Гузель Яхина, "Зулейха открывает глаза"

Третьего дня прослушал книжку "Зулейха открывает глаза" Гузели Яхиной. Рейтинг у книжки на "Лайвлибе" нормальный такой - на уровне топовых книг какого-нибудь Пикуля. Только Яхину посетители "Лайвлиба" читают почаще - мейнстрим!

Про автора так себе известно, но есть статья на "Википедии", там же есть линки на пару интервью с автором.

Самое дурацкое в романе Яхиной - это вступление Улицкой. Оно нормальное такое вступление, ибо Улицкая говорит всё по делу - отличный дебют, женская литература, двукультурные писатели - но заканчивает всё, конечно, Сталиным - "одним из величайших злодеев человечества", который придумал "адский заповедник". Для того, чтобы иметь какой-то иммунитет от Улицкой и иже с ними, нужно до прочтения художественных книг и фактчекингов "Медузы" про миллионы расстрелянных в обязательном порядке читать что-то вроде этого. Хотя надо сразу сказать, что книжка написана так, что особого противоядия не требуется - Яхина вообще не писала про Сталина, хотя он у неё там постоянно и смотрит на главных героев с серых стен и из удручающей несправедливости.

Книжку читать мне было немного не по себе, потому что прадед мой был раскулачен в начале 30-х в деревне под Казанью предположительно за то, что имел семейную мельницу. Имущество его было отобрано, сам он получил 10 лет без права переписки и сгинул на Колыме (справка о реабилитации пришла в 60-х), а вся его семья вместе с братьями и их семьями была сослана в Читинскую область, в Хапчерангу. Позже дед мой перебрался в Читу, где женился и где у него родилась моя мама - Альфия Абдулловна Хасанова - и её сёстры Зульфия, Рагида и старший брат Шамиль. Уже в поколении вот этих сестёр и братьев татарское начало разрушаться - все вышли замуж и женились на русских, но в поколении моих дедов это были самые настоящие татары с татарским укладом жизни, с письмами, написанными арабской вязью, и полноценной религиозной начинкой - ну, насколько это было возможно в советском обществе.

В семье у меня не было принято обсуждать тему дедов, и я как-то никогда не интересовался всем этим, но "Лестница Якова" Улицкой разбудила во мне интерес к истории собственной семьи, и я в 2016 году начал поиск документов, которые могли бы вывести меня на репрессированного прадеда и его дело, которое, как и дело Якова Осецкого, вполне вероятно хранится в архивах ФСБ. Первые длинные беседы с матерью подняли из глубин её памяти массу такого, что заставляет внутренности трепыхаться от прикосновения к истории людей, судьбы которых напрямую связаны с твоим собственным появлением на свет. Выяснилось, что дед и бабушка никогда не обсуждали 30-е годы, репрессии, судьбу отца. Дед - сын врага народа - не ходил на войну, а служил в военизированной охране, а после войны до самой почти смерти работал водителем в какой-то связи. Родственников было очень много, все они постепенно стеклись в Читу, а отсюда часть разъехалась по всей стране. Кто-то из этих родственников умудрился сжечь все письма, записные книжки и метрики деда, и догонять документальную часть теперь крайне сложно - для того, чтобы получить доступ к архивам (это описано у Улицкой), нужно подтвердить родственную связь.

Всё это к слову о том, что я не удивлюсь, если события, описанные у Яхиной, вполне могут в какой-то мере иметь отношение к истории моей собственной семьи по материнской линии.

Дальше спойлеры - аккуратнее на поворотах.

Основная заслуга автора, на мой взгляд, в том, что она не свалилась в размышления о злодеяниях Сталина, а писала про советских людей, действующих в крайне сложной обстановке, исходя из того, что во всей этой истории по обе стороны баррикад были именно люди, а не какие-то вампиры, пьющие человеческую кровь. Выясняется, что вампиров нет, герои пьют воду и водку, иногда показывают чудеса благородства и подлости, смелости и трусости, силы и слабости, но в большинстве случаев обходятся без чудес. Короче, живут.

Способность автора не отвлекаться на идеологические лирические отступления в наши времена - большая редкость, и в этом смысле "Зулейха открывает глаза" - в одной обойме с прилепинской "Обителью". Потому как и там, и там описан, как говорит Улицкая, ад (у Прилепина это гораздо более жестокий, кстати, ад). Она ещё говорит "адский заповедник", но мне не понятно, что значит это словосочетание, но зато понятно, что Прилепин описывал реально адский, но не заповедник, а полигон какой-то. У Яхиной это сценарий из адской - в терминологии Улицкой - стратегии, в которой в чёрном-чёрном лесу на берегу речки нужно построить город на пустом месте, оставив 30 юнитов без внешней поддержки на полгода. Юниты привычно и покорно идут в лес, рубят дрова, ковыряют в соседней шахте золото, добывают еду, потом строят базу, казарму, больницу, склады. Потом приплывает подмога, город растёт, развивается, и вот уже Хосе Аркадио Буэндиа Игнатов сидит стоит, привязанным к каштановому дереву замордованный алкоголем и безумием происходящего, и в бреду с похмелья наблюдает за тем, что стало с делом рук его.

В тексте масса несостыковок, на которые указывают авторы отдельных рецензий, но всё это в книжке несущественно. В реальности я сильно сомневаюсь, что власти могли бросить в глухой тайге 40 человек с одним ружьём и пачкой патронов, но как-то этот удивительный поворот событий мало меня взволновал, ибо Яхина, в отличие от того же Солженицына или Шаламова, не претендует на историческую достоверность. Там ещё много такого - вырытые непонятно как землянки, баба с ружьём против медведя, волшебный лекарь, исцеляющий без лекарств, назначенный комендантом бывший зэк. Хотя, вполне возможно, что автор могла бы объяснить логику этих блоков. Но это совершенно не нужно.

"Зулейха открывает глаза" удивительным образом перекликается с шолоховской "Поднятой целиной". И не просто перекликается, а где-то дополняет её. Например, в том, почему и как именно люди не хотели отдавать своё имущество, зерно, еду советским властям. У Яхиной это в сценах с Муртазой описано так, как я ещё ни разу не читал. Как бы... начинаешь больше понимать, что чувствовали как кулаки, так и те, кто их раскулачивал, встречаясь с агрессивной неготовностью скидывать нажитое собственным трудом в общий котёл (как тут не вспомнить Лань Ляня - последнего китайского единоличника из книжки Мо Яня, но у Мо Яня всё это воспринимается сквозь призму китайской чужеродности, а тут все свои - татары, русские, чуваши). Да и главные герои там местами так походят друг на друга, как будто автор использовал шолоховских персонажей в качестве прототипов.

Автора вот так ещё обвиняют: "Но в целом - пустая окололюбовная дрянь, собравшая кучу штампов, где моральные терзания, перепихоны, тяжёлые условия, драма-драма-драма и вроде-как-борьба-с-собой мешаются в разных пропорциях, откуда-то вечно выплывают притянутые за уши совпадения и всё это происходит на фоне невнятной оторванной от реальности робинзонадной ситуации с плохо продуманным историческим фоном". Чёрт его знает, может, я слишком сентиментален, может, сказывается тот факт, что у меня двое маленьких детей (по книге тема с материнскими и отцовскими переживаниями довольно большое пространство занимает), может, на меня чтец повлияла, но как-то сопли, которых в книге безусловно вагонами, на меня отталкивающе не повлияли - как бы не суровый детектив предлагался-то. Ну, перепихоны, ну, моральные терзания, ну, окололюбовная дрянь - есть такое, но автор не ромашковое поле описывала (на лайвлибе, кстати, вообще беда с рецензиями, которые читательскими голосованиями поднимаются в топ - наверху постоянно болтается какой-то шлак).

Книжка написана неожиданно сильным русским языком. Неожиданно, потому что такой уровень редко встретишь у современных российских авторов. В этой связи мне даже жалко, что книжку я слушал, а не читал.

Если ковырять книжку на предмет несостыковок, искать исторические соответствия и заниматься аналогичной тратой времени, то читать это не нужно - только настроение портить. А если хочется посмотреть на то, какой бывает современная российская литература, добавить эмоций к рассуждениям о том, что и как происходило в нашей стране во времена СССР, пустопорожне попереживать, в конце концов, за зеленоглазую Зулейху - самое оно.