Хороший, плохой и злой, или Все кошки — красивые

АЖ ОВСЧ — о работе с источниками, приоритетах и распределении по ролям

Слева направо: Александр Печеный, Александр Фингеров, Александр Карчевский

Мы делали много интервью с редакторами, но за проведение турниров по интеллектуальным играм отвечают не только они. Очень важную — хотя и не всегда заметную — роль играет апелляционное жюри. В ОВСЧ несколько сезонов этим занимаются три Александра — Карчевский, Печеный и Фингеров. Поговорили с ними о важности копания в источниках, а также о том, кто хороший, кто плохой, а кто — злой полицейский.

— Почему вы решили пойти в АЖ? Ведь эта работа может показаться довольно скучной.

Александр Печеный: У меня несколько мотиваций: с одной стороны, мне нравится фактчекать, докапываться по цепочке источников до первоисточника. Я это стараюсь делать и при работе над своими вопросами, когда факт кажется неправдоподобным или нужны подробности.

С другой стороны, мне не нравится дежурить на этапе ОВСЧ* (наверное, никому не нравится), и занимаясь АЖ, я немного этим успокаиваю себя, что делаю для турнира не слишком мало.

*— разные этапы ОВСЧ по очереди проводят разные члены оргкомитета.

Александр Карчевский: Мне тоже нравится копаться, решать, как можно трактовать ту или иную букву правил. Так что не могу сказать, что скучаю.

Александр Фингеров: Мы решали вполне прикладную задачу. Дело в том, что ОВСЧ — это один из основных турниров, которые может вывести команды на СтудЧР, особенно те команды, которым трудно в течение сезона выбираться на очники (между концом ОВСЧ и СтудЧР обычно не более месяца–полутора, — прим. ред.). По крайней мере в последний, шестой этап крайне желательно заканчивать вовремя.

Наша самая основная задача состояла в том, чтобы АЖ не только состояло из людей разумных и ответственных — а так было систематически, — но чтобы оно еще и удовлетворяло приоритету зеро — всегда укладываться в срок.

АП: Да, в прошлые годы были сложности с тем, что вердикты запаздывали. Нимало не хочу обвинить тогдашних членов АЖ — работа неблагодарная, апелляций в доковидные годы было много. Решили, что если хотим обеспечить скорость — нужно делать самим.

Александр Печеный

— Были решения, которыми вы остались недовольны?

АП: Кажется, нет. Хотя иногда и бывали долгие споры, но в итоге, насколько я помню, всегда удавалось плюс-минус прийти к согласию.

АК: Я могу такое представить только в ситуации, когда вижу объективные причины принять противоположное решение. Но в таком случае я (как и любой из членов АЖ) делюсь своими соображениями с коллегами, и дальше возможны два варианта: а) наше решение меняется; б) причины оказываются не такими уж и объективными :)

При этом бывают случаи, когда решение зависит от каких-то субъективных нюансов. И тогда я буду голосовать исходя из своего видения ситуации, но не буду недоволен иным решением, принятым со счётом 2:1. Это нормально, поэтому нас и трое в АЖ.

АФ: Приоритетом номер один — соответственно, после зеро, — для нас было принимать решения не «на пофиг», а как результат перемножения нашего мнения на постулаты кодекса. А там, где мы расходимся в точках зрения, попробовать друг друга убедить, а потом проголосовать.

Александр Фингеров на СтудЧР-2019 в Туле

Подчас мы проводили глубокую исследовательскую работу, получали доступ к закрытым сайтам с научными статьями, переводили с одного языка на другой, где-то доставали даже отсканированные материалы из книг XIX века.

Это были совершенно разные эпизоды, но не было такого, чтобы мы, не разобравшись, просто по какому-то поветрию или мнению, говорили, что это вот так просто потому что это так. Мы всегда проверяли как аргументацию команды, так и утверждения редактора вопроса.

Бывало, что редактор сослался на мнение автора, а автор неправильно перевел или, по сути дела, поработал с фейковым источником. Эти вещи мы тоже находили и как минимум признавали, что редактор может быть не прав. Ещё один важный аспект, о котором ты не спросил: мы всегда договариваемся, что абсолютно любое мнение нужно подкрепить детально развернуто написанным вердиктом. То есть нельзя просто говорить: 3:0, 0:3, 1:2, нужно пояснять, почему мы делали так.

Так что, мне кажется, в нашей конструкции всё достаточно неплохо работает, хотя у нас немножко разные предпосылки в принятии решений. Мы по-разному смотрим на ответственность команды, редактора и постулаты правил. Нас сложно назвать хорошим и плохим полицейским, так как нас трое… У нас хороший полицейский, плохой полицейский и злой полицейский.

— Интересно! И кто есть кто?

АФ: Как бы я распределил нас по этим ролям: Саша Карчевский, на мой взгляд, злой полицейский. Он адвокат кодекса. Как математик, в какой-то степени буквоед, он, как правило, не принимает ни одну из сторон прений, он ориентируется на то, как уложиться в эти пункты и постулаты.

Саша Печеный скорее плохой полицейский, хотя это и не всегда так. Чаще он адвокат редакторов.

Я, соответственно, с этой позиции скорее хороший полицейский — адвокат команды. Я чаще сочувствую команде и проблемам, с которым она столкнулась в вопросе. И когда ответ команды не укладывается в конструкцию вопроса, я ставлю себя на место играющего и думаю: «Ну как же так?»

На самом деле это абсолютно не значит, что Саша игнорирует трудности команды или я игнорирую репутацию, конструкцию и задумку редактора, просто мы, исходя подчас из разных предпосылок, где-то перетягиванием каната, приходим к общему мнению.

— Спрошу и других Саш: а как бы распределили эти роли вы?

АК: Говорят, что все кошки — красивые. Мне сложно распределить именно по таким категориям, но я бы сказал так: при рассмотрении апелляции на зачёт мы все становимся добрее, а на снятие — куда жёстче. А самым жёстким (но справедливым) мне сам автор сравнения кажется, с Саней Ф. не забалуешь.

Команда «Гвардия» на чемпионате мира в Цахкадзоре (Армения). Слева направо: Александр Тобенгауз, Михаил Новосёлов, Александр Фингеров, Александр Печеный, Иван Ефремов

АП: Наверное, есть много способов эти роли распределить. Вот, скажем, о «хорошем полицейском».

Если понимать это как «хороший по отношению к командам полицейский», то это, наверное, я. Я всегда защищаю команды и больше всех склонен агитировать за зачёт тех или иных ответов.

Если понимать «хороший» как «правильный, сторонник законности» — то это Саша Карчевский, он больше всех из нас чтил кодекс (в ту пору, когда ОВСЧ проводился в соответствии с ним).

А Саша Фингеров хороший просто в смысле того, что он очень славный, приятный человек.

— Сейчас Саша Печеный играет с Сашей Карчевским в одной команде, не создаёт ли это перекосов в решениях?

АК: Мне кажется, что два других Саши между собой куда ближе исторически :) Но ни от какой пары Саш в АЖ я перекоса не замечаю. Небольшой общий перекос может быть вызван тем, что мы все трое примерно из одного кластера сообщества, но и такого перекоса не вижу.

АП: Да, с Сашей Фингеровым играл до этого в одной команде несколько лет, так что перекос в этом отношении должен быть равномерным :) На самом деле не замечал, чтобы мы с кем-либо из Саш соглашались чаще, чем с другим.

— Изменила ли работа в АЖ ваше восприятие игры и/или вопросов?

АК: Как-то в корне — нет. Но определённо стала своеобразным «игровым» опытом, полученным вне стола.

АП: Может быть, я чуть чаще стал задумываться о том, что надо бы тщательнее прописать критерии зачёта... Но в целом нет. Как и говорил раньше, всё получилось наоборот: склонность к фактической корректности и детальному прописыванию источников в некоторой степени привела меня в АЖ.

Например, я ещё в 2015 году, когда писал свою методичку для редакторов, агитировал за то, чтобы если вопрос написан по источнику, не доступному по прямой ссылке, прикладывать скриншот конкретного места книги или статьи, по которому написан вопрос. Стараюсь так делать во всех своих пакетах.

Это дополнительный стимул сделать вопрос корректным, потому что апеллянту достаточно просто нажать на ссылку и прочитать фрагмент на скриншоте — если ты источник переврал, легко будет отапеллировать.

Задавал вопросы и подбирал фотографии Наиль Фарукшин.

Читайте также: