7 минут рая | Экстра 1. I spy (1 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Прим.: название главы снова имеет несколько значений. «I spy» — игра-угадайка, где один игрок загадывает предмет, видимый всем, и даёт подсказку, например, называя первую букву или цвет предмета. Мы перевели игру как «я вижу». Втрое значение «I spy» — буквальное «Я шпионю», слежу.
Услышав голос Чейза, Чонин повернул голову и огляделся по сторонам.
— А, кажется, знаю! Вон та вывеска кафе, с нарисованным дельфином?
Уголки губ Чейза дрогнули в улыбке.
— Точно. «Кафе Дельфино». Надо будет как-нибудь заглянуть, выглядит неплохо.
Чейз и Чонин неспешно прогуливались по улице, играя в «Я вижу». Это была простая игра на наблюдательность, в которую обычно играют дети: один загадывает какой-нибудь предмет в поле зрения, даёт цветовую подсказку, а второй должен его отыскать. Забава, возможно, и детская, но на удивление увлекательная. К тому же она заставляла внимательнее смотреть по сторонам. Вывески магазинов, причудливые детали фасадов, мелкие уличные украшения, на которые в обычной суете и не обратил бы внимания, теперь сами бросались в глаза, обретая новую значимость.
Они уже неделю жили здесь, в Кембридже, пригороде Бостона, но до сих пор толком не было времени осмотреться. Такая вот неспешная бесцельная прогулка была их первой.
— Смотри, внутри полно людей с ноутбуками. Наверное, есть вай-фай, — заметил Чонин, заглядывая сквозь витринное стекло.
Удивительно, но многие местные кафе не давали пароль от сети просто так, поэтому он подумал: «Сюда можно будет заглянуть, чтобы развеяться и поработать над каким-нибудь простым заданием».
— Так, теперь моя очередь, да? Я вижу что-то… круглое.
Они продолжили игру, шагая по идеально ровному тротуару.
Улицу обрамляли стройные ряды платанов, и в этой выверенной симметрии было что-то уютное, гармоничное. Классические чёрные фонари из кованого железа — с двумя рожками-плафонами, похожими на ветви — один за другим вспыхивали в сгущающихся сумерках.
Несмотря на поздний час, улица жила своей жизнью. Небольшие магазинчики были ещё полны покупателей, а за столиками уличных кафе оживлённо беседовали люди. Гарвардская площадь всегда бурлила энергией студентов и туристов. Близость к реке Чарльз тоже сказывалась. То и дело мелькали люди в спортивной одежде — кто-то выходил на пробежку, кто-то ехал на велосипеде. Лёгкий ветерок доносил смешанный аромат речной свежести и прелой листвы, приятно щекотавший ноздри.
Чейз молча взял Чонина за руку, привычно переплетясь с ним пальцами, и тихо сказал:
— Мы с тобой прямо как супруги, которые видятся по выходным.
— Мы же видимся каждый день, — мягко возразил Чонин.
— Но ночевать вместе каждый день не можем.
Поступление в университет не означало, что теперь они смогут быть вместе постоянно
Гарвардская традиция селить первокурсников в кампусе, поощряя дух сообщества, для них обернулась досадной разлукой. Жизнь в общежитии была обязательной — университет выстроил систему так, чтобы студенты, оказавшись бок о бок, быстрее сближались и ощущали свою принадлежность к этому месту.
Хотя Чейз и Чонин указали друг друга в качестве желаемых соседей, их просьба утонула в безликой системе распределения. Университет целенаправленно тасовал первокурсников, стремясь к разнообразию и избегая того, чтобы в одной комнате оказались люди со схожими интересами или происхождением. Видимо, их случай посчитали именно таким.
В итоге Чонина определили в Кэнадей-холл, а Чейза — в Уэлд. Корпуса разделяли всего пять минут ходьбы — по меркам огромного гарвардского кампуса это было сущим пустяком, но лёгкое разочарование всё равно не отпускало.
— Мысль о том, что ты так близко, а я не могу быть с тобой, просто сводит меня с ума по ночам. И ведь нет ни деревьев, ни крыш, по которым к тебе можно было бы забраться.
— Даже не говори таких глупостей, — с притворной строгостью ответил Чонин. — У меня комната на четвёртом этаже, между прочим.
Он догадывался, почему, несмотря на совместную заявку, их не поселили вместе. Всё встало на свои места, когда Чонин, разобрав свои вещи, зашёл помочь Чейзу.
Уэлд-холл считался самым престижным общежитием Гарварда. Величественное здание из красного кирпича, расположенное в самом сердце Гарвард-Ярда, внушало трепет одним своим видом. Отсюда было одинаково удобно добираться до учебных корпусов, библиотеки и столовой.
Но дело было не только в расположении. Чейз получил одноместную комнату, да еще и с личной ванной. Чонин словно шагнул в другой мир, резко контрастирующий с его собственной комнатой на троих и общим санузлом на девять человек. Без сомнения, здесь не обошлось без фамилии Прескотт.
Но на этом влияние Прескоттов не закончилось.
Вскоре Чейз купил кондоминиум в самом центре Гарвардской площади. Для состоятельных студентов это не было редкостью — формально проживая в общежитии, многие приобретали отдельное жильё и курсировали между ним и кампусом. А элитные апартаменты у реки Чарльз сами по себе служили символом статуса.
— В следующем году обязательно будем жить вместе, — произнёс Чейз, поднимая их сцепленные руки, и прижался губами к бледной коже на тыльной стороне ладони Чонина. Прохожие бросали на них любопытные взгляды, но Чейзу, казалось, не было до этого никакого дела.
— Хм… Не знаю, — лукаво протянул Чонин. — А мне придётся платить за аренду?
— Ещё чего. Только не говори, что опять собираешься отправить мне деньги через Cash App.
Слова Чейза мгновенно вернули Чонина в тот день, когда они впервые зашли в «Закусочную Салли». Он вспомнил укоризненный взгляд Чейза в ответ на попытку перевести ему деньги за какой-то несчастный холодный чай. От тёплого воспоминания на лице расцвела улыбка.
Он и сам сгорал от нетерпения в ожидании дня, когда они будут жить вместе. Будущее казалось таким волнующим и светлым лишь потому, что он знал. В этом будущем всегда будет Чейз.
— О, Чонин. Тебе уже назначили PAF?
Каждому первокурснику в Гарварде назначали PAF (Peer Advising Fellow) — куратора из числа старшекурсников. Обычно на эту роль отбирали студентов с высокой успеваемостью и лидерскими качествами, чтобы те помогали новичкам адаптироваться к университетской жизни. Чейзу куратора назначили чуть раньше, и вот настала очередь Чонина.
— Да, кажется, они проявили заботу и подобрали мне куратора азиатского происхождения. Фамилия похожа на корейскую или китайскую.
— Понятия не имею. Мы обменялись всего парой сообщений. Знаю только имя — Эйден Хан, и то, что он третьекурсник.
— Надеюсь, он окажется хорошим парнем.
Первая неделя занятий закружила их в калейдоскопе новых лиц. В лекционных залах, коридорах общежитий, в гулком пространстве обеденного зала Анненберг-холла — повсюду они обменивались приветствиями с незнакомцами, завязывая непривычные, но волнующие разговоры.
— Всё-таки Гарвард — это что-то особенное, — с воодушевлением рассказывал Чонин. — Мой сосед по комнате, Майки, изучает искусственный интеллект, а в будущем мечтает стать юристом, чтобы разрабатывать законы в этой сфере. Здорово, правда?
Многие поступали в университет, ещё не имея чётких планов, — большинство колледжей позволяли определиться со специализацией только ко второму курсу. Но здесь всё было иначе. Здесь каждый нёс в себе яркую, чётко очерченную мечту: стать адвокатом, экоактивистом или запустить стартап в Кремниевой долине. Все точно знали, куда и зачем идут.
Это касалось и Чонина с Чейзом.
Гарвард не разрешал двойную специализацию, но позволял выбрать дополнительную. Чонин решил отказаться от неё, чтобы полностью сосредоточиться на биологии. Чейз же, напротив, заявил, что возьмёт в качестве второй специальности бизнес-администрирование. На недоумённый взгляд Чонина он ответил с улыбкой, в которой смешались смущение и самоирония:
Он не собирался упускать ни крупицы из того, что ему предстояло унаследовать. С многозначительной усмешкой Чейз добавил:
— Просто до неприличия алчный. Видимо, это у всех Прескоттов в крови.
Несмотря на мечту стать врачом, он со всей серьёзностью относился к сохранению и приумножению своего богатства. Кто бы что ни говорил, он был Прескоттом.
Разговаривая обо всём на свете, они направились к ближайшему супермаркету. Это был магазин органических продуктов примерно в миле от Гарвардской площади — погода и расстояние идеально подходили для неспешной прогулки под прохладным ветерком ранней осени, покачивавшим тронутые багрянцем листья.
— Кстати, насчёт твоего PAF, — сказал Чейз. — Почему бы тебе не пригласить его сегодня? Мне тоже любопытно, что он за человек.
— Пожалуй, так и сделаю, — просто кивнул Чонин.
Сегодня в кондоминиуме Чейза намечалась вечеринка в честь новоселья. В этот раз им предстояло всё готовить вдвоём, без помощи прислуги, так что дел было много. Нужно было купить еды, позаботиться о напитках.
Чонин особенно ждал встречи с Джастином. Тот поступил в Массачусетский технологический институт и жил там в общежитии. От Гарварда до МТИ было всего двадцать минут быстрым шагом или пара станций на метро, но оба так погрузились в адаптацию к новой жизни, что с самого приезда ни разу не виделись.
— Хочу чего-нибудь с рисом. С таким, знаешь, клейким, — заявил Чонин, едва они переступили порог супермаркета, и сразу направился на поиски.
Он не ел его уже больше недели. Говорят, для корейца рис — источник силы, и, возможно, поэтому Чонин чувствовал упадок. Конечно, в Анненберг-холле подавали рисовые блюда, но это был не тот нежный липкий рис, к которому он привык. Длиннозёрный, сухой и рассыпчатый, он годился разве что для плова или салата.
— Может, возьмём роллы? — предложил Чейз, указывая на суши-корнер.
Чонин заглянул в стеклянную витрину. Там аккуратными рядами лежали «Калифорния», «Острый тунец», «Лосось и авокадо».
— Да, давай! Купим ещё рамен быстрого приготовления и съедим всё вместе.
При мысли о роллах с раменом Чонин так обрадовался, что начал напевать что-то себе под нос. Чейз с нежностью посмотрел на него, легонько коснулся щеки и положил в тележку несколько видов роллов. Судя по виду, они были совсем свежие.
Следом он отправил в тележку несколько сортов качественной ветчины и направился к молочному отделу за сыром. Чонин удивлённо приподнял бровь.
— Хочу сделать плато с мясными деликатесами.
— Мясное плато? Это тебе Сири посоветовала? Сказала, что это выглядит эффектно?
Чонин тихо фыркнул и пошёл следом за Чейзом, который с самым серьёзным видом изучал витрину с сырами. Сам он к сыру был равнодушен, ожидая Чейза, принялся со скучающим видом разглядывать другие полки. Внезапно завибрировал телефон.
— Чем занимаешься? — без предисловий начала она. — Я в Бостоне, вот решила написать».
— В Бостоне? Что ты тут делаешь?
— В Фенуэй-парке проходит фестиваль «Гиперволна».
— «Гиперволна»? В смысле, как теория суперпозиции волн в физике?
— …Ох, ты совсем не меняешься, да? — со смехом в голосе ответила Мэдисон.
Чонин обрадовался, узнав, что она где-то поблизости — они не виделись всё лето, с тех пор, как Мэдисон уехала в Нью-Йорк. Он тут же рассказал, что они с Чейзом устраивают вечеринку, и спросил, не хочет ли она заглянуть. Мэдисон в ответ завизжала так, что у него заложило уши.
— Джей! Ты серьёзно? Мне правда можно прийти?
— Это ещё кто? — в её голосе не было и тени узнавания. Чонину стало немного обидно за друга.
— А! Тот пухлый, который вечно с тобой таскался? Ладно, неважно. Слушай, Джей… — Мэдисон на мгновение замолчала, словно собираясь с духом перед сложным вопросом, а затем осторожно спросила: — Эм… А можно я приведу с собой подругу?
В её голосе послышалось такое напряжение, что Чонин сразу догадался, о ком идёт речь.
— Её имя случайно не начинается на «В»?
— Только если она придёт без камеры.
— Скидывай адрес! Выезжаем немедленно!
Закончив разговор, он поднял голову. Чейз уже ушёл довольно далеко вперёд. Прибавив шагу, Чонин догнал его и поравнялся, чувствуя себя так, словно они — супружеская пара, вышедшая вместе за продуктами.
— Мэдисон тоже придёт. С Вивиан.
Лицо Чейза мгновенно застыло. Губы сжались в тонкую линию, а во взгляде сверкнул холод. Чонина позабавила такая реакция, и он решил подлить масла в огонь.
— Что, нервничаешь из-за Мэдисон?
— В этом мире нет секретов, Чонин. Я знаю, что тебе могут нравиться и девушки.
— Что? — Чонин растерянно захлопал глазами.
— Я слышал историю о твоей первой любви в третьем классе. И кстати, тебе бы следовало остерегаться своего окружения.
Чонин лишь рассмеялся, словно это не имело никакого значения.
— А ты, оказывается, с самого детства был тем ещё игроком. Так ловко целовался с девчонками, — шутливо надув губы, сказал Чейз. Это выглядело так забавно и мило, что Чонин не выдержал и расхохотался.
Как-то раз, когда Чейз был у них в гостях, Сьюзи показала ему фотоальбом Чонина — тот самый, что она привезла из Кореи, с его детскими снимками. Фотография, о которой говорил Чейз, была сделана на дне рождения в детском саду.
Чонин не знал, была ли это традиция только их садика, но на праздниках воспитатели усаживали именинника перед тортом, а остальные дети из группы по очереди его целовали. В альбоме нашлось несколько кадров, запечатлевших тот самый момент, когда одна из девочек чмокала Чонина в щёку.
Чейз оказался на удивление ревнивым. До встречи с ним Чонин почему-то думал, что все иностранцы очень раскованные. Герои фильмов, которых он видел, всегда казались такими открытыми и невозмутимыми в отношениях. Но общение с Чейзом показало, что это был всего лишь очередной стереотип. Впрочем, быть объектом такой ревности было не так уж и плохо.