В шаге от действительности (последствия дружеской беседы)

После публикации прошлого размышления об умении слышать [12], в котором я ещё раз вкратце изложил основные принципы своего мировосприятия и через это попытался порассуждать о природе способности человека воспринимать новые знания, у меня состоялся довольно обстоятельный разговор с другом. Это была очень полезная и информативная, по крайней мере для меня, взаимная попытка по-настоящему сопоставить наши базовые представления о восприятии действительности. Помимо понимания (как мне кажется) его системы взглядов, я узнал много нового о своей. Не говоря уже про информацию о том, как отображаются в голове другого человека мои попытки сформулировать хоть что-то внятное.

Конечно один человек – это выборка ни разу не репрезентативная. К тому же наши "системы координат" совпадают более чем существенно. С другой стороны, глупо было бы предполагать, что эти измышления будет читать кто-то далёкий от подобных взглядов на реальность, ну и чего уж греха таить, лично не заинтересованный в идентификации породы моих головных тараканов. Более того, подобие наших понятийных баз позволило мне уделить внимание деталям и как итог формализовать для себя тот самый пресловутый шаг из прошлого размышления [12]. Шаг, которого, полагаю, не хватает для полного понимания описываемой мной концепции мировосприятия человеку, уже прекрасно осознающему, что научные и не только системы знаний – это всего лишь модели действительности, а не окончательно и бесповоротно раскрытые тайны бытия.

К описанной категории людей безусловно относится и мой собеседник. Более того, в процессе дискуссии мы пришли к полному взаимопониманию в вопросе о том, что является основным и окончательным критерием, по которому можно судить об адекватности модели, описывающей тот или иной аспект действительности. Любые доказательства и обоснования в конечном счёте должны сводиться к эмпирике (наблюдаемым явлениям, практике, эксперименту). Такая одинаковость подхода к оценке и обоснованию чего-либо, т.е. полная синхронизация на прикладном уровне, позволила увидеть то самое отличие в плане восприятия, на преодоление которого и направлен вышеупомянутый шаг.

Заранее скажу, что шаг этот имеет прямое отношение к понятию "действительность", и если образно называть понятийную базу "системой координат", то он видится мне как смещение точки её начала с сохранением всех остальных свойств и пропорций. Сейчас поясню.

Пусть имеется модель, которую нужно оценить. Обычно эмпирика представляется инструментом для подтверждения адекватности описания действительности этой моделью. Для меня же сопоставление модели с действительностью не играет вообще никакой роли. Всё, что мы знаем об окружающем мире изначально – это базовые эмпирические модели (БЭМ), создаваемые нашими органами чувств и разумом (зрительные, слуховые и т.д. образы). С их помощью мы непосредственно воспринимаем мир и выживаем. Это наша опора и основа всего. По сути, мы даже не знаем насколько БЭМ соответствуют или не соответствуют той самой действительности, и какие там между ними вообще взаимоотношения… А следовательно, нет никакого смысла и дальше привязывать к ней свою "систему координат", целесообразно сделать шаг и перенести точку опоры сразу на базовые эмпирические модели.

Таким образом, в моём представлении, верификация модели через эмпирику – это не проверка на соответствие действительности – это подтверждение адекватности с точки зрения самой эмпирики (двойное размашистое подчёркивание).

И теперь становится окончательно понятно, почему меня ни капли не волнует непознаваемость действительности. Зачем цепляться за неё не имея даже элементарной точки входа. Модель про модели [1] самодостаточна. Она начинается с БЭМ (основа основ), продолжается другими базовыми моделями (типа логики) и заканчивается.. да нигде на заканчивается. И это для меня уже не просто теоретическая концепция, а всамделишнее мировосприятие [12]. Снаружи, наверное, выглядит непривычно, зато внутри интересно, адекватно и свободно от избыточных условностей.

Но этим полезности, полученные от разговора, не ограничиваются. Его продолжение помогло понять, какую функцию в моей системе взглядов на самом деле выполняют целесообразность и предсказание, общие представления о которых были обрисовано ещё в одном из первых размышлений [2]. Кроме того, обсуждение попытки исключения действительности из уравнения позволило отчётливее увидеть место, которое она в нём занимает.

Итак, отказ от сопоставления моделей с действительностью (в пользу эмпирики и базовых моделей) выводит из игры процесс её познания как таковой, а следовательно, и объяснение чего-либо стремлением к этому процессу. Но ведь естественное стремлением к познанию действительности – это лейтмотив развития человечества. Зачастую оно номинально выступает в качестве основной мотивации для любой научной деятельности. Да что там научной, кому не приходилось слышать объяснение поступков маленького ребёнка желанием познавать мир. Это прямо-таки стержень, на котором зиждется объяснение причин любых изменений в системе моделей, описывающих различные аспекты действительности. А если его изъять. Что заставляет людей создавать максимально абстрактные теории сотворения мира или любые другие модели, типа строения атома, сиюминутные практические выгоды от которых не очевидны? Зачем усложнять себе жизнь, создавая гораздо более замысловатую и далёкую от базовой эмпирики теорию относительности взамен интуитивно понятных законов Ньютона?

Ответить на эти вопросы можно было бы сказав, что к созданию более универсальных моделей стимулирует исключительно невозможность вписать все наблюдаемые явления в уже существующие концепции. Например, гелиоцентрическая теория возникла из попыток получить модель, которая описывала бы все хитросплетения траекторий наблюдаемых небесных тел, а теория относительности объяснила неувязки со скоростью света и пр. Но это не даёт ответа на вопрос: зачем добывать терабайты новых данных с помощью супертелескопов и адронных коллайдеров в поисках чего-то не вписывающегося в исправно работающие концепции? Неужели люди сами стремятся разрушать свои модели?

И вот тут встаёт на свои места всё то, что было по наитию сформулировано ещё в размышлении про адекватность и предсказание [2]. Знать всё невозможно, но можно создать модель на основе уже известных данных и начать заполнять пробелы предсказаниями (моделированием) на её основе. Ценность и сам смысл существования моделей как научных, так и всех остальных, заключается в том, что они не только объясняют уже известные явления; они позволяют предположить наличие других менее очевидных явлений, которые могут оказаться полезными с практической точки зрения. Представление об электричестве не только объясняет молнию, но и позволяет предположить наличие невидимого тока в проводах при определенных условиях.

Мы не стремимся опровергнуть свои модели, напротив, цепляемся за них до последнего. Постоянно, осознанно или нет, мы пользуемся ими для формирования предсказаний и очень огорчаемся, когда последние не сбываются. Способность принять факт несовершенства собственных представлений о чём-либо на основании ошибочных предсказаний вместо того, чтобы искать сомнительные оправдания – редкая черта достойная уважения. Взять хотя бы тех, кто раз за разом кричит, что всё пропало, несмотря на то, что пропадает каждый раз далеко не всё.

В общем, для оценки адекватности модели недостаточно уже случившихся событий и заведомо известных фактов. Все это и так легло в её основу. Настоящая проверка происходит в процессе естественного формирования предсказаний (моделирования), результаты которого проверяются эмпирически, используются на практике в случае успеха и в свою очередь проходят проверку предсказаниями. В этом и заключается суть прогресса.

Остаётся уточнить определение, данное выше. Верификация модели – это непрекращающийся процесс подтверждения её адекватности, заключающийся не только в установлении соответствия с другими моделями, принятыми на данный момент, но и в верификации моделей, построенных на её основе (рекурсия, итить её). При этом приоритетность моделей увеличивается по мере упрощения (уменьшения абстрактности) и приближения к БЭМ, поскольку доказательства и обоснования в конечном счёте должны сводиться к эмпирике. Вот он – механизм развития, лежащий в основе модели про модели [1].

Хочу заметить, что всё вышеописанное никак не противоречит представлению о стремлении человека к познанию мира, напротив, прекрасно согласуется с ним. Более того, наглядно демонстрирует, что в основе этого идеализированного обоснования каких-либо действий лежит естественный механизм, не только определяющий процесс нашего мышления, но и ведущий к получению практических выгод в конечном счёте. А вдруг выращивание капусты на орбите приведёт к такому пониманию происходящих при этом процессов (появлению новой модели), что после пары нехитрых манипуляций каждый соберёт на заднем дворе урожай не хуже, чем у Диоклетиана (если верить тому, что рассказывал Александре слесарь Георгий Иванович, он же Гоша*).

Приятно чувствовать себя правым. И я говорю сейчас не о результате разговора с другом, поскольку обе наши позиции, как и следовало ожидать, оказались полностью согласующимися между собой. Я говорю о том, что это размышление является эмпирическим подтверждением правильности предсказания, сделанного на основе модели, описанной в стихотворении про спор. Новые понимания действительно рождаются, когда люди обмениваются друг с другом мыслями, а не просто словами с целью переговорить собеседника, доказать свою абсолютную правоту или продемонстрировать незаурядные интеллектуальные способности.

*Практически на следующий день после написания этих слов появилась новость о смерти Владимира Валентиновича Меньшова. Вечная память.