7 минут рая | Экстра 5. Иной рай
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Любовь американцев к Рождеству была особенной. В одних районах гремели рождественские парады, в других — целые кварталы соревновались за награду за лучший украшенный дом.
Вот и в этом году, словно охваченные единым порывом, улицы городов сияли праздничным убранством. На крышах застыли фигуры Рудольфа с санями, деревья и заборы утопали в мерцании гирлянд, а с некоторых лужаек махали руками надувные Санты и эльфы.
Беллакоув славилась такой мягкой погодой, что на Рождество здесь не было редкостью увидеть на пляже серферов в красных колпаках. Сочетание вечнозеленых газонов и оленей, тянущих сани, выглядело причудливо. Но, казалось, такой диссонанс никого не смущал.
Не отставала от общего настроения и Уиллоу-стрит в Бэйвуде — он тоже весь дышал Рождеством.
Едва канун Рождества перевалил за полночь, на улицу, тихо шурша шинами, въехал серебристый кабриолет «Порше». Машина притормозила у небольшого двухэтажного дома в самом конце Уиллоу-стрит.
Из кабриолета выбрался мужчина в красном костюме Санты с увесистым мешком подарков за плечом. Секунду осмотревшись, он подошел к дереву и тут же начал взбираться по нему. Двигался он с ловкостью, совершенно не свойственной тому, кого принято называть «дедушкой».
Он высоко подпрыгнул, тут же найдя опору на ветке руками и ногами. А уже с ветки он одним легким движением перемахнул на крышу.
Он приземлился, не издав ни единого звука. Ловкость ниндзя.
Пригнувшись, Санта быстро пересек черепицу и замер перед окном второго этажа. Уперся руками в подоконник, бесшумно приоткрыл раму и скользнул внутрь.
Хозяин комнаты, Чонин, крепко спал. Утонувшую в полумраке комнату наполняло лишь его ровное тихое дыхание. Тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь стекло, нежно очерчивал бледное лицо юноши.
Санта осторожно порылся в своем мешке и, выудив оттуда подарок, аккуратно водрузил его на стол. Это оказался невероятно тонкий и легкий ноутбук, какие удобно носить с собой, но при этом достаточно мощный, чтобы без труда справляться с тяжелыми задачами вроде видеомонтажа.
Оставив подарок, Санта, однако, уходить не спешил. Он с сожалением и тоской смотрел на спящего Чонина.
От этого тихого зова Чонин едва заметно пошевелился, но из глубокого сна так и не вышел.
Санта оглядел комнату, заметил на столе ручку и, немного подумав, толкнул ее локтем. Ручка скатилась на деревянный пол с отчетливым стуком. Этого звука оказалось достаточно, чтобы разбудить спящего.
Чонин, потирая глаза, медленно открыл их. Черные, еще не сфокусированные радужки блуждали по комнате, пока не наткнулись на массивную красную фигуру у кровати.
Глаза Чонина мгновенно расширились. Он судорожно вдохнул, уже готовый закричать, но Санта поспешно вскинул руки, сорвал с себя шапку и опустил окладистую белую бороду.
— Чейз? — Чонин резко сел, щелкнул лампой на тумбочке и всмотрелся в знакомое лицо. — Что ты здесь делаешь?!
— А ты? Кто в Рождество так рано ложится спать?
— А что мне делать, если я сонный? — Чонин с заспанным лицом снова потер глаза.
Разница во времени между Бостоном, где находился Гарвард, и Калифорнией составляла три часа. Когда в Калифорнии была полночь, в Бостоне было три часа ночи. Неудивительно, что ему хотелось спать.
— Ты когда-нибудь сидел на коленях у Санты, чтобы сфотографироваться? — с усмешкой спросил Чейз.
Чейз, коснувшись шапки Санты, пояснил:
— Ну, знаешь, это мероприятие, которое каждый год проводят в торговых центрах. Сидишь на коленях у Санты, фотографируешься. Там еще эльфы в зеленых костюмах с острыми ушами. Неужели ни разу не делал?
Чонин, конечно, понял, о чем речь. В крупных американских торговых центрах в рождественский сезон и правда часто появляется Санта. Дети садятся к нему на колени, чтобы сфотографироваться, а рядом суетятся его помощники-эльфы. Это была классическая рождественская сцена. Дети взахлеб рассказывают Санте о своих желаниях, а он, добродушно кивая, делает вид, что слушает, и позирует для фото.
— Я приехал в Штаты уже не в том возрасте, — буркнул Чонин. — Я тогда давно не верил в Санту.
— В таком случае, я очень вовремя. Я заставлю тебя снова поверить.
Он многозначительно улыбнулся, снова водрузил на лицо бороду и натянул шапку. Затем с комичной важностью плюхнулся на стул у стола Чонина
— Ну, подходи. Как тебя зовут? Весь год ты был хорошим…
Чонин даже не успел решить, как реагировать на эту игру. Чейз не стал ждать. Он резко подался вперед, со стула прямо к нему, и в следующее мгновение уже целовал его, навалившись всем телом.
Чонин охотно обнял широкие плечи, прижимая к себе это большое горячее тело.
Горячий язык без малейших колебаний скользнул в его рот. Ощущение властных движений было тем, к чему невозможно привыкнуть, сколько бы раз это ни повторялось.
Чонин почувствовал, как его возбуждение тяжело давит в паху. Он инстинктивно качнул бедрами, подаваясь навстречу.
Когда дыхание обоих стало прерывистым, Чейз, чмокнув Чонина в припухшую нижнюю губу, отстранился.
Чонин посмотрел на него сквозь туманную дымку.
— Ха-а… Это точно подарок для меня? А не для твоего личного удовольствия?
— Подарок я только собираюсь вручить, — прошептал Чейз. И тут же медленно сполз вниз, исчезая из поля зрения.
— Твоя мама спит внизу, — донесся его приглушенный голос, — так что я не могу бессовестно развлекаться. Но, думаю, ничего страшного не случится, если я в одностороннем порядке доставлю немного удовольствия ее сыну, не так ли?
Не успел Чонин даже спросить, что это значит, как Чейз резко задрал его футболку.
Чонин поспешно уперся руками в плечи Чейза, пытаясь его остановить, но тот лишь крепко перехватил его запястья. Кончик носа Чейза прочертил дразнящую линию от пупка Чонина вниз. Зажав зубами резинку его пижамных штанов, Чейз опустил голову еще ниже.
Стянув штаны, Чейз оставил его в одних трусах, но тут же зацепил губами резинку и потянул их вниз, обнажая еще мягкую, расслабленную плоть. Чейз зачерпывающим движением провел языком по этой беззащитной мягкости и взял ее в рот. Пудровый запах средства для тела, которым пользовались в доме Чонина, нежно щекотал ноздри.
Погруженная в горячий влажный рот, плоть Чонина начала понемногу твердеть. Чувствуя ни с чем не сравнимое удовлетворение, Чейз легонько перекатывал головку во рту. Вскоре Чонин полностью затвердел.
Чейз провел кончиком языка по бороздке на головке. Капелька смазки тут же выступила на кончике, и он слизнул ее, прижавшись языком к уретре, а затем отстранился. Между ними протянулась тонкая нить, и это зрелище вызвало у Чонина жгучее чувство стыда.
Но возбуждение от этого становилось лишь острее.
— Ых… А если у меня теперь разовьется странный фетиш на Санту? Буду, например, возбуждаться при виде любого мужика в дешевом костюме в торговом центре.
— Тогда я быстро отведу тебя в туалет и отсосу тебе вот так, — беззаботно пообещал Чейз.
Они спали вместе уже больше полугода. Чейз знал наизусть, где у Чонина слабые места и как именно довести его до безумия.
Голова начала медленно двигаться вверх-вниз. Опускаясь, он сжимал губы, полностью поглощая член, а поднимаясь, широко обхватывал ствол языком.
Бессознательно выкрикивая его имя, Чонин, сам того не замечая, начал двигать бедрами навстречу. Тело само искало удовольствия. Движения были такими, словно он сам трахал Чейза в рот.
Тот, в свою очередь, лишь поворачивал голову из стороны в сторону, жадно вбирая его в себя, издавая громкие влажные звуки. Очевидно, что он намеренно делает это громче, зная, как это возбуждает Чонина.
Только что проснувшееся тело было особенно чувствительным. Бедра Чонина мелко задрожали, и почти сразу его накрыла острая волна оргазма.
Чонин судорожно зажал рот тыльной стороной ладони. В тот же миг в рот Чейза ударила густая, пахнущая юностью жидкость.
Чейз сглотнул, не проронив ни капли. Ему нравился этот вкус. Возможно, дело было в питании Чонина, но его сперма никогда не вызывала отвращения. И не была слишком вязкой — наверное, оттого, что он кончал так часто. И вкус, и консистенция… в самый раз.
— Чей! — приглушенно выкрикнул Чонин. Он, конечно, был в ужасе и ненавидел, когда Чейз делал это.
Чейзу же, напротив, нравилось глотать его семя. Это казалось ему одним из своих, тайных способов доказать любовь. Ему нравилась сама мысль, что то, что было частью Чонина, растворяется в нем, становясь частью его собственной плоти и крови.
Вот и в этот раз, проглотив все без остатка, Чейз облизал губы с видом сытого зверя. Чонин, увидев это, страдальчески нахмурился.
— Ха-а… Я же просил не глотать.
Его дыхание все еще не восстановилось, грудь тяжело вздымалась и опадала.
Чейз аккуратно вернул уже чистую плоть Чонина в белье и натянул на него пижамные штаны.
— Ха-а… Церемония вручения подарков окончена, пора мне, пожалуй, идти.
Чейз снова натянул красную шапку и, подобрав бороду, приладил ее под носом.
Чонин, глядя на этот маскарад, невольно улыбнулся. И тут он заметил на столе белую коробку.
— Не знаю. Она здесь была, когда я пришел.
— Чей. — Чонин, сузив глаза, смерил его крайне подозрительным взглядом.
Чейз, словно обиженный, тут же вскинул руки.
— Правда! Чонин, похоже, ты и вправду был хорошим мальчиком в этом году.
— Притворщик, — фыркнул Чонин и, сдавшись, тут же со смешком выдохнул
— Тогда до следующего Рождества веди себя хорошо, — подмигнул Чейз, входя в образ. — И не трепли нервы своему парню, договорились? Хо-хо-хо!
Напоследок сымитировав голос и характерный санта-клаусовский смех, Чейз выскользнул обратно в окно.
Напевая какую-то рождественскую песенку, он легко спустился с крыши на дерево, спрыгнул с высокой ветки на траву и, уже направляясь к машине, вдруг замер.
Он столкнулся взглядом с ребенком, сидевшим на крыльце соседнего дома.
Мальчик, разинув рот, во все глаза смотрел на него с немым изумлением. На вид ему было лет пять-шесть, и в руках он мертвой хваткой сжимал бейсбольную биту. Судя по всему, он караулил Санту и собирался взять его в плен.
Поколебавшись всего мгновение, Чейз тихо скользнул на водительское сиденье. Он хотел было немедленно завести мотор и уехать, но ошеломленное лицо ребенка, застывшего в благоговейном трепете, не давало ему покоя.
«Может, дать ему что-нибудь?» — подумал Чейз и порылся в бардачке. В руку легла помятая стодолларовая купюра.
Он поманил ребенка пальцем. Тот, помедлив, нерешительно подошел к машине. В его глазах, узревших воочию того, кого он считал лишь сказочным персонажем, смешались священный ужас и восторг.
Чейз сунул купюру в крошечный кулачок и, снова переходя на густой бас с характерным акцентом Санты, сказал:
— Тс-с. Это секрет, что ты меня видел. Понял?
Ребенок, все еще с ошарашенным видом, кивнул.
— Счастливого Рождества. Хо-хо-хо.
Закончив свое импровизированное выступление, Чейз поднял стекло и тронулся с места. Вдруг охватило чувство неловкости, и он, сам того не заметив, усмехнулся.
Из-за двери уже донесся восторженный детский крик:
«Наверное, теперь этот малыш всю жизнь будет верить, что Санта ездит на серебристом "Порше",» — подумал Чейз, сворачивая с Уиллоу-стрит.
— Вау… — благоговейно выдохнул Джастин.
Он уже успел восхититься трижды. Первый раз — у гигантских ворот поместья на Крествью-Драйв, 1. Второй — у фонтана, бившего посреди подъездной аллеи. И вот теперь, третий — перед самим домом, похожим на дворец.
А сейчас перед его глазами раскинулся огромный бассейн, какой можно увидеть разве что на заграничном курорте или в роскошном пятизвездочном отеле. Дно было выложено причудливой марокканской мозаикой, где гармоничное сплетение золотого, зеленого и синего рождало ощущение неги и великолепия.
По четырем углам бассейна возвышались величественные статуи львов. Из их разинутых в реве пастей непрерывным потоком лилась чистая вода. Все это походило не на реальность, а на сцену из слишком яркого сна.
— Я… я на вечеринке у бассейна Прескоттов…
Джастин едва дышал от волнения. Мечта, казавшаяся несбыточной в старшей школе, осуществилась хотя бы в колледже. Попасть сюда означало не просто получить приглашение на вечеринку. Это означало войти в тот самый мир «крутых», к которому он никогда не принадлежал.
Взгляд Джастина выцепил Чейза, стоявшего у гриля для барбекю. Тот что-то обсуждал с прислугой в форме, похожей на одежду шеф-повара. Под яркими лучами солнца светлые волосы переливались чистым золотом. Джастин радостно подбежал к нему.
Чейз обернулся с легким удивлением. И тут Джастин растерялся. Он только сейчас заметил, что на вечеринке больше никого нет.
Всплыл старый кошмар. Тот день, он так же пришел по приглашению на вечеринку, но оказался не в том месте и стал объектом жестоких насмешек. Но сейчас такое было невозможно. Чейз теперь был его другом, которому он полностью доверял.
— Ты очень рано, — улыбнулся Чейз.
— Разве вечеринка не в четыре?
— Верно. Но сейчас… без десяти четыре.
Джастин склонил голову набок, не понимая, в чем проблема.
— На такие вечеринки, если они назначены на четыре, обычно начинают подходить к пяти. Так что это не твоя вина.
В отличие от официальных мероприятий, неформальные вечеринки у бассейна или дни рождения редко начинаются вовремя. Это называлось «fashionably late» — модное опоздание. Указанное в приглашении время — это лишь «официальное начало», а на самом деле гости обычно приходят на полчаса-час позже. Слишком ранний приход мог создать неловкую ситуацию, если хозяева еще не закончили с приготовлениями. Гостям было комфортнее приходить, когда атмосфера уже разогрелась.
Но Джастин, не знакомый с этой культурой, откуда мог такое знать?
— Ничего страшного. — Чейз по-дружески хлопнул его по плечу, разряжая обстановку. — Чонин пришел еще раньше. Вчера.
Джастин наконец с облегчением улыбнулся.
— Как твоя бабушка? Все еще смотрит сериалы?
— Еще спрашиваешь. Если моя бабушка перестанет смотреть сериалы, значит, случилось что-то серьезное.
Чейз коротко рассмеялся, живо вспомнив бабушку Джастина, которая буквально впивалась глазами в экран телевизора.
— Раз уж ты так рано пришел, поможешь с подготовкой? Кажется, народу будет много.
В этот момент из домика у бассейна вышел Чонин и кивнул Джастину в знак приветствия. Он тоже был с головой в делах. Подойдя к Чонину, Джастин взял у него одно из двух ведер со льдом.
— Что-то вы серьезно подготовились, — заметил он.
Семестр в колледжах закончился за неделю до Рождества, после чего начались длинные полуторамесячные зимние каникулы. Большинство выпускников Уинкреста, разъехавшихся по разным университетам, наконец вернулись в родной город, и сегодня они впервые за полгода должны были собраться все вместе.
Когда подготовка была почти закончена, около пяти часов начали подходить гости. Как и предсказывал Чейз.
Первым пришел Макс Шнайдер. Вслед за ним появились Алекс Мартинез и Дериус Томпсон. Поздоровавшись с ними, Чейз огляделся в поисках еще одного знакомого лица.
— Он в Майами, — ответил Макс, обмениваясь рукопожатием с Джастином. Он выглядел немного подавленным. — Наверное, не приедет.
Коул и Макс были одними из самых близких друзей в их компании.
— Его родители окончательно развелись после суда. Мать переехала в Нью-Йорк. Может, он теперь вообще сюда не вернется.
Новость о разводе родителей Коула уже была известна друзьям. Они знали, как тяжело он переживал эти долгие судебные разбирательства, и на мгновение в воздухе повисла тяжелая неловкая тишина.
Но тут послышались звонкие голоса, мгновенно привлекшие всеобщее внимание. К бассейну вышли Вивиан и Мэдисон. Мэдисон была в смелом темно-синем бикини, поверх которого был небрежно накинут белый шифоновый халат, а Вивиан выбрала эффектный красный цельный купальник в стиле ретро с большим бантом на груди. Рядом с ними шла целая ватага девушек из бывшей команды чирлидеров.
При виде девушек Макс тут же сбросил свое уныние, и на его лице расползлась широкая улыбка. Его настроение, казалось, передалось и самой вечеринке — она определенно удалась на славу.
Воздух был наполнен смехом и болтовней, в руках гостей поблескивали стаканы с водкой или пивом. В темной глади бассейна лениво покачивались большие надувные круги, а на шезлонгах кто-то ловил последние лучи уходящего солнца, скрывшись за темными очками. Музыка, которую, как всегда, подбирал Макс, и сегодня удостоилась всеобщей похвалы. Все были рады этой долгожданной встрече. Смех и разговоры не умолкали ни на минуту.
Когда наступила ночь, территория у бассейна преобразилась, став еще ярче. Рождественские гирлянды, развешанные по периметру, вспыхнули тысячами огней, и их мягкое мерцание начало причудливо отражаться в воде.
В самый разгар веселья Макс, высоко подняв свой стакан, перекричал музыку:
— Как насчет «Семи минут рая»? — Он ухмыльнулся. — Как раз и подходящий «рай» имеется.
Макс указал на небольшой сарайчик рядом с домиком у бассейна, где хранился инвентарь для ухода за ним.
Идея была принята на ура. Все тут же уселись в круг, и Макс водрузил в центр пустую пивную бутылку.
Взгляды собравшихся обратились на тот самый «рай». Это аккуратное строение и сараем-то назвать было сложно — белые стены и серая крыша идеально гармонировали с общим стилем особняка. Плотная жалюзийная дверь, очевидно, обеспечивала вентиляцию, но при этом надежно скрывала от посторонних глаз то, что находилось внутри.
Первой жребий выпал Мэдисон. Глаза многих парней тут же заблестели.
Горлышко бутылки, которую крутанула Мэдисон, медленно проехало по кругу и остановилось, указав на Алекса Мартинеза. Алекс с готовностью встал и протянул Мэдисон руку. Она, помедлив секунду, вложила в нее свои пальцы, и под одобрительные возгласы и свист толпы они скрылись в сарае.
Ровно через семь минут дверь открылась. Они вышли с немного смущенными лицами и молча разошлись по своим местам. Мэдисон, картинно откинув волосы, изобразила легкую улыбку, а Алекс, неловко почесывая затылок, то и дело бросал на нее быстрые взгляды.
Джастин внутренне загорался каждый раз, когда бутылку крутила девушка, но, к его огромному разочарованию, она неизменно указывала на кого-то другого. Наконец, горлышко указало прямо на него. Но парой, увы, оказался Макс.
Они уставились друг на друга, синхронно вздохнули и предпочли выпить «штрафную». Вокруг тут же разразился дружный хохот.
Прошло еще несколько кругов, и вот, словно по чьей-то невидимой договоренности, бутылка выбрала Чонина, а следом — Чейза.
Кто-то тут же одобрительно свистнул. Кто-то в шутку заподозрил подтасовку. Под градом заинтересованных взглядов Чонин и Чейз, не глядя друг на друга, молча направились к сараю.
Дверь за ними закрылась, отрезая их от шума вечеринки.
Внутри сарай оказался просторнее, чем казался снаружи. Окон не было. Единственный свет пробивался тонкими тусклыми полосками сквозь щели в жалюзийной двери, мягко скользя по стенам и полкам с инвентарем.
Чейз смотрел на Чонина со странным выражением лица. У Чонина было точно такое же. Они стояли в полумраке, словно оба отчаянно пытались что-то вспомнить.
Первым молчание нарушил Чонин.
Чейз сразу понял, к чему он клонит. В его голубых глазах пробежало теплое узнавание.
— И что обычно делают, когда вот так запирают?
Это был тот же разговор, который состоялся у них, когда они впервые оказались заперты в шкафчике.
Чейз шагнул к нему вплотную. В тусклом свете, пробивающемся сквозь щели, его улыбка казалась очень нежной.
От нахлынувших чувств у Чонина мелко задрожал подбородок. Большие темные глаза увлажнились, отражая полоски света. Чейз слегка наклонил голову, придвигаясь ближе, и прошептал ему прямо на ухо низким бархатным голосом:
Он притянул Чонина за талию и нежно поцеловал.
Это был легкий осторожный поцелуй — словно бабочка, севшая на цветок. Губы медленно разомкнулись, и они, слегка дрожа, посмотрели друг на друга.
— Ты тоже думаешь о том разе? — тихо спросил Чейз. Чонин молча кивнул.
Первый поцелуй. Там, в тесном, пахнущем пылью и спортивной формой шкафчике в раздевалке. Трепет от случайного прикосновения губ и бешеное биение сердца, готового вырваться из груди. Все было так живо, будто это случилось только вчера.
Чейз бережно коснулся пальцами щеки Чонина. И, снова наклонившись, впился в его губы — на этот раз глубоким настоящим поцелуем.
Вместе с нежно скользнувшим языком, на Чонина волной нахлынули все воспоминания, связанные с Чейзом.
«Это Чейз Прескотт. Знаешь? Тот самый».
Он вспомнил день, когда впервые увидел Чейза. Тот был так ослепителен, что пришлось отвести взгляд, чтобы не ослепнуть от его яркого солнечного свечения. Но глаза против воли снова и снова возвращались к нему.
Вспомнился благотворительный вечер, с которого он в гневе сбежал, униженный тем, что Чейз даже не знал его имени.
Промелькнула в памяти игрушка-хорек, которую он подарил ему на весеннем балу.
Теплый ужин в «Сэллис Дайнер».
Тихий разговор у костра на ночном пляже.
Ужин на открытом воздухе после олимпиады, когда они вместе любовались панорамой ночного города.
Кампус Гарварда, по которому они беззаботно гуляли, крепко держась за руки.
— Семь минут прошло! — крикнул снаружи Макс, но ни один из них его не услышал.
Поцелуй стал только глубже. Чейз крепко сжал Чонина в объятиях, притягивая за талию, а Чонин запустил пальцы в его волосы и нежно взъерошил их.
— Бессердечные, каково тут тем, у кого пары нет!
Снаружи посыпались шутливые крики, друзья забарабанили в дверь. Только тогда они, прервав поцелуй, отстранились, посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Они смотрели друг другу в глаза, и в этот миг оба знали.
Их рай будет длиться не семь минут.