Белоруссия. Июль – август 2023 года. День 3: Несвиж. Часть 2
Продолжаем знакомство с Несвижем. Напомню, что в предыдущий раз мы увидели ратушу, Слуцкую браму и в целом прошлись по центру. После перерыва нас ожидают два главных объекта города – костёл и замок. На первой фотографии – оформление коридора в замке с изображением чёрного орла с «трубами» – геральдического символа Радзивиллов. Но подробности будут чуть позже.
Мы остановились у памятника Симону Будному. Сразу за памятником видим костёл Тела Господня или Божьего Тела, также называемый Фарным костёлом. Слово «фарный» мы редко используем, но среди католиков Белоруссии оно получило распространение, означает «приходской» – принадлежавший приходу, но не какому-то монашескому ордену.
К сожалению, сейчас ведутся реставрационные работы вокруг здания. Масштабная реставрация началась в 2010 году и по большей части уже закончена, но это не касается стоящих рядом с храмом часовни Булгарина и Замковой башни, они по-прежнему в строительных лесах. Плюс доделывают ограду, как видите.
Ещё пару лет назад в лесах был и костёл. Его, как и замок, включили в составе единого несвижского комплекса памятников в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, в связи с чем на протяжении последних десяти с лишним лет тщательно реставрировали. В годы войны храм пострадал от пожара в результате попадания артиллерийского снаряда, крышу кое-как залатали, но здание нуждалось в более аккуратном восстановлении. Проблемы накапливались и до войны: в середине XIX века костёл побелили, что скрыло от глаз прохожих интересную и уникальную роспись стен.
Вот так много десятилетий выглядел «побелённый» храм (фото 2005 года из Википедии):
Впечатление совсем другое, не так ли?
Скульптура фасада. Кто на ней изображён, не подскажу.
Костёл в городе появился после того, как Радзивилл Сиротка позвал в Несвиж иезуитов. Поначалу в 1580-е годы храм, примыкавший к иезуитскому коллегиуму, был совсем другим, но после поездки в Италию Сиротка решил, что хотел бы забацать у себя святыню не хуже, чем в этих ваших европах. В Италии он зазвал приехать в Несвиж Джованни Марию Бернардони, который отправился в польско-литовские земли то ли непосредственно после приглашения Сиротки, то ли по поручению ордена иезуитов, в котором архитектор состоял. Так или иначе, Бернардони на долгие годы осел в Литве и в частности в Несвиже.
Первоначальный проект храма, который для Сиротки был мелким и неинтересным, переделали, недостроенный храм разобрали и начали возводить по-новому. В качестве источника вдохновения Бернардони выбрал собор Иль-Джезу в Риме, который действительно похож на Фарный костёл. И тот, и другой храмы иногда относят к стилю барокко, а иногда – к маньеризму, поэтому не удивляйтесь, если услышите разные мнения о несвижском костёле.
Если принимать точку зрения, что первым действительно барочным сооружением была римская церковь Санта-Сузанна (архитектор Карло Мадерна, 1603 год), то тогда все предшественники, в том числе Иль-Джезу и наш костёл, относятся к переходному периоду. Или можно заявить, что Фарный костёл – первый барочный храм в Восточной Европе и один из первых в мире, сами решайте, как вам кажется красивее.
Храм строили долго, Бернардони не дожил до его завершения и умер в 1605 году, купол достраивал его ученик Джузеппе Бризио.
Оригинальные интерьеры храма пострадали то ли во время взятия Несвижа русскими войсками в 1650–1660-е, то ли во время пожара, учинённого шведскими войсками в 1706 году в ходе Северной войны. Храм внутри побелили и только в середине XVIII века стали создавать новый интерьер – новые фрески и иное убранство. То, что мы видим сейчас, – это результат оформления XVIII века, в том числе алтарная картина «Тайная вечеря» («Последняя вечеря»). Автором картины считаются художники Францишек Ксаверий Геский и его сын Юзеф Ксаверий Геский, много чего сделавшие в Несвиже по заказу Радзивиллов.
Есть и более старые элементы интерьера. Например, надгробие сына Сиротки Христофора Николая. Заметьте, дед – Николай Христофор (который Чёрный), отец – тоже Николай Христофор, сын – Христофор Николай. Периодически их имя Христофор пишут на польский манер – Кшиштоф, хотя на латинском языке на надгробии мы видим чёткое написание Christophorus.
В семье Сиротки было 9 детей, но из них один сын умер в младенчестве, двое дочерей – в возрасте около 6–7 лет, и вот перед нами Христофор Николай, не доживший до 17 лет. Как свидетельствует надпись, он умер в Болонье, где учился теологии и праву.
Фарный костёл, однако, больше известен не несколькими надгробиями рядом с алтарём, а крупной усыпальницей Радзивиллов в подвале храма. Или, чтобы говорить точнее, в крипте. Сюда можно попасть, заплатив символическую сумму за билет, а если набирается несколько человек, вам ещё проведут небольшую экскурсию с рассказом о семействе Радзивиллов.
Усыпальница ведёт историю с Сиротки, который поручил похоронить себя здесь, что и произошло в 1616 году. По задумке Сиротки, здесь должны быть похоронены только представители рода Радзивиллов в простом одеянии и без каких-либо особых украшений тел и саркофагов. Возможно, по этой причине усыпальницу никто на протяжении истории не осквернил: несмотря на то, что Несвиж не раз был оккупирован в ходе войн за последние четыре века, грабить в крипте было нечего.
А может, какие-то гробы и пропадали в ходе войн, особенно во время нацистской оккупации. Об этом могут говорить разные свидетельства в письменных источниках о точном количестве захоронений: по некоторым из них, их насчитывалось до 100–120, а сегодня здесь 72 захоронения. Предпоследнее было сделано в 1936 году, незадолго до конца польского межвоенного периода истории Несвижа, тогда здесь похоронили предпоследнего, 16-го ордината Несвижа Антония Альбрехта Радзивилла. Его наследнику, младшему брату Леону Владиславу Николаю, как вы догадываетесь, уже было не суждено дожить свои дни на польской земле, поскольку Несвиж вошёл в состав Советской Белоруссии.
Последнее захоронение, но в виде не гроба, а урны, замурованной в стену, появилось тут в 2000 году: один из потомков Радзивиллов в эмиграции, живший в Лондоне, завещал похоронить себя на родине предков.
Посетители храма утверждают, что когда-то давно можно было пройтись и между гробами, но сегодня в целях их сохранности на них можно посмотреть только из-за ограды. Внутрь пройти нельзя.
Зато можно послушать разные истории от экскурсовода. Скажем, про «горбатый» гроб с крышкой соответствующей «выпуклой» формы, который выделялся среди других гробов, и отсюда пошла легенда, что здесь похоронена Людвика Радзивилл, дочь Богуслава Радзивилла. Отец хотел выдать Людвику замуж за австрийского принца, а та полюбила конюшего и решила с ним бежать. Они обговорили встретиться на улице, но конюшего перед побегом схватили и посадили в темницу. Людвика этого не знала и пришла на установленное место встречи. Зимой. В лёгком бальном платье, ибо пришлось убегать с бала. Конец истории предсказуем: Людвика замёрла до смерти и её тело на морозе скрючилось. Так её и похоронили в «горбатом» гробу.
При проверке легенды, правда, не удаётся понять, что это за Людвика такая, дочь Богуслава. Единственным известным Богуславом Радзивиллом, относящимся к несвижской линии, был великий хорунжий Великого княжества Литовского в XVII веке, у которого была дочь Людвика... пережившая отца на 25 лет. Да, она умерла молодой, но умерла уже во втором браке, будучи женой пфальц-нейбургского курфюрста Карла III Филиппа, и было это очень далеко от Несвижа. А когда в советское время гроб вскрыли исследователи, то выяснилось, что там похоронена совсем не молодая девушка, а 74-летняя княгиня Аделия Карницкая-Радзивилл. Форма же гроба объясняется просто: деревянный гроб накрыл собой цинковый, на крышке которого мастер для красоты разместил вазу с выходящим из неё «металлическим» пламенем, и чтобы не ломать оформление, крышке сверху придали неправильную форму.
Так как большая площадь крипты закрыта оградой, нам остаётся ютиться на скромной площадке, где на стенах также есть любопытные исторические детали вроде памятных плит. На этой, если я верно понимаю польский язык, говорится о том, что в 1905 году была повторно освящена некая часовня (каплица) Святого Исидора. О ней в интернете находится скупая информация – должно быть, речь идёт о часовне XVII века, которая долгое время была заброшена и, по данным краеведов, где-то в конце XIX или начале XX века вновь освящена. В 1950-е годы часовню снесли для строительства на её месте роддома.
Памятную плиту, как говорится на ней, заложили Ежи Радзивилл, 15-й ординат Несвижа, и его супруга Мария, урождённая Браницкая. Но Ежи – это если дословно с польского, а в литературе встречается написание «Юрий». Хотя какие Юры в уже абсолютно ополяченном роду в начале XX века?
Выходим на улицу. Сразу же за Фарным костёлом (остался справа на фото) начинается большая парковая зона Несвижа, где находится его туристическое сердце – замок. В целом парковая зона носит исторический характер: парки вокруг замка начал разбивать ещё Сиротка, но ключевую роль в формировании современного ландшафта сыграла супруга 14-го ордината Несвижа (Антония Вильгельма) Мария Дорота (Доротея), урождённая де Кастелян.
Но о парковых увлечениях бывшей французской аристократки мы поговорим чуть позже. Пока же отметим, что конкретно этот сквер – новодел, примыкающий к берегу Бернардинского пруда. Пруд образован дамбой (она дальше на фото, тянется слева направо), которая отделяет его от течения реки Уши.
В современном скверике можно познакомиться со списком городов-побратимов Несвижа, они перечислены на табличках вокруг столба. На столбе в вольном стиле изображён герб города, который я недавно описывал у памятника льву.
Города-побратимы, что ожидаемо, географически и культурно близки Белоруссии: это польские Злотув, Пулавы и Тарнув, литовские Радвилишкис и Биржай, российская Гатчина, украинская Боярка и другие. Радвилишкис отдалённо созвучен фамилии Радзивиллов, и это не случайность – до революции город назывался Радзивилишки, в XVI–XVIII веках ими владело знакомое нам семейство.
Вдоль дорожки в сквере стоят в два ряда деревянные скульптуры, обыгрывающие образы несвижской истории и культуры. Расшифровать их полностью я не смог, поскольку они не подписаны, но о чём-то вы и сами можете догадаться после моего подробного рассказа об истории города. Вот это, предполагаю, Сиротка, держащий в руках построенный при нём замок.
Подойти к замку можно не через сквер, а через дорогу (Замковую улицу), проложенную на дамбе между Бернардинским прудом (справа) и рекой Ушой, которая в этом месте представлена Замковым прудом (слева). Как вы помните, я объяснял, что из-за построенных на реке плотин в Несвиже Уша представляет собой цепочку отделённых друг от друга прудов, соединённых небольшими каналами.
Перед замком есть братская могила советских воинов и партизан, в основном погибших при освобождении Несвижа в 1944 году. Это произошло в те же дни, когда был отвоёван Минск – 3–4 июля. Кроме участников освобождения, в могиле нашли свой покой несколько партизан и подпольщиков, расстрелянных в Несвиже в январе 1942 года во время оккупации. Памятник здесь появился в 1958 году, но и после, в 2011 году, в братскую могилу были дополнительно захоронены останки найденных в городе нескольких солдат времён войны, их обнаружили при проведении земляных работ для строительства водопровода. Всего могила насчитывает 162 захоронения, из которых 34 – с неустановленными именами.
Если идти к замку от современного сквера или по Замковой улице, мы окажемся прямо перед главным входом, но сегодня им не воспользоваться. Сейчас въездные ворота в замок закрыты на реставрацию.
Впрочем, это такая мелочь в сравнении с тем, какое состояние переживал этот памятник архитектуры на протяжении своей истории! Во время Северной войны, когда Швеция воевала не только с Россией, но и с Речью Посполитой, в 1706 году шведское войско Карла XII добилось сдачи замка – местный комендант понял, что с небольшим отрядом оборонять его всё равно не сможет. Шведы замок разграбили, валы срыли, бастионы взорвали, а здания, какие смогли, сожгли к чертям. Только в 1720-е годы 9-й несвижский ординат Михаил Казимир Радзивилл Рыбонька (какие прозвища, какие прозвища...) приложил усилия для восстановления замка.
А в 1812 году 11-й ординат Доминик Иероним Радзивилл решил примкнуть к войску Наполеона Бонапарта, стал адъютантом французского императора во время его похода на Москву и даже потащил с собой целый кавалерийский полк. После отступления Наполеона Доминик Иероним ушёл вместе с ним и в 1813 году погиб из-за смертельных ран, полученных в сражении при Ганау. В связи с этим Несвижский замок воспринимался русскими войсками как территория врага и был ими разграблен. До 1865 года Радзивиллы, продолжая юридически владеть Несвижем, сюда не приезжали, поэтому нетрудно догадаться, в каком состоянии был замок. Вот что вспоминала Мария Дорота Радзивилл, которая вместе с мужем начала во второй половине XIX века восстанавливать резиденцию:
Когда я прибыла в замок, я нашла настоящий упадок! Даже рвы, окружавшие его, были полны мусора так, что сравнялись с валами... Замок был совсем нежилой. Крыши были дырявыми, повсюду текла вода, потолки местами обвалились, некоторые еле держались, камни, которыми был вымощен двор, во многих местах были вывернуты, и всё тонуло в невероятной грязи.
Можете пофантазировать, сколько тут навалили мусора, чтобы ров вокруг замка сравнялся с валами.
Так что замок серьёзно менял свой облик каждое столетие. Его построили при Сиротке в 1580–1590-е годы в первую очередь как крепость с бастионами, арсеналом, дозорной башней и лишь одним, как и сегодня, мостом. Крепость хорошо показала себя во время войны с Россией в 1660 году, выдержав двухмесячную осаду. В Северную войну, как вы помните, всё сложилось иначе, но сказался фактор неравных сил.
После Северной войны оборонительное значение отошло на второй план, отчего в XVIII веке Несвижский замок стал культурным местом с библиотекой, театром, портретной галереей, типографией. Ну а новое восстановление во второй половине XIX века уже совсем не делало акцента на функциях крепости. По сути, Несвижский замок дошёл до нас примерно в том виде, в котором его восстановили Радзивиллы в этот период.
Вы можете задать очевидный вопрос: если мост к въездным воротам является единственным мостом через ров и он закрыт на ремонт, то как пройти в замок? Дело в том, что когда-то давно северо-восточный угол рва был засыпан, и теперь мы можем пройти к замку с восточной стороны, которая противоположна западной стороне с въездными воротами. На фото – вид на восточную сторону замка и люди, которые идут по дорожке к «засыпанному переходу» через ров.
С этой стороны, слева на фото, в отдельно стоящем от дворцового комплекса здании расположена гостиница «Палац». Если хотите романтическое место для проживания, можете остановиться прямо на территории замка: дешёвый номер на одного можно снять за 75 белорусских рублей, не так уж и дорого. На первый взгляд кажется, что замок активно пользуется возможностью заработать и стал чуть ли не бизнес-центром: тут не только гостиница, но дальше, уже в замке, ресторан, Центральный двор замка можно арендовать для праздников, в том числе свадеб, да и несколько парадных залов за денежку вам отдадут под мероприятие. Но не волнуйтесь – музейного пространства здесь тоже немало.
Мы зашли внутрь, в так называемый Центральный двор. Дворцовый комплекс замка сформировался, как вы уже запомнили, не сразу, и современный вид замкнутой цепочки зданий, которые образуют вытянутый от въездных ворот (сзади нас) на восток пятиугольник, получился, если я верно понял, в XVIII веке, после Северной войны и восстановительных работ того периода. По задумке архитекторов, мы должны были заезжать сзади, через ворота, и видеть прямо перед собой выделяющийся главный корпус. Основная музейная экспозиция расположена там.
Вид на другую сторону. Небольшая арка, которую мне загородил какой-то мужик, – это и есть проезд в замок через въездные ворота.
Стоит добавить, что музей тут обосновался совсем недавно. Несмотря на то, что ещё в 1939 году с приходом советской власти замок был взят под охрану государства, создавать музей здесь не планировали. После Великой Отечественной войны в комплексе разместили санаторий, отчего отношение к сохранённым ценностями было двоякое: с одной стороны, коллекция замка частично сохранилась в других музейных и архивных собраниях, с другой – здания замка при необходимости переоборудовали под нужды санатория.
Санаторий закрыли только в 2001 году. А в следующем году аварийное состояние комплекса усугубилось жутким пожаром. Поэтому восхитимся мастерству реставраторов, которые всего за несколько лет привели замок в порядок. Музей здесь работает с 2012 года.
На скамеечках лежат фрагменты облицовки фасада въездных ворот с внешней стороны, со стороны улицы. Блоки из песчаника изначально, в конце XVI века, образовывали цельную композицию, где можно было найти цитаты из Библии на латыни и различные узоры. Во время восстановления XVIII века какие-то камни выбросили, а какие-то уложили в другом порядке. То, что выкинули, частично удалось найти во время археологических работ, что-то сохранилось на воротах. Но сейчас все сохранённые камни на период реставрационных работ сняты, и что-то разложено и экспонируется здесь, во внутреннем дворике. Специалисты пока пытаются понять, в каком порядке были разложены камни до XVIII века, хотя, наверное, целиком восстановить тот старый облик ворот не выйдет.
Пасмурная погода немного смазывает торжественное впечатление от фасада дворцового комплекса, но даже при отсутствии солнца интересно разглядеть детали декора фасада. Отсюда очень плохо видно фронтон главного корпуса, поэтому, так и быть, воспользуюсь фотографиями из интернета:
Вот, так гораздо лучше. Немного поизучаем геральдику.
Слева – чёрный орёл с герба Радзивиллов, о чём вы уже знаете. Поначалу гербом Радзивиллов были «Трубы», их вы видите на груди у орла: три трубы, пересекающиеся в центре, были средневековым польским вариантом распространённого в Европе с древнейших времён солярного символа трискелиона. «Трубы» использовали в качестве герба многие польские шляхетские семьи. После того, как Радзивиллам дали титул князей Священной Римской империи в XVI веке, к их символам добавился чёрный орёл на золотом фоне, типичный для немецкой геральдики. Ну а «Трубы» аккуратно разместились на его груди.
Справа – герб «Корибут», крест с перекрещёнными концами на полумесяце и над звездой. Этот герб использовали литовские, польские и русские семьи, ведущие свой род от Корибута Ольгердовича из династии Гедиминовичей. Казалось бы, причём тут Радзивиллы и Несвиж? Михаил Казимир Рыбонька, при котором в XVIII веке восстанавливали замок, был женат на Франциске Урсуле Вишневецкой, а Вишневецкие были потомками Корибута.
Сам Рыбонька был удостоен ордена Белого Орла, высшей государственной награды Речи Посполитой. Изображение ордена – белого орла на красном мальтийском кресте – мы видим внизу. Отсюда делаем вывод, что композиция на фронтоне появилась тут при Рыбоньке.
Зайдём внутрь. Экспозиция состоит из основной и дополнительной части. Дополнительная часть – это небольшая музейная галерея на разные темы, вход в неё у въездных ворот. Я начал отсюда, чтобы оставить вкусное на потом.
Этот коридор посвящён истории библиотеки и архива Радзивиллов. Небольшое музейное пространство лишь скромно напоминает о былом величии богатейшей княжеской коллекции. Библиотека когда-то насчитывала около 20 тысяч томов, а в архиве хранились уникальные документы Раннего Нового времени, связанные с управлением Несвижской ординацией. Какое-то время в архив даже поступали государственные акты Великого княжества Литовского, формально существовавшего до конца XVIII века в составе Речи Посполитой.
Всё это начали грабить ещё в XVIII веке – то шведы в годы Северной войны замок захватили, то сами Радзивиллы что-нибудь увозили, то русский генерал Захарий Чернышёв в период контроля Несвижа российской администрацией в 1770-е поручил вывести библиотечные фонды в Петербург. Увы, именно эта часть фондов сильно пострадала в Питере во время знаменитого пожара в Библиотеке Академии наук в 1988 году – о том катастрофическом пожаре до сих пор с сожалением вспоминают сотрудники библиотеки. Ну а в XX веке архив и библиотека почти подчистую были разобраны в крупные советские библиотечные и архивные хранилища, что само по себе не так уж и плохо – не в санатории же это хранить.
На полках, тем не менее, есть что посмотреть любителям библиотечных древностей.
На всё это как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением смотрит Сиротка с современного гобелена.
Глобус тоже современный, сделан на основе всё тех же карт с глобуса Радзивиллов, что и в ратуше. Но, в отличие от глобуса в ратуше, здесь не стали его разукрашивать, оставив только карты. Глобус почему-то без подписи Украины – любители искать политическую подоплёку приглашаются к острой дискуссии о коварных манипуляциях музейных сотрудников. На самом деле, конечно, никаких манипуляций нет, ибо в этом же месте глобуса отсутствуют подписи Киева и Азова. Предполагаю, что авторы глобуса, опираясь на качество сохранившихся карт, местами «восстанавливали», а местами «стирали» надписи, чтобы получилась более-менее цельная картинка, вот и весь секрет.
Макет замка на начало XVII века, то есть тогда, когда он только-только был построен. В глаза бросаются отличия от современного вида: галереи по бокам главного корпуса совсем не такие, въездные ворота не соединены с другими зданиями, цельного «кольца» вокруг дворика ещё нет.
Копия карты Великого княжества Литовского, выпущенной в Амстердаме в 1613 году. Это не просто интересная старая карта, она уникальна тем, что это первая карта, составленная непосредственно в Литве. До этого картографические сведения о Литве собирались и сводились воедино зарубежными картографами. И что примечательно, автором этой карты был местный товарищ – несвижский гравёр, художник и печатник Томаш Маковский, работавший на Радзивиллов. Собственно, и эту карту Маковский сделал по заказу Сиротки.
Карта очень подробная, на ней можно найти больше тысячи населённых пунктов, из которых половина – в составе Литвы. Отдельный блок справа – это карта нижнего течения реки Днепр с порогами, что на территории современной Украины. Эта территория когда-то была литовской, но по Люблинской унии, объединившей Польшу и Литву, последняя соглашалась отдать польской короне южные земли. Автор карты хотел жирненько намекнуть, что это как бы всё равно наши земли, а не поляков?..
Ну и как тут не сыграть в любимую игру...
Игра «Найди на карте Несвиж». В целом это не сложно, если увидеть в центре Минск, затем понять, что нам нужно ехать примерно на юго-юго-запад, там ориентиром будет Слуцк, к западу от него Клецк, и сразу на севере Несвиж с короной.
Теперь переносимся в основную экспозицию в главном корпусе. Экспозиция занимает не только сам корпус, но и залы в боковых корпусах (северной и южной галереях), залы выстроены в единый маршрут для туристов и пронумерованы, так что не заблудитесь.
После гардероба и прочих туристических зон на втором этаже дворца нас встречает Главный холл, он же Сени. По названию догадываемся, что он служил для встречи гостей. Сам холл не очень примечательный, к тому же при мне в нём толпились экскурсионные группы и фотографировать его было неинтересно. Холл разделяет дворец на мужскую и женскую половины, и также ведёт на третий этаж. На фото – красивая парадная лестница на третий этаж.
В холле есть несколько экспонатов за стеклом, важных для истории рода Радзивиллов. Я упомянул, что семейство наших магнатов получило орла в свой герб после присвоения княжеского титула, и на фото – документ, повествующий об этом событии. Это привилей 1518 года императора Священной Римской империи Максимилиана I Николаю Радзивиллу о наделении его и его наследников титулами князей «на Гонёндзе и Мяделе». В документе есть изображение герба с дополнительными деталями и обрамлениями, но уже понятной нам сердцевиной – чёрным орлом с «трубами».
Тут необходимо несколько пояснений.
Привилей – это от латинского «privilegium», таким словом в Европе называли жалованные грамоты от монархов, дававшие какие-то привилегии. Русское слово «привилей» – калька с польского «przywilej», по понятным причинам распространённого в этих землях.
Священная Римская империя в XVI веке была всё ещё авторитетной институцией в Европе, поэтому титул князя, подаренный её императором, имел для Радзивиллов большое значение, хоть они и жили в другой стране.
Ну а Гонёндз и Мядель – это места резиденции Николая Радзивилла, которого историки относят к гонязско-мядельской ветви Радзивиллов. Тут прямая аналогия с несвижско-олыкской ветвью, основателем которой был брат этого Николая Ян Бородатый. А Николай Чёрный, соответственно, приходился князю Николаю племянником. Мужская линия гонязско-мядельской ветви прервалась уже на сыне Николая Яне в середине XVI века.
Переходим с Звёздный зал. Я как-то не подумал запечатлеть элемент его оформления, который дал название залу, – восьмиконечную звезду на потолке вокруг люстры. Зато моё внимание привлекла печь с гербом. Как-то понравилось мне сегодня искать и разбирать гербы, извините.
Здесь на орле несколько иной набор символов. Этот герб был дан Николаю Чёрному в 1547 году императором Священной Римской империи Карлом V. «Имперскими князьями» наши несвижане стали именно тогда. К традиционным радзивилловским «трубам» здесь добавлены другие гербы, доставшиеся по наследству из-за пересечений родов. Например, справа сверху мы видим подкову с крестом над ней, а от концов подковы также отходят два маленьких крестика. Это герб «Домброва», который принадлежал роду Кишек. Помните, что Ян Бородатый, отец Николая Чёрного, был женат на Анне Кишке? Должно быть, герб «Домброва» оказался присоединён к Радзивиллам таким образом. Это лишь моё предположение, пусть знатоки сложной и запутанной польской геральдики меня поправляют.
К Звёздному залу примыкает кабинет. Он обставлен в стиле 1930-х годов, когда в в кабинете любил работать 16-й ординат Несвижа Антоний Альбрехт Радзивилл. За кабинетом находится спальня, там лежит шкура медведя и стоит кровать XVII века, привезённая из Западной Европы.
Интересно, а к 1930-м годам она была ещё рабочей и на ней можно было комфортно спать? Умели же делать. Сейчас некоторая мебель за пять лет начинает разваливаться и трещать по швам.
Большой каминный зал. В общем, уже понятно, что каждый зал оформлен в особенном неповторимом стиле. Интерьер этого зала сохраняет облик конца XIX века, когда Радзивиллы проводили здесь официальные приёмы и обеды. Можно представить, как вдоль этого зала удобно располагался огромный длинный стол.
Поесть можно было и в Малом столовом зале, но в скромном семейном кругу. Столовой эта комната была с конца XIX столетия, а до этого здесь обустраивали комнату для гостей. При визите последнего короля Речи Посполитой Станислава Понятовского в 1784 году зал переделали в рабочий кабинет для нужд короля.
Следом идёт Белый бальный зал для проведения музыкальных и театральных вечеров. При визите Станислава Понятовского тут было другое оформление и для короля в зале сделали спальню.
А мы смотрим в этом зале на бюст 14-го ордината Несвижа Антония Вильгельма Радзивилла. Скульптура историческая, конца XIX века или позже. Сделаем ещё одно небольшое отступление в историю семьи Радзивиллов.
Когда 11-й ординат Несвижа Доминик Иероним стал прислужником Бонапарта и погиб в ходе наполеоновских войн, Несвиж указом императора Александра I был передан его дальнему родственнику Антонию Генриху. Но Антоний Генрих с молодых лет чаще всего жил в Берлине, служил в прусской армии и даже женился на племяннице Фридриха Великого. На кой ему сдался этот Несвиж? Так и повелось: Антоний Генрих, вслед за ним его сын Фридрих Вильгельм (очень польские имена, ага), а за ним и его сын Антоний Вильгельм владели по наследству Несвижем, но жили в Пруссии и занимались там военной карьерой. Всё изменилось в 1860-е годы, когда Антоний Вильгельм решил-таки приехать с женой сюда. Двигателем процесса по восстановлению жизни в запущенной резиденции выступила скорее его жена, но и мужу тоже скажем спасибо.
Переходим на третий этаж южной галереи. Это один из самых красивых залов дворца, Гетманский зал. По расставленным стульям предполагаем, что его с удовольствием используют в качестве конференц-зала сегодня. Название связано с галереей портретов государственных и военных деятелей Литвы, часть из которых была представителями семейств Радзивиллов и Вишневецких, и некоторые из них занимали должности гетманов.
Очень часто гетманы в нашем представлении – это украинские гетманы, но изначально слово вообще немецкое («hauptmann» – дословно «главный человек»). Оно получило распространение для обозначения командующих армией в Речи Посполитой, в Чехии, в Молдавии. В Речи Посполитой были должности коронных гетманов (то есть под польской короной) и литовских гетманов, и каждых из них было по паре – великий гетман (главнокомандующий) и польный гетман (тот, кто «в поле», своего рода зам по тактике).
И вот на портретах на фото мы видим крайнего справа – Михаила Сервация Вишневецкого, бывшего польным литовским гетманом в 1700-е годы и великим литовским гетманом в 1700-е и в 1730–1740-е. Его племянница Франциска Урсула стала женой Михаила Казимира Радзивилла, который Рыбонька.
Далее налево – Януш Антоний Вишневецкий, брат Михаила Сервация и отец Франциски Урсулы. Гетманом он не был, занимал разные государственные и придворные должности.
Далее налево – Януш Корибут Вишневецкий, дед двух предыдущих. Все три портрета – оригиналы середины XVIII века. Не все портреты влезли в один кадр, но среди других тоже есть гетманы.
Крайний слева, уже за изразцовой печью – Станислав Понятовский. В Фарном костёле я говорил про художников Геских, которые трудились над алтарной картиной «Тайная вечеря». Так вот, художник-сын Юзеф Ксаверий Геский написал этот портрет Понятовского во время визита короля в Несвиж. У 10-го ордината Несвижа Кароля Станислава были натянутые отношения с Понятовским, поскольку он многие годы противился его пророссийской политике. Пышный приём короля и многочисленные организованные в Несвиже развлечения с балами, охотами и шутливым морским сражением на прудах должны были продемонстрировать желание Радзивилла примириться с монархом.
Даже вот портрет своему «штатному» художнику Радзивилл поручил написать. Я специально нашёл изображение портрета отдельно, чтобы вы его рассмотрели и поняли, почему Понятовскому он не понравился. У короля оказались непропорционально узкие плечи и широкий таз, хотя он имел славу красавчика. То ли Геский спешил, то ли часть портрета заготовил на основе поясного гравюрного изображения, а потом не смог соотнести ноги с телом, но вышло действительно странно. Так себе подарочек для примирения.
Ну и, конечно, на потолке и над входными дверями гербы Радзивиллов и Вишневецких.
Золотой зал, расположенный по центральной оси главного корпуса на третьем этаже, прямо над Главным холлом. Назначение понятно – пустить пыль в глаза тем, как дорого и богато живут хозяева дворца. И заодно какое-нибудь торжественное мероприятие провести. Было так, правда, лишь в XVIII веке, потом зал забросили и превратили в своего рода выставочное пространство для показа рыцарских доспехов, слуцких поясов и охотничьих трофеев. Сегодня тут постарались воспроизвести облик XVIII столетия.
Судя по упитанным щёчкам и пузу Иеронима Флориана Радзивилла, младшего брата Рыбоньки (на копии портрета в соседнем зале), их семейство в то время жило действительно неплохо.
Проходим в северную галерею. Перед нами коллекция охотничьих трофеев в Охотничьем зале. Бильярдный стол – оригинальный, был сделан для Радзивиллов в 1896 году.
Как и в случае с другими залами, предназначение данного помещения с веками менялось. Когда-то это был просто коридор и проход в корпус арсенала, потом картинная галерея, затем кабинеты чиновников Главного управления имений Радзивиллов. Охотничий зал, как я понимаю, был здесь оформлен в конце XIX – первой половине XX века.
В коридоре перед Театральным залом – копии театральных машин, которые были в ходу в XVIII веке. Сегодня во время прогулки по городу у памятника льву мы узнали, что Несвиж – это колыбель белорусского театра. Авторы этого тезиса намекали на историю несвижского придворного театра. Михаил Рыбонька и его жена Франциска Урсула увлекались театром и в 1740 году пригласили в Несвиж иностранную труппу, которая поставила и сыграла в замке спектакль. Дальше были постановки Мольера, Вольтера и других популярных авторов.
Потом за дело взялась Франциска Урсула, которая, между прочим, и сама писала пьесы. Её можно считать первой писательницей в истории Польши, как и в истории Белоруссии. Франциска Урсула в 1746 году организовала постановку собственную пьесы «Остроумная любовь». Через пару лет в замке оборудовали специальный зал с подвижной сценой, который и стал Театральным залом.
Спускаемся вниз, к дворцовой каплице (часовне). Кстати, ударение в этом пришедшем из польского языка слове следует ставить на первый слог: каплица.
В примыкающих к каплице помещениях устроили тематическую экспозицию «Castrum doloris. Похоронный церемониал несвижского двора». Экспозиция рассказывает о погребальных традициях, которые были распространены среди аристократических и монархических семей в Европе в Раннее Новое время. Традиции были довольно сложными: прощание с покойным могло длиться неделями и месяцами, в специально организованных по этому поводу процессиях участвовали не только родственники и общественные деятели, но и приглашённые «плакальщицы» и актёры.
Особую атмосферу создаёт тёмный коридор экспозиции, по которому идёшь-идёшь, и в конце тебя встречает плита с надписью: «Hic mortui vivunt et muti loquuntur» («Здесь мёртвые живут и немые говорят»).
На стене небольшого зала экспозиции – реконструкция труменных портретов Радзивиллов. Труменные портреты (от польского «trumna» – «гроб») или просто гробовые портреты – это специально созданные для погребальной церемонии портреты умерших, написанные маслом на металле. Их вставляли в торцевую часть гроба.
А вот и каплица. Здесь можно посидеть и подумать о жизни. И, само собой, о смерти.
Несколько залов женской половины дворца не так поражают своими интерьерами, как то, что мы видели раньше. Их частично заставили различными экспонатами – в основном предметами быта из собрания музея. В последнем зале (или первом, если после Главного холла повернуть в эту сторону) можно увидеть портрет Марии Дороты Радзивилл. Точнее, это копия с портрета художника Ричарда Лаукерта 1864 года из частного собрания в Париже.
Мария Дорота Радзивилл, урождённая де Кастелян, не только заложила парки вокруг замка и в целом занималась благоустройством территории, о чём сегодня уже упоминалось, но и смогла восстановить в дворцовом комплексе масштабное библиотечное собрание, вернула в Несвиж коллекцию оружия, семейный архив и даже выпросила у императора Николая II некоторые фамильные реликвии Радзивиллов, вывезенные в Петербург после грабежа периода наполеоновских войн.
После замка немного пройдёмся по Старому парку. Через реку Ушу рядом с замком проходит всего одна дамба, отчего река в этом месте разделена на два пруда – Замковый и Дикий. Парковая зона тянется вдоль берегов этих прудов примерно на километр, и с той, и с другой стороны Уши. Всего выделяют пять парков: Замковый, Старый, Японский, Английский, Марысин. Их общая площадь – 66 гектаров. Их планировку задали в 1870-е – 1910-е годы при активном участии Марии Дороты.
У меня не было времени, чтобы пройтись по всем паркам и понять, какие особенные места есть в каждом из них. Замковый – понятное дело, это просто территория вокруг замка. Заглянем лишь в Старый парк рядом с ним, где есть некоторые исторические и современные памятники.
А на фото – вид на Дикий пруд.
Недалеко от берега пруда в Старом парке стоит памятная плита 1903 года с надписью на польском языке: «В память 25-летия основания этого парка, а также в знак признательности за столько же лет работы, проделанной для украшения замка, Марии Кастелян, княгине Радзивилл. Камень этот в 1903 году поставил её благодарный муж князь Антоний Радзивилл, ХIV ординат несвижский».
Возникли разные поверья об этом валуне. То ли до него нужно дотронуться и загадать желание, то ли найти какую-то дырку в нём и бросить туда монетку. Дырку я не искал, так что не знаю, есть ли она.
Памятник верной собаке. Если верить постаменту, то 1896 года. На самом деле это копия памятника того времени, созданная в 1993 году, а оригинальную скульптуру потеряли в советские годы – возможно, переплавили, ибо скульптура была бронзовой.
История памятника гласит, что во время охоты какой-то из князей Радзивиллов подстрелил медведя, но не уложил, и раненое животное бросилось на охотника. Он бы повторил судьбу героя Леонардо Ди Каприо из фильма «Выживший», если бы не собака, кинувшаяся на медведя сама. Собака погибла, зато хозяин выжил и в благодарность верному псу повелел поставить памятник.
Это далеко не все скульптуры в Старом парке, но попытаюсь успеть на обратную электричку в Минск и потому на этой трогательной ноте завершу прогулку по Несвижу. Несмотря на то, что город маленький, здесь есть что посмотреть. А если углубляться в историю рода Радзивиллов, то прогулка выйдет весьма содержательной и насыщенной. Стоит сюда приехать хотя бы ради замка – одного из немногих сохранившихся в Белоруссии красивых и интересных замковых комплексов.
День 1: Минск. Часть 1 | День 1: Минск. Часть 2 | День 2: Минск | День 3: Несвиж. Часть 1