Проливной дождь (Новелла) | Глава 54
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Я медленно моргнул и, вздрогнув, сел. Светящиеся стрелки настенных часов показывали три. Похоже, я проспал шесть часов без задних ног. Зато тело, до этого тяжелое, как свинец, стало легким.
Я наспех привел в порядок постель и, сбежав по лестнице, открыл дверь в офис. Ли Джэхва и Квак Ильён одновременно спросили: «Хорошо поспал?».
— Простите. Я думал, вы меня разбудите…
— Да, мы как раз собирались идти, а ты сам проснулся. Директор тебя искал, я сказал, что ты ненадолго уехал по делам.
— Я подумал, будет лучше, если ты сам ему все объяснишь. Независимо от причины, говорить, что ты просто спал, как-то не очень.. Он, наверное, у себя в кабинете, сходи.
Последние несколько дней я только и делал, что благодарил их. Пришлось, развернувшись, снова подниматься на третий этаж. Чтобы окончательно проснуться, я пошел по аварийной лестнице. Из приоткрытой двери кабинета директора доносился повышенный голос сонбэ Джэуна. Я не хотел подслушивать, но и войти не решался.
— …если просочится, что мы вышли в ноль, они сто процентов что-то заподозрят. Предлагаю сделать вид, что мы потеряли хотя бы пару десятков миллионов.
— Эй, директор Джин! Да где это видано, чтобы отечественный бренд не пострадал от такого?
— Пострадаем мы или нет, слухи все равно поползут. Ты что, первый день в этом бизнесе? Может, нам вообще притвориться, что мы потеряли сотни миллионов и пали жертвой кражи идей, чтобы нас пожалели?
— Я лишь предлагаю хотя бы сделать вид, что мы соблюдаем деловую этику.
— Этику нарушили они, а не мы.
— Это-то да. Но наживку-то подкинули мы… а, ладно, неважно. Голова раскалывается! Делай как знаешь.
— В общем, в эту пятницу в десять встречаешься с директором «Дивари». Обязательно сходи, я все устроил. Говорит, у него к тебе разговор.
Голос сонбэ приблизился, и дверь резко распахнулась. Он, увидев меня, удивленно вскинул брови.
— О, Сокён, ты когда пришел? — его тон был таким обыденным, что я засомневался, не послышалось ли мне.
— Правда? — он смерил меня подозрительным взглядом.
Похоже, это был разговор, который мне не следовало слышать, поэтому я сделал вид, что ничего не разобрал, и вопросительно посмотрел на него.
— Ну и хорошо. Директор Джин, Сокён пришел! — крикнул он вглубь кабинета. — У меня дела, так что я пойду.
Когда он вышел, я постучал и вошел. Дверь щелкнула, закрываясь. Я поднял на него глаза. Джин Ёвон слегка хмурился. Прошла всего неделя, а его лицо казалось одновременно и новым, и до боли знакомым.
Джин Ёвон поднялся и взял телефон. Набрав номер, он заказал две порции сладкой каши из красной фасоли. «Зачем это?» — подумал я, растерянно стоя на месте. Он указал на диван для посетителей, я прошел и сел.
— Звал. — Но причину он так и не назвал, и мне пришлось спросить снова:
Наверное, у меня был вид человека, который каши мало ел. Пока я сидел на диване, Джин Ёвон, прислонившись к столу, просматривал какие-то документы. Я никогда не признавался в этом, но его профиль был до неприличия красив, и я несколько раз ловил себя на том, что засматриваюсь. Вот и сейчас я украдкой поглядывал на него. Его взгляд, до этого блуждавший по бумагам, переместился на меня.
— Пак Сокён, что-то случилось? — он нахмурился еще сильнее.
— Ничего. Просто кашу жду. Мне можно съесть обе порции?
Он швырнул мне пакет, стоявший на полу. Внутри была большая коробка. Я с шуршанием достал ее и поставил на стол. Подняв крышку, я увидел обувь, завернутую в тонкую бумагу, как и в прошлый раз. Я развернул ее и взял в руки одну кеду. Толстая подошва была обрамлена серебряной полосой, блестевшей, как фольга. Я уже видел нечто похожее. Старые кеды, что стояли у него в гостиной. Но в отличие от тех, белых и потрепанных, эти были глубокого темно-фиолетового цвета. Точь-в-точь как цвет спелого инжира. Они были проще, чем белые высокие кроссовки, но оттого были еще милее сердцу.
— Это… мне? — Джин Ёвон молча смотрел на меня. — За что?
— Потому что ты привередливый.
«Я или мои ноги?» — хотел было спросить я, но тут в дверь постучали. Не прошло и десяти минут. «Вот это скорость». Доставщик поставил на стол две фарфоровые бирюзовые миски с кашей, украшенной рисовыми шариками, выложенными цветочным узором.
Пока Джин Ёвон расплачивался, я снял пленку. От каши шел пар. Аппетита не было, но я очень люблю сладкую кашу из красной фасоли, так что это было лучше, чем просто еда.
Я развернул ложку и погрузил ее в кашу. Вторую порцию подвинул к нему. И, чтобы не испачкать, аккуратно убрал кеды обратно в коробку. Он сел на диван напротив и просто смотрел на меня. «Наверное, не любит красную фасоль». Я же, раз уж заказали, без зазрения совести собирался съесть все и зачерпнул кашу вместе с шариками. Повар был отменный — вкус почти не отличался от того, как готовила мама.
Зачерпнув еще одну ложку, я подул на нее. И, чтобы прервать молчание, сказал:
— А я ведь когда-то красную фасоль терпеть не мог.
Джин Ёвон с удивлением посмотрел на меня. Я уже научился читать некоторые эмоции на его непроницаемом лице.
— В детстве на каникулах я ездил к бабушке в деревню. Туалет там был деревенский, с дыркой в полу, и я до смерти боялся, что оттуда вылезет привидение, поэтому ненавидел туда ходить, все время терпел. Тогда бабушка напугала меня, сказав, что я заболею. А еще сказала, что призраки ненавидят красную фасоль, и если взять ее в рот, они и близко не подойдут. С тех пор я повсюду таскал с собой фасоль и каждый раз, когда шел в туалет, держал ее во рту. А когда ее не было, брал янгэн.
На его красивом лице мелькнула едва заметная улыбка. Каша была сладкой, и взгляд, которым Джин Ёвон смотрел на меня, был сладким, и от этой чрезмерной сладости у меня свело сердце.
— Потом я их распробовал и понял, что на самом деле это очень вкусно. Тогда я и узнал, что если продолжать есть то, что тебе не нравится, то со временем к этому привыкаешь.
Я доел кашу и поставил миску на стол. Вытерев рот, я запил водой.
Он, кажется, заметил мой раздраженный тон и понял, что я не в себе, потому что больше не спрашивал, что случилось. Если я останусь здесь еще хоть на минуту, то обязательно расклеюсь. Я положил кроссовки в пакет и посмотрел на его порцию каши. Он к ней так и не притронулся. Впрочем, курьер все равно заберет посуду. Я взял пакет и поднялся.
— Спасибо за обед. И за это тоже спасибо, я забираю.
Я поклонился и уже собрался уходить.
Я остановился у двери, взявшись за ручку.
— «Совсем немного» — это сколько?
— Просто… совсем немного. Я пойду.
Боясь выдать свое волнение, я больше не смотрел на него. Закрыв за собой дверь, я крепко сжал пакет. По пути к аварийной лестнице я вздохнул. «Хорошо бы и в жизни был аварийный выход. Чтобы можно было сбежать, когда становится трудно».
Я заглянул в пакет. Кроссовки цветом были точь-в-точь как спелый инжир. И, казалось, Джин Ёвон сделал их специально для меня.
Я сел на корточки на лестничной клетке и обнял пакет. Я все еще ощущал приторную сладость и от этого становилось горько.
Потерев затекшую ногу, я снял шлепанцы. Достав из коробки кроссовки, я надел их. Цвет «инжирных» кед на солнце, казалось, стал еще насыщеннее. Я встал. Они сидели идеально. «Наверное, ни одна другая обувь в мире не подошла бы мне так идеально».
Потихоньку, понемногу, все налаживалось. Через четыре дня после операции у мамы возникла аритмия, но сказали, что ее можно вылечить консервативно. Из-за этого выписку отложили, но мама хорошо ела и уже понемногу двигалась. Со вчерашнего дня я мог ездить на работу из дома. Конечно, каждый вечер после работы я сразу ехал в больницу.
Отец, выйдя из душа, оглядел мою комнату. Хоть он не в первый раз заехал ко мне, но, похоже, толком осмотреться ему удалось только сегодня. Мама выгнала его под предлогом, что он храпит, но на самом деле она просто хотела, чтобы он отдохнул от ухода за ней.
— Ну, я убираюсь хотя бы раз или два в неделю.
— Правильно. Нет ничего хуже, чем когда одинокий мужчина живет в грязи.
Я протянул отцу, сидевшему на кровати, банку пива.
— Ты, я смотрю, все так же часто выпиваешь.
— Ну, стаканчик-другой после душа.
— Все-таки, Сокён, как же хорошо, что ты у нас есть. Как вспомню те дни, так в дрожь бросает.
— Не думайте больше об этом. Думайте только о хорошем.
— Да, надо. Кстати, как у тебя на работе? Тебе, наверное, тяжело пришлось в последнее время…
— Все в порядке, и коллеги, и директор — хорошие люди. Я им очень благодарен.
— Ты же говорил, что твой директор — тот парень, Ёвон?
Я проглотил пиво, чувствуя как пузырьки скатываются по языку в горло. Отец тоже сделал большой глоток. То, что я хорошо переношу алкоголь, – это у меня от него.
— Вы же говорили, что наш директор работал под вашим началом, когда был ассистентом?
— Да, было дело. Такой перфекционист, что я сам с ним намучился. Ха-ха.
На мой взгляд, они с отцом стоили друг друга. И тут я вспомнил, как он тогда оборвал себя: «Тем более, тогда, с тобой, Сокён…» Но спросить не решался. Не из-за Джин Ёвона. Я просто не хотел напоминать отцу о тех временах в университете. Для него это, наверняка, было еще более болезненным воспоминанием, чем для меня.
— Ладно, ложитесь спать. Вы, наверное, тоже устали.
— Да. Может, оба ляжем на кровати?
Я расстелил на полу лишнее одеяло и лег. Мы лежали, глядя в потолок, но, в отличие от отца, я еще долго не мог уснуть. Я ворочался с боку на бок, скатав одеяло к ногам. Даже сквозь сон перед глазами стояли «инжирные» кроссовки, лежавшие в шкафу. Если бы не отец, я бы, наверное, достал их, примерил и так в них и уснул.