7 минут рая | Экстра 2. Любовная лихорадка (1 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Я:
Ты где?
Чонин пришёл в аудиторию первым. Достав телефон, он отправил короткое сообщение Чейзу и огляделся. Просторный лекционный зал, уходящий амфитеатром вверх, постепенно наполнялся гулом голосов — студенты стекались на совмещённую пару по биологии.
На первом курсе, для снижения нагрузки, стандартной практикой было выбрать четыре основных предмета и один семинар факультативно. Они с Чейзом оба взяли по четыре курса, но вот незадача — пересекались только здесь, на биологии. Впрочем, это было логично. Чейз тяготел к занятиям, построенным на дискуссиях и самостоятельных исследованиях, тогда как Чонин предпочитал более структурированный подход — классические лекции и лабораторные.
Чей:
В твоём сердце.
Чонин невольно фыркнул, уставившись в экран, и в то же мгновение почувствовал, как сзади неслышно подошёл Чейз. Тот легко поцеловал его в щёку и невозмутимо опустился на соседнее место.
Куда бы ни приходил Чейз, вокруг неизменно становилось чуть шумнее, и университет не стал исключением. Чонин уловил боковым зрением, как тут же зашептались девушки на ряду позади. Их взгляды, казалось, мгновенно примагнитились к Чейзу.
Чонин-то наивно полагал, что, окончив школу, они наконец выбрались из джунглей. Как бы не так. Дикие хищницы, видевшие в Чейзе лакомую добычу, всё ещё водились в избытке.
Не прошло и минуты, как одна из них, набравшись смелости, отделилась от подруг, подошла к Чейзу и протянула ему сложенный пополам голубой листок.
— Привет, Прескотт. Сегодня вечером у нас вечеринка в Уинтроп-хаусе. Приходи, если будет время.
В Гарварде первокурсники селились в общежитиях на территории Гарвард-Ярда, а со второго курса их распределяли по «домам» — резиденциям для старшекурсников. Уинтроп-хаус как раз и был одним из таких «домов».
— Прости, — Чейз вежливо вернул ей приглашение. — Мы с моим парнем сразу после занятий идём на фестиваль.
Девушка с лёгким удивлением переспросила:
— О, вы тоже идёте на «Гиперволну»?
С разочарованным, но смирившимся видом девушка кивнула и вернулась на своё место.
Чейз сильно изменился со времён старшей школы. Тот, прежний Чейз вёл себя двусмысленно со всеми подряд. Раньше он расточал бессмысленные комплименты, лишь бы скрыть своё безразличие и цинизм; теперь он будто намеренно держал дистанцию с девушками, которые пытались с ним сблизиться, не давая им ни малейшего повода для надежды.
Чонин, искоса наблюдая за ним, незаметно гордо улыбнулся.
Едва в аудиторию вошёл профессор, лекция началась. Занятие уже перевалило за середину, когда на проекционном экране появился слайд со схематическим изображением процесса репликации ДНК.
— Эта схема есть и в ваших учебниках. Откройте страницу восемьдесят восемь.
Чонин быстро пролистал книгу. В середине страницы ему на глаза попалась иллюстрация: две нити двойной спирали, обвивая друг друга, устремлялись вверх.
Сидевший рядом Чейз незаметно наклонился и что-то начертил карандашом прямо в учебнике Чонина.
— Не рисуй, — одними губами прошептал Чонин. Он легонько шлёпнул Чейза по большой руке и потянулся к пеналу за ластиком. Однако, прежде чем стереть, он взглянул на страницу и не смог сдержать тихого смешка.
Двойная спираль, изгибающаяся плавными линиями, и вправду была похожа на сердце. Рядом с ней Чейз аккуратно вывел буквы «C» и «J» — их инициалы.
Чонин убрал ластик обратно в пенал. Чейз, не сводивший с него глаз, тихо и довольно улыбнулся.
А в следующую секунду под столом его колено медленно придвинулось к Чонину. Нога коснулась голени. Лёгкое, тёплое прикосновение не исчезало, и казалось, все ощущения Чонина сосредоточились в этой одной точке. Он прекрасно знал, что Чейз сделал это нарочно, но отодвигаться не стал. Разве что кончики пальцев, переворачивающие страницу, стали двигаться чуть медленнее.
Едва закончились занятия, они заскочили в кондоминиум Чейза, только чтобы сбросить сумки, и тут же вышли на Гарвардскую площадь. План был прост: пораньше поужинать и отправиться в Фенуэй-парк, где проходил музыкальный фестиваль.
Фестиваль шёл три дня, захватывая выходные и понедельник, и гремел с полудня до поздней ночи. В дневной программе выступали в основном новички и инди-артисты, а главные звёзды, хедлайнеры, выходили на сцену в восемь вечера. Вивиан и Мэдисон сняли жильё поблизости и отрывались там с самого начала, но Чонин и Чейз сознательно решили пойти только на заключительное выступление в последний день.
Они уже почти дошли до места, где собирались поесть, когда Чонин вдруг остановился.
— О? Чей, может, заглянем туда на минутку?
Он указал на один из многочисленных сувенирных магазинов, то и дело попадавшихся в окрестностях Гарварда.
Даже став полноправным студентом, Чонин всё ещё не до конца свыкся с мыслью, что он здесь. Трепет и какой-то детский восторг перед самим словом «Гарвард» всё ещё жили в нём.
Они вместе вошли в магазинчик.
Внутри всё, разумеется, было оформлено в цветах Гарварда — багрово-красном и белом. На полках в строгом порядке выстроились кружки с логотипом университета, рядом — наборы ручек и блокнотов, чуть поодаль — бейсболки багрового цвета. На стене висели худи и спортивные штаны с символикой вуза, а в небольшом уголке теснились магнитики и памятные значки. Тут же лежали стопки открыток с фотографиями знаковых зданий — библиотеки Уайденера и Мемориального холла.
Блуждая взглядом по рядам, Чонин зацепился за одну футболку. Ярко-красная, с крупной белой надписью «Мама из Гарварда». При виде неё он тут же подумал о Сьюзи.
Пока он стоял, раздумывая и вертя футболку в руках, к нему подошёл хозяин магазина.
— Если хотите отправить в подарок, мы можем оформить доставку. Нужно будет только доплатить за пересылку, — с пониманием сказал он. У дородного владельца, очевидно, был намётанный глаз.
Чонин выбрал футболку нужного размера и взял со стойки у кассы открытку с изображением библиотеки Уайденера. Одолжив у хозяина ручку, он пристроился тут же и начал выводить короткое послание.
К нему тихо подошёл Чейз и, наклонившись, стал внимательно следить за тем, как Чонин выводит аккуратные корейские буквы.
— Можно я тоже кое-что напишу внизу? — спросил Чейз.
От этих простых слов у Чонина почему-то потеплело на душе. Такие вот неожиданные моменты и дарят самые сильные эмоции. Он молча протянул Чейзу ручку, и вскоре понял, почему тот так хотел что-то дописать.
Чейз сжал ручку, совсем как ребёнок, который впервые взял в руки карандаш, и, полностью сосредоточившись, уставился на её кончик. Под поздравлением с Рождеством, рядом с подписью «from 정인'이라는»*, он принялся выводить:
and 채이스 프래콘*.
Буквы получились кривыми и косыми, он явно путался в согласных и гласных. Но видно, что старался изо всех сил. Для двух дней изучения корейского это было поразительным результатом.
Эмоции вдруг захлестнули Чонина — даже сильнее, чем в тот момент, когда Чейз просто попросил ручку. Глаза мгновенно увлажнились.
— У меня получилось? — спросил Чейз с сияющими глазами, как ребёнок, ждущий похвалы.
— Ха, что же делать? Кажется, у меня талант к корейскому.
Этот большой парень буквально лучился гордостью, и от этого был таким невыносимо милым
Хозяин магазина смерил их лукавым взглядом и ухмыльнулся.
— Ну просто парочка влюблённых голубков. Приятно на вас смотреть.
Чонин вспыхнул, тут же принявшись смущённо теребить край футболки. Чейз, наоборот, с невозмутимой гордостью улыбнулся.
— Вот здесь напишите адрес для отправки.
От одной мысли о том, как обрадуется мама, получив посылку, у Чонина поднялось настроение. Он написал адрес в Беллакоув, оплатил покупку, и они вышли из магазина.
Косые лучи солнца заливали улицу мягким золотистым светом.
Следующим пунктом их назначения был американский ресторанчик с уютной домашней атмосферой. Место было не из дешёвых — здесь подавали свежие устрицы, морепродукты и стейки. Над фасадом из красного кирпича висел полосатый чёрно-белый навес, под которым мерцали тёплым светом маленькие лампочки. Вдоль здания тянулся ряд столиков на открытом воздухе, которые в такую хорошую погоду всегда были заняты. Им повезло — они успели занять последний свободный.
Чейз, быстро пробежавшись по меню, заказал дюжину устриц, стейк и пасту.
Первым принесли блюдо с серебристыми уэллфлитскими устрицами на подушке из прозрачного колотого льда. Сверху они были сбрызнуты зелёным соусом миньонет и каплями красного коктейльного соуса. В воздухе тут же разлился свежий, яркий аромат огурца и океана.
С игривым огоньком в глазах Чейз многозначительно произнёс:
— А ты знаешь, что устрицы — афродизиак? Казанова съедал по пятьдесят штук каждое утро.
Чонин в ответ лишь слегка приподнял бровь. А затем с невозмутимым видом протянул руку и перетащил блюдо с устрицами, стоявшее перед Чейзом, к себе.
— Тогда тебе, Чей, их есть нельзя.
Чейз вдруг громко расхохотался.
— С ума сойти. Ты такой милый, когда так делаешь.
Чонин посмотрел на него с недоумением. То, что нравилось этому парню, всегда было непредсказуемым.
— Как ты можешь нравиться мне с каждым днём всё больше? Я люблю тебя, Чонин, — сказал Чейз, смеясь и щуря свои ясные, как чистая вода, голубые глаза.
От неожиданного признания Чонин растерялся и ответил с небольшой задержкой.
Над головами двух влюблённых медленно опускался закат.
Прим.: «from 정인'이라는» — от Чонина.
С Чейзом интереснее. «and 채이스 프래콘» — неверное написание его имени. Правильное написание на хангыле «체이스 프레스콧». Его версия — типичная ошибка новичка.
- Он использует гласную
ㅐ(короткая «э», как в cat) вместоㅔ( «э», как в set). Впрочем, в современном корейском языке эти звуки почти неразличимы на слух, и эту ошибку допускают даже сами корейцы. - Что еще важнее, он интуитивно упрощает незнакомую ему слоговую структуру. Вместо сложного «Пре-с-котт» (
프레스콧), он опускает срединный звук [с] и заменяет конечный [т] на [н], получая «П(ы)-рэ-кон» (프래콘).
Он пишет фонетически, основываясь на звучании своего английского имени, а не как оно пишется по правилам корейской транскрипции.