Таро и алхимия: две параллельные традиции. 6, 7, 8, 9...
6. Алхимические Влюблённые: Юнона и Юпитер, Марс и Венера, будущий сын.
Вот несколько примеров карты Влюблённые в таро: так называемая Кэри-Йель, первая известная карта, за ней следует PMB, а затем, два века спустя, Нобле. Вы можете видеть, что доминирующая тема: двое влюбленных с завязанными глазами и Купидон над ними.
Этот образ соответствует одной из доминирующих тем Rosarium и его продолжателей: coniunctio между Королем и Королевой.
В тексте говорится, что эта пара - брат и сестра. Это может быть аллюзией на Египет, где как известно, фараон женился на своей сестре, или на Адама и Еву, или на Юпитера и Юнону. Мне кажется, что женщина значительно старше мужчины, и художник сделал их матерью и сыном. Если это так, то могут возникнуть ассоциации с Эдипом.
На гравюрах Rosarium 1550 года только два человека, никакого Купидона. В некоторых более поздних версиях вместо голубя изображен крылатый мальчик, возможно, под влиянием карты таро. Первый рисунок - концепт из Pandora, ок. 1500 г.; второй и третий - из Anatomia Aura Милиуса, 1628 г. Я привожу два варианта Милиуса, потому что ребенок получает крылья только во время pregnatio, после того как Королева поглощает Короля. Эти эмблемы напоминают карты Любовь из Кэри-Йель и PMB. Трудно сказать, в каком направлении происходило влияние.
Другая иллюминация более параллельна карте марсельского таро Влюблённые. Она встречается в серии иллюминаций к ms. apostolica vat. lat. 1066 около 1420 года. На ней женщина стоит между Королем и Королевой, как будто либо для того, чтобы благословить брак, либо для того, чтобы быть их инициатором в последующем. Вместо ребенка сверху на нее падает дождь из облака, а голову женщины в центре окружает радуга. В тексте она идентифицируется как Юнона, что можно определить по радуге, сопровождающей ее, а также по павлинам.
Урны напоминают мне алхимические ёмкости. В тексте говорится о благовониях, то есть ароматических маслах. Возможен двойной смысл.
Дождь из облаков - характерная черта многих алхимических иллюстраций, основанных на Rosarium, - mundificatio или «омывание», которое следует сразу за conceptio в последовательности.
Юнона - богиня брака; поэтому неудивительно, что она присутствует в этой последовательности, чтобы благословить союз Короля и Королевы. То же самое можно сказать и о пожилой женщине на карте. Однако здесь может быть и другое значение, поскольку похожая дама встречается на нескольких других иллюстрациях в том же манускрипте. Будучи кем-то большим, нежели Юнона, женщиной-посвятительницей, она может проводить Короля и Королеву через серию инициаций. Возможно, как в «Волшебной флейте» Моцарта. Там Тамино и Памине недостаточно просто любить друг друга. Они также должны проявить себя в последующих посвящениях.
Де Рола (в книге Alchemy: the Secret Art) говорит, что радуга делает ее Ирис, женским Меркурием, проводницей душ в подземный мир. Это одна из функций инициатора - вести души в символический подземный мир.
Мифолог Натале Конти в 1551 году написал сборник рассказов о богах под названием «Мифологии». В него он включил то, что он называет алхимической интерпретацией Юноны. Он называет ее «водой Меркурия» и, среди прочего, говорит (я уже цитировал второе предложение ниже, в связи с Папессой, но привожу его еще раз, чтобы представить эту цитату в контексте):
Она отвечает за браки, потому что «она - средство для соединения серных паров Венеры и Марса, и потому что перед процессом дистилляции она соединяется с Юпитером, и оба они порождают алхимическое Солнце, поэтому ее называют женой Юпитера. Она - царица богов, потому что контролирует, растворяет, соединяет, разделяет и сковывает металлы, которые названы в честь различных богов». (Энтони Ди Маттео, Natale Conti's Mythologies, выборочный перевод, с. 81)
Здесь мы снова видим, что Юнона изображена как та, что приводит других к трансформации, в данном случае в виде паров и металлов, другими словами, как инициатор их перехода на более высокие стадии развития. Что касается «алхимического солнца», порожденного Юпитером и Юноной, то, возможно, именно поэтому на французских картах, которые мы видим начиная с 1650 года, вокруг Купидона изображены солнечные лучи.
В той же серии алхимических иллюминаций, что и та, которую я только что продемонстрировал, есть одна, которая может соответствовать интерпретации Даймонаксом карты Влюблённые, в которой старшая дама, прикоснувшись к фаллосу (который он представляет тянущимся к ней на карте выше), превращается в младшую даму.
На иллюстрации Юнона находится слева, а Венера - справа.
Юнона, хотя и обладала большим богатством, но, как считается, была заточена Юпитером в вышнем воздухе, «с ее рук свисала золотая цепь» (DiMatteo p. 77). В иллюминации, следовательно, мы видим ее в башне, подсчитывающей свое золото, с золотым поясом. Хвост павлина также указывает на золотую цепь.
Венера, в свою очередь, по мнению алхимиков, родилась из пены, которая образовалась, когда Юпитер бросил в море яички своего отца Сатурна. Конти дает алхимическую интерпретацию этого акта. Сначала, по его словам, говорится, что «Юпитер» представляет собой некую соль-производную от «Сатурна», который является другой солью. Затем:
...поскольку этот «Юпитер» уносит с собой «девственные части», то есть отрезает и отделяет серу, скрытую в соли, а остаток помещает в сосуд, предназначенный для её принятия, он, как считается, прервал потенцию Сатурна. А поскольку соль растворяется в воде, «в море», говорят, что Венера рождается из этого соединения соли и серы. (DiMatteo, p. 77).
Мне кажется, что эта «потенция Сатурна», сера, скрытая в соли, может с таким же успехом, благодаря своему прикосновению, обновить пожилую даму, как и породить молодую. В алхимии, как я предполагаю, действие эликсира, когда он вступает в контакт со стареющим телом, заключается в том, чтобы действовать как фонтан молодости. При контакте с неблагородными металлами, соответственно, он превращает их в золото.
Этот процесс, называемый в алхимии multiplicatio, может быть тем, что мы видим в манускрипте в виде монет, сопровождающих Юнону, богиню богатства. Но есть и противопоставление этого изображения с изображением Венеры справа. Слева - Юнона средних лет, готовящая в своей печи (мы даже можем видеть огонь, пылающий внизу), а справа - Венера на своей морской раковине. Красные пятна на Венере идентифицируются в тексте как розы, священные для Венеры. Но де Рола говорит, что такие пятна в алхимических трактатах характерны для камня на последних стадиях приготовления, «красное расцветает из белого» (Alchemy the Secret Art p. 57). Таким образом, две женщины могут быть одной и той же субстанцией на разных стадиях, до и после контакта с эликсиром под воздействием тепла.
По крайней мере, именно такая интерпретация приходит мне в голову. Фонтан молодости был популярной темой на фресках XV века; возможно, он основан на алхимическом учении об эликсире, в котором рождение Венеры получает странный поворот. Однако это то, что должно произойти в конце процесса, а не на его ранних стадиях, как Даймонакс видит это в таро. С этой точки зрения карта, возможно, намекает на то, что должно произойти.
Карта Свадьба Эттейлы опирается на традицию, согласно которой между двумя любящими людьми находится священник, занимающий место Купидона.
Однако ее ближайшим предшественником является алхимическое изображение из Золотого Треножника Михаэля Майера, 1618 года, снова демонстрирующее соединение элементов.
В данном случае тот, кто осуществляет coniunctio, - это алхимик, адепт, которого и обозначает фигура священника. Женская фигура - Юнона, «вода Мекурия», - это нечто в самой реторте, ингредиент, с помощью которого достигается соединение. В этом и заключается главная забота алхимика - не прославить свою роль, а понять, что совершается в происходящем на его глазах процессе.
7. Алхимическая Колесница: алхимическое Солнце и Сын Солнца
Вот несколько ранних версий карты Колесница, начиная с карты из Феррары ок. 1450 года, затем миланская карта 1440 года и, наконец, карта Кателина Джоффри из Лиона 1548 года. Обратите внимание на цвета лошадей.
Справа - карта «марсельского» стиля. В центре - Нобле; у меня здесь оригинал, на котором красный цвет уже потускнел. Этот стиль карт существовал уже в XV веке, о чем свидетельствует фрагмент карты слева, датируемый ок. 1500 года. В XVIII веке эти два цвета были удалены. Мне кажется, что эти два цвета лошадей - важная особенность, или, по крайней мере, то, что одна из них сдерживается, а другая - нет. Они - мужчина и женщина, от которых рождается сын, фактически «алхимическое солнце».
О'Нил говорит, что карте Колесница соответствует алхимический этап, который он называет «рождением философского сына», «первым союзом, Королевским Сыном» или «триумфом Аполлона или Марса». Более того (с. 287):
Рождение философского сына завершает лишь первый этап операций. Сын Короля должен умереть, быть похороненным, пройти через подземный мир и воскреснуть в высшем единстве. Таким образом, карта Колесница представляет Аполлона, бога солнца, собирающегося отправиться в море, чтобы начать «ночное морское путешествие».
Рассказ О'Нила о сыне Короля в алхимии очень близок к интерпретации, которую я цитировал ранее из Натале Конти 1551 года. Конти говорит о Юноне:
...перед процессом дистилляции она соединяется с Юпитером, и эти двое вместе порождают алхимическое Солнце... (DiMateo, Natale Conti's Mythologies, p. 81).
О'Нил отсылает нас к ms. palat. 1066, где есть изображения с колесницами. На одном из них Аполлон искусно управляет своими лошадьми. Здесь же изображены Девять Муз - типичное сопровождение иллюстраций Аполлона, сына Юпитера, если не Юноны. В компании муз он обычно изображен со своей лирой. Здесь у него лук и стрелы. Это также один из его атрибутов, оружие, которым он убивает дельфийского Пифона. На колеснице сидят черный ворон и красный человек - два алхимических цвета. Текст, сопровождающий иллюминацию, посвящен Аполлону. Ворон - часть мифа об Аполлоне и типичный аккомпанемент; я не знаю, как красный человек вписывается в его миф, хотя красные люди встречаются в алхимии достаточно часто. Лошади красноватые и беловатые, что соответствует некоторым версиям карт таро.
Еще одна иллюминация из palat. 1066, следующая сразу за иллюстрацией Аполлона, изображает более молодого человека, который держит поводья, за которые хватается дьявол. Под ним ту же фигуру помогают вытащить из воды и кладут в гробницу. Сопровождающий текст рассказывает о Фаэтоне, сыне бога солнца Гелиоса, который пытался управлять солнечной колесницей, но не смог. Пораженный молнией Зевса, он выпадает из колесницы и погибает, а его сестры оплакивают его.
Иллюстрация в некоторых отношениях типичная для иллюстраций греческой мифологии того времени. Но обычно изображается только падение из колесницы (например, в таро Мантеньи, карта Солнце). В комментариях, сопровождающих иллюминацию, не упомянуты ни дьявол, ни сестры, помогающие ему выбраться из воды и попасть в гробницу.
Сцена на алхимической иллюстрации кажется мне сценой улетучивания, а затем фиксации, на ранней стадии процесса. Пары от нагретого вещества в реторте алхимика попадают в трубку над ней, где конденсируются на стенках. Они находятся в состоянии жара и возбуждения, иными словами, в состоянии устремленности ввысь. Точно так же человек на колеснице видит в своем сознании идеальные образы верхнего мира, которые он сейчас вспоминает, и в то же время пытается направлять своих лошадей соответствующим образом. Но он не имеет связи ни с лошадьми, ни с остальным материальным миром. У него даже нет поводьев; все, что у него есть, - это его голос. Для одной лошади этого достаточно, но не для другой. Колесница движется к катастрофе. Но это будет очищающая катастрофа, подобно кипению вещества алхимика, потому что мальчик вернется с большим знанием, чем у него было до этого.
Что касается карты Колесница, то неясно, кто к ней относится - зрелый Аполлон или юный Фаэтон. Я склонен думать что Фаэтон, но, возможно, здесь намеренная двусмысленность.
Проблема с изображениями из palat. 1066 в том, что они находятся не в однозначно алхимическом манускрипте, а в манускрипте, рассказывающем о греческих богах. Это может помочь увидеть, что в однозначно алхимических образах соответствует этим изображениям Аполлона и Фаэтона.
К сожалению, О'Нил ничего нам не сообщает, поэтому я попробую предположить. После бракосочетания Короля и Королевы в серии Rosarium следует акт совокупления в купели. Далее купель превращается в гробницу, и мы видим одно тело с двумя головами; и в-третьих, из сросшегося тела в небо взмывает маленький мальчик. Именно этого мальчика я отождествляю с «королевским сыном» О'Нила. Вот как выглядят гравюры на дереве 1555 года. Номер 5 - слева вверху, 6 - слева внизу, а 7 - справа.
Первая - coniunctio или coitus; вторая (ниже первой) - pregnatio, или putrefactio; третья - extractio, или impregnatio animae, то есть оплодотворение души. Девиз третьего образа гласит:
Здесь Четыре Элемента разделены,
и Душа тончайшая отделена от Тела.
Пока только последняя сцена имеет отношение к карте Колесница, поскольку на ней изображен мальчик в воздухе. А как насчет других сцен, связывающих брак и маленького мальчика? Их нет в таро, по крайней мере, в явном виде. Если карта Влюблённые должна была представлять hieros gamos Исиды и Осириса, предвосхищающий hieros gamos Бога и Марии, то это может включать сцену смерти, потому что Осирис уже был мертв, и Исида скоро присоединится к нему. Исида, собственно, занималась любовью с Осирисом в его гробнице.
В карте Влюблённые в марсельском стиле Купидон соответствует тому, что мы сейчас понимаем как Королевского Сына. Это Купидон, который потерял свои крылья и стал совсем взрослым. Теперь к нему наиболее четко применима аллегория из «Федра», где речь идет о трех частях души. Рациональная часть, возница, довольно сильно отделена от двух других. Если мы можем сказать, что рациональная часть - это бессмертная часть, то в этом смысле она отделена от смертных частей, поскольку она находится на одном уровне, а они - на другом, и ничто их не связывает. Но как это соотносится с образами Аполлона и Фаэтона?
Я думаю, что связь станет более очевидной, если мы увидим дополнительное изображение из Anatomia Aurea Милиуса, 1628 года, изображение Coitus, расположенное прямо перед двумя, которые я показывал в связи с картой Влюблённые. Сначала я покажу Coitus, остальные последуют за ней (эти изображения я взял из Золотой игры де Рола).
В изображении Coitus король говорит. «Приди, моя возлюбленная, давай обнимемся и породим нового сына, который не будет похож на своих родителей». Королева отвечает: «Вот и я пришла к тебе, страстно желая зачать сына, которому не будет равных в мире». Эти комментарии, хотя они и взяты из текста Rosarium, вносят новизну в наше понимание этого образа. С психологической точки зрения, это рецепт инфляции, переданной ребенку. По мнению де Рола, дама в сосуде на верхнем изображении - это Меркурий Мудрецов, а юноша - Сера Мудрецов. Де Рола комментирует (Golden Game p. 207).
Сексуальные объятия очищенных Принципов вызывают беременность, которая, как показывает крылатый Дух в верхней части сосуда, является волатизацией (улетучиванием) фиксированного.
Он имеет в виду ребенка на изображении «Pregnatio». Это тот же результат, который я получил в случае с иллюминацией Фаэтона, - волатизация. За ней последует сублимация.
Случайно или намеренно, но обнимающаяся пара с ребенком над ними визуально напоминает не только ранние карты Любовь, но и карты Колесница марсельского стиля, где два коня занимают место обнимающейся пары. Как здесь, так и в рассказе Конти, последовательность переходит непосредственно к «зарождению алхимического Солнца» без промежуточного «putrefactio» Rosarium; при этом мужчина исчезает из сосуда в «Praegnatio», поскольку его полностью поглощает женский Меркурий. Старый король мертв, а его преемник и наследник парит над её головой.
В последовательности Rosarium волатизация - это мальчик, взлетающий из гробницы в облака. Сублимация наступает двумя эмблемами позже, когда мальчик возвращается. Эта стадия, как мне кажется, соответствует в мифе о Фаэтоне падению с неба.
В одной из версий изображения Rosarium, созданной на год раньше известной версии 1550 года, на самом деле изображен падающий, а не взлетающий ребенок. Это второй процесс улетучивания-сублимации в последовательности, эмблемы 14 и 16, в котором участвует маленькая крылатая девочка; я предполагаю, что ранее в этой последовательности было аналогичное изображение маленького мальчика.
Таким образом, Возница спускается на землю после витания в облаках своих амбиций. Нечто подобное происходит и в таро, когда Колесо Фортуны поворачивается и Возница оказывается в самом низу колеса (см. раздел 9 ниже). Это Возница, как Александр Македонский, отравленный на пиру, или Юлий Цезарь, убитый в Капитолии.
8. Алхимическая Справедливость: инструмент алхимика для взвешивания, деления, уравновешивания.
Вот несколько первых карт таро Справедливость: карта PMB 1455 года, карта, найденная в замке Сфорца, неизвестного возраста, но, вероятно, около 1600 года, и карта Карла VI 3-й четверти XVI века из Флоренции или Болоньи.
В лаборатории алхимика весы нужны для взвешивания ингредиентов, чтобы знать их пропорции по отношению друг к другу. Иногда в текстах указываются конкретные пропорции, а иногда нет. Но важно знать, какие комбинации приводят к результатам, описанным в тексте. Различные сцены с весами указывают на важность баланса в работе, когда четыре элемента используются в равной степени. Внизу монах (по разным данным, Роджер Бэкон или Василий Валентин) держит равные части огня и воды, а облако (воздух) и камень (земля) уравновешивают друг друга. Он восклицает: «Сбалансируй элементы, и у тебя все получится». (Изображение из Tripus Aureus Михаэля Майера, 1618 г., воспроизведено в «Золотой игре» де Рола, стр. 119. Цитата взята из Symbolae Aurea Mensae Майера, 1617 г., стр. 450, цитируется в Fabricius, Alchemy p. 92).
Измеряемые величины также являются частью процесса творения из случайных комбинаций хаоса, как на иллюстрации ниже, из Caneparius, Petrus Maria: de atramentis cuiucunque generis, Венеция, 1619 (в Fabricius, рис. 155, с. 90).
Другие соответствующие изображения приведены О'Нилом в Tarot Symbolism, с. 278: Fabricius рис. 30, 254 и 325. На рис. 30 Фабрициуса изображены весы с водой и огнем, как и на рисунке с монахом. На рис. 254 и 325 из Mutus Liber 1677 года изображены алхимик и (мистическая) сестра, готовящие ингредиенты для реторты.
На этих двух иллюстрациях не показан меч, который присутствует на карте. Он иногда появляется и в алхимии. Вот два примера. На первом из них фигура, похожая на судью, охраняет запечатанную реторту, пока Камень готовится. На горлышке реторты написано «Sigillum Hermetis» (Герметическая печать), согласно Фабрициусу, стр. 145. Де Рола говорит, что «весы и обоюдоострый меч соответственно символизируют весы Природы и Тайный Огонь» (с. 125). Вероятно, она использовала меч и весы, чтобы убедиться в правильности пропорций различных входящих в состав ингредиентов. Я бы предположил, что меч представляет собой нож, которым алхимик отрезает лишнее.
Вот еще одна иллюстрация с весами и мечом. (из De Alchimia, автор Псевдо-Томас Аквинский, XVI век, воспроизведено в de Rola, Alchemy, the Secret Art, pl. 43, и Jung, Psychology and Alchemy c. 300).
В алхимический Сатурн добавляют определенные ингредиенты, чтобы освободить его потенцию. В данном случае освобождаются, по-видимому, дети, которых он съел. В этом случае дама с весами держит в другой руке кувшин с водой, которым она омывает фигуру нового или обновленного короля, а также старого короля. Этот кувшин связывает ее с дамами-кувшиноносицами в Таро, то есть с дамами в арканах Умеренность и Звезда.
9. Алхимический Отшельник: ученик и учитель Искусства, дух Сатурна, проводник, тот, кто встал на путь к свету
ОТШЕЛЬНИК И ГЕРМЕС ТРИСМЕГИСТ
Интересной особенностью карты Отшельник является ее название. Изначально она называлась просто «Старец». Но ко времени Нобле мы видим её под названием «L'Ermite», Отшельник. То же самое написание встречается в Chosson, 1672, прототипе Conver. Однако в Conver (позднее, 1781) название написано иначе: «L'Hermite».
«Hermite» - это старофранцузское написание слова. Почему оно было изменено в XVIII веке? Алхимия была одним из так называемых герметических искусств, претендовавших на авторство Гермеса Трисмегиста как своего легендарного основателя (например, в Opus medco-chymicum Милиуса 1618 года, где изображена последовательность из 168 печатей «философов» алхимии от древности до современности, Гермес Трисмегист стоит первым).
ОТШЕЛЬНИК КАК ДИТЯ САТУРНА
Также есть и Сатурн в его ренессансной трактовке, и те, кто родился под влиянием Сатурна. В PMB Отшельник четко ассоциируется с Сатурном. Мы можем увидеть эту ассоциацию, сравнив его с Сатурном Мантеньи, созданным всего лишь десятилетие или два спустя (см. ниже). Помимо общего вида, песочные часы также ассоциировались с Сатурном, благодаря уже сделанному в древности отождествлению Кроноса и Хроноса, Сатурна и Времени. (Обратите внимание и на головные уборы: слои PMB связывают его с Папой; похожая на улитку шляпа из Мантеньи соединяет его с Дураком Лебера и 4 Жезлов в Sola-Busca).
На алхимических рисунках Сатурн обычно изображался обнаженным, за исключением набедренной повязки, и хромым, без одной ноги ниже колена. Он ассоциируется со смертью, разложением, свинцом и чернотой, или nigredo, когда алхимическая субстанция сжигается, и, согласно алхимическим образам, душа покидает тело, а жизнь кажется лишённой духа (изображение из Mylius, Philosophia Reformata 1622, эмблема 6; в Fabricius, Alchemy рис. 173, стр. 102).
В последовательности Rosarium мы проходим этап, следующий за вознесением мальчика. В эмблеме 8 мальчик возвращается к мертвому телу. Он не очень похож на Отшельника - фактически он на другом краю жизни, - но, как и Отшельник, он возвращается с высот в мир, где господствует меланхолия (мертвое тело, тучи).:
О'Нил описывает алхимического Отшельника как живущего внутри мистика «злого старика... умирающего и разлагающегося внутри него». Но не всё сатурнианское - зло или заслуживает смерти. Конечно, рожденные под влиянием Сатурна страдают меланхолией, но некоторые из них, в силу этой самой меланхолии, также видят за пределами видимого, в сфере пророчеств и божественного вдохновения. Агриппа (Three Books on Occult Philosophy, 1533, Book I Ch. LX) перечислил три типа божественной меланхолии. Согласно примечаниям Тайсона к печатной версии (вероятно, опирающегося на рассказ Saturn and Melancholy), эта положительная сторона меланхолии восходит к античному псевдо-Аристотелю, в эпоху Возрождения эта идея была возрождена Фичино.
То есть, это еще одна сторона алхимического адепта: меланхоличный большую часть времени, изолированный от общества, но также и не чуждый духовному восхождению. Таким образом, мы имеем образы, подобные приведенному ниже: человек в изоляции, но в контакте со своим духом и душой (два маленьких птицеподобных существа). Этот человек не такой, как описывает его О'Нил, «внутри себя, запечатанный в „философском яйце“ или алхимическом сосуде... одолеваемый печалью и страданием» (Tarot Symbolism p. 279). Линии на изображении, как мне кажется, связывают его с потусторонним миром, воспринимаемым в экстатических состояниях (Изображение: Даниэль Стольциус де Стольценберг, Viridarium chymicum figuria cupro incisis adornatum et poeticia picturis illustratum 1624, fig. XCIX, по Basilius Valentinus, De occulta philosophia, 1603. Я, следуя О'Нилу, «Символизм Таро», стр. 279, беру рис. 193 Фабрициуса, стр. 109).
ОТШЕЛЬНИК КАК ПРОВОДНИК
В моем разделе, посвященном Папе, один из его возможных коррелятов в алхимии рассматривался как Проводник из Книги Лэмбспринга 1582 года. Аналогичная корреляция возможна и для Отшельника. На раннем этапе, как мы видим на изображении, вероятно, из Болоньи начала XVI века, он был показан с крыльями - единственная известная мне мужская фигура в Таро, удостоившаяся такой чести перед Ангелом Суда. Этот мотив был заимствован из гравюрных иллюстраций знаменитых «Триумфов» Петрарки - поэтической последовательности, в которой сначала торжествует Любовь, но ее побеждает Целомудрие, в свою очередь побеждаемое Смертью, которую одолевает Время, одолеваемое Вечностью. Фигура с крыльями была Временем - ведь Время летит. У нее также были костыли, как и на карте (я взял их из Kaplan Encyclopedia of Tarot, vol. 2).
Вот соответствующий пример из Книги Ламбспринга, эмблема 12, следующая за той, что я привел для карты Папа. Ниже приведен девиз, как он представлен на репродукции Священных текстов с текстом и изображениями
В алхимических образах XVII века алхимик иногда изображался с фонарем, подобным фонарю Отшельника, идущим по стопам Природы, как говорит Майер в своем девизе к этому образу (de Rola, Golden Game, p. 103).
Для того, кто занимается алхимией, пусть Природа, Разум, Опыт и Чтение будут проводником, посохом, очками и фонарем.
Или же Мудрость, по словам О'Нила, Anima Mundi, цель человеческой жизни? В любом случае, это алхимик как искатель; в этом случае его уныние проистекает из неспособности добраться туда, куда он хочет попасть. Однако я думаю, что доминирующим образом является образ адепта, того, кто уже находится в контакте с божественным, которое мы видим в складках его мантии в виде восходящего солнца (слева направо: Нобле, 1650, Додаль ок. 1701. Конвер 1761).
Автор: Michael S. Howard, 2012
Перевод: Инвазия, 29.09.2024