ещё не понимаю, куда мне податься. К тому же, это ведь связи нужны, средства… Решиться на такое… совсем нелегко.
Тьяго: …Если ты так считаешь, то хорошо.
Тьяго: О, точно, Амайя мне дала какую-то книжку, её перевода. Я всё равно там мало что пойму. Возьми, скоротаешь время в церкви.
Видя, как всё сильнее горбится идущий впереди Тьяго, Жорди вдруг вспомнилось, каким он был ещё в прошлом году.
Старость всегда молчалива, словно служа доказательством тому, как медленно утекает время. Каждое мгновение с пробуждения до погружения в сон, каждая секунда была подобна тяжёлому, надрывному дыханию.
Но Жорди не жаловался. Он уже давно привык к такой жизни.
Жорди: Меня вполне устраивает моя нынешняя жизнь. Мне разрешили помогать с работой по церкви. Время от времени забочусь там о детях, иногда выхаживаю раненных.
Жорди: А ещё я недавно познакомился с либери, который пришёл из-за города. Подобных людей я никогда раньше не встречал. Он сказал, что его зовут Элизиум. Видишь, не надо так за меня переживать.
Жорди: И Инкцизиции в городе давно не было. Нам можно не нервничать всё время.
Тьяго: Да не церковь это, малец, а смотровой пост был. Когда мы ещё пытались отремонтировать маяк, Инквизиция его установила чтоб за нами наблюдать.
Тьяго: Но сейчас на берегу всё спокойно, а работы на Оке Иберии прекращены, ясное дело, что теперь-то Инквизиции стало на нас наплевать.
Тьяго: Хотя, если честно, Инквизиция ещё не до конца бесполезна. Только им под силу покончить с этими…
Тьяго: Ничего, забудь. Просто слухи, от рабочих краем уха слышал.
Жорди: Н-но что э-это вообще такое?... Правда надо было лучше сначала дяде рассказать…
Жорди: Дядя… А что там, рядом с морем?
Примечания
1. Ориджиниум, как в оригинале, в литературном переводе будет звучать топорно. Ориджиний – слово уже в разы гибче (экшуали я подсмотрела в стриминговых сабах к аниме по арке этот их Оригиний, но для меня «дж» на «г» заменять уж совсем неправильно ощущается)
2. С Артсом та же история, причём звучать он будет в разы топорнее, чем Ориджиниум. К тому же Артс сам по себе по всем признакам буквально является искусством.
3. Я колебалась, переводить мессенджеров или оставлять, но задумавшись прикинула, – их задачи, в общем, это нечто между связистами и посыльными в нашем мире. Причём, как мне кажется, больше похожи они как раз на связистов. К тому же, насколько мы с моими сверщицами нашли, термин, которым они в оригинале записаны, может быть переведён как и связисты, и посыльные.