7 минут рая. Спин-офф | Глава 2. Пара Проблем (Часть 4)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Чонин инстинктивно вытянул шею, пытаясь понять, не услышал ли кто в гостиной вопрос. Но в тот же миг рука Чейза метнулась вперёд. Он схватил Чонина за запястье и рывком втащил его в кладовку.
У Чейза был настоящий пунктик насчёт груди Чонина. Он был буквально одержим ею. Однажды он так и сказал:
«Твоя грудь — это что-то настолько интимное, почти как гениталии. Ты же её никому не показываешь. Даже на пляже».
На американских пляжах или у бассейна порядки были совсем другими, не как в Корее. Женщины, независимо от фигуры, спокойно носили бикини, а мужчины поголовно ходили с голым торсом. Рашгарды, закрывающие тело, носили в основном азиатские туристы. Чонин же, стеснявшийся своей худобы, футболку не снимал никогда. Друзья находили это странным, но Чейзу, как ни парадоксально, это втайне нравилось.
— А знаешь, что я делаю, когда ты надеваешь тонкую футболку? — признался он. — Я незаметно понижаю температуру в доме градуса на три. Тогда твои соски так мило торчат.
— Так это был ты?! — взвился Чонин. — А я думал, термостат сломался, и даже мастера вызывал!
Чейз только пожал плечами — мол, поздно метаться. Чонин, тяжело вздохнув, взялся за нижний край футболки и одним движением задрал её до самой шеи.
— У тебя пять секунд. Смотри быстрее.
Чейз тут же впился взглядом в обнажённую белую грудь. Взгляд мгновенно потяжелел, зрачки расширились. Он смотрел так, будто видел мужскую грудь впервые в жизни.
— Пять, четыре, три, два, один. Доволен?
Чонин без промедления опустил футболку. Чейз разочарованно цокнул языком.
Чейз схватил стоявший рядом большой пакет с начос и демонстративно прикрыл им область паха. Чонин не выдержал и фыркнул, не зная, то ли тот дурачится, то ли делает это всерьёз.
Когда с десертом было покончено и все расслабленно развалились на диванах, неизбежно пришло время игр. Чонин всегда считал американскую культуру вечеринок несколько избыточной, но вот это всеобщее помешательство на играх ему определённо нравилось.
В этот раз выбор пал на «Heads Up!» — игру, придуманную на популярном ток-шоу, для которой существовало специальное приложение. По сути, те же «Шарады», но с одним важным отличием — слова разрешалось объяснять.
Пары тут же разбились на команды. Джастину, оставшемуся без пары, вновь досталась неблагодарная роль судьи и ассистента. Категории — «Еда», «Культура», «Личности», «Животные» — решили тянуть вслепую.
Майки толкнул Ханну локтем, кивая на Чонина.
— Ханна, Ханна. Только посмотри на Джея.
Ханна взглянула на Чонина и тихо усмехнулась.
Чонин, сам того не замечая, уже входил в азарт. Стоило начаться любой викторине, и он, словно олимпиец перед стартом, начинал разминать шею, наклоняя голову то вправо, то влево, и потягивался, вскидывая руки.
Когда очередь дошла до их пары, им выпала «Еда». Чейз описывал, Чонин отгадывал.
Они взяли невероятный темп. Казалось, они понимают друг друга с полуслова — Чонин выкрикивал ответы, едва Чейз успевал открыть рот.
— Зелёный, из него делают гуакамоле…
— Ты обожаешь звук, когда я вскрываю пачку!
— Чёрный, и ты ненавидишь этот овощ!
В этот самый момент телефон просигналил, объявляя конец раунда. Чейз разочарованно опустил руку с мобильником.
Джастин недоумённо склонил голову, глядя на Чонина.
— Баклажан? Джей, ты же не ненавидишь баклажаны.
Чейз смерил Джастина взглядом, будто тот нёс несусветную чушь, и решительно мотнул головой.
— Он их ненавидит. Если они попадаются в блюде, я всегда съедаю его порцию.
Чонин неловко забегал глазами, но Джастин, не заметив этого, упорствовал:
— О чём ты, приятель? Я своими глазами видел, как он у нас в ресторане уплетал «баклажаны в соусе юйсян».
Чейз озадаченно обернулся к Чонину.
В общем… — Чонину пришлось приступить к запоздалому признанию.
Это случилось, когда он только-только приехал в Гарвард. Они с Чейзом пошли в маленький французский ресторанчик у Гарвард-сквер. К заказанному стейку подали гарнир из смеси овощей: жареный баклажан, спаржа, брюссельская капуста.
Чонин был из тех, кто всегда оставляет самое вкусное напоследок — у него была привычка сдвигать лакомые кусочки в угол тарелки.
В тот день он, ни о чём не думая, просто отодвинул вилкой баклажан на край. Но Чейз увидел это и одарил его своей самой очаровательной улыбкой.
— Похоже, мы и правда идеальная пара, — сказал он.
И тут же рассказал о поверье: если один в паре ненавидит то, что обожает другой — это судьба. А он, Чейз, просто обожает баклажаны.
Когда Чейз предложил съесть его порцию, Чонин просто кивнул и подвинул ему тарелку. С тех пор он «не ел» баклажаны. Ему не хотелось разрушать эту маленькую иллюзию Чейза.
— Это правда? — тихо спросил Чейз. — Чонин, ты любишь баклажаны?
Чейз издал короткий сдавленный смешок и посмотрел на него взглядом, полным такой безграничной нежности, что у Чонина всё внутри сжалось.
— Для меня было честью есть твой баклажан всё это время.
Услышав это, Закери слегка наклонился к Майки и прошептал:
— Это только моим ушам послышалась пошлость?
Майки хихикнул. Учитывая, что в американском сленге слово «баклажан» (eggplant) частенько использовали как намёк на мужское достоинство, двусмысленность была очевидной.
— Да ладно тебе, — шепнул он в ответ.
Чейз, всё ещё усмехаясь так, словно сам не мог поверить в абсурдность ситуации, продолжил:
— Хочешь, скажу кое-что ещё смешнее? На самом деле, я не люблю баклажаны. Точнее, я их почти ненавижу. Я притворился, что люблю их, потому что очень хотел, чтобы мы были «судьбой».
— Так что теперь ты можешь есть мой баклажан!
На этот раз уже Ханна наклонилась к Майки:
— Похоже, это всё-таки была пошлость.
Джастин, слушавший весь этот диалог с каменным лицом, неодобрительно покачал головой и вдруг похлопал Майки по плечу.
— Майки, видишь сзади зарядный шнур? Будь другом, подай.
— Нет, придуши меня им, пожалуйста. Больше не могу смотреть на этих двоих, меня сейчас стошнит от их сладости.
Глядя на то, как Чонин и Чейз поглощены друг другом, Джастин разразился тирадой:
— Знаете что? Возможно, я не могу найти себе пару именно из-за вас.
Его слова словно прорвали плотину. Со всех сторон тут же посыпались жалобы:
— Глядя на вас, я невольно начинаю анализировать свои отношения!
— Вы слишком задираете планку!
— Вы заставляете меня думать, что в моих отношениях чего-то не хватает!
Чонин и Чейз были парой со своими проблемами. Но, похоже, главной их проблемой было то, что они, сами того не желая, создавали их всем окружающим.
Проводив гостей, они вынесли мусор и возвращались в квартиру.
Чейз и Чонин как раз вошли в лифт, когда к закрывающимся дверям кто-то поспешил. Чейз выставил руку, блокируя створки. Он тут же не забыл бросить на Чонина ухмылку, словно говоря: «Видишь? Я обращаю внимание и на других».
— Спасибо. — В кабину, учтиво кивнув, вошёл пожилой джентльмен из квартиры напротив, Андерсон Уитмор.
Чонин непринуждённо представил их друг другу:
— Это мистер Уитмор. Наш сосед.
Чейз протянул руку для рукопожатия.
— Тот самый «пёс», который лаял, — тут же пояснил Чонин.
Недоразумение с «брошенной собакой» благополучно разрешилось благодаря Генри. С тех пор они стали добрыми соседями, которые обменивались лёгкими приветствиями при встрече.
Оказалось, что Андерсон Уитмор долгие годы проработал исследователем в крупной фармацевтической компании, а сейчас, выйдя на пенсию, лишь изредка выступал в качестве консультанта. В этом не было ничего удивительного. Бостон, и в особенности Кембридж, был одним из крупнейших в мире биокластеров. Здесь на каждом шагу можно было встретить как действующих исследователей, так и именитых учёных на покое.
Несмотря на разницу в поколениях, у Чонина и мистера Уитмора была одна специальность, так что они естественно нашли общий язык. Каждый раз, сталкиваясь в холле, они могли подолгу стоять и без умолку болтать об экспериментах, новых научных статьях и негласной конкуренции между фармацевтическими гигантами.
Разговор в лифте прошёл легко и непринуждённо. Получив от соседа приглашение на ужин в грядущие выходные, они вернулись домой и принялись убирать остатки вечеринки.
Чейз как раз закончил загружать посудомоечную машину и выпрямился. В нескольких шагах от него, прислонившись к стойке, стоял Чонин. Чейз вскинул бровь, безмолвно спрашивая, в чём дело.
— О том, что ты якобы знаешь обо мне всё!
— Я тоже тебя отлично знаю. Ты любишь стихи Пабло Неруды. В кино ты всегда досматриваешь титры до самого конца. Ты предпочитаешь голубику клубнике. И ты слушаешь «Sweet Caroline» Нила Даймонда во время тренировок.
— Не может быть! Ты залез в мой плейлист?
— Ты сам громко подпевал в наушниках.
— Это была наша песня поддержки в средней школе! — Чейз выглядел так, словно его поймали на чём-то постыдном. — Мы все её орали на сборах! Не помнишь?
Чонин усмехнулся, сделал ещё один шаг и положил ладонь Чейзу на грудь.
— Важно то... что, хотя мы и хвастаемся, будто знаем друг о друге всё, это не так. Как ты не знал, что я люблю баклажаны.
— Это не от недостатка внимания. Это потому, что мы слишком друг друга любим.
— А я хочу знать всё. Досконально… Я хочу перепробовать с тобой всё. Но…
— Ты всегда ел мой баклажан… А я твой — ещё нет.
С этими словами взгляд Чонина медленно опустился ниже пояса Чейза.
— Твою… — пробормотал Чейз и тут же зажал себе рот рукой, прежде чем с губ сорвалось «…мать».
Это было самое страшное ругательство, которое он когда-либо произносил.
Чонин подошёл к остолбеневшему Чейзу вплотную. На его лице была написана мрачная решимость.
— Я хочу быть в паре, где мы попробовали абсолютно всё.
Его рука, лежавшая на груди Чейза, медленно соскользнула вниз и вцепилась в пряжку ремня.
— Я ведь всегда только получал от тебя.
— Ч-Чонин? Ты что… — Чейз, всё ещё зажимая рот, воззвал к богу, в которого даже не верил.
Чонин медленно опустился на колени. Прямо перед его лицом тугой бугор на джинсах Чейза, казалось, вот-вот прорвёт ткань.
Щёлкнула пряжка ремня, отлетела пуговица. Раздался сухой звук расстёгиваемой молнии.
Чейз, словно в тумане, смотрел, как тонкие бледные пальцы Чонина, мелко дрожа, тянутся к нему. Он до побелевших костяшек вцепился в мраморную столешницу позади себя; на тыльной стороне ладоней вздулись вены.
Пальцы зацепили резинку белья, потянули её вниз. Освобожденный член тяжело вывалился наружу. Чонин невольно сглотнул. То, что он видел каждый день, вдруг показалось совершенно незнакомым.
Чонин осторожно, словно поднося драгоценность, обхватил ствол обеими руками. Горячий и твёрдый, он внушительно лег в ладони.
Длиной и толщиной он был с предплечье ребёнка. Невероятно. Чонину с трудом верилось, что нечто столь огромное может быть частью человеческого тела. Что оно способно целиком войти в такое узкое место… И что он до сих пор цел.
— Он… правда... огромный, — выдохнул Чонин.
— Охренеть… — Чейз провёл ладонью по пылающему лицу. Он изо всех сил старался не выглядеть слишком уж восторженным, но уголки губ предательски дёргались в улыбке.
Чонин был ему слишком дорог. Чейз никогда бы в жизни не посмел попросить его о минете.
Конечно, он фантазировал, как эти маленькие губы широко раскрываются, принимая его до самого горла, но держал это при себе. В постели не должно быть места принуждению. Никакое действие не должно становиться для партнёра тягостной обязанностью.
И вот теперь, словно в награду за его молчаливое терпение… Сегодня был не его день рождения и не Рождество, а Чейза ждал самый неожиданный из подарков.
Один только вид Чонина, так бережно сжимающего его член, взвинтил Чейза до предела. Кровь прилила к лицу, заставив кожу вокруг глаз потемнеть.
Вместо ответа Чонин опустил ресницы и медленно подался вперёд. Наконец, его мягкие влажные губы коснулись самого кончика головки.
Член Чейза дёрнулся, напрягшись до предела, и выделил каплю смазки. Чонин на мгновение растерялся от неожиданного влажного ощущения, но не отстранился. Прижавшись губами к головке, он начал медленно водить головой из стороны в сторону. Прозрачная смазка Чейза, словно блеск, покрыла его губы.
От одного этого прикосновения бёдра Чейза непроизвольно дёрнулись, и он глухо застонал. Чонин осмелел, глубже вдохнул, широко открывая рот, и накрыл всю головку.
Чейз тут же подался вперёд, запуская пальцы ему в волосы и обхватив ладонями его голову.
От одного того, что Чонин взял его в рот, Чейз был готов кончить. Пришлось запрокинуть голову и уставиться в потолок. Он точно знал, что стоит ему посмотреть вниз — и он тут же сорвётся.
Тем временем Чонин одной рукой продолжал сжимать ствол у основания, а другой вцепился в бедро Чейза, словно ища опоры. Он медленно подался вперёд. Широкий венец головки проехался по нёбу и упёрся глубоко в горло.
Под ладонью Чонина мышцы на бедре Чейза окаменели. Чонин сжал губы и с силой втянул его ещё глубже.
Чейз, смущённый этим сумасшедшим удовольствием, не смог побороть любопытство и опустил взгляд.
Его глаза встретились с глазами Чонина, полными слёз от напряжения. Влажные тёмные зрачки блестели, как стекло. Растянутые губы покраснели по краям. Худые плечи дрожали, будто от сдерживаемых рыданий, но рука мёртвой хваткой держалась за бедро.
Эта картина мгновенно испарила остатки самообладания.
— Кх… — коротко простонал он, и член снова дёрнулся во рту Чонина.
Такая бурная реакция на его неумелые действия ощущалась как высшая похвала. Чонин осмелел ещё больше, обхватил ствол языком, сглотнул, создавая внутри вакуум, и принялся медленно двигать головой взад-вперёд.
Чейза затрясло. Острые зубы случайно царапнули кожу, но Чейзу было слишком хорошо, чтобы это заметить.
Его обычно ясные голубые глаза помутнели, захваченные чистым инстинктом. Он сжал ладони на затылке Чонина, притягивая его ближе, вдавливая в свой пах. Учитывая его обычную выносливость, он приближался к разрядке непозволительно, постыдно быстро.
Погрузив головку в хрупкое горло, Чейз дёрнул бёдрами в последний раз и в тот же миг резко выдернул член. Прозрачная нить из слюны и смазки потянулась между губами Чонина и его членом.
Едва дыхательные пути, перекрытые огромной плотью, освободились, Чонин согнулся, хватая ртом воздух и мучительно закашлявшись.
Он попытался отвернуться, но Чейз тут же перехватил его. Он крепко взял Чонина за подбородок, не давая отвести взгляд, а другой рукой принялся быстро надрачивать.
Чейз лихорадочно нашарил кухонное полотенце, пытаясь поднести его к члену, но не успел. Мощная струя миновала его руку и хлестнула Чонину прямо в лицо.
— Ой, Чонин! Прости! — в панике воскликнул Чейз.
Горячая вязкая сперма потекла со лба, через бровь, по крылу носа и на губы.
Чейз принялся стирать её прямо ладонью.
— Ты в порядке? В глаз не попало?
Один глаз слипся и не открывался. Губы саднило. Во рту появился слабый привкус крови — кажется, губа всё-таки треснула. Но, глядя на панику Чейза, Чонин… вдруг прыснул со смеху.
Одно дело — его собственный вид, перепачканный «в соусе» из спермы. Но Чейз, растерянный, мечущийся, со скомканным полотенцем, нелепо прилипшим к паху, выглядел ещё комичнее.
— Чонин? Ты точно в порядке? — от его смеха Чейз забеспокоился ещё больше.
Чейз тут же подхватил его под мышки и легко поставил на ноги. Он с тревогой и сожалением коснулся раскрасневшихся припухших губ Чонина.
Чейз развернул Чонина и усадил его на край столешницы, чтобы лучше видеть его лицо. Он скомкал липкое полотенце, швырнул его в мусорку и только потом неловко поправил съехавшие джинсы. На кухне царил форменный разгром.
Чейз снова мягко провёл пальцами по щеке Чонина, стирая последние капли.
— Ну так что, как тебе «баклажан» на вкус?
— М-м? — Чонин сделал вид, что задумался. Чейз с явным напряжением ждал ответа. — Очень даже съедобно.
Глядя на эту озорную улыбку, Чейз издал стон, похожий на облегчённый вздох.
— Ха-а… Нет, так не пойдёт, — пробормотал он. — Идём в спальню.
В следующую секунду Чонин уже был в воздухе. Чейз с лёгкостью подхватил его на руки и, больше не колеблясь, направился в спальню.