Дживс и страна чудес (продолжение)
Высушив волосы и облачившись в свой новый шелковый костюм, я почувствовал себя новым человеком, готовым к любым приключениям, которые ждали меня впереди. Все в этом необычном городе было для меня новым и непривычным, и мне это уже начинало нравиться. Никаким тетушкам не под силу сломить фамильный дух Вустеров! В конце концов, все они остались в Англии, а я сейчас удалился от них на безопасное карантинное расстояние. Я чувствовал себя отважным мореплавателем, ни больше ни меньше, а настоящим Магелланом, бороздящим океанские просторы планеты в поисках новых неведомых земель, повсюду встречаясь с колоритными самобытными аборигенами, на какой бы клочок земли судьба меня не забросила.
Мы спустились на первый этаж в ресторан, который охранял на входе могучий великан с седыми усами, одетый в расшитую золотом богатую ливрею. Окинув нас внимательным взглядом, он молча пропустил нас в просторный ресторанный зал, посреди которого живописно расположился небольшой фонтан, окруженный со всех сторон несколькими рядами обеденных столов, практически под завязку заполненными страждущими хлеба и зрелищ посетителями. Не успел я прицелиться к свободному столику у окна, как дорогу в проходе мне перегородил симпатичный здоровяк лет 30-35 в заметно поношенном темно-сером костюме со слегка взъерошенными черными волосами и такими же лохматыми усами.
— Ах, Петр! Ну вот и вы! Я уже думал что вы не придете!
Я сначала подумал, что он так бурно встречает своих друзей, которые шли за моей спиной, и невозмутимо продолжил движение, но незнакомец схватил меня за руку и обнял так крепко, словно мы с ним два единственных выживших после кораблекрушения члена экипажа, счастливо воссоединившихся на Богом забытом необитаемом острове. Возмущению моему не было предела, я уже начал вовсю закипать и собирался осадить странные манеры этого наглеца.
— I say! — выпалил я, освобождаясь от цепких объятий незнакомца.
Как вдруг в этот момент этот субъект на чистом английском языке тихо шепнул мне на ухо:
— Сделайте вид, что мы с вами знакомы и вы очень рады нашей встрече.
Не знаю почему, возможно, из-за отчаянного тона незнакомца, или звук родной речи так повлиял на меня, но я подчинился его просьбе, решив, что это, видимо, какое-то странное русское гостеприимство. Он жестом пригласил нас присесть за его столик, и мы с Дживсом сели напротив нашего нового знакомого, всем своим видом давая знать, что нам необходимы пояснения.
— Сразу же хочу попросить у вас прощения за свое бесцеремонное поведение, господа! — на том же безупречном английском языке произнес незнакомец. — Отчаянные обстоятельства требуют отчаянных мер. Мои богемные друзья, как всегда, сыграли со мной злую шутку и сбежали, не заплатив по счету, а я сам сейчас на абсолютнейшей мели. В долг мне уже не отпускают, и на меня уже полчаса подозрительно таращился метрдотель, подавая гнусные знаки своим официантам. Быть с позором выброшенным из ресторана в моем возрасте уже как-то не очень солидно. У меня здесь полно знакомых! Все-таки я уже не такой юнец для подобных приключений. Поэтому пришлось импровизировать по ситуации. Когда я увидел вас, проходящих мимо, мне почему-то показалось, что вы можете войти в мою ситуации.
— Да без проблем, старичок! — чуть оттаяв ответил я. — Сам не раз бывал в подобных ситуациях! В смысле мои друзья частенько со мной также проделывают подобные штуки. Сколько вы задолжали этому прекрасному заведению?
— Это, конечно, очень любезно с вашей стороны, но я не могу принять деньги от посторонних людей… Я как-нибудь выкручусь… Мне просто нужно было выиграть немного времени.
— Глупости! Просто назовите сумму!
— Мне неловко ввязывать вас в свои проблемы…
— Нет, так нехорошо… Так не годится…
После нескольких минут обмена подобными репликами незнакомец наконец сдался.
— И всего-то? — рассмеялся я. — Я думал, что у вас какие-то серьезные неприятности! Дживс, разберись, пожалуйста с тем господином у стойки.
— Вы очень добры! Я обязательно отдам! — смущенно ответил он.
Как верный помощник капитана, Дживс сорвался с места по заданному курсу, и, проплыв между островками столиков, скрылся из виду за одной из высоких пальм, украшавших ресторанный зал этого чудесного заведения.
— Кстати, меня зовут Берти, а это Дживс, мой незаменимый gentleman’s gentleman.
— Приятно познакомиться! Ах, в суматохе забыл представиться… Простите мне мои плохие манеры! — сокрушенно ответил незнакомец, откинув со лба вспотевшую прядь темных волос. — Михаил Рутский! Не слишком удачливый литератор.
— Где вы так превосходно выучили английский язык?
— Я бы не сказал, что он «превосходный», — чуть смутившись ответил мой новый знакомый. — Английский я выучил из учебников, которые покупал у одесских моряков, благодаря им же я впервые открыл для себя Уитмена. Собственно, стихи Уитмена и те скудные книги, что мне удалось выудить в порту, и были моими первыми университетами.
— Уитмен? — переспросил я, пытаясь вспомнить. — Почему мне уже знакомо это имя? А, точно! Дживс сегодня утром цитировал мне одно из его стихотворений. Какое занятное совпадение!
— У него хороший вкус! — густым приятным басом одобрительно ответил здоровяк.
— А чем вы занимаетесь? — поинтересовался я, все большей симпатией проникаясь к этому бедняге.
— Ах! Чем я только не занимался! Ресторанного меню не хватит всего перечислить.
В этом момент к нам подошел официант и недвусмысленно на нас посмотрел. Мой новый знакомый несколько раз ткнул пальцем в раскрытую красную папку, и официант исчез также внезапно, как и появился.
— Я позволил себе сделать за вас заказ, если разрешите мне такую смелость… Местное меню не балует изяществом, у них есть только несколько проверенных блюд, которые можно употреблять без опасения за состояние своего желудка. — продолжил он. — Вообще-то я пишу стихи для детей. Но детские книжки сейчас не особо пристроишь в издательства. Так что на данный момент в основном я только перевожу. За переводы платят больше. Такая вот суровая правда жизни! Никому не нужно свое, всем всегда подавай чужое. Кстати, в одном из наших издательств вышел мой перевод стихов Уолта Уитмена, сейчас уже практически полностью готово второе издание.
В этот момент к нам снова присоединился Дживс, а вместе с ним, словно вышколенные матросы, официанты с забитыми до краев подносами. С удивительной сноровкой они с одинаковым изяществом выкладывали на стол тарелки, чашки и блюдца, соусники, бокалы и рюмки.
— Что это такое? — спросил я, с недоумением рассматривая поставленную передо мной красную жижу в большой глубокой тарелке, от которой поднимался вверх легкий пряный пар. — Это вообще пьют или едят?
— Скорее всего, это борщ, сэр. — подал голос Дживс. — Одно из самых известных блюд славянской кухни, традиционно готовящееся со свеклой на мясном бульоне.
— А этот парень действительно соображает! — улыбнувшись подтвердил здоровяк. — Это действительно борщ! Добавьте сверху ложечку сметаны. Вместе со свежим черным хлебом нет еды вкуснее и сытнее! Попробуйте, не бойтесь!
Я последовал предложенным инструкциям и, сделав несколько осторожных глотков, действительно убедился в правоте своего нового приятеля.
— I say! — воскликнул я удивленно. — Это действительно очень вкусно!
Все остальные блюда тоже оказались хотя и простыми, но очень сытными и вкусными. На десерт нам принесли нарезанные красивыми дольками ананасы и шампанское.
— По рецепту нашего модного поэта Северянина их надо окунуть в шампанском и съесть. — посоветовал здоровяк. — Этому трюку его научил Темновский, с которым они вместе квасили на одном из квартирников. Как он там писал…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо́ и остро́!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!
— А кто такой Темновский? — сразу заинтересовался я.
— Так, одна местная звезда… — чуть помрачнев ответил здоровяк.
— Давненько я так сытно не ел! Не думал, что мне тут так понравится!
— Да, тут неплохо… — согласился здоровяк. — Но людям вашего положения все же больше подходит ресторан «Боярский». Он расположен здесь, в отеле, на втором этаже. Здесь же собирается люд чуть попроще. Если интересно, у нас тут в отеле по субботам проходит встреча нашего литературного кружка «Калоша».
— Литературный кружок? — удивился я, внезапно вспомнив про задание тетушки Далии. — Кстати, старичок, тебе случайно не попадался некий субчик по фамилии Хвалицкий? Богдан Хвалицкий? Он вроде тоже что-то публикует в ваших издательствах.
— Вроде бы нет, иначе бы точно заполнил человека с такой странной фамилией… — задумчиво ответил он. — А вам он зачем?
— Да так, есть одно особое поручение.
— Жаль, что ничем не могу помочь! Хотя… если вы еще не нашли гида-переводчика, я могу показать вам Москву! Лучше меня ее никто не знает. Так сказать, чтобы хоть как-то отплатить вам за своему еду.
— Это просто замечательная идея, старина! — радостно ответил я. — В русской литературной среде я еще никогда не вращался!
Договорившись встретиться чуть позже, мы вдвоем с Рутским в тот же вечер посетили несколько самых популярных столичных клубов, где мой новый приятель познакомил меня со множеством своих знакомых из артистической среды, и я окончательно понял, что Москва — это мой город. Мне нравятся люди, которые здесь живут и их неиссякаемая энергия. Я вернулся в номер где-то около полуночи и от усталости с долгой дороги и насыщенно проведенного дня сразу рухнул на кровать не раздеваясь.
Когда меня разбудил шум за окном, я подумал, что уже утро, но было еще темно. Я посмотрел на свои часы, которые показывали 3 часа ночи. Недоумевая, я подошел к окну своей спальни, выходившей на реку. Прямо подо мной в этот момент проходила бурная реконструкция дороги, и вовсю туда-сюда сновали энергичные полураздетые рабочие, работавшие в ночную смену, издавая весь этот нечеловеческий шум.
«Во истину — это город, который никогда не спит!» — подумал я, и, взяв с кровати подушку и колючий шерстяной плед, поплелся в гостиную.