Среди странъ, рѣзко осуждающихъ вторженіе РФ на Украину, многимъ можно припомнить немало грѣховъ изъ ихъ колоніальнаго и имперіалистическаго прошлаго. Франція и Великобританія, Швеція, Польша, Турція, не говоря уже о Германіи, не разъ вели себя подобнымъ образомъ, если не много хуже. Только маленькая и, какъ это со стороны иногда кажется, мирная благополучная Чехія никого не обижала, а сама становилась жертвой болѣе сильныхъ сосѣдей. Но все-таки и у этой страны есть свои историческіе скелеты въ шкафу. Новорожденная демократическая Чехословакія чуть больше ста лѣтъ назадъ первой начала захватническую войну противъ сосѣда, нарушивъ принятыя на себя международныя обязательства. Отвоеванную территорію отдавать не собирается, ибо считаетъ...
Когда началось нынѣшнее вторженіе РФ на Украину, многіе чешскіе политики, начиная съ предсѣдателя правительства Петра Фіалы, выражали на площадяхъ солидарность съ украинцами словами: «Мы знаемъ, каково это, быть оккупированными русской арміей. Мы помнимъ нашъ 1968 годъ». Сейчасъ это все это подается какъ удушеніе свободы, хотя на самомъ дѣлѣ было нѣсколько сложнѣе.* Но въ любомъ случаѣ, знакъ равенства между совѣтскимъ и русскимъ, который ставится не только снаружи, но и внутри, возлагаетъ на насъ отвѣтственность за все, что совершилъ тотъ преступный режимъ. Однако же, разъ теперь украинская сторона настаиваетъ на полномъ и окончательномъ размежеваніи, я рѣшилъ ради любопытства выяснить, кто же на самомъ дѣлѣ осуществлялъ операцію...
Къ предыдущему сразу хочется написать поясненіе-продолженіе. Разница въ методахъ Петра I и Сталина слѣдуетъ изъ того, что первый укрѣплялъ и расширялъ имперію, а второй — антіимперію. Имперія приходитъ и, ничего не скрывая, стремится къ достиженію своихъ цѣлей. Когда имперія присоединяетъ новую территорію, она не должна изображать, будто бы это территорія сама хочетъ, чтобы ее присоединили. И наоборотъ, кто-то бы можетъ и хотѣлъ перейти подъ покровительство сильнаго, но ихъ не берутъ, потому что у имперіи всегда есть представленіе о своихъ естественныхъ границахъ и отвѣтственности. Поэтому для имперій не свойствененъ безконечный ростъ; ни одна изъ нихъ не претендовала никогда на міровое господство. (Даже у Гитлера не было такихъ...
Журналисты, пишущіе на политическіе темы, часто пользуются словами «авторитарный», «диктаторскій» или даже «тираническій» какъ синонимами. Оно и понятно: журналистамъ надо донести до людей эмоціи, а не мысли, а для этого нужно выбирать средства, которыя въ данный моментъ лучше воздѣйствуютъ на публику, даже если онѣ не отражаютъ суть вещей. Недалеко ушли отъ журналистовъ и политологи. Эти изощряются съ выдумываніемъ плохо совмѣстимыхъ другъ съ другомъ теорій, въ результатѣ чего используемая терминологія превращается въ зоопаркъ, въ которомъ озорники перевѣсили таблички на клѣткахъ такъ, что уже невозможно понять, гдѣ какой звѣрь сидитъ. Въ этотъ хаосъ позволю себѣ внести немного порядка.
Вынесенный въ заголовокъ вопросъ я заимствовалъ у историка Сергѣя Волкова. Въ его книгѣ* говорится о культурныхъ, историческихъ, элитныхъ и другихъ различіяхъ, которыя не позволяютъ отождествлять Р.Ф. съ Россіей. Долгое время мнѣ было нечего къ этому добавить. Въ собственной короткой заметкѣ** по поводу ликвидаціи «Меморіала» я обратилъ вниманіе на то, что въ основѣ функціонированія Россійской имперіи лежали принципы легальности, оффиціальности и публичности, а совѣтскій режимъ до самого своего конца былъ устроенъ какъ банда, а не какъ нормальное государство съ формализованными бюрократическими процедурами. Однако же послѣдніе событія съ новой остротой поднимаютъ вопросъ о томъ, можно ли считать нынѣшнее квазигосударственное...
Несколько лет подряд я отмечал этот чешский государственный праздник, считал своим долгом перевести на русский язык что-нибудь о Яне Гусе. Его история мне казалась особенно актуальной и в чем-то даже личной. На любительском уровне я некоторое время занимался изучением богословской и юридической составляющей дела Гуса. Целью моего исследования было доказать, хотя бы самому себе, что он не был еретиком даже согласно тогдашней католической доктрине, а при его осуждении были допущены такие процессуальные ошибки, которые должны вести к отмене решения об отлучении. Несмотря на такую установку и сильное предубеждение, мне не удалось достичь намеченной цели, скорее наоборот.