7 минут рая. Спин-офф | Глава 7. Брачный контракт или разрыв (Часть 3)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
На голос Чонина из гостевой комнаты выглянул Чейз. Начав жизнь ординатора, он жаловался на нехватку времени для тренировок, поэтому стал скупать спортивный инвентарь и стаскивать его в гостевую, постепенно превращая её в небольшой домашний спортзал.
Чейз в один миг оказался рядом и сгреб его в объятия. Он навалился всем весом, словно собираясь залезть на спину, и Чонину пришлось переобуваться в домашние тапочки, буквально таща его на себе.
— Тренировался? — спросил Чонин.
— Собирался, — Чейз поднес нос почти вплотную к лицу Чонина, принюхиваясь. — Ты пил виски?
— Хм, ты же говорил, что встречаешься с Джастином в пабе?
Чейз слегка склонил голову, недоумевая. Обычно Чонин был равнодушен к крепкому алкоголю. Он предпочитал вино или пиво, и в пабах всегда заказывал последнее.
Чонин на секунду заколебался. Но опыт подсказывал, что чем дольше тянешь с такими разговорами, тем хуже. И это он усвоил очень хорошо.
— Я сегодня встретился с твоим отцом!
Взгляд Чейза мгновенно изменился. Он настороженно осмотрел Чонина, словно пытаясь понять, не обидели ли его. В его глазах читалось не только беспокойство, но и глубокое недоверие к собственному отцу.
Чтобы успокоить его, Чонин нарочито беззаботным тоном пояснил:
— Сказал, что был по делам неподалеку. Ты же знаешь отель «Харбор»? Мы с Джастином были там, и он угостил нас виски.
Чейз нахмурился и недовольно буркнул:
— Ты не в тех отношениях с этим человеком, чтобы распивать с ним спиртное!
— «С этим человеком»? Это же твой отец!
После этих слов Чейз не нашелся, что возразить, и плотно сжал губы. В этот момент его взгляд упал на документы в руках Чонина.
— А. Это нам нужно посмотреть вместе.
Ничего не понимая, Чейз взял папку и открыл кожаную обложку. Ему в глаза тут же бросился заголовок: «БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ».
Его пальцы замерли, а лицо вмиг окаменело, лишившись всяких красок. Этого зрелища оказалось достаточно. Чейз резко развернул документы горизонтально, с силой сжимая края обеими руками. Намерения его были прозрачны, он собирался разорвать бумаги в клочья.
Глаза Чонина в ужасе округлились. Чейз — хирург, посвятивший жизнь сшиванию мельчайших кровеносных сосудов. Если он порежет свои драгоценные пальцы жесткой бумагой, это станет настоящей профессиональной катастрофой.
От одной только мысли о том, что может случиться с руками хирурга, у Чонина потемнело в глазах. Рефлексы сработали быстрее разума, и он выпалил, протягивая ладонь, чтобы остановить безумство:
Однако Чейз даже не повел ухом. Он лишь сильнее стиснул пальцы, да так, что отчетливо хрустнули суставы. Но, какой бы физической силой он ни обладал, обложка документа была выполнена из добротной жесткой кожи. Она лишь жалобно сморщилась, пошла уродливыми складками, но поддаваться и рваться от усилия голых рук не собиралась.
Чонин тяжело вздохнул и протянул руку:
Как и следовало ожидать, Чейз не отступил. Перехватив папку поудобнее, он с яростью впился зубами прямо в середину переплета. Не сумев порвать руками, он твердо вознамерился разгрызть ненавистный контракт.
Чонин буквально лишился дара речи, наблюдая за этой сценой. Поведение взрослого мужчины напоминало выходку щенка, страдающего от недостатка внимания, который в мелкую отместку грызет любимые ботинки хозяина.
Смех подступил к самому горлу, грозя вырваться наружу, но Чонин усилием воли сдержался. Он набрал в грудь воздуха и произнес строгим голосом, не терпящим возражений:
Использование полного имени сработало безотказно. Чейз мгновенно замер и поднял взгляд на Чонина. Истерзанная папка всё еще торчала у него во рту, придавая ему совершенно нелепый вид.
Чонин поднял указательный палец, отдавая четкую команду, словно перед ним действительно сидел пес. Чейз на мгновение замешкался, борясь с собой, но челюсти разжал. Документ с глухим стуком шлепнулся на пол.
— Молодец! — похвалил его Чонин с нарочито преувеличенной интонацией, и тут же скомандовал снова: — А теперь подними и принеси сюда.
Словно послушный пес, Чейз наклонился, поднял папку и покорно вручил её Чонину. Тот забрал многострадальный документ, пальцами разглаживая кожаную обложку, на которой теперь красовались четкие следы зубов, и мягко произнес:
— Ну зачем же так драматизировать? В этом нет ничего страшного. Говорят, сейчас даже самые обычные пары часто заключают такие контракты для перестраховки.
Чейз решительно отверг слова Чонина.
Предчувствуя, что переубедить будет непросто, Чонин присел на высокий барный стул у кухонного острова. Он небрежно бросил документы на столешницу и развернулся на вращающемся сиденье лицом к Чейзу. Тот тут же шагнул вперед, нависая и вставая прямо перед ним.
Все еще тепля надежду, что шанс договориться существует, Чонин начал осторожно:
— Я бегло просмотрел условия, и, знаешь, всё не так уж плохо, как кажется на первый взгляд.
— Ставить условия для брака и стучать по калькулятору — это, по-твоему, «не так уж плохо»?
Взгляд Чейза мгновенно оледенел. Между его красивых бровей залегла глубокая складка, а желваки на скулах напряглись, выдавая внутреннее кипение. На его лице читалась с трудом сдерживаемая ярость, готовая вот-вот выплеснуться наружу.
— Чей... — Чонин позвал его мягким, явно примирительным тоном, пытаясь сгладить острые углы. — Я просто хочу, чтобы наш брак не вызывал никаких грязных пересудов и косых взглядов.
Но Чейз демонстративно отвел глаза, словно не мог больше слушать эти оправдания. Вместо этого он уставился на помятый, истерзанный его же зубами брачный контракт, испепеляя бумагу взглядом, будто этот документ нанес ему личное оскорбление.
Видя это, Чонин поднял руки, нежно обхватил его лицо ладонями изаставил посмотреть на себя.
— Я не хочу, чтобы говорили, будто я выхожу замуж из-за денег. Чтобы ты знал, я выхожу за тебя исключительно из-за внешности. Меня интересует только твоё смазливое личико и кубики пресса, — игриво произнес он, поглаживая большим пальцем чужие брови, более темные, чем золотистые волосы.
Он хотел разрядить обстановку и вызвать улыбку, но уголки губ Чейза даже не дрогнули.
Поняв, что шутка не сработала, Чонин вздохнул и признался:
— Честно говоря, Чей... я хочу подписать. Думаю, это способ защитить нас от чужих поспешных суждений.
Чонин говорил спокойно и рассудительно, но лицо Чейза помрачнело куда сильнее, чем он мог ожидать. Чонин, конечно, не рассчитывал на мгновенное радостное согласие, но эта реакция была иной. В потемневших глазах Чейза читалась не злость, а глубокая боль.
— Чонин, ты... ты правда думаешь, что мы можем развестись?
— Чей! Что ты такое говоришь...
— Ведь брачный контракт составляют, подразумевая развод. Разве ты можешь это отрицать?
Чонин открыл рот, чтобы возразить, найти какой-то аргумент, но нужных слов так и не нашел.
— Этот документ нужен, чтобы расстаться чисто и без проблем. Разве не так?
— Прости, но этому не бывать. Я ни за что его не подпишу.
Для Чейза этот документ был попыткой заключить их любовь в рамки сухих контрактных формулировок. Бумаге было плевать на то, как началась их любовь, в ней были четко прописаны лишь процедуры ее окончания.
— Даже если ты попросишь о разводе, я тебе его не дам. Я найму самую крупную и дорогую юридическую фирму в мире. Мы увязнем в судах на двадцать лет. Так что будь готов.
Чонин смотрел на него, и в его взгляде смешались безграничная грусть и чувство вины. В голове билась одна мысль: «Я сделал ему больно. Я совсем не хотел...»
— Я буду цепляться за тебя до последнего, пока ты не вымотаешься от этой грызни и не вернёшься ко мне.
Это прозвучало не как угроза. Это было... признание. Выплеск того глубинного страха и одержимости, которые Чейз больше не мог скрывать.
— Я буду вцепляться в тебя мертвой хваткой до тех пор, пока ты не устанешь от судов и не вернешься ко мне.
Чонин смотрел на него с нежностью, к которой примешивались легкая грусть и вина. Кажется, он ранил Чейза куда глубже, чем думал, сам того не желая.
Молча подавшись вперед, Чонин протянул руки и крепко обвил шею Чейза. Их тела соприкоснулись, и сквозь ткань рубашки, прижавшись грудью, он почувствовал тяжелое, заполошное биение чужого сердца.
— Прости меня, — шепнул Чонин.
— Как ты и сказал... давай пойдем до самого конца. Давай свяжем наши жизни так крепко, как только можно.
От этих простых слов лицо Чейза начало медленно меняться. Стена, которую он в панике возвел мгновение назад, с грохотом рухнула, и все напряжение, сковывавшее его мышцы, исчезло.
В его взгляде появилась та кристальная чистота и беззащитная открытость, свойственная лишь глубоко влюбленным людям. Этот ясный голубой свет, засиявший в его глазах, был невыразимо прекрасен.
Чонин, едва присев на край барного стула, потянулся вверх и медленно погладил щеку Чейза.
Услышав разрешение, Чейз послушно наклонился и опустил глаза. Чейз Прескотт, которого окружающие знали как жесткого хирурга и решительного лидера, перед любимым человеком мгновенно становился на удивление покорным, готовым выполнить любую прихоть.
— Молодец. Хороший, — прошептал Чонин.
Он мягко улыбнулся, почесывая Чейза под подбородком. В его жестах и тоне сквозило что-то, как обычно хвалят щенка, но Чейз совершенно не возражал против такого обращения. Напротив, он льнул к руке.
Обняв Чейза за шею, Чонин сцепил пальцы у него на затылке, запуская их в волосы. Он даже не прикладывал силы, лишь намекнул движением, и лицо Чейза послушно опустилось ниже.
Чонин нежно прильнул к его губам, вдыхая горячее дыхание. Он провел кончиком языка по губам, словно бережно зализывая нанесенную рану, и губы Чейза тут же податливо приоткрылись навстречу.
Не теряя времени, Чонин медленно проник языком внутрь. Он коснулся языка Чейза, лаская его мягкими успокаивающими движениями.
— М-м... — с губ Чейза сорвался сладкий стон.
Он целовал его неторопливо, медленно, словно кот, лакающий молоко. Их влажное дыхание смешалось в одно. Когда кончик языка Чонина уверенно скользнул по чувствительному нёбу, кадык Чейза судорожно дёрнулся.
Поцелуй начинался как медленный и нежный, призванный успокоить, но страсть брала своё. Дыхание Чейза становилось всё тяжелее и требовательнее. Он подался вперёд, вжимаясь всем телом, ища опору, и Чонин, теряя равновесие под его напором, откинулся назад, лопатками упираясь в прохладную столешницу.
Они забыли о времени, о контрактах и ссорах, чувствуя в этом мире только жар друг друга. Поцелуй длился целую вечность, становясь всё глубже, прежде чем их губы нехотя, с влажным звуком разомкнулись.
Чейз смотрел на него расфокусированным, подернутым поволокой взглядом. Его радужка была такой светлой и чистой, что на её фоне отчётливо, пугающе-красиво выделялся огромный, расширенный до предела угольно-чёрный зрачок.
Чонин большим пальцем аккуратно стёр влагу с его припухших губ. Он уже хотел убрать руку, но Чейз перехватил её, прижал к своей щеке и потерся о ладонь, словно большой ласковый кот, выпрашивающий ласку.
— Мне все еще грустно. Не думаю, что мы можем просто проехать это.
Поняв, к чему он клонит, Чонин тихо вздохнул. Как и ожидалось, Чейз, будучи не дураком, решил воспользоваться своей привилегией.
С недавних пор между ними действовала своеобразная, понятная только им двоим система вознаграждений. Если один явно обижал другого и признавал свою вину, пострадавшая сторона получала один «токен».
Суть токена была проста. Это было одноразовое право абсолютного выбора, который нельзя оспаривать или обсуждать, будь то выбор меню на ужин, телеканала для вечернего просмотра или места для следующего свидания. Это было своего рода любовным соглашением, способом доказать свое сожаление не пустыми словами, а конкретным действием.
— Дай мне хотя бы сначала сходить в душ! — обреченно произнес Чонин, вставая с барного стула.
Его реакция была обоснована. До сих пор, когда Чейз получал заветный токен, его желания обычно касались именно постели. Позволить кончить ему на очки, попробовать какую-нибудь невообразимо смелую позу, требующую от Чонина мужества, или вовсе заниматься любовью целый день напролет, не вылезая из кровати.
Однако Чейз, вопреки всем ожиданиям, поднял указательный палец, останавливая его порыв бежать в ванную.
— Погоди. Я же еще не сказал, чего хочу.
— ...Разве это не что-то из этого разряда?
Чонин прищурился, глядя на него с откровенным подозрением. Это было неожиданно и выбивалось из привычного сценария.
Чейз на мгновение задумался, словно взвешивая варианты на внутренних весах, а затем уголок его губ пополз вверх в хитрой усмешке.
— Я пока его приберегу. Использую, когда будет совсем уж особый случай.
Чонин усмехнулся, наконец расслабляясь. Он снял тонкую куртку, в которую был одет, небрежно перекинул её через руку и направился в сторону спальни. Чейз, тут же поспешивший следом за ним, вдруг хлопнул себя по лбу, вспомнив:
— Ах да, Вивиан спрашивала про место проведения свадьбы.
— И тебя тоже? — Чонин невольно вздохнул.
Вивиан в последнее время суетилась так, словно была студенткой-перфекционисткой, у которой горят все сроки сдачи диплома. Казалось, она настолько увлеклась ролью шафера, что решила заодно прибрать к рукам и обязанности главного свадебного организатора, контролируя каждый чих.
Если доверить всё Вивиан, она устроит роскошную церемонию, достойную мелькать на обложках глянца и в соцсетях мировых знаменитостей. А это было далеко от того, каким Чонин видел их тихое начало.
— Чей, раз уж зашел разговор... Послушай, я бы хотел провести свадьбу просто, в мэрии. Мы оба заняты по горло, зачем тратить время и деньги впустую на эту мишуру? Просто оформим документы, чисто, быстро и без лишних глаз...
От этого внезапного выкрика Чонин удивленно моргнул.
— Ты же говорил, что прибережешь его. Уже тратишь?
— Да. Место свадьбы выбираю я!
По нерушимым правилам использования токена возражения не принимались. Но Чонин напрягся. Если доверить этот выбор Чейзу, дело могло принять куда более серьезный и масштабный оборот, чем требовалось для «тихой росписи».
Конечно, у Чейза не было такой тяги к показухе, как у Вивиан, но если уж он что-то решал, то размах у него был совершенно иным. Иногда он тратил баснословные суммы с такой легкостью, что Чонин с ужасом вспоминал, что этот парень перед ним — не просто хирург, а настоящий наследник огромного состояния.
— Чей, я не хочу ничего слишком вычурного...
— Тсс, — Чейз прижал палец к губам, пресекая любые попытки спора. — Я использовал токен. Ты не имеешь права голоса.
Чонин смиренно вздохнул, признавая поражение, а затем скрестил руки на груди и посмотрел на Чейза, всем своим видом говоря: «Ну давай, выкладывай, пугай меня».
— Ладно. И где же ты хочешь всё устроить?
— Конкретных деталей я еще не продумал, но время и место уже выбрал.
Вместо вопроса Чонин лишь слегка приподнял бровь. И Чейз, не колеблясь ни секунды, выдал ответ:
Ресницы Чонина дрогнули. Это было то самое место и то самое время года, когда они впервые полюбили друг друга. Когда всё началось.
Даже если бы Чонин хотел возразить, он не смог бы. Выбор времени и места был безупречным.
На мгновение ему показалось, что реальность вокруг растворилась. Щеки коснулся теплый соленый бриз, принесший запах моря. В ушах зазвучал фантомный шелест — успокаивающий звук широких пальмовых листьев, трепещущих на ветру. Стоило лишь прикрыть глаза, и перед мысленным взором тут же разлился золотой закат, бесконечно уходящий вдаль по изогнутой береговой линии.