7 минут рая | Экстра 4. Loophole (2 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Когда он вышел из дома, у обочины уже тихо стоял роскошный седан. Гладкий, лоснящийся черный «Роллс-Ройс».
Крупный мужчина в безупречном костюме, очевидно, водитель, при виде Чонина едва заметно склонил голову и распахнул заднюю дверь.
На мгновение Чонин почувствовал себя до нелепого неуверенно, но тут же собрался, приказав себе не поддаваться этому давлению. Стараясь, чтобы походка выглядела твердой, он сел в машину.
Черный седан плавно тронулся с места под едва слышный глухой рокот мощного двигателя. Пейзаж за тонированным стеклом медленно поплыл назад.
В преддверии Рождества дом номер один по Крествью-Драйв выглядел иначе, чем обычно.
Фасад особняка был пышно украшен в традиционных рождественских цветах — красном и зеленом. Колонны у массивных ворот обвивали красные ленты и гирлянды из еловых веток, а на входной двери висел огромный рождественский венок, диаметром не меньше метра.
По ветвям деревьев, окружавших особняк, струились мириады мерцающих огоньков. У самого края идеально подстриженного газона, ярко освещенные подсветкой, блестели позолоченные фигуры оленей. Вся эта роскошь казалась холодной и неживой.
У входа его встретил дворецкий, Клайв Пембрук. Он был одет в строгий черный смокинг, а его наполовину седые волосы были идеально зачесаны назад. Руки в безупречно белых перчатках двигались с выверенной механической точностью.
Клайв слегка поклонился Чонину.
Его голос — низкий, ровный, без малейшей интонации — был под стать всему дому. В этой сдержанной отточенной вежливости, казалось, и олицетворялась вся безличная власть этого места.
Звук шагов двух человек гулким эхом отдавался от полированного мраморного пола. Вскоре перед Чонином предстала большая тяжелая дверь из красного дерева. Клайв открыл обе её створки, и тогда они вошли внутрь. Перед глазами Чонина развернулась поразительная картина.
Это напоминало сцену из исторического фильма.
В центре зала стоял длинный величественный стол, за которым могло бы разместиться не меньше двадцати человек. Стол был накрыт ослепительно белоснежной скатертью, а серебряные приборы и хрустальные бокалы сверкали в ярком свете гигантской люстры.
Однако за этим роскошным и необъятным столом сидели всего четыре человека.
При звуке открывающейся двери все четверо, как по неслышной команде, синхронно поднялись.
В их движениях не было ни единого изъяна, ни малейшей небрежности. Элегантные, выверенные и точные, они казались отработанными годами ежедневных тренировок. Словно все неписаные правила этикета были впитаны ими с молоком матери.
Чонину мгновенно вспомнились уроки европейской истории: во главе длинного стола сидит глава семьи, а напротив — хозяйка дома. Сегодня эти почетные места, разумеется, занимали Доминик и Лилиан Прескотт.
Доминик Прескотт был одет в идеально скроенный темно-синий костюм с галстуком в тон и безупречную белую рубашку. Даже мелкие морщинки на лице добавляли ему сурового благородства.
Лилиан Прескотт, его жена, была в сдержанном, не слишком вычурном твидовом платье.
Рядом сидела София. В ее взгляде смешались явное любопытство, настороженность и толика цинизма. Она откровенно изучала Чонина, словно прикидывала и выставляла ему невидимую оценку. «Пытается понять, что я за человек», — мгновенно понял Чонин.
Он же, вопреки давлению, постарался улыбнуться как можно шире. Говорят же, на улыбающееся лицо не плюют. Игнорируя остальных, он демонстративно подарил Чейзу самую лучезарную улыбку, на которую был способен.
На губах Чейза промелькнула ответная, едва заметная улыбка. Словно не в силах сдержать смешок при виде этой нарочитой уверенности Чонина, он на секунду поднес кулак ко рту, делая вид, что подавляет кашель. Чонину стало одновременно и забавно, и немного жаль, что Чейзу даже перед собственной семьей приходится так отчаянно «держать лицо». Чонина кольнула мысль: «Неужели он всю свою жизнь прожил в такой обстановке?»
Прислуга бесшумно возникла рядом и отодвинула стул. Чонин сдержанно кивнул в знак благодарности и сел. Его место оказалось напротив, аккурат посередине между Чейзом и Софией.
На столе, на выверенном до миллиметра расстоянии друг от друга, стояли фарфоровые тарелки с тонким золотым ободком и серебряные приборы. Все было выровнено будто по линейке. Чонин молча опустил взгляд на россыпь столовых приборов перед собой. Их было пугающе много. Одних только вилок — четыре. Он знал лишь основное правило — начинать с крайних.
— Можете подавать, — ровным голосом приказал Доминик.
Прислуга тут же бесшумно двинулась и поставила на стол первое блюдо. На маленьком серебряном подносе покоилась тарелка с аккуратно выложенным тартаром из лосося. Рыба была нарезана идеальными кубиками, а сверху посыпана мелко нарубленным шнитт-луком, лимонной цедрой и свежемолотым черным перцем. Настоящее эстетическое удовольствие.
На мгновение Чонин напряженно замер, глядя на тарелку, а затем украдкой бросил взгляд на Чейза. Тот, словно специально для него, неторопливым движением взял крайнюю вилку.
Чонин с облегчением последовал его примеру.
«Нужно просто повторять за Чейзом», — решил он. — «Тогда изобразить приличные манеры будет не так уж и сложно».
Доминик, элегантно орудуя вилкой и ножом, первым нарушил тишину, обратившись к Чонину:
Чонин отложил вилку и, выпрямив спину, ответил.
— Звучит так, будто у тебя должно быть какое-то экзотическое имя.
«Это он к чему?» — мгновенно насторожился Чонин. — «Хочет уколоть меня тем, что я иммигрант, что я не отсюда? Намекает, что это не мой мир?»
Сохраняя на лице предельно естественную улыбку, Чонин спокойно ответил:
— У меня есть корейское имя, но я разрешаю называть меня так только Чейзу. Можете просто звать меня Джей.
Внезапно в тишине столовой раздался приглушенный смешок. Звук донесся со стороны Софии. Она, впрочем, тут же сделала невозмутимое лицо, грациозно взяла бокал и отпила воды.
Услышав ее хрипловатый голос, Чонин невольно прислушался. Низкий, мягкий, но в то же время отчетливый.
«Надо же», — невольно подумал он, — «брат с сестрой не только так дьявольски красивы, но и голоса у них идеальные. Мир действительно несправедлив».
Тем временем Чейз, казалось, был в полном восторге от этой дерзкой стороны Чонина, который не пасовал даже в такой ситуации. Он слегка облокотился на стол и смотрел на него, не скрывая теплого восхищенного взгляда.
Лилиан, не поднимая глаз от тарелки, элегантно подносила вилку ко рту.
— Чейз, локти, — тихо бросила она, будто знала обо всем, даже не глядя.
Чейз мгновенно выпрямился, убирая локти со стола. Чонин, поймавший себя на том же, смутился и незаметно убрал свой локоть со скатерти.
Наблюдавшая за этим София едва заметно улыбнулась, спрятав улыбку в уголке губ.
«Интересно. Может, я ей понравился?» — Чонин невольно слегка наклонил голову, размышляя.
Доминик, сделав глоток вина, вновь повернулся к Чонину:
— Надеюсь, наше внезапное приглашение тебя не слишком удивило.
— Обстановка, полагаю, для тебя весьма непривычная. Думаю, Чейз тебе поможет. Его ведь с детства учили быть внимательным к окружающим.
Подтекст его слов был кристально ясен. Чейз стоял неизмеримо выше Чонина, и только благодаря великодушному снисхождению Чейза он вообще мог здесь находиться.
Доминик изъяснялся на языке аристократов — обтекаемо, не давая ни малейшего повода для упреков. Типичная манера речи крупных бизнесменов и политиков. Они никогда не высказывали мнение в лоб, предпочитая говорить обобщенно. Использовали уклончивые формулировки, лишая собеседника любой возможности для ответной атаки. Это был их способ унизить оппонента — не прямолинейно, но подчеркнуто вежливо и невероятно хитро. На первый взгляд слова Доминика казались проявлением заботы и даже доброты, но на самом деле каждое из них сквозило неприкрытым пренебрежением к Чонину.
«Нужно быть начеку. Нельзя поддаваться на их уловки», — Чонин внутренне подобрался, вновь собираясь с духом.
Вскоре подали следующее блюдо — блины с икрой. На крошечных золотистых блинчиках покоилась ложечка крем-фреш, увенчанная горкой икры высшего сорта. Оценив вкус, Доминик сдержанным жестом подозвал Клайва, неподвижно ожидавшего в углу комнаты.
— Икра хороша. Передай повару мою похвалу.
Доминик мимоходом бросил взгляд на Чонина. Тот всё не решался притронуться к блюду. Непривычная, лопающаяся во рту текстура и тонкий рыбный запах икры вызывали у него смущение.
— Ты знаешь, что икра — это яйца акулы?
На лице Чонина отразилось такое недоумение, будто он услышал самый нелепый вопрос в мире. Он никогда не отличался умением хорошо скрывать эмоции.
Доминик, покручивая ножку бокала кончиками пальцев, невозмутимо продолжил
— Говорят, исчезновение всего одного высшего хищника, подобного акуле, способно оказать колоссальное влияние на всю экосистему.
Чонин сразу понял, к чему тот клонит. Чейз — высший хищник, и его место — на вершине. Таков естественный порядок вещей, и нарушать этот порядок нельзя.
Чонин взял салфетку, промокнул губы и спокойно поднял взгляд, готовясь возразить. Однажды, во время участия в Модели ООН, он, представляя одну из беднейших стран Ближнего Востока — Йемен, сумел утереть нос самому представителю США, оперируя исключительно фактами и железной логикой.
— Прошу простить мою дерзость, но икра — это всё же яйца осетра. И, если уж говорить о классификации, вы знали, что осетр не является акулой? Акулы относятся к хрящевым рыбам, тогда как осетры — к костным. Так что будет правильнее сказать, что это просто рыбьи яйца, но никак не акульи.
Лицо Доминика мгновенно окаменело. Его пальцы, обхватывавшие ножку бокала, непроизвольно сжались, надавив на стекло. В наступившей тишине София, быстро наклонившись к Чейзу, едва слышно прошептала:
— Эй, ты, признавайся. Где ты нашел такую Гермиону?
Чейз усмехнулся. Лилиан, тут же перехватив ее, строго повернула голову к Софии, нарушившей тишину неосторожной болтовней.
Доминик, наблюдая за этой короткой сценой, окончательно укрепился во мнении — этот парень не так прост, как кажется. Привычными методами от него не избавиться.
Напряжение в столовой сгущалось. В гнетущей тишине прислуга двигалась почти бесшумно. Блюда продолжали сменять друг друга. Ужин в доме Прескоттов подавали по канонам традиционной европейской кухни — семь курсов.
Когда после основного блюда, внушительного стейка филе-миньон, наконец подали десерт, Чонин был сыт уже по горло. И едой, и всей этой ситуацией.
Говорят, важные разговоры лучше начинать, когда собеседник сыт. В этот момент его защитные механизмы естественным образом ослаблены. Знал ли Доминик об этой старой стратегии?
Его взгляд был нацелен на Чонина.
— Ах, мистер Лим, — окликнул его Доминик с видом человека, которому в голову только что пришла совершенно случайная мысль. — Ты, конечно же, знаешь о трасте, который получает Чейз.
Решив, что окольными путями ничего не добиться, Доминик перешел к прямому нападению. Он сделал такое явное ударение на «конечно же», что не оставалось сомнений — он видит в Чонине лишь меркантильного охотника, сблизившегося с Чейзом из-за денег.
— Нет. Я, конечно, предполагал, что он из «детей трастового фонда», но в подробности не вдавался.
— Это правда. Он никогда не спрашивал, а я не говорил, — тут же вмешался Чейз, подтверждая слова Чонина.
«Дети трастового фонда» — так называли богатых наследников, получавших огромное состояние через управляющий фонд. Один из таких сейчас сидел прямо напротив него.
— Что ж, тогда тебе не помешает узнать. Траст, который получает Чейз, составляет... пятьсот миллионов долларов.
Глаза Чонина непроизвольно округлились. Он был не просто удивлен — он был ошеломлен. Пятьсот тысяч долларов — это уже много. Пять миллионов — сумма, которую обычный человек, скорее всего, не увидит за всю свою жизнь. Пятьдесят миллионов — цифра, находящаяся за гранью воображения. Но пятьсот миллионов?
Чонин резко повернулся к Чейзу.
— Зачем ты вообще ходишь в университет? — с искренним любопытством спросил он. — Ты собираешься работать?
От такой обезоруживающе честной реакции Чейз фыркнул и поспешно прикрыл рот ладонью. София тоже едва сдерживала улыбку, опустив глаза. Лишь Лилиан оставалась невозмутимой, спокойно потягивая вино.
Брови Доминика сошлись на переносице. Он вглядывался в Чонина, никак не мог понять — этот маленький азиат издевается над ним или он и вправду такой идиот?
— Это... если он благополучно его получит, — протянул Доминик, возвращая себе инициативу.
Его взгляд медленно обвел стол. Все уже попробовали десерт и отложили ложки.
— Кажется, ужин окончен. Пора пригласить еще одного гостя. Клайв?
Словно все это было частью заранее отрепетированного спектакля, Клайв бесшумно выскользнул из комнаты.
Вскоре он вернулся, сопровождая мужчину в строгом костюме. Костюм был нарочито консервативного, «доверительного» коричневого цвета. На кончике носа мужчины сидели очки в серебряной оправе, в руках он держал папку с документами. Чонину не нужно было быть экспертом, чтобы понять — это адвокат.
«Пригласили даже адвоката. Похоже, сейчас начнется что-то серьезное».
Чонин мысленно встряхнулся, призывая себя к порядку. Если он сейчас поддастся эмоциям, то все испортит.
«Спокойно. Да, сумма в пятьсот миллионов шокирует. Но это всего лишь цифры. Бумажки. Деньги, которые все равно никогда не станут моими».
Адвокат, неподвижно державший документы, подал голос. Он заговорил точным, размеренным тоном, словно актер, дождавшийся своей тщательно выверенной реплики:
— Как вы знаете, по достижении двадцати лет траст мистера Чейза Прескотта вступил в силу, и в настоящее время мистер Прескотт получает годовые дивиденды, — его речь была безупречной. Каждое предложение, каждое слово было отточено и выверено с юридической точки зрения. — Однако, в случае нарушения условий трастового соглашения, траст может быть немедленно аннулирован.
Чонин, к собственному удивлению, вскинул руку. Это был чистый инстинкт — школьная привычка тянуть руку, чтобы задать вопрос учителю. Он на миг забыл о серьезности ситуации, поддавшись прямому любопытству.
— Что такое годовые дивиденды?
— По достижении двадцати лет мистеру Чейзу Прескотту начали выплачивать по пять миллионов долларов в год, — бесстрастно пояснил адвокат. — По достижении двадцати пяти лет он сможет сам решить, получить ли оставшуюся сумму единовременно или продолжать получать ее в виде аннуитета.
Чонин тут же повернулся к Чейзу с недоуменным видом.
— И ты после этого заставил меня заплатить за прачечную в общежитии?
— У меня тогда не было мелочи. И карточку я не взял.
Доминик не дал этому абсурдному бытовому отступлению ни единой лишней секунды. Он властно вернул разговор в прежнее, ледяное русло:
— Возможно, в будущем тебе действительно придется платить за прачечную. Если Чейз нарушит условия траста, он больше не получит дивидендов. Станет нищим.
Это прозвучало как реплика злодея из фильма. Нет, скорее как реплика родителей главного героя из корейской «мыльной оперы».
— Ах, мистер Лим, хочу сразу предупредить, это не я установил или изменил эти условия. Они передаются в семье Прескоттов уже пять поколений.
Переложив всю ответственность на волю предков, Доминик едва заметно кивнул адвокату, давая знак продолжать.
— В трастовом соглашении мистера Чейза Прескотта есть три основных пункта, — послушно зачитал тот. — Первый — условие об успеваемости и поддержании оценок. Наследник семьи Прескоттов должен поступить в университет Лиги плюща, и сам момент поступления является моментом вступления траста в силу.
— Чейз учится в Гарварде, так что это условие выполнено. Ведь не сказано, на какой факультет он должен поступить. Значит, он может пойти и в медицинский.
При этих словах София, изумленно вскинув брови, пробормотала себе под нос:
Губы Доминика сжались в тонкую линию. Он медленно повращал в воздухе указательным пальцем — безмолвный приказ продолжать.
Адвокат, откашлявшись, ровным тоном возобновил:
— Второе — условие о поддержании социального имиджа. Наследник семьи Прескоттов должен иметь безупречную репутацию. Запрещены публичные скандалы, полицейские расследования, аресты и участие в преступлениях. Кроме того, в случае негативного освещения в прессе траст может быть немедленно аннулирован.
Чонин едва заметно сузил глаза. «Социальный имидж… Зачем понадобилась настолько расплывчатая формулировка?»
— Полагаешь, здесь не возникнет проблем? — спросил Доминик. Голос его звучал обманчиво спокойно, ни интонация, ни выражение лица не выдавали волнения.
Но все присутствующие знали. Доминик заметно нервничает. Куда больше, чем в начале ужина. Мелкие капельки пота, выступившие на лбу, были тому неоспоримым доказательством. Он потел, пытаясь поставить на место этого маленького азиата.
— Где именно? — невозмутимо уточнил Чонин.
Доминик хмыкнул, словно сам этот вопрос был верхом абсурда.
— Вы полагаете, проблемы могут возникнуть из-за моего происхождения? — Чонин чуть подался вперед. — Из-за того, что я иммигрант, представитель этнического меньшинства?
Доминик едва не поперхнулся вином. Он впервые в жизни встречал человека, говорившего настолько прямо. В его кругах было принято изъясняться иносказаниями, тщательно подбирая обтекаемые фразы, но у этого парня не было и тени вежливой уклончивости.
— Я гражданин США, — продолжил Чонин, не меняя тона. — И при получении гражданства никаких юридических препятствий не возникло.
От этой прямолинейности брови Лилиан едва заметно дрогнули и сошлись на переносице. Чейз тотчас бросил осторожный взгляд на мать.
Но Чонина это нисколько не смутило. Он уже вытащил меч из ножен и останавливаться не собирался.
— Надеюсь, вы не собираетесь чинить препятствия по этой причине? Учитывая, что однополые браки в стране узаконены... — Чонин сделал короткую паузу, давая словам впитаться. — Если станет известно, что вы возражаете именно поэтому, то негативное освещение в прессе, отец, рискуете получить как раз вы.
Губы Софии тронула заинтересованная улыбка, и она медленно кивнула. В наше время обвинения в разжигании ненависти — одна из самых взрывоопасных тем. Стоит в эту эпоху неосторожно затронуть вопросы пола, расы, происхождения или сексуальной ориентации, и это немедленно ударит по имиджу. Ценность бренда компании, построенная на доверии, рухнет, а акционеры взбунтуются. В конечном счете, именно этого Доминику следовало опасаться больше всего.
Доминик несколько раз беззвучно шевельнул губами, не сводя тяжелого взгляда с Чонина, но в итоге лишь глубоко вздохнул и снова махнул рукой адвокату.
— Третий пункт касается личных отношений и брака.
«Вот оно», — Чонин сглотнул, всё его внимание обратилось в слух.
— Наследник семьи Прескоттов обязуется встречаться и вступать в брак исключительно с партнером, одобренным семьей. Кроме того, его избранник или избранница должен… — адвокат на секунду заглянул в бумаги, — …быть выпускником университета из Лиги плюща.