7 минут рая. Спин-офф | Глава 9. The Jones (Часть 2)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Не успел Чонин осознать смысл слов, как мир перевернулся. Его тело взмыло в воздух — Чонин лишь судорожно ахнул. Руки Чейза надежно перехватили его под спину и бедра, и Чонину ничего не оставалось, как рефлекторно обвить руками его шею.
Не колеблясь ни секунды, Чейз направился в спальню.
Он сбросил ношу на середину кровати и тут же навис сверху, упираясь коленями в матрас, отрезая любые пути к отступлению.
Но вместо того чтобы наброситься, он вдруг замер. Чейз решил не торопиться. Он собирался наслаждаться Чонином — медленно, обстоятельно, словно гурман, приступивший к долгожданному ужину.
От закуски до десерта. Он не упустит ни крошки. Сначала он насытится видом, вдохнет аромат, и только потом попробует на вкус, будет медленно катать ощущения во рту, растворяя их на языке...
Он начал раздевать его. Медленнее, чем обычно, превращая это в ритуал.
Каждый раз, когда очередной лоскут ткани падал на пол, взгляд Чейза тяжелел, задерживаясь на открывшемся участке кожи. Его ладонь следовала за взглядом, оглаживая, запоминая текстуру, присваивая.
Чонин чувствовал, как лицо заливает жар. Он прикусил губу, пытаясь сдержать дыхание.
«Я чувствую себя... изысканным блюдом, уже сервированным на тарелке. И я просто лежу и жду, когда нож и вилка коснутся меня».
Когда он остался полностью обнаженным, его плечи невольно сжались. Они занимались любовью сотни раз, счёт давно был потерян, но, как ни странно, в такие моменты ему всё ещё было немного стыдно. И невыносимо волнительно.
Ладонь Чейза легла ему на лоб, убирая челку, словно он проверял жар, а затем скользнула выше, жестко фиксируя голову. Он наклонился и впился в его губы.
Это был не поцелуй, а вторжение. Чейз шумно, влажно сминал его рот, а затем ловко просунул язык сквозь приоткрытые зубы Чонина.
Горячий властный язык исследовал каждый миллиметр его рта. Он дразняще блуждал, очерчивая линию зубов, задевая чувствительные десны, с силой упирался во внутреннюю сторону щеки, проталкиваясь всё глубже, к самому горлу.
А затем, словно играя, отступил, увлекая за собой язык Чонина. Они сплелись в мокром, жарком танце, напоминая двух спаривающихся змей.
Воздух в легких Чонина закончился мгновенно. Он сдавленно захрипел, беспомощно забарабанив ладонями по широким плечам жениха.
Губы Чейза тут же соскользнули на щёку, оставляя влажный след.
Игнорируя слабые протесты, Чейз принялся покусывать его виски и скулы, спускаясь всё ниже. Его губы захватили мочку уха, с силой втягивая её внутрь. Влажный, чавкающий звук ударил прямо по нервам, и по позвоночнику Чонина пробежала судорога.
Язык Чейза влажной, горячей дорожкой скользнул ниже, очерчивая линию от подбородка до ключицы.
Он был ненасытен. Он пробовал кожу на вкус с такой страстью, словно задался целью вылизать Чонина дочиста. Напоминая разыгравшегося щенка, который тянет в рот всё, что видит, он прихватывал зубами острые ключицы, широко раскрывал рот, покусывая плечи.
Проблема заключалась в том, что Чонин находил это невероятно милым. Эта щенячья игривость будила в нем нежность. Чейз, прекрасно осведомленный о своей «очаровательной» стороне и её влиянии на жениха, невинно улыбнулся — и тут же снова уткнулся лицом в тело Чонина.
Его язык бесстыдно нырнул в чувствительную впадину подмышки.
Кончик языка целенаправленно исследовал нежную кожу, заставляя Чонина вздрагивать. Это было до неприличия откровенно, но Чейз питал особую слабость к таким местам. Он обожал естественные изгибы и потаенные уголки тела. Для него не существовало запретных зон: он с одинаковым упоением целовал пах, подмышки и даже нежную кожу между пальцами рук.
Губы Чейза медленно сползли на грудь и накрыли сосок. Шершавый язык несколько раз дразняще прошелся по нему, и Чонин отчетливо почувствовал, как маленький бугорок мгновенно напрягается и твердеет.
Чейз с силой втянул его в рот, заставляя метаться под напором языка.
В какой-то момент он поднял глаза, не выпуская добычу изо рта, словно проверяя реакцию. Их взгляды сцепились. Огромные, расширенные зрачки почти поглотили голубую радужку Чейза. У Чонина всё внутри перевернулось от этого вида.
В глазах Чейза мелькнул опасный блеск. Он резко прикусил чувствительную плоть, так сильно, словно собирался откусить кусочек.
Вспышка боли смешалась с ослепительным разрядом удовольствия, который тут же ударил в пах и горячей волной разошёлся по венам. Ноги пробила крупная дрожь, колени рефлекторно сжались, пытаясь унять это чувство. Внутренняя поверхность бедер коснулась грубой ткани рубашки Чейза.
Этот контраст отрезвил Чонина.
«Я тут лежу голый, распластанный, а он всё ещё одет...» — с досадой подумал он, нахмурившись.
Услышав приказ, Чейз оторвался от его груди и ухмыльнулся.
— А сколько заплатишь? — спросил он с абсолютно невозмутимым видом.
Он внезапно решил вжиться в роль стриптизёра, вызванного на мальчишник.
— Не смешно, — буркнул Чонин, пытаясь наградить его испепеляющим взглядом, что было сложно сделать в его положении.
Но Чейза это нисколько не смутило. Его глаза дьявольски блестели в полумраке.
— Только верх — сто долларов. Фулл-программа — триста!
Игнорируя ворчание «клиента», Чейз сел на пятки, широко разведя колени. И, без тени смущения, начал медленно, подчеркнуто эротично расстегивать пуговицы, словно и правда находился на сцене.
В мягком, рассеянном свете ночника тени на его обнажающемся теле ложились глубокими мазками. Рельеф мышц проступал отчетливо. Его плечи, и без того широкие, без одежды казались просто необъятными.
Грудные мышцы бугрились при каждом движении, а ниже, словно высеченный из камня, начинался идеальный пресс. От одного вида этого мощного торса у Чонина мгновенно пересохло в горле.
Чейз отбросил рубашку в сторону и, поиграв мышцами, самодовольно спросил:
— Ну как? Стою я того, чтобы ты вышел за меня?
— Ты сам сказал, что выйдешь за меня только из-за моего лица и пресса.
Именно эту фразу Чонин бросил ему когда-то в пылу спора о брачном контракте.
Сейчас он вновь скользнул по Чейзу нарочито оценивающим взглядом и с невозмутимым видом подытожил:
Чейз усмехнулся. Его ладонь медленно огладила рельефные кубики пресса ровно там, куда смотрел Чонин, а затем демонстративно дразняще поползла ниже, к пряжке ремня. Жест был откровенно провокационным.
Щелкнула пряжка, разъехалась молния. Одним слитным движением Чейз избавился от джинсов вместе с бельем. Освобожденная плоть, до этого стиснутая тканью у правого бедра, с силой распрямилась, ударив по животу.
На фоне идеально гладкой кожи паха эрегированный член казался пугающе огромным. Он тяжело качнулся, вздутые вены оплетали его от основания до самой головки.
Каждый раз, когда Чонин видел его таким, внутри всё болезненно сжималось. То ли в висках, то ли где-то под ложечкой, то ли внизу живота.
Он невольно поморщился. Сам ствол был ровным, светло-розовым, но вот головка... пугающе массивная, с ярко выраженным венчиком. А главное — размер. Размер, выходивший за все мыслимые рамки.
Тон Чейза был таким мягким, словно он предлагал погладить безобидного зверька. Но то, что выжидающе торчало у него между ног, напоминало не кролика, а боевое оружие.
— Ты говоришь как смотритель контактного зоопарка, который предлагает мне потискать хомячка.
«Хотя это», — мелькнуло в голове у Чонина, — «больше похоже на питона».
Он и сам не заметил, как выдохнул вслух:
— Что? И это ты говоришь члену своего будущего мужа?
Чонин, хмурившийся до этого, вдруг не выдержал и прыснул со смеху. Чейз с наигранной обидой шлепнул себя ладонью по напряженному стволу.
— Вот видишь. Он обиделся из-за тебя.
Но для «обиженного» тот выглядел слишком уж внушительно. Головка влажно блестела, выпуская прозрачную каплю смазки.
— Это он плачет от горя. Поцелуй его. В знак извинения. М?
Было очевидно, что «поцеловать» он просит не свои губы. К подобным намекам Чонин уже привык.
Он медленно выпрямился, сгреб скомканное одеяло, отшвырнул его на пол и развернулся к Чейзу. Без колебаний толкнул его в плечи, опрокидывая на спину. Тяжелое тело рухнуло на кровать, матрас глухо спружинил под весом.
Светлая ладонь Чонина скользнула вниз, стягивая с лодыжек Чейза остатки одежды. Тот послушно приподнял бедра, и в его глазах вспыхнул жадный блеск предвкушения.
Чонин опустился на колени между разведенных ног партнера и подался вперед.
Его ладони легли на бедра Чейза. Кончики пальцев едва касались горячей кожи, медленно ползли вверх, к паху. От этого невесомого прикосновения мышцы под его руками дрогнули.
Наконец, его пальцы сомкнулись на горячей, твердой плоти. Ствол был настолько широким, что ладонь не сходилась до конца — он был заметно толще запястья Чонина. Он был не просто большим. Он был твёрдым, как пластиковая труба, обтянутая кожей.
Чонин несколько раз провёл рукой вверх-вниз, оглаживая напряженную длину, а затем медленно склонился.
Сначала он едва коснулся губами самой верхушки. Оставил легкий поцелуй. Затем, дразня, лизнул у основания и провел влажным языком по всему стволу, до самого верха. Стоило ему накрыть головку и ласково надавить на нее языком, как бедра Чейза под его руками мгновенно окаменели.
Низкий, гортанный стон донесся сверху, и для ушей Чонина он прозвучал лучше любой музыки.
Он вскинул взгляд. Лицо Чейза, обычно хищное и резкое, сейчас разгладилось. Он тяжело дышал, то и дело облизывая пересохшие губы, и выглядело это невероятно порочно. Воздух в комнате, казалось, мгновенно сгустился от жара.
Чонин широко раскрыл рот и подался вперед, принимая головку. Она одна заполнила собой все пространство, практически не оставив места для маневра. Всё, что он мог — это удерживать ее во рту, лаская языком чувствительный венчик.
Но даже от этой нехитрой ласки Чейз дернулся, и на языке Чонина осел солоноватый привкус новой порции смазки. Он сглотнул, постарался максимально расслабить горло и опустил голову ниже.
Даже когда он пытался вобрать его целиком, внутрь входила едва ли половина. Чонин уже привык к этому, но каждый раз этот подавляющий объем ошеломлял.
«По крайней мере», — подумал он, — «я больше не давлюсь до рвотных позывов. Уже прогресс».
Он попытался опустить голову еще ниже, чтобы принять глубже, но в этот момент большие ладони Чейза стиснули его лицо.
Чейз резко подался назад. Твердая головка стукнулась о верхние зубы Чонина и выскользнула наружу.
Чонин растерянно моргнул, все еще не в силах сомкнуть губы. Челюсть ныла от напряжения, в ушах звенело.
— Нет. Ты так себе горло повредишь. Перестань пытаться заглотить так глубоко.
Горло всегда было слабым местом Чонина. Любая простуда начиналась с него, а голосовые связки срывались от малейшего крика на концертах, заставляя его сипеть весь следующий день. Чейз знал это. Он был слишком большим, а рот Чонина слишком маленьким.
К тому же Чейза, по правде говоря, заводило не столько само ощущение, сколько вид Чонина, старательно берущего его в рот.
Чейз рывком сел, подхватил Чонина за талию и опрокинул на лопатки.
Не давая опомниться, он перехватил его под коленями и с силой толкнул ноги вверх, к самым плечам, практически складывая тело пополам. Ягодицы раздвинулись, выставляя самое сокровенное напоказ.
Чонин вспыхнул. Это была поза, которую он ненавидел больше всего, в ней он чувствовал себя абсолютно уязвимым.
Он прекрасно знал, что сейчас будет. Как и всегда, перед тем как войти, Чейз собирался вылизать его. Глядя прямо в глаза.
— Ненавижу эту позу, — выдохнул он, пытаясь свести ноги. — Давай я лучше встану на колени.
— Нет. Давай так, — Чейз легко удержал его ноги разведенными. — Я хочу видеть твое лицо. М?
Голос Чейза звучал мягко и умоляюще, вступая в пугающий контраст с его действиями. Он осыпал поцелуями лодыжки Чонина, пока тот дергал ногами в тщетной попытке освободиться. Но силы были неравны, и Чонин сдался. Он перестал сопротивляться, беспомощно наблюдая, как голова Чейза опускается все ниже.
Горячее дыхание обдало пах. Чейз коснулся кончиком носа промежности, потерся им о кожу, а затем оставил коротки поцелуй прямо на сжатом колечке. Словно приветствие.
Но уже в следующую секунду поцелуй стал глубже. Нос Чейза уперся в плоть. Он с силой потерся всей нижней частью лица о чувствительную кожу, проводя дорожку от мошонки к самому входу.
Затем появился язык. Чейз принялся дразнить вход, прикусывая и посасывая упругую кожу. В какой-то момент он с силой втянул в себя податливую плоть, и раздался громкий, влажный звук. Чонину показалось, что из него сейчас через эту точку вытянут всё нутро.
Кожа горела. Вся промежность, вся ложбинка между ягодицами стала мокрой от обилия слюны.
Чейз с нажимом провел кончиком языка по сжатым складкам, проникая внутрь. Он повел им из стороны в сторону, и пальцы на ногах Чонина рефлекторно поджались.
Ощущение влажной горячей плоти, бесстыдно хозяйничающей внутри, было невероятно острым. Но еще больше возбуждал сам вид Чейза, устроившегося между его ног с таким явным наслаждением, словно ему подали изысканный деликатес.
Из этой унизительной откровенной позы Чонину было видно всё: подрагивающие от сосредоточенности ресницы Чейза и его язык, вторгающийся в тело.
Он не видел лица целиком, но Чейз видел всё. Именно поэтому Чонин хотел встать на колени — пусть поза раком не менее пошлая, но так он хотя бы мог спрятать пылающее лицо.
Чейз работал языком, ритмично входя и выходя, внимательно следя за его реакцией. Чонин до боли зажмурился, пытаясь отгородиться от реальности, но потом не выдержал и распахнул глаза. И тут же наткнулся на ответный взгляд. Чейз смотрел прямо на него, не прекращая движений.
Зрачки у него были расширены так сильно, словно он был под кайфом. Две черные дыры, почти поглотившие голубую радужку. Чонина охватил странный сладкий ужас, казалось, эта тьма сейчас затянет и его, сожрет без остатка.
Язык, проникнув так глубоко, как только мог, изогнулся на конце, задевая чувствительные стенки. А на обратном пути прошелся по ним снова, пробуя на вкус каждый миллиметр.
— М-м-м... — низкий утробный стон вибрацией прошел по бедрам Чонина. Звучало так, будто Чейз действительно вкушал райское наслаждение.
Влажные хлюпающие звуки не прекращались ни на секунду. Чонин чувствовал, как его тело предательски расслабляется, раскрываясь навстречу вторжению.
Руки Чонина, до этого бессильно хватавшие воздух, судорожно вцепились в простыни. Между его бедер, всё еще нетронутый, но пульсирующий от напряжения, упирался твердый ствол Чейза. Вязкая капля смазки уже протянулась от головки к коже Чонина липкой серебряной нитью.
Тело била крупная дрожь от невыносимого возбуждения. Он просто лежал, но ему уже не хватало воздуха. Спальня наполнилась непристойным чавканьем и рваным тяжелым дыханием.
— Ха... хватит... Пожалуйста... Х-х... просто... войди...
Это прозвучало так, словно он просил о боли.
Чейз медленно отстранился. Окинул тяжелым взглядом блестящий от слюны, податливый вход. Лицо его вдруг стало пугающе сосредоточенным, почти аскетичным.
Пока Чонин пытался отдышаться, длинный палец без предупреждения скользнул внутрь.
Чейз ввел указательный до основания, проверяя готовность, и тут же вытащил. Они занимались этим и вчера, и позавчера, поэтому тело отозвалось мгновенно. Он тут же добавил средний палец и с силой провернул запястье. Влажные стенки послушно сжались, плотно обхватывая фаланги.
Чейз жадно облизнулся и придвинулся вплотную.
Обхватив свой напряженный ствол у основания, он прицелился. Провел головкой вверх-вниз по влажной ложбинке, дразняще постучал по входу, задел промежность, мошонку... Он отчаянно пытался оттянуть момент, сдержать рвущуюся наружу звериную страсть.
Его била крупная дрожь. Трясло так сильно, словно это был их последний секс перед казнью. Ему до безумия хотелось плюнуть на всё и вбиться внутрь одним мощным ударом.
— Ха-а... не могу. Чонин, садись сверху.