«Очень хочется не зарываться во внутриигровую эстетику»

Павел Казначеев — о музыке, доброте и о том, как брать мир штурмом

Что такое боджек-рок и боджек-театр, какие языки должна знать команда, почему редактор похож на проджект-менеджера и почему знатокам стоит равняться на ютуб-сообщество любителей парфюмерии, в длинном и обстоятельном, но от этого не менее интересном интервью рассказал редактор третьего этапа ОВСЧ Павел Казначеев.

— У твоего коллеги по третьему этапу ОВСЧ — Лёши Бороненко — иногда выделяют «Бороненко-бинго». Есть ли «Казначеев-бинго»? Что могло бы туда войти?

— Такое, кажется, трудно заметить самому. Мне было бы лестно услышать от кого-то, что, мол, Казначеев как всегда написал о том-то и том-то. Кажется, даже если это будет сказано с издёвкой, это означает, что тебя узнают.

Конечно, есть сферы, о которых я чаще пишу, потому что больше сталкиваюсь с источниками. Образы из текстов песен, например — стараюсь лишний раз этим не злоупотреблять, но, думаю, что любой редактор знаком с чувством, когда дедлайн всё ближе, вопросов маловато, и повод, который казался слабоватым, начинает сиять новыми гранями…

Ещё у меня бывает такое, что какой-то автор особенно зашёл манерой выражать мысли. Читаешь/слушаешь и замечаешь подобия фактов буквально на каждой странице. Прошлой зимой я написал, кажется, шесть или семь вопросов по роману «Сочувствующий» Вьет Тхань Нгуена, ещё был период, когда ни один мой пакет не обходился без вопроса по творчеству моей любимой группы Okkervil River или по моей любимой настольной игре Magic: The Gathering.

Так что думаю, что если можно говорить о моём бинго, это скорее узкий набор источников, чем конкретных реалий в вопросах или ответах.

«При написании музыкальных вопросов внутреннего цензора надо слушать особенно внимательно»

— Насколько я могу судить, на выбор источников накладывается еще и твоё хобби — ты любишь музыку — писал в музыкальный блог, а теперь еще и ведешь отдельный телеграм-канал. Помнишь, как ты этим увлёкся и когда понял, что ты не просто любишь послушать музыку, но и любишь и умеешь о ней рассказать?

— О музыке стараюсь писать поменьше вопросов, потому что поводы в текстах в основном выглядят как «пошути как автор песни». Как минимум пара таких вопросов, которыми мне кажутся удачными, есть, но в целом не зря люди кривятся от среднестатистического музыкального вопроса. 

Вообще для меня такое отношение к музыке долгое время было больной темой. Помню, ещё в 2014 году сыграл вопрос Кубка провинций про девушку из Ипанемы из песни Антонио Карлоса Жобима и был поражён тем, сколько в обсуждении на автора вылилось негатива из-за того, что песня якобы малоизвестная. Но с тех пор прошёл все стадии и согласен с тем, что при написании музыкальных вопросов внутреннего цензора надо слушать особенно внимательно.

Увлечься музыкой мне сильно помогло несовершенство русскоязычного сегмента интернета во второй половине нулевых. Я где-то услышал главный хит группы Death Cab For Cutie, впечатлился и захотел послушать всё-всё-всё. Но какого-то места, где можно было удобно и быстро найти дискографию, просто не было, либо же я не умел искать.

Пару песен нашёл на агретаторах вроде zaycev.net, потом открыл для себя сайты, пользователи которых грузили найденную где-то музыку сами и писали простенькие рецензии (по атмосфере это было чем-то вроде литературного клуба), только через некоторое время дошёл до торрентов. Это напоминало одновременно игру и расследование, я очень втянулся и с того момента уже не представлял жизни без постоянного поиска новых имён.

Весной 2010 года Серёжа Никольский, который, кстати, с тех пор тоже увлёкся интеллектуальными играми, открыл Вконтакте Музыкальный блог Сырника, куда я тут же попросился. Причём поначалу договорились, что я буду писать только о музыке 1960-х, которой сильно тогда увлекался.

Это был очень странный момент: я вообще-то человек застенчивый и нерешительный, а с Серёжей мы не были знакомы. И при этом момент для моей жизни явно поворотный.

Телеграм-канал я завёл буквально пару месяцев назад. Сказалось с одной стороны желание как можно меньше иметь дело с vk.com, с другой — привлёк как будто менее официальный формат. В блоге мне хотелось писать только законченные тексты с поводом и структурой, а канал веду практически как дневник.

— Ты арабист. Как и почему ты выбрал такую экзотическую — ну, для меня, по крайней мере, — специальность?

— Как и очень многим школьникам, в старших классах мне хотелось очень многого: играть в компьютерные игры, учиться играть на гитаре, строить первые романтические отношения, гулять. Чего совсем не хотелось, так это думать о своём будущем вообще. И высшем образовании в частности.

Муки выбора направления осложнялись и тем, что к десятому классу я подошёл человеком возрождения: все школьные предметы давались мне в равной степени хорошо, но ни один не ощущался как что-то, с чем хочется связать жизнь.

Я долго готовился к поступлению в Менделеевский университет, и вдруг меньше чем за год до поступления в голову стукнуло, что хочется учить языки, и какие-то необычные. Мама вздохнула, но предложила Институт стран Азии и Африки при МГУ. Туда я и поступил, еле-еле проскочив по полупроходному баллу на бюджет.

Мама была к тому моменту уверена, что за моё образование придётся платить, и ехала на зачисление с огромными стопками купюр в каждом кармане. Когда вдруг оказалось, что деньги не понадобятся, на часть этих денег она отправила меня в автобусный тур по Австрии и Швейцарии. Примерно в тот момент я и понял, что знание — действительно сила.

Насчёт именно арабского я бы хотел рассказать о какой-то интересной или вдохновляющей причине, но увы — на него меня распределили. Поступавший в ИСАА студент пишет языки, которые хотел бы учить. Практически все называют что-то из так называемой «большой четвёрки»: китайский, японский, арабский и иврит. Мест хватает далеко не всем, конечно, поэтому абсолютно большинство первокурсников попадает не на те языки, которые они хотели.

Я написал китайский и японский, получил арабский. В общем, повезло, потому что с тем же успехом мог сейчас быть бирманистом или специалистом по Камбодже (тут я не уверен, что даже слово правильное знаю, кхмеровед?).

Люблю рассказывать, что якобы на арабский язык меня отправили, увидев чудовищный почерк. С тонкими письменностями стран Восточной Азии я бы не справился, а вязь зашла на ура. Но если честно, я не уверен, что было именно так.

— Какие авторы — в широком смысле, музыки, вопросов для интеллектуальных игр, книг, чего угодно — больше всего на тебя повлияли?

— Тут, наверное, проще начать с вопросов. Думаю, что должен выделить Артёма Колесова. В последнее время мы с ним редко соглашаемся, но моё желание самому стать редактором очень сильно подстегнули его туры.

Помню, много лет назад сыграл его вопрос, где он покрасил портреты Верди, Бьянки и Россини в цвета их фамилий, сложив из них итальянский флаг, и попросил назвать розданных коллег и соотечественников, этот вопрос меня просто восхитил.

Гармония формы и содержания, элегантность (вопрос умещается в строчку текста), возможность додумать малоизвестного Бьянки на основании общих знаний, я был в восторге. Примерно тогда и захотелось сделать как-то так же, или скорее просто сделать что-то своё.

В мире искусства больше всего на мою личность повлиял мультсериал «Конь БоДжек». Ещё школьником я играл в группе, и все тексты песен, которые у меня получались, были об отношениях людей друг с другом или с самими собой.

Ребятам из группы это не было очень интересно, и я на несколько загрустил, что меня так сильно увлекает скучное. А тут вдруг целый мультсериал как будто из моих школьных текстов, только, конечно, намного глубже, точнее и острее.

Для меня это превратилось в целый жанр: вот я очень люблю музыкальные группы Okkervil River и Car Seat Headrest, но считаю, что они играют боджек-рок, а на днях ходил в Гоголь-центр на пьесу «Мне 30 лет» Васи Зоркого, и это показалось мне боджек-театром.

Насчёт остального труднее сказать. Есть огромное количество музыки и литературы, которые я сильно люблю (кино и сериалов ощутимо меньше, я как-то так устроен, что если есть два свободных часа, скорее послушаю пару новых альбомов), но чтобы именно чувствовать влияние… Не могу придумать. Ну разве что Чимаманда Нгози Адичи, чья «Половина жёлтого солнца» меня просто срубила.

Зато вот подумал о компьютерной игре Disco Elysium. Мне показалось, в ней так здорово разложен на кусочки наш когнитивный аппарат, что было бы здорово, если бы вообще все люди её разочек прошли, и мы могли общаться друг с другом категориями из неё. Кстати, я разумеется считаю, что её жанр — боджек-RPG.

«Я очень легко поддаюсь влиянию»

— Ты относительно недолго пишешь и редактируешь вопросы. Помнишь начало карьеры — тяжело было начинать? Было ли ощущение, что сообщество никак не помогает новичкам?

— На самом деле свой первый тур я написал на ОЧВР в 2014 году, хотя это всё ещё недавно по сравнению со многими редакторами. Тут получилось почти как с блогом Сырника и Павлов: занимавшиеся тогда его организацией Андрей и Ольга Кузьма объявили тендер, я на тот момент играл около года, никого не знал, писать вопросы не пробовал, но решил подать заявку. О чём я думал, как набрался смелости и наглости, уже не вспомню.

Тур получился очень неровный, я тогда слабо понимал, как писать вопросы. Юмористические картинки из соцсетей, бессмысленный образ из песни группы «Сплин», даже шутка автора вопроса, источники были примерно такие.

Но там же была и редкая редакторская работа: ради одного из вопросов я пошёл в ближайшую к дому церковь, рассказал священнику о нашей игре и уточнил у него, корректную ли написал формулировку (священник вопрос одобрил, всё хорошо). Но более или менее регулярные редакторские заказы я действительно получаю только в последние пару лет.

То есть начинать было скорее просто. Мне кажется, каждый человек приходит в редактуру с каким-то багажом идей, которые осталось только сформулировать, и первые тридцать-сорок вопросов пишутся сами собой. Вот дальше уже очень возможен творческий кризис. Два года назад я для тура из 12 вопросов писал и тестировал 20–25 штук, а в последний год не помню такого, чтобы у меня было больше двух вопросов запаса.

Помощь сообщества… Тут тоже не могу пожаловаться. Мне повезло дружить очень со многими игроками, организаторами и авторами вопросов, так что помогали много: звали писать туры, хотя у меня не было никакой редакторской репутации, морально поддерживали... Однажды я был не в состоянии тестировать вопросы вообще, и Серафим Шибанов сделал это за меня. До сих пор очень благодарен.

Но если на этот вопрос посмотреть как на теоретический, да, живо представляю, что новому редактору без связей может быть трудно пробиться.

— В отличие от первых своих работ последние годы ты часто редактируешь один, без коллег. Это сознательный выбор или просто подходящего человека не нашлось?

— Я очень легко поддаюсь влиянию, поэтому часто ловил себя на том, что при работе в соавторстве не отстоял какие-то важные для меня моменты. Прошли годы, и я до сих пор чувствую, что хотел бы эти вопросы задать в немного другой редактуре. Это ни в коем случае не претензия к другим, скорее к моей излишней мягкости, от которой всем хуже.

При этом однозначно поработать в компании я бы всем порекомендовал. Это возможность взглянуть на свои вопросы с другого ракурса, да и просто поучиться у других тому, что они делают лучше тебя.

Человек, с которым мне было писать максимально хорошо и комфортно, — это Саша Карчевский. В этом году мы снова пишем с ним тур на кубок МИФИ, и в будущем я надеюсь ещё поработать вместе.

Ну и с другими редакторами я бы ещё с радостью попробовал посотрудничать, скорее никогда не решусь предлагать это сам. Так что сознательного принципиального отказа от командной работы здесь нет. Тем более, что это лучший способ избавиться от негативных качеств, которые частично омрачили мне предыдущий опыт.

«Надо отследить, что не превращаешься в персонажа Стива Бушеми из мема, но пока вроде держусь»

— В обсуждении «Триптиха» ты говорил, что ожидаешь от команды знания не только английского языка, но и французского. Расскажи, почему, а также что ещё, по-твоему, должна знать команда в среднем?

— Начну со второй части: я бы не хотел, чтобы с моими вопросами возникала ситуация, когда команда понимает всё, но не знает слово из ответа. Поэтому стараюсь не писать вопросы с редкими реалиями в ответах.

Но как оценить редкость знания? Есть вещи, которые вроде бы известны всем, есть явно узкое знание, но огромное множество возможных ответов лежит посередине. Наверняка каждый сталкивался со случаями, когда явно эрудированному собеседнику незнакома какая-то максимально распространённая реалия.

Я вот не смотрел ни один из фильмов о «Матрице», не читал Анну Каренину, не знаю, что такое арктангенс. Думаю, и любой читатель назовёт какие-то общеизвестные вещи, которые мимо него прошли.

К счастью, игра командная, и вряд ли найдётся команда из четырёх-шести человек, в которой Толстого не читал никто. На том же «Триптихе» у меня был вопрос про профессора Квиррела из первой части Гарри Поттера, и одна из команд пожаловалась, что я прошу подробно знать текст. Для меня было удивительным, что вот нашлись шесть игроков, ни одному из которых не знаком этот эпизод. Но мне и не кажется, что люди должны это знать, скорее я ждал, что один человек из шести читал или смотрел и помнит.

На языки для меня в общем распространяется тот же принцип: достаточно одного франкофона в команде. Я никогда не искал статистику, но думаю, что как минимум половина игроков знает английский, и хотя бы одна шестая их часть говорит по-французски. Какой-то принципиальной позиции, мол, «учите французский, или вам не место на этой игре», у меня, конечно, нет.

Проиллюстрировать могу так: очевидно, что ни одному редактору не придёт в голову давать в качестве раздатки правильный ответ на французском языке, потому что процент игроков, которые смогут его просто прочитать, интуитивно высок. При этом я пару раз в жизни брал вопросы, ответ на которые в качестве редакторского хода раздавался на арабском.

— Распространяются ли подобные ожидания и на участников ОВСЧ?

— В плане знания языков распространяются даже в большей мере. Мне известно, что есть выросшие в Советском Союзе люди, которые могли не столкнуться с английским ни в школе, ни в институте, это нормально. Как человек моего поколения мог не столкнуться с английским, не представляю.

Участники ОВСЧ учились в школе сильно позже меня, и хочется верить, что качество образования с тех пор только росло, хотя это, конечно, большая и сложная тема, достойная отдельного интервью.

Что касается реалий в целом, не думаю, что множества «студенты» и «все игроки» различаются настолько сильно, что надо тщательно подбирать, что можно спросить, а что нельзя. Не скажу, что вообще об этом не задумываюсь, но в целом если есть вопрос, который я из-за реалии не хочу ставить в студенческий турнир, скорее всего постараюсь обойтись без него и во взрослом.

В целом я много общаюсь с людьми младше меня, так что вообще не думаю, что мой культурный код принципиально отличается от кода современных студентов. Наверное, в какой-то момент надо отследить, что не превращаешься в персонажа Стива Бушеми из мема, но пока вроде держусь.

— Но ведь ОВСЧ — это не только студенты, но и довольно большая аудитория взрослых игроков. Или на них ты не ориентируешься?

— Я всегда воспринимал взрослые команды на ОВСЧ как гостей: организаторы и редакторы им рады и сделают всё возможное, чтобы те хорошо провели время и чувствовали себя как дома, но целевая аудитория другая. Не думаю, например, что кто-то из взрослых игроков может раскритиковать какой-то из этапов за то, что пакет получился «слишком молодёжным», такое выглядело бы странно.

Хочется думать, что взрослые игроки на ОВСЧ идут за качеством, пусть даже пакет может быть для них простовато.

— Есть ли вещи, о которых ты бы никогда не спросил в вопросе?

— Я бы не хотел строить вопросы на отрицательных стереотипах, где для взятия нужно сделать ход, который мне кажется неприемлемым с моральной стороны. На положительных в общем тоже скорее не хотел бы, но тут всё зависит от конкретного повода.

Помню, много лет назад Костя Сахаров поставил на Стокгольмский синхрон вопрос о Брейвике, а Артёму Колесову такое упоминание преступника в шутливом ключе показалось недопустимым, неуважением к Скандинавии.

До этого я не рассматривал вопросы с этой стороны и до сих пор не определился с тем, согласен ли с Артёмом, но задумался точно. В целом, наверное, считаю, что проблематичные реалии (в отличие от ходов) в вопросах возможны, но в комментарии стоит делать дисклеймер.

Пару лет назад на кубке МИФИ у меня был вопрос о музыканте Марке Козелеке, которого с тех пор обвинили в домогательствах. Я тут же отредактировал комментарий вопроса в открытом обсуждении, добавив эту информацию. Как ни странно, это некоторым не понравилось, хотя казалось бы, мой вопрос, мой комментарий, и я не призываю разрушить человеку жизнь без суда и следствия. Скорее считаю такой дисклеймер частью познавательной функции нашей игры, так как наверняка некоторые игроки до вопроса про Козелека не знали.

— Ты довольно активно участвуешь в обсуждении своих пакетов. Почему?

— Реакция на вопросы кажется мне очень важной. Многие говорят, что пишут вопросы для себя и не ставят перед собой цели всем понравиться; а вот у меня такая цель скорее есть. Поэтому если у кого-то из игроков возникло желание поделиться впечатлением, мне это лестно и интересно. Лестно из-за того, что люди пришли в своё свободное время написать комментарии, им это показалось достаточно важным, ну как тут не растрогаться?

Да и вообще: написание тура это фактически работа над проектом. Хороший проджект-менеджер, как мне кажется, через некоторое время после окончания работы запросит у заказчика фидбэк. Несмотря на то, что в нашем случае тоже есть конкретные заказчики туров, каждого пришедшего сыграть человека тоже можно назвать заказчиком. Поэтому для меня важно, понравилось ли игрокам в целом, не показалось ли скучным или тематически перекошенным, не нашли ли сильных дуалей, которые я не отследил.

Конечно, можно было бы просто читать комментарии, не вступая в обсуждение, но мне в целом нравятся бессмысленные интернет-споры на тысячу сообщений, так что ответить всем и всегда тянет.

— К «растрогаться» относятся и отрицательные комментарии?

— Это зависит от того, как они написаны. Бывают комментарии в очень резком ключе, из которых при этом можно что-то полезное почерпнуть для себя. Если же это просто слово «отвратительно» или что-то в том же духе... Жаль, что вопрос вызвал такие чувства. Мне как автору и редактору, конечно, хотелось бы больше подробностей, чтобы в дальнейшем таких чувств не вызывать. А как человек эмоциональный я и расстроюсь вдобавок, да.

Причём ну бывает такое, что ставишь в пакет сыроватый вопрос. Что-то не смог идеально сформулировать, что-то не дотестировал, что-то впихнул в пакет без достойного повода. Если ругают за такое, это легко воспринимается. Вот когда людям не нравится что-то, что тебе самому кажется хорошим, от такого можно и загрустить.

Я как раз недавно задумался, что это же в сущности игра, хобби, весёлое или интересное времяпрепровождение. Заслуживает ли вообще хоть какой-то вопрос таких сильных слов как «отвратительно», «ужасно», «чудовищно»? Бывают, конечно, такие вещи, как вопрос, на котором команда проиграла турнир, здесь негативные чувства любой интенсивности понятны. Но если человек играет обычный синхрон, и у него несколько вопросов вызывают такую реакцию, может быть, стоит задуматься, не сделать ли паузу? Не потому, что мне или другому редактору может быть обидно из-за грубых слов, а потому что если твоё хобби регулярно вызывает такие чувства, выполняет ли оно свою задачу?

— Как ты придумываешь вопросы — от идеи или от фактов?

— В большинстве случаев я сначала нахожу интересный мне факт. Противоположное случалось, например, пару раз мне очень хотелось спросить о конкретной реалии и я целенаправленно подыскивал факты.

Например, мне очень понравилось название норвежского архитектурного направления драгестиль. Прочитал всё, что нашёл о нём (а нашёл немного), ничего похожего на повод не встретил. Взглянул на фотографии, и появился вопрос. Прямо скажем, не потрясающий, зато про драгестиль. А однажды придумал ответы на дуплет за пару месяцев до того, как у меня появилась фактура.

Но в девяти случаях из десяти мне на глаза попадается подходящий факт. Иногда это сразу готовый вопрос. В других случаях получается его сформулировать только через пару лет, а ещё этот факт может вообще стать дорогой к более интересным и сам в итоге в вопрос не войти.

В целом мне кажется, что я плохой редактор в плане технического умения сделать что-то играбельное из проходного материала. Иногда добавляешь костыли, иногда находишь какую-то хитрую форму, но в целом большинство моих вопросов выглядят как история с минимумом редакторской обработки.

Истории, как мне кажется, я умею находить неплохо, хотя это вещь субъективная. И этим же объясняется, что я очень редко делаю вопросы из двух фактов: кажется, что подсознательно выбираю те, которые в одиночку вытягивают вопрос.

«О негативном впечатлении хочется говорить, а позитивное греет душу и наружу не просится»

— Судя по твоим комментариям, участию во множестве благотворительных проектов, да и просто по общению у меня складывается впечатление, что ты очень добрый человек. Как ты думаешь, можно ли сделать мир — или, хотя бы, наше маленькое сообщество, — добрее?

— Спасибо, мне приятно, что такое впечатление складывается. Я вот не знаю, могу ли считать себя именно добрым человеком, потому что мне кажется, что добро должно быть альтруистично. А мне скорее так повезло, что всё, что мне искренне нравится, ложится в какую-то добрую парадигму, что ли. Искренне кажется, что люди должны принимать друг друга и слушать друг друга, искренне хочется, чтобы всем нравилось, что они делают, и что их окружают.

Вот если бы я был в духе Джона Леннона злым жестоким школьником, который затем одумался и начал пытаться изменить себя и всё вокруг к лучшему, у меня могло бы быть какое-то видение насчёт того, что можно сделать со всем миром. А так кажется, что потихоньку сами движемся в нужную сторону, в последние годы всё больше людей вокруг жертвуют, занимаются активизмом и волонтёрством.

Понятно, что это частично не от хорошей жизни всё происходит, но всё равно вижу в знакомых и друзьях, которые младше меня, меньше терпимости к привычному плохому вокруг. Взять и изменить всё быстро, наверное, невозможно.

Что касается сообщества, я ещё полгода-год назад думал, что оно у нас потоксичнее других, а сейчас от этой мысли отошёл, сообщество как сообщество. Есть проблема с общим негативным тоном публичного обсуждения вопросов, есть ещё одна со снобизмом в отношении новых игроков. Над попытавшимся решить первую проблему Мишей Савченковым с его офертой люди в основном посмеиваются, потому что способ выбран экстравагантный, но проблема-то действительно есть! Но её суть кроется не в том, что мы плохие люди, просто о негативном впечатлении хочется говорить, а позитивное греет душу и наружу не просится.

Стоит ли чаще писать комментарии, когда нам что-то нравится? В целом было бы здорово, но как я сказал в одном из предыдущих ответов, написать комментарий — это трата свободного времени, конечно мы не можем этого требовать от других.

А снобизм опытных игроков — это такая человеческая вещь, что вряд ли от неё можно избавиться насовсем. Разве что можно заметить его в себе и работать уже над этим. Тут помогает, например, общение с людьми не на играх. Мне кажется, если кто-то новый к нам приходит, это с огромной вероятностью интересный и приятный человек. Брать вопросы и выигрывать кубки — это супер, но всё же самое классное, что лично мне принесла игра — это множество прекрасных знакомств.

Кстати, подумал, что будет уместно здесь сказать: я в последние полгода все свои туры тестирую в том числе на команде из людей, которые постоянно в интеллектуальные игры не играют. Очень хочется не зарываться во внутриигровую эстетику, чтобы обычный человек на вопрос реагировал с интересом, а не недоумением. Очень доволен, всем рекомендую! В идеале ещё найти таких, которые не будут особо беречь ваши чувства, вот с этим я пока не справился.

— А что это за люди? Ты на них тестируешь любые пакеты или только те, что пониженной сложности?

— Это несколько сотрудников и волонтёров организации «ОВД-инфо». Они не совсем без опыта: кто-то много играл в прошлом, кто-то играет до сих пор, но не слишком много, кто-то не играл вообще. В первый раз я вместе с ними тестировал тур на наш благотворительный синхрон и сначала думал, что это будет разовая история. Но через некоторое время ребята сами спросили, а нет ли ещё вопросов, чем здорово меня удивили и обрадовали.

Я довольно рано понял, что хочу проверять вопросы на людях извне, потому что прекрасно помню неровные чувства от своих первых игр. Что-то абсолютному новичку было играть приятно и интересно, что-то казалось надуманным и странным. С опытом граница стёрлась.

А ещё такой тест здорово вознаграждает морально. С опытными игроками привыкаешь радоваться малому. Если тебе на обычном тесте говорят «нормальный вопрос», это уже повод для радости. А чаще скажут вообще что-то в духе «нууу, играбельно». А тут эмоции намного живее, а если их нет — это хороший повод задуматься и что-то поменять.

И последний момент: у многих играющих давно людей почему-то работает принцип «хвалю вопросы, которые взял». У менее опытных игроков, как мне кажется, такое бывает реже. Вспомнил о классном видео из инстаграм-аккаунта, владелец которого берёт интервью у детей. Одного он спрашивает, сколько будет 20 минус 6, тот предполагает 16 и, узнав, что это не так, лишь пожимает плечами: «Я пытался».

Я сейчас, конечно, не говорю, что мои тестеры как дети. Просто мне такая реакция кажется максимально здоровой, и это что-то, чему у того мальчика многим взрослым стоит поучиться.

«Хочется брать мир штурмом»

— Чего не хватает миру интеллектуальных игр?

— Хайпа! Мы привыкли думать, что весь этот движ интересен сравнительно маленькому числу человек. Но сколько народу играют в квизы, сколько смотрят разные шоу по телевизору и в интернете! Относительно знаменитыми становятся люди, которых показывают по Первому каналу, но это уже устаревающий путь к известности, а с новыми путями почему-то не складывается.

Неужели Ваня Семушин не заслуживает признания на уровне целой страны? Я в этом плане смотрю с интересом на популярность стендаперов, которая уже достигла впечатляющих высот и продолжает расти. Но это же не всегда было так, и ребята всячески подогревали интерес к себе. Есть бесчисленное количество шоу, где стендаперы делают всё на свете: читают книги, обсуждают политику, вспоминают школьную программу. А сейчас появилось ещё и сразу несколько форматов, которые сближают стендап и интеллектуальные игры.

Да, я понимаю, что у среднего комика харизмы, скорее всего, побольше, чем у среднего знатока. А мы зато столько всего можем рассказать! В общем, я не вижу убедительных причин, почему Нурлан Сабуров известнее Натальи Комар.

Мне недавно друг предложил сделать подкаст о музыке. В России вообще и Москве в частности сейчас множество молодых, интересных, талантливых музыкантов. И в попытках найти какой-то угол, с которого мы могли бы зайти, я в общем повторил содержание предыдущих абзацев, если в нём Ваню заменить Толей Яцковым из «Zu Ye Fa», а Наташу — Настей Лясниковой из «Космоса на потолке». Так что мысль не уникальная и в чём-то даже вторичная, но разве это делает её неверной?

— То есть нужно ютуб-шоу «Ваня Семушин и Наташа Комар правильно отвечают на вопросы 36 часов подряд»? Или как ты это видишь?

— Нет. По-хорошему надо их как-то вытащить из зоны комфорта. Что они умеют отвечать на вопросы, мы знаем. Пускай идут на пробежку или скалодром, готовят болоньезе за обстоятельным разговором, смотрят топ тиктока и реагируют на него в реальном времени.

Я прекрасно понимаю, что пример со стендаперами может работать против меня, потому что они в фоновом режиме продолжают шутить в любых условиях, и это то, за что их и любят. Интересно ли смотреть, как мы в фоновом режиме умничаем? Не уверен.

Но вот честно, наше сообщество битком набито интересными, талантливыми, в чём-то, может быть, даже уникальными людьми. Явно существует какой-то формат, который будет интересно смотреть всем, его надо только нащупать. Причём по пути можно и нужно пару раз не попасть, сделать не то. Когда не получается хит, получается урок, что-то такое.

Возможно, более реалистичная аналогия — это ютуб-сообщество любителей парфюмерии. Это мало кому интересно за пределами группы, вирусный потенциал нулевой, но свою целевую аудиторию они прекрасно консолидировали, и просмотров у каждого видео очень прилично.

Что у нас есть из подобного? Разве что «Разборка» Паши Ершова. Я искренне считаю, что он большой молодец, но это проект то ли с непонятной целевой аудиторией, то ли с понятной, но до грустного узкой.

А вот канал «Куб» запустил серию шоу, где люди играют одновременно в квиз и мафию, и собирает сотни тысяч просмотров. Тут во многом дело в известных гостях, и моё воображаемое шоу должно решать прямо противоложную задачу, но важным выводом мне кажется то, что запрос на интеллектуальные игры, интерес к ним есть. Не хочется заниматься неким хобби для избранных. Хочется брать мир штурмом.

Задавал вопросы и подбирал иллюстрации Наиль Фарукшин.

Читайте также:

• «Мы как-нибудь напишем тур, где на все вопросы смогут ответить котики». Наталья Комар и Ольга Сарницкая — об обсуждениях вопросов, мотивации читеров, играх в онлайне и о том, что им помогало достигать высокого уровня в интеллектуальных играх и настольном футболе;
• «Мне свойственно упороться, нырнуть в кроличью нору и долго что-нибудь проверять». Алексей Бороненко — о «Бороненко-бинго», о важности и одновременно утомительности аудитории, работе над фактами, Quite Interesting и курсах литературного мастерства;
• «Ореол маргинала слишком сильно ко мне прилип». Артём Колесов — придумал пародии, поделился проблемами, поведал примеры придумывания;
• «Команды со смешными названиями должны начинать турнир с минус одним очком». Михаил Савченков — о том, как «Суп» превратился в «Соль» и какие стоп-слова для редакторов добавились к «зеркалу» и «флюгеру».

За новостями ОВСЧ следите в официальном телеграм-канале, больше интервью и других материалов читайте в группе Вконтакте «Студенческие интеллектуальные игры в России» и одноимённом телеграм-канале.