7 минут рая | Глава 7. Большие маленькие секреты (3 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Рот Чонина слегка приоткрылся. Он ошарашенно уставился на Чейза, но тот, с самой обаятельной и приветливой улыбкой, на которую был способен, не сводил глаз с его матери.
— У нас сегодня корейская еда, ничего страшного?
— Я обожаю пробовать новые блюда.
Ситуация развивалась в совершенно неожиданном для Чонина направлении.
Чейз, впервые переступивший порог его дома, медленно огляделся. Дом был небольшим, но в нем царила невероятно теплая и уютная атмосфера. Старый деревянный книжный шкаф, забитый книгами; кофейный столик с облупившейся в нескольких местах краской; разномастные стулья, очевидно, собранные из разных комплектов. Все эти вещи несли на себе явный отпечаток времени и жизни — того, чего так не хватало его собственному дому-музею.
Сьюзи предпочитала не безликую массовую мебель, а старую, с историей, которую она с любовью выискивала на гаражных распродажах или в комиссионных магазинах и сама реставрировала. Это было одним из её увлечений, и Чонин с детства в этом участвовал, помогая ей шкурить, красить и лакировать.
— Спасибо, — тепло улыбнулась Сьюзи. — Хоть он и требует постоянного ремонта, но я его очень люблю.
Чейз с улыбкой еще раз огляделся, впитывая детали, а затем вежливо спросил у Сьюзи:
— Я бы хотел вымыть руки. Где у вас ванная?
— Вон там, за дверью с венком.
Как только Чейз, поблагодарив, скрылся за дверью, Чонин подскочил к маме и зашипел:
— Мам! Ну зачем ты его пригласила!
— А что такого? — она невозмутимо пожала плечами. — Друг моего сына пришел в гости. Это же хорошо.
От ее непробиваемого спокойствия Чонин потерял дар речи и, вздохнув, обреченно плюхнулся на стул. Вскоре из ванной вышел Чейз и совершенно естественно подошел к Сьюзи, которая хлопотала у плиты. Рядом с ней разница в их росте была просто колоссальной. Чтобы посмотреть ему в глаза, Сьюзи пришлось высоко задрать голову.
— Твоя мама, должно быть, гордится. Такой сын вырос. Какой у тебя рост? — обратилась она к Чейзу.
— Около шести футов пяти дюймов.
— Эх, вот бы и нашему Джею природа отсыпала еще хоть пару дюймов роста.
— Мам! — возмущенно воскликнул Чонин со своего места.
Обернувшись, Чейз увидел его сердито надутое лицо и беззвучно рассмеялся. В этой уютной домашней обстановке выражение лица Чонина было гораздо более живым и искренним, чем в школе.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил Чейз, снова поворачиваясь к Сьюзи.
— Расставь тарелки, пожалуйста.
Чейз послушно достал тарелки из шкафчика, на который указала Сьюзи, и расставил их на круглом столе. За ним было удобно сидеть вчетвером и немного тесновато впятером, но для их компании в самый раз.
В центре стола уже стояло главное блюдо, которое они готовили чаще всего — такпоккымтхан, острая тушеная курица с картофелем. Соусы для него можно было хранить долго, а из свежих ингредиентов нужны были только картошка и лук. Курицу можно было купить в любом магазине, так что проще и сытнее блюда не найти.
— Кстати! — вдруг спохватилась Сьюзи. — Чейз, ты ешь острое?
Чейз на мгновение задумался, вспоминая свой гастрономический опыт, а затем ответил:
— Честно говоря, не уверен. Острое бывает очень разным. Испанскую кухню я переношу неплохо, а вот в битве с индийской потерпел поражение.
— Что ж, сегодня тебе предстоит сразиться с корейской остротой, — усмехнулась Сьюзи. — Прошу.
Она сняла крышку с тяжелой кастрюли, и из-под облака горячего пара по комнате разнесся густой пряный аромат. Чейз с опаской заглянул в кастрюлю, словно оценивая своего противника перед боем. Куски курицы и картофеля томились в огненно-красном пузырящемся соусе.
— Это... похоже на курицу, упавшую в лаву, — одновременно с восхищением и ужасом произнес он. — Честно говоря, немного страшно.
Сьюзи от души рассмеялась. Она положила Чейзу на тарелку щедрую порцию риса, несколько кусочков курицы, полив все густым соусом, и сказала:
Увидев, что Чейз уверенно взял в руки палочки для еды, Сьюзи с удивлением спросила, не нужна ли ему вилка. Он лишь покачал головой.
— Все в порядке. Я умею пользоваться палочками. Спасибо за еду.
Чейз с решительным видом подцепил ярко-красную аппетитную куриную ножку и положил ее себе на рис. Сьюзи, не сводя с него пристального взгляда, словно невзначай, спросила:
— Такой красивый парень, наверняка, девушка есть?
Рука Чейза на мгновение замерла над тарелкой, но он тут же опустил ее и мягко улыбнулся. Он не подтвердил, но и не опроверг, однако его молчание было красноречивее любых слов.
Глядя на него, Чонин почувствовал закипающую внутри тёмную беспричинную злость. Захотелось уколоть его побольнее, спровоцировать и, возможно, выведать тот самый секрет, связанный с Вивиан.
— Да не просто девушка, мам. Самая красивая в школе. Капитан команды чирлидеров.
Чейз медленно повернул голову к Чонину. Выражение его лица стало еще более тяжелым, но он по-прежнему не произнес ни слова.
— Боже мой, — с восхищением произнесла Сьюзи. — Футболист и чирлидерша? Так значит, все эти сериалы и фильмы не на пустом месте снимают?
Чейз вновь лишь молча улыбнулся, не дав внятного ответа, и наконец отправил в рот первый кусок курицы.
Его самообладание было достойно восхищения, но оно постепенно давало трещину под натиском корейской остроты. Поначалу он ел как ни в чем не бывало, но через какое-то время его глаза покраснели, а дыхание заметно участилось.
Чонин вздохнул, поднялся и принес большой стакан ледяной воды. Тот осушил его одним жадным глотком.
— Ой, что же делать. Остро, наверное, — с ласковой улыбкой сказала Сьюзи, глядя на Чейза. Она смотрела на него, как на маленького ребенка, впервые попробовавшего острую пищу.
— Если остро, заешь рисом, — спокойно посоветовал Чонин.
Чейз тут же съел большую ложку риса. Было что-то до смешного приятное в том, как огромный парень так послушно следует его совету. Чейз снова стал похож на большого пса с золотистой шерстью. Странное напряжение, витавшее в воздухе, мгновенно улетучилось.
— Ты не так ешь, — покачал головой Чонин. — Смотри.
Он разобрал палочками кусочек курицы на своей тарелке и положил на рис. Затем добавил разваренную картофелину, ловко размял ее ложкой и все тщательно перемешал.
— Так соус впитается в рис, и будет не так остро.
Чейз, внимательно наблюдавший за ним, в точности повторил все действия. И после первого же куска выражение его лица изменилось. Острота смягчилась, уступив место насыщенному, пряному, богатому вкусу.
Чейз стремительно прикончил одну тарелку, без тени смущения попросил добавки и с тем же энтузиазмом расправился со второй. Чонин, вспомнив, сколько тот съел в дайнере, даже не удивился, а Сьюзи с нескрываемым умилением смотрела на юношу, с таким аппетитом уплетавшего ее стряпню.
— Я помогу вам убрать, — сказал Чейз, поднимаясь со своей пустой тарелкой.
Сьюзи на мгновение удивилась, а затем замахала руками.
— Начнешь помогать где-то с пятого своего визита, — она мягко улыбнулась, а потом незаметно подмигнула сыну. — Чонин, покажи-ка Чейзу свою комнату.
От неожиданного предложения брови Чонина поползли на лоб. Он успел бросить на маму укоризненный взгляд. Лучшим сценарием было бы, если бы Чейз вежливо отказался и сказал, что ему уже пора. Но тот, не скрывая своего предвкушения, с горящими глазами смотрел на Чонина. Он был похож на щенка, которому только что предложили пойти на прогулку, только хвост не вилял.
— Ха-а... идем, — с коротким вздохом Чонин поднялся со стула. Чейз, с трудом скрывая улыбку, тут же последовал за ним.
Взгляд Чейза, словно сканер, медленно прошелся по комнате, впитывая каждую деталь. Она выглядела точь-в-точь как ее хозяин: идеальный порядок, нигде ни пылинки, и даже ни одного постера на девственно-чистых стенах. Единственной примечательной и чужеродной вещью был знакомый бомбер с инициалами школы, висевший на вешалке у шкафа.
Чонин, проследив за его взглядом, смущенно подбежал и снял его.
— А, я же должен был сегодня его вернуть... как раз кстати. Забирай.
Чейз, проигнорировав вопрос, тяжело плюхнулся на кровать Чонина. Та тут же отозвалась протестующим скрипом. Его взгляд лениво прошелся по комнате, и он спросил:
— Что это мы сегодня ели? Очень вкусно, но остро.
— Это тушеная курица, корейцы ее часто готовят, — ответил Чонин, кладя куртку рядом с ним. — Может живот разболеться от непривычки. Выпей молока, когда вернешься домой.
— У меня сейчас сердце в животе колотится. Потрогай.
И не успел Чонин даже осмыслить просьбу, как Чейз перехватил его запястье и прижал ладонь к своему животу. Однако под пальцами ощущались не толчки сердца, а лишь твердые мышцы пресса. Чонин тут же отдернул руку, чувствуя, как щеки заливает румянец.
— А, нет. Все в порядке, — Чейз смущенно улыбнулся и раскинулся на кровати по диагонали.
Его внимание привлекла знакомая белая игрушка у подушки, и он тут же прижал ее к себе.
— Вообще-то, это я его папа, а не ты, — упрекнул его Чонин.
— Какой же ты придирчивый, — протянул Чейз и с озорной усмешкой вернул игрушку на место, легонько похлопав ее по голове. — Кстати, мне кажется, твоя мама называла тебя иначе.
— «Чонин». Вот мое имя, — произнёс он с правильным корейским акцентом.
— Чон... ин? — задумчиво повторил Чейз, с усилием выговаривая непривычные слоги.
В его глазах вспыхнул огонек неподдельного интереса. Он сел, подхватил со стола какой-то листок и протянул Чонину.
Чонин вывел на бумаге свое имя хангылем. Чейз с любопытством склонил голову набок, разглядывая незнакомые символы. Затем достал телефон, щелкнул камерой и, пару секунд покопавшись в приложении, вдруг издал восторженный возглас.
— Ух ты... это просто... невероятно.
Он развернул телефон к Чонину. На экране светился перевод с корейского.
[정인 (Чонин): 'beloved', любимый человек, возлюбленный.]
Чонин на миг опешил, но быстро взял себя в руки, стараясь говорить невозмутимо:
— Да, в корейском у этого имени есть и такое значение.
— Технически, «Им», но на английский манер читается как «Лим».
— Напиши, — снова потребовал Чейз.
Чонин послушно вывел на листке «임». Чейз тут же навел на символ камеру. На этот раз он молчал дольше, а потом тихо, с каким-то ошеломленным изумлением выдохнул:
— <임 (Им)>: Объект всепоглощающей любви и обожания.
— ...Ну, в старой корейской поэзии это слово... использовалось в таком значении, — Чонин смущенно потер затылок.
— У тебя даже имя милое. Словно ты умоляешь.
От этих неожиданных слов Чонин удивленно замер, не сводя с него глаз.
— Умоляешь, чтобы тебя любили, — пояснил Чейз.
На мгновение он, кажется, разучился дышать. Слова застряли в горле, и Чонин мог лишь растерянно смотреть на Чейза. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец сумел выдавить из себя:
— Можно мне называть тебя Чонин? — внезапно спросил тот.
Чонин, однако, тут же бросил сухое:
— Почему? Имя дорогое? Я заплачу. Сколько? Переведу через приложение, — сыронизировал Чейз, вспоминая их недавний ужин в дайнере.
Чонин невольно хмыкнул. Абсурдность предложения сработала — повисшее в воздухе напряжение на миг ослабло. И Чейз, тут же ухватившись за эту перемену, вернулся к своему вопросу:
— Мы разве не закрыли эту тему? — устало вздохнул Чонин.
Но Чейз, не обращая на это внимания, настойчиво продолжал:
— Вот видишь. Значит, что-то все-таки было.
Эта упрямая настойчивость вызвала в Чонине вспышку раздражения, но он подавил её, с силой провел рукой по волосам и задал встречный вопрос:
— Сейчас же весенние каникулы. Разве ты не должен быть в Кабо или Майами со своей девушкой? Почему ты не с Вивиан...
— Вивиан? — тон Чейза тут же стал недовольным. — Так вот в чем дело. Тебе нравится Вивиан?
Чонин устало прикрыл глаза. Чейз сделал совершенно неверный вывод, но исправлять его не было ни сил, ни желания. Пусть думает так. Возможно, это самый простой способ все закончить.
— Да. Поэтому ты мне и не нравился. Доволен? А теперь, когда все выяснилось, верни мою тетрадь.
— Джей. Только не Вивиан, — вдруг очень серьёзно произнес Чейз.
От этих слов у Чонина все внутри болезненно сжалось. Он и без чужих напоминаний знал, что ему до Вивиан Синклер — как до луны. Она, скорее всего, даже не догадывалась о его существовании. Точно так же, как и Чейз до недавнего времени. Больно было не от осознания этого факта, а от той безжалостной легкости, с которой Чейз ткнул пальцем в самое уязвимое место.
— Верно. Куда уж мне соперничать с самим Чейзом Прескоттом, — с горьким сарказмом ответил он, чувствуя, как голос начинает дрожать. — Я знаю, что она твоя девушка. Я даже сам это видел.
— В день благотворительного вечера, на террасе вашего дома, я видел, как вы с Вивиан целовались. Я так испугался, что убежал и оставил рюкзак. Иначе с чего бы ему там просто так валяться?
— Ты... видел... что? — переспросил Чейз, и его лицо мгновенно застыло. Он напрягся, будто готовый вот-вот вскочить и взорваться от гнева, и Чонин, поняв, что сболтнул лишнего, поспешно добавил:
— Я не подглядывал! И вообще, я первым вышел на террасу, ясно? Это вы пришли позже.
Наступила тишина. Чейз по-прежнему молчал, но его взгляд с каждой минутой становился всё темнее.
Неловкость от собственного признания жгла изнутри, и, чтобы скрыть ее, Чонин напустил на себя нарочитое безразличие. Он съязвил, бросив в повисшую тишину:
— Впредь, когда будете обжиматься, привыкай получше проверять, нет ли кого поблизости, Прескотт.
Лицо Чейза потемнело еще больше. «Может, стоило промолчать?» — лихорадочно соображал Чонин. Он ведь не сказал ничего такого, что могло бы вызвать такую реакцию. Но что-то было определенно не так.
Чейз, который до этого расслабленно раскинулся на его кровати, одним резким движением сел.
Его голос прозвучал тихо и глухо, вся былая игривость испарилась без следа. Эта внезапная перемена выбила Чонина из колеи. Он даже подумал, не мстит ли тот, зеркально повторяя его собственное бегство.
Пока Чонин неуклюже поднимался на ноги, Чейз уже пересек комнату и стоял у двери. Он взялся за ручку, готовый уйти без единого слова, но на мгновение замер. Так и не обернувшись, он лишь слегка повернул голову, бросая слова через плечо:
— Я не знаю, что ты там себе вообразил... но то, что ты видишь — далеко не всегда вся правда.
Казалось, он хотел добавить что-то еще, но передумал. Ограничившись этой загадочной фразой, открыл дверь и вышел.
На какой-то миг у Чонина мелькнула мысль броситься за ним, остановить, потребовать объяснений. Но ноги словно вросли в пол. Он так и остался стоять посреди комнаты, вслушиваясь в удаляющиеся шаги по лестнице. Вскоре снизу донесся приглушенный голос — Чейз прощался со Сьюзи — а затем щелкнул замок входной двери.
Как только дверь закрылась, Чонин бросился к окну и, чуть отодвинув штору, выглянул на улицу. Чейз выходил из дома. Он мог бы обернуться, бросить хотя бы один взгляд на его окно, но нет — он смотрел прямо перед собой, быстро шагая к своей машине. Изящный серебристый «Порше» хищно поблескивал в свете фонарей. Чейз без малейшего промедления сел за руль.
Проводив взглядом исчезающие в ночи красные огни «Порше», Чонин тяжело вздохнул и плотно задернул штору, отрезая себя от внешнего мира.
«То, что ты видишь — далеко не всегда вся правда».
Последние слова Чейза назойливым эхом отдавались в голове. И почему-то сразу вспомнилось его лицо. Оно казалось невероятно уставшим.
Всю ночь Чонин ворочался с боку на бок, а под утро, не выдержав, все-таки взял телефон. После мучительных колебаний он напечатал до смешного банальное и вежливое сообщение:
Я:
Спасибо, что поел с аппетитом, хоть тебе и могло не понравиться. Спокойной ночи.
Едва он нажал «отправить», как под сообщением появился значок, что ему печатают ответ. Сердце ухнуло вниз. Затаив дыхание, Чонин не сводил глаз с экрана.
Но они помелькали и исчезли. Экран затих.
Пока он ошарашенно смотрел в пустоту чата, дисплей погас, оставив его в полной темноте.
В тот вечер ответа не было. Его не было ни на следующий день, ни через день.