— Ну давай-давай, докладывай. — Повторил Монгол, попутно работая салфеткой по бугристой физиономии.
"Идиот. Идиот. Идиот. Совершенный идиот! Больше ничего для тебя нет, Роман... Нет, блять, я мог сказать по-другому! Мог сказать лучше... Но и он, по сути говоря, мудак бессердечный. Зачем, сука, ломать людям удовольствие от самореализации?"
Гул. Работа бесчисленных насосов, генераторов и терминалов рождала ровный, утробный гул. Сквозняк. Воздух, тёплый и влажный, лениво гулял по запутанным коридорам канализации. Всполохи света. Посреди широкого проема, стояли двое мужчин, освещаемые яркими красными вспышками. Один, склонившись над отключенным от сети участком трубы, занимался сваркой – источником этих вспышек был его левый глаз. Второй с суровой сосредоточенностью откручивал гайки, державшие многослойную крышку большой канализационной ревизии. Не отвлекаясь от работы, мужчины вели беседу.
«Здравствуй, сынок. Вроде как, у тебя новый семестр начался. Поздравляю с переходом на четвертый курс. Как мы перед школой всегда говорили – учись хорошо!
Низкий, утробный шум электродвигателя. Легкая качка. Картинка за окном – большое смазанное пятно. Монитор, висящий рядом с техническим лючком, уже в пятый раз показывает стильную презентацию. Одна картинка сменяется другой, а приятный женский голос вещает: