Последнее рассуждение о нормативной инфляции основано на промежуточных выводах, которые нуждаются в небольшом пояснении.*
Эта заметка — последняя из серии заметок о парадоксах права. Первые две: «Парадокс самореферентности» и «Парадокс ценностной нейтральности».
Право может успешно функционировать только тогда, когда перед ним все равны, когда оно игнорирует границы и различия между людьми, если только эти различия не созданы самим правом. Нормы права носят обязательный и универсальный характер; им подчиняются все, добровольно или по принуждению. Этим право отличается от других (партикулярных) нормативных систем, которые не обязательно распространяются на всех и (или) не имеют средств принуждения.
Право можно представить как систему высказываний (правил), изложенную на формальном языке. Достигая определенного уровня сложности, при котором из частных случаев складываются абстрактные нормы, такая система с неизбежностью начинает содержать высказывания о самой себе, то есть о том, какими качествами обладает право в целом, каким оно должно быть и какую цель преследовать. Общеобязательность норм права основывается не на внешнем авторитете правителя, а на автономии самого права. То есть нормы, выраженные в законе или прецеденте, становятся частью действующего права не из-за авторитета того, кто их создает, а в силу соблюдения правил, которые позволяют создавать, менять и интерпретировать первичные нормы. Эти вторичные нормы...
После публикации статьи об автоматизации права при помощи алгоритмов, мне хотелось придумать достаточно наглядный пример, котором бы мог проиллюстрировать применимость теоремы Геделя к правовым нормам. Современное позитивное право — это достаточно сложная система, не говоря уже о том, что оно отличается от страны к стране, трудно найти простой и всем понятный пример. Но могу предположить, что первый закон робототехники, сформулированный фантастом Айзеком Азимовым, знают все:
Размышление о происхождении права основывалось на одном предположении, которое мне самому казалось не совсем убедительным. Я определил институции как долгоживущие общественные структуры, внутренние связи между элементами которых сильнее, чем внешние. Из этого следует предположение, что институции характеризуются собственным поведением, которое как минимум проявляется в поддержании собственной стабильности и во взаимодействии с окружением. Однако сам момент зарождения институций в любой достаточно многочисленной группе людей оставался неясным. Я постулировал как самоочевидное только то, в человеческом обществе структуры возникают сами собой как проявление его имманентной способности к самоорганизации. Такое объяснение нельзя считать...
Сейчас много говорится о том, что роботы заменят людей не только у заводского конвейера, но и в областях, которые всегда считались вершиной творческой деятельности человека. Кажется, что это только вопрос времени, когда компьютеры начнут понимать юридические тексты лучше, чем юристы с дипломом. Тогда будут преодолены все несовершенства и противоречия современного права, создаваемого людьми.
1. После нескольких подходов к описанию эволюции права в терминах Докинза, можно наконец сделать грубую оценку границ применимости этой теории. Действительно, на определенных этапах развитие права похоже на нормативный хаос, в котором отдельные нормы соперничают друг с другом за выживание и закрепление, выстаивая собственную иерархию. Даже в сложившихся правовых системах могут возникать локальные области такого спонтанного нормотворчества (точнее сказать нормогенеза). Примером может служить формирование и развитие «ковидного права» в течение прошлого года, которое, в свою очередь, начало оказывать влияние и на другие отрасли права. Кроме того, для описания грубого вмешательства политики и партикулярных интересов (лоббирования)...