«28 пунктов». Контуры будущего мира
1. О чём этот текст и зачем он сейчас
Мы анализируем реальный, хоть и черновой, документ, который появился как следствие военного тупика и очевидного тренда на поражение Украины. Наша оптика — реализм, который признает существование нацизма как абсолютного зла и видит лицемерие Запада, но фокусируется на анализе ресурсов и интересов, а не на морализаторстве.
История не любит плавных переходов. Она движется скачками, и ноябрь 2025 года, похоже, стал одним из таких моментов. На фоне зашедшей в позиционный тупик войны и усталости её внешних спонсоров в публичное поле был вброшен документ, который немедленно окрестили «планом Трампа». Это не просто очередной слух или журналистская утка. Это событие — симптом, указывающий на то, что эпоха лозунгов о «войне до победного конца» подходит к концу, уступая место жёсткой, циничной и прагматичной сделке.
Этот текст — попытка разобраться в анатомии предложенного мира, отделив факты от пропагандистской истерики. Мы проанализируем не только сам документ, но и тот контекст, в котором он появился: реальный баланс сил, скрытые интересы элит и ту цену, которую придётся заплатить всем сторонам — как за мир, так и за его отсутствие.
Контекст ноября 2025: тренд на поражение Украины
Появление мирного плана именно сейчас — не случайность. Это закономерный итог целого ряда факторов, которые к концу 2025 года сложились в единую картину, очевидную для всех, кто не ослеплён пропагандой. Во-первых, это позиционный тупик на фронте, который всё больше напоминает Первую мировую войну. Ни одна из сторон не способна на стратегический прорыв, но война на истощение методично перемалывает ресурсы, и в этой гонке у Украины объективно нет шансов. Медленное, но неотвратимое продавливание российской армии, успехи на земле — всё это создало очевидный тренд на поражение Украины.
Во-вторых, этот тренд был подчёркнут демонстрацией асимметричных военных возможностей. Недавний удар гиперзвуковой ракетой «Орешник» — это не столько тактический ход, сколько стратегический сигнал. Он напомнил, что бумажные гарантии безопасности бессильны перед лицом реальных военных технологий, которые невозможно перехватить. Хотя главным аргументом остаётся общая военная и экономическая мощь России, такие аргументы, как «Орешник», показывают Западу пределы его возможностей по защите своего союзника и ускоряют поиск выхода из конфликта.
Статус документа: «пробный шар» в стиле Трампа
Важно понимать: то, что мы анализируем, — это не подписанный мирный договор. Это «пробный шар», черновик, вброшенный для проверки реакции, для зондирования «красных линий» и для создания переговорной реальности. А его хаотичная, неструктурированная форма — просто фирменный стиль администрации Трампа, где дилетантизм и пренебрежение деталями являются нормой.
Этот документ — не священный текст, а модель интересов. Мы видим в нём не столько финальные условия, сколько стартовую позицию для торга, отражающую видение Белого дома. И именно так мы будем его рассматривать.
Авторская оптика: реализм и неприятие нацизма
Этот текст написан с позиций реализма. Мы сознательно отказываемся от эмоциональных оценок и пропагандистских лозунгов. Наш анализ будет строиться на ресурсах, рисках и интересах элит, а не на абстрактных понятиях «справедливости».
В основе этой оптики лежит и гуманистическая позиция: нацизм, в какой бы флаг он ни рядился, является абсолютным злом. Его проявления на Украине — со свастиками, человеконенавистнической идеологией и практиками — это не «кремлёвская пропаганда», а трагическая реальность. Искоренение этого зла — безусловное благо для любого здорового общества.
При этом мы видим, как Запад лицемерно закрывает глаза на это явление ради геополитических целей, повторяя ошибки XX века, когда он заигрывал с Гитлером или поддерживал режим Франко. Этот исторический паттерн лицемерия — важная часть контекста, объясняющая, почему ситуация дошла до текущей точки.
Прежде чем перейти к деталям плана, необходимо зафиксировать фундаментальную асимметрию, которая и породила необходимость в нём.
2. Фундамент: асимметрия ресурсов и системные ловушки
Фундамент для переговоров — это ресурсный тупик Украины, усталость Запада и совпадение тактических интересов Москвы и Вашингтона. План мира рождается не из доброй воли, а из осознания этой жестокой реальности всеми сторонами.
Любой мирный план — это уравнение, построенное на балансе сил. Чтобы понять логику «28 пунктов», нужно сначала честно ответить на вопрос: у кого сколько топлива в баках и кто куда на самом деле едет. Мы увидим, что ситуация далека от паритета: перед нами классическая асимметрия, где одна сторона выбирает между плохим и приемлемым, а другая — между плохим и катастрофическим.
Асимметрия «дровосек и дерево»
В основе конфликта лежит фундаментальная асимметрия, которую лучше всего описывает метафора «дровосек и дерево».
• Россия — это дровосек. Она может рубить долго. Её экономика, вопреки прогнозам, перестроилась на военные рельсы. Демография, хоть и не блестящая, позволяет проводить ротацию и пополнять армию без тотальной мобилизации. Цена для неё — это снижение качества жизни и технологическое отставание, но не угроза существованию государства.
• Украина — это дерево. Снаружи оно может казаться крепким, но внутри — пустота. Экономика держится на аппарате ИВЛ западной помощи. Демографический ресурс вычерпан: лучшие погибли, миллионы бежали, а сотни тысяч «ухилянтов» голосуют ногами против войны. Обвал такого дерева, как показывает история войн на истощение, происходит внезапно и каскадно.
Из этой асимметрии следует простой вывод: у Украины нет реалистичных сценариев военной победы. У неё есть только выбор между разными степенями поражения.
Концепция «лестницы вниз»
Динамика упущенных возможностей для Украины трагична. Условия мира со временем только ухудшаются, и это не случайность, а механизм наказания за несговорчивость и результат объективного истощения ресурсов.
— 2014–2015 (Минск): Речь шла об автономии Донбасса в составе Украины.
— 2022 (Стамбул): Речь шла о потере Крыма и ЛДНР, но сохранении юга.
— 2025 (План Трампа): Речь идёт о потере четырёх областей и жёстких ограничениях.
Каждая следующая ступенька этой лестницы ведёт вниз. Если Киев откажется и от этого предложения, следующая остановка может означать потерю государственности. Время работает против Украины.
Интересы Украины, Зеленского, элит, радикальных группировок
У страны один интерес — выжить, у Зеленского и элит — досидеть и не сесть, у нацгрупп — чтобы война никогда не заканчивалась.
Украине как стране нужно банальное
• Выжить и не развалиться — сохранить остатки территории, экономики, энергетики и населения.
• Остановить деградацию — меньше разрушений, меньше утечка людей, шанс хоть когда-то восстановиться.
• Снизить угрозу от России не через магические «гарантии», а через то, чтобы перестать быть экзистенциальной угрозой Москве.
Зеленский живёт в другой системе координат
• Личная безопасность и власть важнее исхода для страны. Проигрыш государства ещё терпим, личный проигрыш — нет.
• Иммунитет от ответственности — нужны амнистии, размытые формулировки, чтобы не отвечать ни за войну, ни за коррупцию.
• Максимальная гибкость — переобуться из «президента мира» в «главного ястреба» и обратно, если это спасает кресло.
• Политическая и бюрократическая верхушка хочет сидеть на потоках: деньги, полномочия, отсутствие контроля.
• Военные и оборонка — сохранить бюджеты и схемы, не допустить разбора полётов после войны.
• Олигархи и бизнес-элита — закрепиться в будущей «реконструкции» за западный счёт. Мир для них опасен ревизией, война — удобна как ширма.
Интересы нацистских и радикальных групп →
• Война — способ жизни: статус, оружие, влияние на улицу и политику. Мир для них — личный крах.
• Любой компромисс с Россией — экзистенциально неприемлем.
Им выгодна вечная война, в крайнем случае вечный «Минск-3»: саботаж, провокации, попытка вернуть горячую фазу.
(Ещё можно прочитать про это тут: https://t.me/fluunt/6219)
В сухом остатке: Украина как страна заинтересована в остановке войны и разминировании будущего. Зеленский, элиты и радикалы в разной степени заинтересованы в её продлении или в таком мире, который не трогает их лично.
Российские интересы и интересы Путина
Для России этот конфликт не выглядит как спор о границах или статусах. Внутри Москвы он сформулирован предельно прагматично: рядом не должно быть большой, милитаризованной, мотивированной на реванш территории, управляемой союзниками США, и заточенной на войну с Россией. Неважно, как это назовут в бумагах — «НАТО», «особое партнёрство», «гарантии безопасности», — важна реальная инфраструктура, потенциал армии и политическая мотивация.
Базовый интерес: убрать угрозу у границ →
Для России принципиально важны три элемента
На соседней территории не должно быть
• ударных систем, способных системно бить по российской глубине,
• инфраструктуры НАТО или её функциональных эквивалентов,
• армии, которую накачивают под возможное новое наступление.
Это не про формальный «внеблоковый статус», а про де-факто невозможность превратить Украину в плацдарм.
Наличие официальной идеологии, основанной на реванше, культе насилия и демонизации России, делает угрозу самоподдерживающейся. Для Москвы это неприемлемо не меньше, чем ракеты.
Российская позиция здесь тянется не от текущего конфликта, а от линии претензий к архитектуре европейской безопасности: расширение НАТО, размещение ударных систем, невозможность диалога на равных. Сейчас часть тех же требований фактически превратились в параметры обсуждаемого плана.
Травма Минска и нулевая вера в паузы →
Любая «пауза» без изменения сути конфигурации воспринимается в Москве как повторение Минска: люди, которые сами признались, что использовали перемирие для перевооружения и подготовки наступления, обнулили доверие к любым промежуточным конструкциям.
Отсюда жёсткое требование, чтобы любые договорённости сразу меняли
• внешнеполитическую ориентацию,
• правила вмешательства Запада.
Пауза, после которой Киев снова качают оружием, для Москвы — начало следующей войны.
Россия хочет фиксируемый и проверяемый статус →
Внутри российского подхода есть три слоя
• внеблоковость не в виде декларации, а в виде реальной невозможности входа в военные союзы;
• ограничения на вооружения, прежде всего дальнобойные и ударные системы;
• внутриполитическая реформа, убирающая силовой и идеологический радикальный ресурс.
Москва при этом допускает, что Украина может остаться недружественной, осторожной, недоверчивой — но не должна иметь возможности готовиться к большой войне.
(Чуть подробнее можно прочитать тут https://t.me/fluunt/5100 и тут https://t.me/fluunt/5631)
Интересы Путина: параллельный слой →
Интересы Путина частично пересекаются с интересами государства, но не совпадают с ними полностью.
Путин должен предъявить результат, который внутри страны можно упаковать как «победу»
• закреплённый статус Крыма и новых регионов,
• реальные ограничения на её армию.
Это не только идеология — это необходимость удержать устойчивость системы.
2. Предотвращение «второго Минска».
Для Путина повторение схемы, где соглашение превращается в ловушку, — политический крах.
Поэтому он ищет процесс, где нарушителем придётся выглядеть не Россия, а другая сторона.
3. Сдерживание зависимости от Китая.
Личная логика Путина включает также желание не превращаться в вассала Пекина.
Мирное соглашение, разблокирующее западные каналы технологий и инвестиций, уменьшает эту зависимость.
Где интересы государства и Путина совпадают →
• недопущение враждебного плацдарма у границ;
• ограничение украинской армии;
• невозможность вступления в НАТО;
• необходимость проверяемости любых соглашений.
• государству нужен долгосрочный устойчивый баланс, даже если он выглядит скромнее;
• Путину нужен символический результат, который можно предъявить как подлинную победу;
• государство может принять «плохой мир лучше долгой войны», но Путину важно, как этот мир выглядит публично.
Интересы Европы
У Европы три разных интереса — у брюссельской машины, у национальных элит и у обычных людей, и они между собой плохо совпадают.
Верхний неизбираемый слой элит ЕС говорит красивые слова про ценности, а внутри — набор лозунгов, которые нельзя ставить под сомнение. «Россия должна проиграть», «Украина — форпост Запада», «санкции священны». Главный интерес здесь — не допустить политического краха собственной конструкции. Не войти в историю как люди, которые «проиграли Путину» и развалили проект ЕС. Отсюда — упорство, риторический максимализм и нежелание признавать, что ресурсы и поддержка заканчиваются.
У Берлина, Парижа, Рима и прочих интересы заметно приземлённее: уменьшить расходы, не угробить промышленность, не довести электорат до бунта и не втянуться в прямое столкновение с Россией. Им важен не «крестовый поход против Москвы», а то, чтобы ЕС не треснул по швам под нагрузкой войны и санкций. В этом смысле для них любой более-менее рабочий «плохой мир» лучше бесконечного «стоим до конца».
Однако часть политиков уже построила карьеры на «российской угрозе», и для них мир будет плох. А отсутствие у электората реальных рычагов влияния на элиты (в условиях имитационной демократии и эррозии институтов) позволяет таким политикам находиться на плаву ещё достаточно долго.
У обычных европейцев интерес ещё проще: чтобы были работа, свет, отопление и понятное будущее. Пока цену войны прятали в абстрактных миллиардах и высоких словах — поддержку удавалось держать. Чем больше растут счета, падают доходы и усиливается миграционное и политическое давление, тем сильнее запрос: «давайте уже как-то заканчивать».
В сухом остатке: официальная Европа по инерции и удовлетворяя амбиции отдельных персон играет в «борьбу с Россией», но её реальный интерес — как-нибудь тихо выйти из войны, сохранив фасад и не доведя до взрыва свою собственную систему.
Интересы США и Трампа
Если коротко: США хотят одной штуки — закрыть украинский кейс так, чтобы выглядеть победителями, потратить поменьше и освободить руки для Китая и внутренних разборок.
Американское государство как система →
Базовый интерес — сохранить статус мирового начальника по минимальной цене. Не допустить картинки «США проиграли России», не втянуться в прямой конфликт с ядерной державой, не раздувать расходы до политически токсичного уровня. Украина здесь — не центр вселенной, а элемент большой игры: Европу держим на поводке, Россию ослабляем, но главное — не мешаемся сами себе в подготовке к длинному противостоянию с Китаем.
Трамп хочет славы: «я единственный, кто остановил войну и всех переиграл». Для него план — это не про Украину и даже не про Россию, а про картинку внутри США: показать слабость предшественников, доказать собственную «крутость» и при этом не влезть в дорогую войну.
Интересы остальных представителей политкласса разнятся: часть по инерции топит за «надо добить Россию», часть уже открыто устала от бесконечных чеков.
Общий знаменатель — им нужен продаваемый избирателю результат, а не идеальный порядок в чужой для них Европе.
У обычных американцев интерес примерно такой же, как у европейцев: работа, кредиты, медицина, понятный горизонт жизни. Война где-то далеко, ради которой растут расходы и обостряются внутренние конфликты, быстро теряет популярность. Поэтому окно поддержки Украины сужается, а давление на политиков «занимайтесь уже нашими проблемами» растёт.
В сухом остатке: интерес США — не «спасти Украину» и не «уничтожить Россию», а зафиксировать такой исход, который можно продать как победу, максимально переложив издержки на Европу и Киев и при этом не отвлекаясь от реальной приоритетной повестки — Китая и внутренней турбулентности.
Интересы Китая
Китаю выгодно, чтобы конфликт тянул ресурсы США, не рушил торговлю и не создавал победителей. Он сознательно не использует свои рычаги (например, вводя серьёзные экспортные ограничения на компоненты для дронов), чтобы война продолжалась, и не заинтересован ни в полной победе РФ, ни в её поражении.
• Выигрыш времени. Чем дольше США заняты Европой, тем спокойнее Китай продвигает свою повестку в Азии — от давления на Тайвань до расширения экономических зон влияния.
• Управляемая нестабильность. Китаю не нужен ни хаос, ни быстрый мир. Идеален вязкий, контролируемый конфликт: ресурсы США выгорают, но мировая торговля не рушится.
• Экономическая устойчивость. КНР важно, чтобы мировые цепочки поставок сохранялись. Поэтому он избегает прямого участия, держит рычаги (компоненты, электроника), но не дёргает за них.
• Геополитическая архитектура. Любой мир, где США возвращаются «победителями» и укрепляют свои позиции в Европе, — плохой для Пекина. Любая развязка, где США выглядят ослабленными или вынужденными договариваться, — хорошая.
• Образ ответственной державы. Пекин хочет выглядеть нейтральным, рациональным игроком, не перегораживающим торговлю и не творящим резких движений. Это важно и вовне, и для внутренней легитимности.
Итог: Китаю не нужна «победа» России и не нужно «поражение» Украины. Ему нужно, чтобы США оставались заняты, Европа — разделена, торговля — стабильна, а Китай — наращивал потенциал без давления.
Теперь, понимая контекст и интересы сторон, перейдём к детальному вскрытию самого документа.
3. Разбор 28 пунктов плана
Детальный разбор 28 пунктов вскрывает сложную и противоречивую природу плана. Это смесь из циничного сговора элит, некомпетентных ляпов, опасных военных ловушек, внутриполитических мин и нескольких рациональных компромиссов. План не решает всех проблем, а многие создаёт заново, но он отражает жестокий баланс сил, сложившийся на поле боя.
→ «Режиссёрская версия» разбора с тезисами и выводами по каждому пункту тут: https://teletype.in/@thoughts_pile/plan28_indepth
Внешне «28 пунктов» выглядят как всеобъемлющий договор, но при ближайшем рассмотрении их структура оказывается хаотичной. Пункты о глобальной безопасности соседствуют с техническими деталями о ЗАЭС, а юридические обязательства перемешаны с пустыми декларациями. Это напоминает «классификацию животных китайского императора» у Борхеса — будто бы нам показали необработанный нефинализированный результат мозгового штурма.
Чтобы не утонуть в этом хаосе, мы разберём пункты, сгруппировав их по смысловым кластерам, но сохранив исходную нумерацию для удобства сверки.
Кластер «Декларативный шум и некомпетентность»
Значительная часть документа состоит из ритуальных фраз, которые нужны для придания солидности, но не несут реальной нагрузки. Они либо констатируют очевидное, либо содержат невыполнимые декларации.
Декларации о добрых намерениях (пункты 1, 2, 3, 4, 9, 16, 18, 23) →
Сюда относятся пункты о подтверждении суверенитета Украины (1), соглашении о ненападении (2), обязательстве России не вторгаться в соседние страны (3) и о диалоге с НАТО (4). Всё это — политический этикет. Россия никогда не отрицала суверенитет Украины, а её нападение на Европу — это страшилка для внутреннего потребления ЕС. Диалог с НАТО — это процесс, а не результат (хотя можно отметить, что по сравнению с предыдущей позицией Запада, и это прогресс).
Сюда же можно отнести технические мелочи вроде истребителей в Польше (9) (они и так там), внутреннего закона РФ о ненападении (16) (который можно отменить за день), подтверждения безъядерного статуса Украины (18) (что и так факт) и договорённостей по зерну и Днепру (23) (что скорее фиксирует коммерческие интересы, а не решает проблемы безопасности).
Ляп с СНВ-1: маркер халтуры (пункт 17) →
Среди этого шума есть любопытные маркеры, ставящие под вопрос качество всего документа. Пункт 17 обязывает США и РФ продлить договор СНВ-1, который прекратил своё действие в 2009 году.
Это не просто опечатка, это фундаментальная ошибка, которая говорит об уровне проработки. Если авторы документа такого уровня не смогли проверить столь базовый факт, какова цена их предложений в более сложных вопросах? Этот ляп либо свидетельствует о крайней некомпетентности составителей, либо является сознательным «шумом», вброшенным для отвлечения внимания.
Теперь перейдём к блокам, которые содержат реальное «мясо» сделки — военным и политическим обязательствам.
Кластер «Военная угроза и фиктивные гарантии»
Этот блок — сердце сделки. Здесь прописаны ключевые компромиссы в сфере безопасности. Но при ближайшем рассмотрении он оказывается набором мин замедленного действия и юридических фикций.
600 000 солдат — троянский конь, а не демилитаризация (пункт 6) →
Пункт об ограничении численности ВСУ до 600 000 человек — это не демилитаризация, а насмешка над ней. Довоенная армия Украины составляла около 250 тысяч. Россия в Стамбуле требовала сокращения до 50-100 тысяч. Цифра в 600 тысяч — это легализация огромной, по европейским меркам, армии вторжения у границ РФ, что для Москвы неприемлемо.
Для самой Украины содержать такую армию в мирное время — экономическое самоубийство. Это неподъемное бремя для разрушенной экономики, которое сделает Киев вечным заложником западных дотаций. Этот пункт выглядит настолько абсурдным, что, скорее всего, является либо ошибкой в утечке, либо сознательно заложенной «миной» для будущего торга.
Upd 25.11.2025: ходят слухи, что численность то ли повысили до 800К, то ли и вовсе пытаются отменить эти ограничения. Это не очень важно. Что 600, что 800К — уже нереально много.
Гарантии (псевдо-статья 5) — суррогат суррогата (пункты 5, 10) →
Нам продают гарантии безопасности как «аналог 5-й статьи НАТО». Но это обман. Даже оригинальная 5-я статья не обязывает союзников автоматически вступать в войну — она лишь требует «предпринять действия, которые сочтёшь необходимыми». Пример конфликта между членами НАТО Грецией и Турцией доказывает: Альянс не вмешивается, если это невыгодно гегемону.
Формулировка в плане для Украины ещё слабее: президент США «может» (may), а не «обязан» (shall) применить силу. Это не гарантия, это «бумажный симулякр», полностью зависящий от политической воли в Белом доме.
«Не-НАТО» не равно «демилитаризация» (пункты 7, 8) →
План требует от Украины закрепить в Конституции отказ от НАТО и запрещает размещение баз Альянса. Это формальное выполнение требований России. Но здесь кроется ловушка: «не-НАТО» не означает реальной демилитаризации.
План оставляет Украине возможность заключать двусторонние оборонные альянсы с США, Британией или Польшей, как это сделано у Израиля. В рамках таких союзов можно размещать и инструкторов, и склады, и даже ограниченные контингенты. В итоге Россия может получить у своих границ непредсказуемую военную машину, не связанную бюрократией и правилами коллективного НАТО, что может быть даже опаснее.
От военных угроз перейдём к не менее взрывоопасному блоку — внутренней политике Украины.
Кластер «Внутренняя Украина: демонтаж режима»
Если военный блок плана содержит ловушки, то внутриполитический — это прямая хирургическая операция по удалению идеологической опухоли, на которой держался киевский режим последние годы. Здесь прописаны требования, которые для многих на Украине страшнее потери территорий.
Запрет нацизма: удар по «скрепам» режима (пункт 20с) →
Требование «запретить всю нацистскую идеологию и деятельность» — это не просто формальность. Это экзистенциальный удар по всему пантеону героев и символов послемайданной Украины. Реализация этого пункта означает
• Переименование проспектов Бандеры, Шухевича и прочих подобных.
• Запрет символики дивизии СС «Галичина» и других коллаборационистских формирований.
• Расформирование или полная идеологическая кастрация подразделений вроде «Азова».
Для Зеленского, который пришел к власти на волне мира, а удержался, возглавив партию войны и опираясь на нацистский силовой каркас, — это смертельно опасно. Именно страх перед этими вооруженными группировками заставил его в свое время отказаться от мирных инициатив. Теперь ему предлагают собственноручно выбить у них почву из-под ног. Рискнёт ли?
Языковая ловушка (пункты 20a, 20b) →
План обязывает Украину принять «правила ЕС по защите языковых меньшинств». На первый взгляд, это шаг к защите русского языка. На деле — это юридическая ловушка.
Киевская власть уже давно использует казуистическую формулу: русский язык на Украине — это не язык меньшинства, так как на нём говорит большинство или значительная часть населения. Следовательно, европейские хартии о меньшинствах на него не распространяются. (И можно его запрещать. Вот такой пируэт.)
Этот пункт в плане защитит права венгров в Закарпатье, но оставит русскоязычное население беззащитным перед продолжающимся языковым террором. Для реального решения требуется прямое упоминание защиты именно русского языка и прекращение гонений на УПЦ МП.
Выборы через 100 дней: инструмент управляемого хаоса (пункт 25) →
Но, пожалуй, самым элегантным ударом по режиму является пункт о проведении выборов через 100 дней после подписания мира. Это политическая мина замедленного действия.
— Во-первых, это слишком короткий срок, чтобы общество «остыло». Накопленное раздражение от войны, коррупции и мобилизации выплеснется на действующую власть.
— Во-вторых, это лишает Зеленского возможности зачистить политическое поле и подготовиться к электоральному циклу.
— В-третьих, это создаёт окно для появления новых, более прагматичных политических сил, не запятнанных войной.
Цель этого пункта — не обязательно снести Зеленского, а ослабить его монополию на власть и заставить его делиться ею, запустив процесс внутреннего политического брожения.
От идеологии и власти перейдём к тому, что интересует элиты больше всего — к деньгам и безнаказанности.
Кластер «Деньги, право и территории»
Если предыдущий блок касался идеологии, то этот — о вещах куда более приземленных: о деньгах, безнаказанности и земле. Здесь цинизм и прагматизм сделки достигают своего апогея.
Амнистия вместо аудита (пункт 26) →
Самый грязный секрет плана — пункт 26 о полной амнистии. По данным The Wall Street Journal, изначально США хотели включить в документ пункт о жёстком аудите всей западной помощи. Это означало бы неминуемые расследования коррупции в верхушке украинской власти.
Но, по настоянию Киева, этот пункт был заменён на всеобщую амнистию для всех участников войны. Это классический сговор элит:
• Киевская верхушка спасает себя от преследований за тотальное воровство на военных поставках.
• Российская верхушка уходит от ответственности за военные преступления и избегает международных трибуналов.
• Западные политики избавляются от необходимости объяснять своим налогоплательщикам, куда на самом деле ушли миллиарды.
Народ, жаждущий справедливости, остаётся ни с чем. Это цена, которую платят за мир, — безнаказанность тех, кто развязал и поддерживал войну.
$200 млрд фондов: «распилочная» или репарации? (пункты 12, 14) →
План предлагает создать фонды восстановления на 200 млрд (100 млрд из замороженных активов РФ + $100 млрд от Европы). Но здесь есть два ключевых вопроса.
Во-первых, это «распилочная». Лозунги про «инвестиции в ИИ и дата-центры» в разрушенной стране звучат как издевательство. На практике это будет аналог «восстановления Ирака» — гигантский проект по освоению бюджетов западными корпорациями и местными элитами.
Во-вторых, куда пойдут деньги? Если на восстановление территорий, которые остаются под контролем РФ (Донбасс), то для Москвы это приемлемо — ей просто возвращают её же деньги на её же нужды. Но если эти средства пойдут в бюджет Киева, то это — завуалированные репарации, на которые Россия никогда не согласится. Этот пункт — одна из самых мутных и спорных частей сделки. (Хотя в российских обострённо-патриотических кругах высказывается мнение, что даже в этом случае это не потеря, а инвестиции в освобождение России от санкций.)
Территории: де-факто vs де-юре (пункт 21)
План фиксирует территориальный раздел: Крым, ЛДНР — де-факто российские, по югу — заморозка по фронту. Но дьявол в деталях.
• Де-факто означает, что Запад смиряется с контролем РФ, но не признаёт его юридически.
• Де-юре — это полное юридическое признание.
Разница критична для инвестиций. Без признания де-юре ни один крупный западный бизнес не пойдёт в Крым или Донбасс, опасаясь вторичных санкций. План оставляет этот вопрос в подвешенном состоянии, что делает экономическое возрождение этих регионов крайне затруднительным.
При этом пункт об отводе ВСУ из части Донецкой области — это жёсткий кризос для украинских патриотов, болезненная и унизительная уступка, которую Киеву будет очень сложно «продать» своему населению.
Наконец, рассмотрим технические детали, которые должны обеспечить работу этой громоздкой машины.
Кластер «Рабочие механизмы»
Наконец, рассмотрим «обвязку» плана — процедурные и технические пункты, которые должны обеспечить его функционирование. Здесь меньше идеологии, но много показательных деталей.
Рабочая группа США-РФ: Украина за бортом (пункт 15) →
Пункт о создании совместной американо-российской рабочей группы по безопасности — один из самых красноречивых. Включение этой, казалось бы, технической детали в основной текст неслучайно. Главное здесь — состав: США и Россия. Украины в этой группе нет.
Это наглядно демонстрирует реальную субъектность Киева в этом процессе. На словах — «суверенитет будет подтверждён» (пункт 1). На деле — ключевые вопросы безопасности и контроля за выполнением соглашения будут решать «взрослые», то есть Вашингтон и Москва. Украина — объект сделки, а не её равноправный участник.
Рациональные компромиссы (пункты 19, 24) →
Среди хаоса и лозунгов в плане есть и вполне рациональные, рабочие пункты. Статус ЗАЭС (19) с контролем МАГАТЭ и разделением энергии 50/50 — это разумное техническое решение, которое снижает ядерные риски и выгодно обеим сторонам. Гуманитарный блок (24) об обмене «всех на всех» и возвращении детей — также необходимый шаг для гуманитарного завершения конфликта. (Следует учесть, что многие «похищенные» дети — из украинских детдомов из зоны боёв. Причём нередко при живых, но недееспособных родителях. И в России они обрели семьи. Так что в этом чувствительном вопросе следует быть очень деликатными и осторожными.)
Эти пункты показывают, что авторы документа способны и на конструктив, когда речь не идёт о большой политике.
Техническая обвязка и тщеславие Трампа (пункты 22, 27, 28) →
Остальные пункты — это техническая рамка. Запрет менять границы силой (22) и немедленное прекращение огня (28) — логичные, хоть и дублирующие, элементы любого мирного договора.
Но и здесь не обошлось без личного. Пункт 27 о том, что контроль осуществляет «Совет мира» под руководством Дональда Трампа, — это яркий штрих к его тщеславию. Ему важно не просто заключить сделку, но и остаться её верховным арбитром, «президентом мира». Этот пункт — чистый политический реквизит, не добавляющий ничего к уже прописанным механизмам санкций за нарушения.
Мы разобрали план по пунктам, увидев смесь прагматизма, лозунгов и откровенных ляпов. Но чтобы понять, почему стороны вообще могут согласиться на этот «похабный мир», нужно честно взглянуть в бездну альтернативного сценария — что будет, если война продолжится?
4. Альтернатива: цена отказа от сделки
Альтернатива сделке — это не победный марш, а медленное угасание для России и быстрая катастрофа для Украины. Цена продолжения войны объективно выше, чем цена самого тяжёлого компромисса.
Критики любых мирных инициатив часто апеллируют к лозунгу «войны до победного конца». Но чтобы понять ценность «похабного мира», нужно честно взглянуть в бездну альтернативного сценария. Что будет, если стороны отвергнут компромисс и решат продолжать?
Сценарий «Война до конца» (коллапс «дерева»)
Главная ошибка наблюдателей — оценивать ход войны по сдвигам линии фронта. В позиционной войне на истощение километры не имеют значения. Значение имеет скорость выгорания ресурсов: людей, снарядов, денег и воли.
Та самая рубка дерева, описанная во втором разделе, в динамике войны на истощение выглядит так: дровосек наносит сотни ударов, дерево всё ещё стоит, и вдруг на тысяча первом ударе падает сразу и целиком.
Фронт может стоять годами, создавая иллюзию стабильности. Но в тылу копятся необратимые изменения: дефицит бюджета, износ инфраструктуры, психологическая усталость общества. Обвал происходит не плавно, а скачкообразно — в момент, когда система теряет способность компенсировать потери. И Украина сейчас гораздо ближе к этому моменту, чем Россия.
Цена для России: осаждённая крепость
Если Россия откажется от сделки и пойдёт «до конца», она, вероятно, сможет в итоге сломить украинское сопротивление. Но цена этой победы будет пирровой.
• Экономика: Это означает годы жизни в режиме «осаждённой крепости». Санкции не убьют экономику, но обрекут её на технологическое отставание и примитивизацию. Рост налогов, инфляция и падение качества жизни станут нормой.
• Геополитика: Россия окончательно попадёт в вассальную зависимость от Китая, став его сырьевым придатком и младшим партнёром в борьбе с США.
• Общество: Длительная война потребует дальнейшего закручивания гаек, усиления репрессий и консервации режима, что закроет любые перспективы для внутреннего развития.
Россия может позволить себе воевать долго, но ценой этого станет превращение в технологическую периферию и потерю стратегической автономии.
Цена для Украины: физическое исчезновение
Для Украины цена отказа от плана измеряется не в качестве жизни, а в самом существовании.
• Экономика на ИВЛ: Зависимость от западных траншей тотальна. Как только они иссякнут (а усталость доноров растёт), наступит мгновенный коллапс.
• Инфраструктура: Продолжение войны означает методичное уничтожение остатков энергетики, логистики и промышленности. Страна рискует быть отброшенной в XIX век.
• Демография: Самое страшное — это физическое исчезновение нации. Каждый месяц войны — это тысячи погибших, десятки тысяч раненых и сотни тысяч новых беженцев, которые уже не вернутся.
Динамика упущенных возможностей для Украины уже описана выше: каждая следующая ступень этой лестницы ведёт вниз. Отказ от нынешнего плана делает следующую остановку потенциально последней — вплоть до полной потери государственности.
Понимая, что альтернатива сделке — это катастрофа (в первую очередь для Украины), рассмотрим, как может развиваться сам процесс принятия или срыва этого «похабного мира».
5. Сценарии развития
Будущее многовариантно и полно рисков. Подписание мира — это не конец, а лишь переход конфликта из горячей фазы в холодную, где борьба продолжится другими методами. Устойчивость любой сделки будет зависеть не столько от красоты формулировок, сколько от реального баланса сил и способности игроков справляться с неизбежными кризисами.
Появление плана — это не финал, а стартовый свисток. Дальше события могут развиваться по нескольким траекториям, каждая из которых имеет свою логику и свою цену. Мы разделим процесс на фазы, чтобы не запутаться в хаосе новостей.
Фаза 1: Торг и саботаж
В первые недели и месяцы после обнародования плана мы увидим яростный торг и попытки его саботировать. Киев и его союзники в Европе будут пытаться либо отвергнуть предложение, либо выхолостить его суть.
• Истерика «ястребов»: Мы уже видим реакцию Польши («Ничего о нас без нас») и стран Балтии. Они будут публично атаковать план, называя его «предательством» и «новым Мюнхеном».
• «Смертельные поправки»: Киев, скорее всего, изберёт тактику «да, но…». Он будет выдвигать неприемлемые для России контрпредложения (например, по полному контролю над Донбассом), чтобы переложить ответственность за срыв переговоров на Москву. (25.11.2025 → мы сейчас здесь)
• Попытки эскалации: Нельзя исключать, что «партия войны» попытается сорвать сделку военной эскалацией — например, новыми ударами ракетами Storm Shadow вглубь России и спровоцировать мощный ответ, чтобы сделать переговоры невозможными.
Фаза 2: Развилка
Как бы ни извивался Киев, пытаясь «замотать» процесс, и как бы ни истерили европейские ястребы, в конечном счете развилка сводится к двум вариантам. Суета первой фазы закончится, и придётся выбирать.
Под жестким давлением обстоятельств (или ультиматума Трампа) стороны ставят подписи. Наступает режим тишины. Украина начинает менять законы, Россия получает облегчение санкций. Это не праздник и не триумф. Это тяжелая, вязкая реальность, где каждый считает себя немного обманутым, но понимает, что альтернатива — смерть.
Сценарий «Россия пожимает плечами» →
Если Киев делает ставку на саботаж, а Запад не решается его принудить, Москва делает простой вывод: договариваться не с кем. Россия пожимает плечами и возвращается к военному решению вопроса. В этом сценарии Кремль перестаёт сдерживать удары по инфраструктуре, усиливает давление на фронте и готовит новые наступательные операции. Логика проста: «Не хотите по-плохому (мирный план), будет по очень плохому».
Но даже если стороны выберут мир, это не конец истории, а начало самой опасной игры.
Фаза 3: жизнь после (риск «Минска-3»)
Представим, что «похабный мир» подписан. На этом этапе главную угрозу представляет не открытая война, а тихий саботаж выполнения договорённостей. Риск повторения «Минских соглашений», когда подписи есть, а реальных действий нет, колоссален.
Киев, даже согласившись на условия, может попытаться выхолостить их суть и замотать имплементацию.
• Юридический саботаж: Принятие законов с «дьяволом в деталях». Например, закон о запрете нацизма принимается, но в нём нет конкретных организаций или символов, что делает его нерабочим. Закон о языке формально что-то разрешает, но на практике ничего не меняет.
• Силовой саботаж: «Неизвестные патриоты» продолжают террор против оппозиции, а власть «не может их найти». Провокации на линии разграничения, которые списываются на «неконтролируемые элементы».
• Бюрократический саботаж: Бесконечное затягивание создания комиссий, согласований, подзаконных актов.
Ответ России: «Больше ждать не будем» →
Однако ключевое отличие от 2015 года — позиция Москвы. Россия, наученная горьким опытом восьмилетнего саботажа Минских соглашений, не факт, что будет играть в долгие игры. Если станет ясно, что Киев имитирует процесс, а Запад закрывает на это глаза, ответ может быть быстрым и асимметричным.
Кремль не будет ждать ещё 8 лет, пока Украина перевооружается. При первых же признаках системного саботажа сделка может быть денонсирована, и Россия вернётся к военному давлению, но уже с гораздо большей жестокостью и с целью не договориться, а додавить.
Но даже если Киев будет честен, позитивный исход ещё не гарантирован.
Фаза 4: Фактор США
Даже если Киев и Москва проявят чудеса добросовестности, над всей конструкцией мира дамокловым мечом висит самый непредсказуемый фактор — Соединённые Штаты.
Риск дезавуирования: прецедент Ирана →
История с иранской ядерной сделкой — это учебник для любого, кто верит американским подписям. Договор, который готовили годами и который соблюдал Тегеран, был разорван Трампом одним росчерком пера просто потому, что это было выгодно внутренней политике.
То же самое может случиться с украинской сделкой. Если в 2028 году к власти придет демократ (или ястреб-республиканец), он может объявить соглашение «предательским» и выйти из него. Гарантии превратятся в тыкву, санкции вернутся, а Киев получит сигнал к реваншу.
Личность Трампа: «Я не цыплёнок!» →
Даже сам Трамп — фактор риска. Он импульсивен и зависим от своего образа «крутого парня». Если завтра американские СМИ начнут кричать, что «Путин обманул Дональда», Трамп может развернуться на 180 градусов, чтобы доказать, что он не слабак. Вся архитектура безопасности висит на волоске настроения одного человека.
Единственная реальная гарантия — сила России →
Отсюда следует жесткий вывод: единственной реальной гарантией соблюдения условий для России является не бумага с печатью Госдепа, а её собственная комплексная сила — военная, экономическая и политическая. Мир будет держаться ровно до тех пор, пока Москва способна наказать за его нарушение, используя как прямые методы, так и асимметричные рычаги, которые сделают цену нарушения договорённостей неприемлемой.
«Черные лебеди»
Наконец, любой план может быть обнулён непредсказуемыми событиями.
• Внутренний коллапс: Что, если в России начнется смута после ухода Путина? Или на Украине — военный переворот, который сметёт «предателей»-миротворцев?
• Глобальный кризис: Если завтра рухнет мировая финансовая система, всем станет не до Украины.
• Технологический прорыв: Появление нового типа вооружений, который обнуляет текущий баланс сил, может соблазнить одну из сторон на реванш.
В финале необходимо подняться над тактикой и посмотреть на исторический масштаб происходящего.
6. Вывод: историческая рифма и моральный итог
Если подняться над картами боевых действий и текстами меморандумов, мы увидим трагическую в своей простоте картину. Текущий дипломатический процесс — это не рождение чего-то принципиально нового, а возвращение в исходную точку, но на руинах.
Круг замкнулся
Чтобы понять смысл происходящего, нужно отмотать плёнку назад. Позиция России по Украине и европейской безопасности отличалась удивительным постоянством. В 2007 году в Мюнхене Владимир Путин предупредил: расширение НАТО на Восток — экзистенциальная угроза. В декабре 2021 года МИД РФ выдвинул «ультиматум»: письменные гарантии нерасширения НАТО, отказ от баз у границ РФ.
Тогда эти требования назвали «неприемлемыми». Результатом стала война. И что мы видим в «плане Трампа» образца 2025 года?
• Украина закрепляет внеблоковый статус в Конституции.
• НАТО обязуется не размещать войска и базы.
• Запрет на размещение дальнобойных ракет.
Фактически Запад сейчас предлагает России ровно то, что она требовала в декабре 2021 года. Архитектура безопасности, прописанная в «плане Трампа», — это и есть реализация российского ультиматума, только упакованная в другую обёртку.
Главный вопрос: стоило ли?
И здесь возникает вопрос, от которого невозможно отмахнуться. Стоило ли класть сотни тысяч жизней, превращать города в руины и ломать судьбы миллионов, чтобы через четыре года вернуться к той же самой точке?
Если бы в 2021 году Запад согласился обсудить нейтральный статус Украины, война могла бы не начаться. Украина была бы целой, с живой экономикой. Сегодня мы обсуждаем тот же нейтралитет, но для страны с разрушенной энергетикой, потерянными территориями и демографической катастрофой. Политика максимализма — «всё или ничего» — доказала свою полную несостоятельность.
Ответственность Запада
Ответственность за жертвы несут не только те, кто начал боевые действия. Её в полной мере разделяют и те западные политики и лидеры мнений, которые годами отказывались признавать наличие у России законных интересов в сфере безопасности, наивно полагая, что их можно игнорировать. Их отказ от диалога и высокомерное «утритесь» стали одним из главных катализаторов этой бойни.
Индикаторы для читателя
Чтобы не заблудиться в хаосе новостей и пропаганды, читатель должен следить за конкретными индикаторами, которые покажут реальный вектор движения
• Риторика Киева: Смена тона с «границ 1991 года» на «сохранение людей».
• Действия в Раде: Реальные законы о языке, церкви, выборах, а не их имитация.
• Военная активность РФ: Переход к глухой обороне или подготовка к новым рывкам.
• Позиция «ястребов»: Уровень истерики в Варшаве и Лондоне как индикатор реальности сделки.
Мы разобрали циничный, но реалистичный план выхода из войны, рождённый не доброй волей, а жестоким балансом сил. Он не несёт справедливости, но даёт шанс остановить кровопролитие. Его будущее туманно и полно рисков, но альтернатива — продолжение войны до полного коллапса Украины — выглядит ещё страшнее. История этой войны — это урок того, как отказ от компромисса во имя принципов приводит к необходимости принимать те же условия, но уже на пепелище.
Дополнение 1. Ситуация на 25 ноября 2025 года
1. Ультиматум из «сырого плана» превратился в коридор.
Американская сторона довольно быстро перевела историю из режима «вот вам бумага, думайте» в режим жёсткого дедлайна: примерно до Дня благодарения. Украине дали понять, что следующая версия будет хуже, а объёмы помощи и разведки могут пойти на убыль. Трамп публично играет в ту же ноту — «карт у Киева нет, придётся соглашаться», — поднимая политическую цену отказа.
2. Женевский раунд превратил 28 пунктов в рабочую рамку.
В Женеве 23–24 ноября исходный «борхесовский» список превратили в более компактную 19-пунктную рамку под украинскую повестку. Из текста вычищают самые токсичные для Киева и Брюсселя формулировки: жёсткий потолок по численности армии, грубые схемы по замороженным активам, амнистии «под гребёнку». Часть узлов — Донецкая область, НАТО, детали гарантий — сознательно поднимают на уровень личной встречи Трампа и Зеленского. По факту Украина уже зашла в коридор: она не сказала «да» по всем пунктам, но перестала говорить «нет» в принципе.
3. Россия держится за максималистскую версию и старается выиграть время.
Кремль демонстративно называет именно исходный 28-пунктный документ «основой» урегулирования и предупреждает, что сильно переписанный вариант его не устроит. Публичное послание простое: нам этот коридор и так выгоден, если вы его ещё сузите под себя — продолжим решать вопрос военным способом. В Абу-Даби Дрисколл «примеряет» обновлённый текст на российскую сторону, но Москва не спешит признавать за собой какие-то обязательства, пока не увидит финальный вариант на бумаге.
4. Европа из наблюдателя превращается в отдельного игрока.
Европейские столицы сначала реагируют в стиле «новый Мюнхен», говорят про «капитуляцию» и «военную кастрацию», а затем переходят в более прагматичный режим: не рисовать свой параллельный план, а перепрошивать американский. Появляются европейские контрредакции с более мягкими ограничениями для ВСУ и другой логикой по российским активам. Ключевой нерв — не быть снова «в коридоре», пока за Украину торгуются Вашингтон и Москва.
5. Война идёт как фон и как рычаг.
На земле никаких признаков паузы: российские войска ползут вперёд на нескольких участках, под давлением Покровск/Мирноград и ряд населённых пунктов в Донбассе, параллельно идут удары по энергетике и жилым районам крупных городов. Украина отвечает атаками по военным объектам и энергетике в глубине России. Переговоры в Женеве и Абу-Даби идут одновременно с прилётами ракет и дронов — «рубка дерева» не останавливается.
6. Внутренняя украинская политика добавляет шум в канал.
Крупный коррупционный кейс в энергетике, фигуранты из ближнего круга и публичные утечки про НАБУ/СБУ бьют по легитимности элиты в тот момент, когда ей предлагают подписать, возможно, самое тяжёлое соглашение за всю историю независимости. Снаружи для западного наблюдателя это выглядит двояко: с одной стороны, «украинская коррупция, как всегда», с другой — антикоррупционные институты вроде как реально работают в разгар войны. Для Запада это не отменяет необходимости мира, но повышает подозрительность к любым обещаниям Киева.
В сухом остатке на 25 ноября: «сырой» план перестал быть странной утечкой и превратился в каркас будущей сделки. США и Украина уже находятся внутри его коридора, Европа борется за правки и своё место за столом, Россия торгуется с позиции силы и не снимает военное давление. Лестница вниз никуда не делась — просто по ней теперь одновременно спускаются и дипломаты, и артиллерия.
© 2025 purgatorium / сплошной неформат