7 минут рая. Спин-офф | Глава 9. The Jones (Часть 3)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Он понял, что если продолжит сам, то сорвется через секунду. Передавая контроль Чонину, Чейз откинулся на спину, подхватил его под бедра и усадил на себя.
Чонин, стараясь найти равновесие, неуклюже опустился на колени. Он подался вперед, упираясь ладонями в твердые кубики пресса Чейза.
Чейз одной рукой придерживал его за талию, а другой направил свой член, помогая найти нужный угол. Головка скользнула по входу, щедро смазывая его перед проникновением.
— Ты, х-х... не двигайся, — Чонин шлепнул его по руке, перехватывая инициативу.
Чейз рассмеялся, грудная клетка под ладонями Чонина завибрировала, и он послушно вскинул руки вверх, сдаваясь.
Похоть затуманивала разум. Чонин сделал глубокий вдох, сам обхватил пальцами горячий ствол Чейза и направил его. И опустился всего на миллиметр.
Даже с обильной смазкой тело отчаянно сопротивлялось вторжению. Узкое горячее кольцо мышц судорожно вцепилось в самую макушку головки, не пуская дальше.
— Ха-а... твою мать... — реакция Чейза была мгновенной. Он глухо застонал, а его ладони, не в силах оставаться в стороне, заскользили по бедрам Чонина. — Как же... туго...
Чейз нахмурился от напряжения. Его пальцы, только что ласкавшие бедра, метнулись выше, впились в ягодицы Чонина и с силой развели их в стороны, помогая.
Вход нехотя растянулся. Словно огромный змей, протискивающийся в слишком узкую нору, член Чейза раздвигал тугие складки, дюйм за дюймом отвоевывая пространство.
Чонин опускался всё ниже, чувствуя острую тянущую боль, словно его разрывали надвое. Широкий венчик головки задел чувствительный узел внутри, вышибая искры из глаз. Внутренности непроизвольно сжались в спазме.
Они застонали одновременно, в унисон.
— Х-хот... Чёрт... почему... почему ты сегодня такой узкий... ха-а...
Всего лишь две недели воздержания. А они вели себя так, словно расставались навсегда. Каждый вздох, каждое прикосновение было отчаянным.
Возможно, именно поэтому чувства обострились до боли. Чейз чувствовал, как гудит каждый нерв. И, похоже, не только он. Тело Чонина сегодня было до неприличия отзывчивым.
— Прими... прими меня глубже... Ха-а... вот так...
Горячая плоть входила, казалось, бесконечно долго. Вздувшиеся вены на стволе бугристо проходились по нежным стенкам, даря острое наслаждение.
Чейз лежал неподвижно, наблюдая из-под полуопущенных век. Он жадно впитывал удовольствие, которое дарил ему Чонин. Его руки, которым запретили держать того за талию, не знали покоя. Пальцы прошлись по затвердевшим соскам Чонина, слегка царапнув их, затем прочертили линию вниз, по впадинке от солнечного сплетения к животу. Он пощекотал пальцем пупок, спустился еще ниже, зарываясь в мягкие волоски внизу живота, и наслаждался тем, как Чонин продолжает насаживаться на него до самого основания.
Наконец Чонин опустился до конца, его ягодицы плотно прижались к бедрам Чейза. В тот же миг его накрыло тяжелым ощущением наполненности. На его плоском животе проступил едва заметный бугорок.
Ладони Чонина, упиравшиеся в рельефный пресс, судорожно сжались. Ногти впились в загорелую кожу, оставляя на ней яркие красные полумесяцы.
Чейз не мог оторвать взгляда от его лица. Чонин хмурился, словно от боли, его брови страдальчески изломились. Он то и дело закусывал губы, отчего те стали совсем красными и припухшими.
«Почему он такой красивый, даже когда ему больно?»
От одного этого вида низ живота Чейза болезненно скрутило спазмом желания.
— Ха-а... какой же ты красивый...
Чейз не выдержал и, нарушая уговор, резко толкнулся бедрами вверх. В ту же секунду нутро Чонина отозвалось, судорожно стискивая вторгшуюся плоть.
Чонин инстинктивно попытался приподняться, чтобы избежать слишком глубокого удара по чувствительной точке, но член Чейза сидел слишком глубоко. К тому же, этот ярко выраженный венчик головки... он цеплялся за нежные стенки, словно крючок. Выскользнуть, не приложив усилий, было невозможно.
— Ха-а-а... — Чонин нахмурился еще сильнее и с досадой шлепнул Чейза ладонью по животу. — Я... я же сказал тебе не двигаться!
— Прости, прости. Ладно, лежу смирно.
Чейз тихо рассмеялся и поднял руки вверх, демонстрируя полную капитуляцию, но в его глазах плясали озорные бесы.
Чонин зажмурился, сосредотачиваясь на ощущениях внутри. Он начал двигаться, сначала осторожно, плавно, словно плыл в густой горячей воде, принимая в себя твердую плоть дюйм за дюймом.
Дыхание сбилось. Движения становились всё быстрее, размашистее. Когда удовольствие стало невыносимым, балансирующим на грани боли, Чонин сорвался на родной язык:
Это был миг, которого Чейз всегда ждал.
Словно подыгрывая ему, Чейз начал ловить ритм, подаваясь бедрами навстречу каждому движению. Его головка раз за разом безжалостно вбивалась в набухший чувствительный узел внутри.
Плавные движения Чонина сменились резкими жадными толчками. Он скакал на Чейзе, чувствуя, как волны удовольствия бьют из паха, электричеством разлетаясь по всему позвоночнику.
Он двигался отчаянно, словно сидел на раскаленных углях, сам с размаху насаживая себя всё глубже. Каждый раз, когда Чейз задевал заветную точку, Чонин вздрагивал всем телом, пытаясь уклониться, но тут же сам, с новой силой, падал обратно.
В носу защипало, под веками стало горячо. С пересохших губ сорвались первые несдержанные всхлипы.
— Ха-а... Давай, скачи, мой ковбой...
Рука Чейза легла на член Чонина, плотно сжав его у основания, словно натянула поводья, удерживая и направляя.
Остатки рассудка испарились. Чонин двигался всё яростнее. С каждым толчком казалось, что его разрывает изнутри, а член горел в грубой ладони. Сердце стучало так громко, что заглушало собственные стоны.
Он не узнавал себя. Тот, кто сейчас в экстазе извивался на Чейзе, задыхаясь от похоти, был кем-то другим. Словно душа покинула тело, отдав его во власть инстинктов. Сознание уплывало в белую пелену.
И Чейз чувствовал то же самое.
Но остановиться Чонин уже не мог. Каждый раз, когда он с размаху опускался на чужие бедра, взрыв удовольствия где-то глубоко внутри стирал остатки разума.
— Больше... давай... Ха-а... Чонин... — стонал Чейз.
Внутри было тесно, горячо и влажно. Каждое движение встречало упругое сладкое сопротивление. Это ощущение сводило с ума. Такое удовольствие мог дать только Чонин.
Чейз пьянел от одного вида происходящего. Его вечно собранный, педантичный Чонин исчез. Перед ним был совсем другой человек — растрепанный, потерянный, одурманенный похотью. Ясный взгляд затуманился поволокой, губы блестели от слюны, а из уголков глаз катились непрошеные слезы.
Очередной удар пришелся точно в цель, словно внутри взорвался фейерверк. Чонин издал звук, похожий на визг, и тут же испуганно зажал себе рот ладонью.
— Зачем? Ха-а... Я хочу... х-х... слышать...
— Нет... х-х... нет... Семья Уитмор... х-х... услышит...
Прямо за стеной их спальни находился кабинет их соседей — чопорной пожилой четы Уитмор.
— Если встретим их завтра, скажу, что это я стонал.
Чонин упрямо закусил губу, пытаясь сдержаться, но его хватило ненадолго. Сдавленные всхлипы прорвались сквозь пальцы, быстро перерастая в откровенные громкие стоны.
— Х-х... ы-ы... А-а... А-а-ах!
Он мог бы остановиться, взять паузу. Но тело требовало продолжения. Он даже не замечал, как жадно Чейз пожирает глазами его мокрое от слез и пота лицо. Все страхи — как он выглядит, не слишком ли это пошло — исчезли, смытые горячей волной возбуждения.
Ритм сбился, движения стали рваными, хаотичными. Удовольствие перешло черту, за которой контроль невозможен, его трясло, как сломанную куклу.
Поняв, что Чонин на пределе, Чейз взял дело в свои руки. Он перехватил инициативу и сам начал двигаться мощно, резко, безжалостно вбиваясь снизу вверх.
От этих яростных толчков Чонина подбрасывало в воздух. Чейз содрогнулся. Тело Чонина было сильнейшим наркотиком. На входе — пьянящее чувство преодоления, словно ты разрываешь плоть. На выходе — мышцы сжимались в тугие тиски, пытаясь удержать его, выжать всё до последней капли.
— Ха-а... В тебе... х-х... так... хорошо...
Чейз, казалось, впал в транс. Он двигался как одержимый, всё ещё крепко сжимая член Чонина в кулаке и не давая ему кончить раньше времени.
Влажные шлепки тел друг о друга слились в единый ритм. Перед глазами Чонина всё поплыло. Его колотило, вся промежность горела сладким огнем.
— Пусти! Руку... х-х... отпусти!
Чонин знал, что разрядка от проникновения сзади будет в сотню раз мощнее. Обычный оргазм приносил облегчение в паху, но этот — прошивал электричеством каждый нерв, от макушки до пят.
И в ту же секунду Чонин выгнулся дугой и закричал. Накопленная энергия взорвалась в нем ослепительной вспышкой.
Тело окаменело в высшей точке напряжения. Зрачки расширились, поглощая радужку, веки мелко задрожали, а затем глаза закатились, скрывая белую пелену экстаза.
Одновременно с этим его член, до этого напряженно подрагивающий, выстрелил. Потоки семени выплеснулись на животы, разлетаясь во все стороны от того, что Чейз не прекращал своих мощных добивающих толчков.
Чейз, невероятно довольный тем, что довел его до такого сокрушительного финала, восхищенно выдохнул, но темпа не сбавил. Он слизнул соленые капли, попавшие ему на губы, и хрипло прошептал:
— Ха-а... Это было как Четвертое июля. Фейерверки на день Независимости.
Чонина всё еще била крупная дрожь. Содрогаясь всем телом от пережитого оргазма, он обессиленно качнулся вперед, ища опору на груди Чейза, но сильные руки перехватили его.
Чейз рывком сел, не разрывая контакта. Он притянул Чонина к себе, усаживая лицом к лицу — так, чтобы их пах и бедра плотно соприкасались.
Он крупко стиснул его в объятиях и начал двигаться. Тяжело, глубоко, размеренно. Матрас пружинил под ними, задавая ритм.
Чейз то приподнимал Чонина, насаживая его заново, то медленно вращал бедрами, втираясь в самую глубину. Это были уже не просто толчки. Он двигался во всех плоскостях, растягивая, заполняя собой всё пространство внутри.
Член Чонина, раскаленный и гиперчувствительный после разрядки, болезненно терся о влажный пресс Чейза.
Чейз, не останавливаясь, задыхался ему в самое ухо, обдавая горячим паром:
— Ха-а... Потерпи немного... Х-х... Я... ы-ыт... я сейчас...
Его голос вибрировал у самой мочки, посылая по позвоночнику Чонина волны мурашек. Этот низкий рокочущий звук сейчас больше напоминал звериное рычание, чем человеческую речь.
— Х-х... ха-а... Чонин... обхвати меня ногами...
Сквозь шум крови в ушах и рваное дыхание Чонин с трудом разобрал слова. Он заставил себя пошевелиться, оторвал тяжелые ступни от матраса и медленно, с усилием обвил ногами талию Чейза. Их тела сцепились еще плотнее.
Чонин сжался в комок, словно ища укрытия от этой бури, и уткнулся горячим лицом в плечо Чейза.
— Ха-а... х-х... х-х... кх-х...
Чейз с силой, почти до хруста ребер, стиснул его в объятиях. Он коротко забился, дернулся всем телом и вдруг замер.
Чонин почувствовал, как глубоко внутри него пульсирует член Чейза. Горячие толчки семени ударили в стенки, заполняя его до краев.
Чейз шумно выдохнул и, когда пульсация утихла, немного отстранился. Он нежно отвел прилипшие от пота и слез пряди с лица Чонина, заглянул ему в глаза, а затем медленно опрокинул на спину.
Он начал выходить очень медленно, с влажным чмокающим звуком, словно не хотел покидать завоеванную территорию.
Массивный венчик головки зацепился за спазмированные мышцы, и Чонин снова вздрогнул от острого ощущения растяжения.
Чейз развел его бедра в стороны и жадным взглядом уставился на то, что натворил. Он влил в него так много, что густая белесая жидкость не сразу нашла выход. Покрасневшее, припухшее колечко мышц продолжало непроизвольно сокращаться, словно в остаточном оргазме или умоляя вернуть наполненность.
Чейз провел уже начавшим опадать стволом по вытекающей сперме, размазывая ее по входу, пропитывая каждую складку. И от этого вида, от запаха их смешанных жидкостей, он снова начал твердеть на глазах.
Мужчины их возраста обычно находятся на пике сексуальной формы, но случай Чейза был... исключительным. Он мог долго балансировать на грани, полностью контролируя процесс, но перезаряжался мгновенно. Он был готов ко второму раунду еще до того, как спадало первое возбуждение.
Это качество было мечтой любого любовника, но для «принимающей» стороны оно становилось испытанием на выживание.
Чонин еще не успел толком восстановить дыхание, как горячая ладонь Чейза уже собственнически скользнула по его боку к талии. Он властно притянул его к себе и перевернул на живот.
— Давай попробуем под другим углом, — его голос звучал обманчиво мягко, с той же успокаивающей интонацией, с какой медсестра обещает, что укол будет безболезненным.
Чонин остался лежать на животе. Чейз навис сверху, устраиваясь на его бедрах, и накрыл ладонями ягодицы, слегка разводя их в стороны. Он примерился и, плавно опускаясь всем телом, скользнул внутрь.
Влажные разгоряченные мышцы приняли его без сопротивления. Горячее дыхание тут же обожгло кожу за ухом, а мокрый язык Чейза прошелся по ушной раковине и скользнул внутрь. И в тот же миг, поймав ритм, Чейз приподнял бедра и резко вогнал член до упора. У Чонина потемнело в глазах.
Чейз сразу же задал жесткий темп. При каждом толчке тишину разрывал влажный хлюпающий звук, излишки семени, скопившегося внутри, вспенивались и выплескивались наружу.
— Ха-а... Хорошо? — прошептал он, прижимаясь губами к виску Чонина. Вибрация его голоса, смешанная с жарким дыханием, посылала дрожь по коже.
Пальцы Чонина судорожно вцепились в простыни. Чейз тут же накрыл его ладони своими, переплетая пальцы. Возник пугающий и одновременно пьянящий контраст. Всё, что происходило сверху — прикосновения рук, поцелуи, шепот — было исполнено нежности, но снизу продолжалась яростная, грубая атака.
Член Чонина прижался к постельному белью. Они сменили комплект совсем недавно, ткань была мягкой, но с отчетливым фактурным плетением нитей. Грубоватая поверхность терлась о чувствительную плоть, и от этого неожиданно интенсивного трения Чонин взвыл, забившись в конвульсиях.
— Ха-а! А-а! Не-ет! Х-х... не-на-ви-жу!
Чейз, неверно истолковав эту бурную реакцию, тут же покинул его тело и рывком перевернул Чонина на спину. На простыне, там, где только что лежали бедра партнера, расплывалось влажное пятно.
— Ха?.. — Чейз выдохнул с ошарашенным смешком.
Чонина всё ещё колотило от внезапного, сбивающего с ног оргазма, но Чейз был далек от финала. Он выпрямился, зажав одно бедро Чонина коленями, а вторую ногу поднял и закинул себе на плечо. Их конечности переплелись, словно лезвия ножниц.
Чейз притянул согнутую ногу Чонина ближе к груди, придвинулся вплотную и снова вошел.