Стамбул. Январь 2024 года. День 3: Музей турецкого и исламского искусства, мечеть Султанахмет и дворец Топкапы. Часть 1
Было бы очень странно, если бы январская погода в Стамбуле оставалась идеальной всё время. Когда после двух прекрасных солнечных дней начались дожди, стало ясно, что самое время изучить крупные стамбульские музеи. Сегодня мы узнаем, где в Стамбуле можно заняться традиционной русской забавой – сделать селфи на фоне ковра!
На Конной площади, она же Ипподром, она же Султанахмет, она же Ахмедие в десять утра никаких туристов. Замечательно. Теперь никто не мешает рассмотреть поближе дворец Ибрагим-паши, который мельком возник перед нами позавчера.
Пара слов о самом Ибрагим-паше, который был великим визирем при Сулеймане Кануни и, пожалуй, одним из самых влиятельных визирей в истории империи. По его прозвищам можно проследить всю его биографию. Его звали Френк, но это не имя такое, как у Фрэнка Синатры, а искажённое понятие франков, которое перенеслось на всех европейцев. То есть верный перевод клички – «Европеец». Другое прозвище – «Паргалы», то есть «из Парги», венецианской колонии на берегу Греции, откуда мелкого мальчика похитили пираты.
Кличка «Макбул» («Фаворит») в пояснении не нуждается, а вот «Мактул» («Казнённый») говорит нам о печальной судьбе второго лица государства, который стал слишком влиятельным и самостоятельным военачальником и дипломатом, и после череды неаккуратных решений – например, когда Ибрагим-паша разрешил обзывать себя султаном – его тихой ночью после ужина с Сулейманом убили. Печальная история.
Прежде, чем войти внутрь, окиньте взглядом дворец. Не переживайте, долго мокнуть под дождём нам не придётся. Слева мы видим корпус с торчащим балкончиком, его немного закрывают деревья. Справа за деревьями тоже скрывается какой-то высокий корпус. А вот посередине идёт длинная стена одноэтажной застройки, над ней красненький навес, а дальше – внутренний двор на уровне второго этажа. Это важная особенность архитектуры дворца, которую мы сейчас изучим.
Сейчас во дворце находится Музей турецкого и исламского искусства. Турецкое слово «eser» – это и есть «произведение искусства», «eserleri» – во множественном числе. Коллекция большая, она копилась с 1910-х годов, но только в 1983-м обосновалась во дворце Ибрагим-паши.
Стоит рассказать о так называемой музейной карте («MuseumPass»), которую настойчиво рекламирует объявление на фото. Проект музейной карты в Турции придуман для тех туристов, кто хочет сэкономить время и деньги на ключевых музеях, входящих в программу. Есть несколько видов музейных карт: для Стамбула, туристических мест побережья Эгейского моря, побережья Средиземного моря и, вроде бы как, даже для всей Турции. Далеко не все музеи включены в данные карты, их список может меняться.
Экономия времени, если вы приезжаете не в сезон, спорная: вы и так сможете встать в очередь у кассы каждого музея и купить билет. Но при толпах туристов летом, пожалуй, стоит подумать о карте, которую вы приобретёте один раз, а потом просто будете проходить с ней во всех местах, прикладывая к турникету или валидатору в руках контролёра. Это удобно. В моём случае, впрочем, удобство не имело принципиального значения.
А вот получится ли сильно сэкономить деньги – не знаю. Раньше арифметика рассчитывалась сильно в пользу туристов. Допустим, несколько лет назад карта стоила каких-нибудь пятьсот лир, а общая стоимость билетов в музеи, входящие в неё, – две тысячи. Экономно? Да безусловно! А сейчас цены взлетают чуть ли не каждый месяц. Я, купив карту за 2500 лир, сэкономил, может быть, около 500 лир, не больше. Мог бы незначительно больше, если бы время позволило добраться до всех музеев, входящих в карту (карта действует пять дней с момента валидации), и все из них работали бы (а бывает, что неожиданно из списка что-то пропадёт, а цену музейной карты не снизят).
Не знаю, когда вы читаете этот текст, но будьте уверены: цены с января 2024 года стали ещё выше! Так что попробуйте заранее самостоятельно посчитать, надо вам возиться с музейной картой или нет. Если вы фанат музеев и всё равно посмотрите как можно больше, то скорее да, чем нет, но всё же много фантиков сэкономить не получится.
Заходим в музей. У нас есть возможность полюбоваться старинной архитектурой XVI века, это само по себе интересно. Сейчас мы стоим в холле первого этажа.
Когда точно построен дворец и кто его архитектор, неизвестно. Предполагают, что это произошло при Баязиде II, то есть в конце XV – начале XVI века, а Сулейман Великолепный отремонтировал его специально для своего любимца Ибрагима. Султан был первым гостем в отремонтированном дворце в 1521 году. Есть и другая версия, что это было подарком Ибрагиму на свадьбу в 1524 году: он женился на сестре Сулеймана Хатидже-султан. Свадьбу праздновали в этом дворце 15 дней и 15 ночей, гуляла вся деревня.
На стене приведены копии миниатюр из «Книги Сулеймана» (Сулейман-наме, «Süleymannâme»), «Книги подвигов» (Хюнер-наме, «Hünernâme») и других источников того времени, где можно найти иллюстрации событий из жизни Сулеймана Кануни и Ибрагим-паши. Всё-таки у них была крепкая и долгая дружба. Мне даже стало интересно, а кто-нибудь додумался писать фанфики об этой парочке?.. (Спойлер: это ужасно, но додумался, я нашёл в интернете. Причём на русском языке! Пожалуйста, не ищите это, можете травмировать психику.)
Что интересно в представленных миниатюрах, так это схожие виды на рисунках в центре и справа в верхнем ряду и в центре в нижнем ряду. Видите одинаковую композицию здания за стеной с балконом слева и садиком с деревом по центру? Это и есть дворец Ибрагим-паши. А перед ним иногда мелькают знакомые нам колонны Ипподрома.
Для чёткого сравнения я взял из интернета другую миниатюру с изображением площади и дворца и сопоставил её с современной фотографией левого корпуса дворца со специфическим балкончиком:
Вот, теперь наглядно видно, что это один и тот же балкон, а как раз перед ним стоят ещё целая Змеиная колонна и Обелиск Константина.
По пути на второй этаж из первого, который занят исключительно холлом и магазином сувениров, нас встречает лев XIII века из конийского дворца сельджуков. Сельджукский султанат, он же Румский, Конийский или Иконийский был фактически одним из предшественников Османской империи, занимая территорию современной центральной Турции. Дворец Ала ад-Дина, конийского султана XIII века, не сохранился, но раскопки на его месте велись. Лев – одна из находок тех раскопок.
Внутренний дворик. Из него можно пройти на основную экспозицию музея, на дополнительную экспозицию о городской жизни XIX века и в музейное кафе. Если подойти ближе к навесу или, например, забраться на лестницу высокого левого корпуса, то нам откроется вид на площадь. Давайте заберёмся повыше.
Как-то так. Вид не шикарный из-за осадков, но заметно, что мы довольно высоко, почти на уровне оконечности Египетского обелиска. Этот перепад высоты объясним тем, что когда-то давно дворец строили на развалинах Ипподрома и примерно здесь стояли трибуны.
Отсюда же, с внешней лестницы второго этажа (если брать во внимание холл, то третьего этажа) можно в целом оценить вид внутреннего дворика.
Внимание! Внизу слева за железные двери сейчас забежит кот! Спасибо за внимание.
Идём на экспозицию. Первый маленький зал из уважения к истории музея напоминает о том, как и когда музей создали. Его учредило министерство вакфов в 1914 году. Фактически это был последний музей, созданный в Османской империи. Идея заключалась в том, чтобы сохранить богатое культурное наследие произведений искусства, хранящихся в мечетях, библиотеках и иных учреждениях, подведомственных министерству. Напомню, что вакф – это по исламскому праву имущество не частного или государственного характера, а как бы общественного, которое принадлежит всей мусульманской общине и используется в религиозных и социальных целях. То есть к вакфам относятся комплексы кюллие, библиотеки, школы и подобное.
Музей долгое время ютился в здании имарета (столовой) в кюллие Султанахмет, что напротив нас, но теперь у него своё шикарное здание. В 1980-е после переезда музей удостоился особых премий от Совета Европы и ЮНЕСКО.
В витрине – предметы 1914 года, года основания музея. Печати – ну тут ясно. Предназначение плоскогубцев непонятное: может, их использовали вместе с печатью для опломбирования помещений, шкафов и прочих мест хранения экспонатов? Те же самые вопросы с бумажками справа, которые подписаны как «этикетки» или «ярлыки» («etiketleri» на турецком, «labels» на английском), но делать с ними можно было что угодно. Они клеились на витрины или на ящики для хранения экспонатов? Кто знает... Предполагаю, что всё это – единый комплекс инструментов хранителя в фондах. Общего пояснения к комплексу я не нашёл.
Ах, Самарра-городок... Ой, извините, не та Самара.
Сложно сказать, с какого момента начинает свою историю город Самарра в Верхней Месопотамии, эта территория была заселена много тысячелетий назад. В IX веке на недолгое время Самарра стала столицей Арабского халифата, город как таковой появился именно тогда, при халифе аль-Мутасиме.
Показанные в витрине экспонаты из Самарры хорошо иллюстрируют проблему сохранения исламского культурного наследия, которой озаботились в начале XX столетия. Самарра, как и вся Месопотамия, в то время входила в Османскую империю. В начале 1910-х годов по разрешению имперских властей в Самарре велись раскопки, благодаря которым было обнаружено множество артефактов и построек. Это событие сыграло важную роль в становлении археологических исследований исламского средневековья.
Вели эти раскопки европейцы – немецкие археологи Фридрих Сарре и Эрнст Эмиль Херцфельд. Как вы думаете, куда направились основные находки их экспедиции? Конечно же, в берлинский Музей исламского искусства, созданный в начале XX века. После окончания Первой мировой войны находки в Самарре также растащили англичане, французы и американцы, поэтому с ними можно ознакомиться в Британском музее, Лувре, Метрополитен-музее и много где ещё. Лишь небольшая часть вещей была отдана в Стамбул в Археологический музей, где в 1941 году передана сюда, в Музей турецкого и исламского искусства.
Экспозиция музея достаточно дробная и понятная. За исключением её отдельных закоулков, вроде экспонатов из Самарры, она выстроена в чётком хронологическом порядке. Её первая крупная часть охватывает историю исламского, но не турецкого искусства, вплоть до начала XX века, и показывает небольшие собрания артефактов в маленьких залах, расположенных вдоль галереи дворца. Каждый зал сопровождается информационным текстом на турецком и английском языках о той или иной эпохе или культуре. Просто, но вполне современно и удобно.
Незнакомым с историей средневекового Востока даже многие заголовки ни о чём не скажут, поэтому заодно проведём ликбез основных вех этой истории.
Период четырёх халифов (632–661), как его здесь называют, связан с правлением наследников пророка Мухаммеда. Халифы Абу Бакр, Умар, Усман и Али смогли довольно быстро распространить своё влияние с Аравийского полуострова на Египет, Месопотамию и Иран. Посмотрите на карту, где тёмно-желтым цветом обозначена территория, присоединённая этими халифами. Их славные завоевания послужили причиной, чтобы назвать их «праведными» последователями пути Аллаха, а сам халифат их времени нередко называют Праведным халифатом. «Период Праведного халифата» – читаем в скобках в заголовке («Hulefâ-i Râşidîn dönemi» на турецком и «Hulefa-yi Raşid period» на английском).
Дальше в истории арабского мира начался период династии Омейядов (661–1031). Здесь, правда, нужно учитывать, что Омейяды на основной территории арабских завоеваний правили только до 750 года, а потом сохранили свою власть лишь в Испании, однако их завоевания окончательно закрепили за арабской цивилизацией и культурой статус главной политической силы на Ближнем Востоке.
Вот вам примеры экспонатов IX века периода династии Аббасидов (750–1258). Не буду говорить банальности, что это время активного поглощения арабами того множества культур, которое находилось на их территории. Сирийские, греческие, индийские и многие другие книги переводились на арабский язык, развивалась наука и техника, медицина, философия. Та же Самарра как культурный центр и на какое-то время столица Аббасидского халифата – явление всё того же периода.
Слева – какая-то надгробная надпись, справа – резьба по мрамору. Подробностей нет. Но в резьбе по мрамору можно при желании разглядеть какое-нибудь фантастическое лицо, которое придёт к вам в кошмарах, если будете плохо знать историю исламского Востока. Поэтому слушайте меня дальше.
Это примеры из уникальной коллекции рукописей, которую в 1917 году перевёз в Стамбул из Дамаска один из учредителей музея Исмет-бей. Коллекция получила название Дамасских документов. Это большой набор из тысяч листов Корана, как целостных томов, так и отдельных разрозненных пергаментов, которые копились в Мечети Омейядов в Дамаске, построенной в начале VIII века. Естественно, наибольшую ценность представляют наиболее древние рукописи, но и в целом коллекция позволяет изучать многовековые традиции исламского книжного искусства и каллиграфии.
Пояснений по конкретным листочкам я не нашёл, тут, наверное, лучше допытывать экскурсовода.
Период династии Артукидов (1101–1409) относится уже не к Арабскому халифату, а к дальним родственникам турок. Артукиды, они же Артукогуллары возглавляли один из бейликов (государств во главе с беем), появившихся в Анатолии после нашествия из Средней Азии тюркских племён. В X веке различные группы огузов (фактических предков современных туркмен) не захотели жить под властью Туркменбаши покинули степи Средней Азии в поисках приключений и с XI столетия стали активно вытеснять Византийскую империю из Малой Азии. С тех пор Византия уже не будет прежней, хотя и успеет отвоевать часть своей территории.
Казалось бы, зачем выделять целый раздел в музее для истории какого-то мелкого бейлика? Ну не ради же этого прикольного барабана XII–XIII веков из Диярбакыра, города на юго-востоке Турции, где в то время правили Артукиды? Барабан в целом примечательный, он, вероятно, имел какое-то церемониальное значение и хорошо иллюстрирует работу по металлу, развитую в культуре Артукидов. Однако это далеко не главный экспонат зала.
Главный экспонат – вот. Эти шикарные ворота из Большой мечети Джизре, города на границе с Сирией, который в современное время известен печальными событиями подавления турецкими властями курдского национального движения. В средние века тут тоже было весело: город переходил из рук в руки, сначала принадлежа арабской династии Омейядов, а затем став местом постоянных распрей между теми или иными беями региона. Однажды до города даже докатились монголы и щедро его разграбили, а потом ещё и Тамерлан приходил.
Но речь не об этом. В XII–XIII веке в Джизре существовала мечеть, то ли переделанная из какой-то старой христианской церкви, то ли построенная в середине XII столетия, и в ней поставили эти ворота. Джизре на тот момент подчинялся султанату Айюбидов, а бейлик Артукидов был их вассалом. И на службе Артукидов был местный гений, механик, изобретатель, математик, астроном, писатель, инженер, плейбой, филантроп, которого прозвали «Да Винчи исламского мира». Его звали Абу аль-Из ибн Исмаил ибн аль-Раззаз аль-Джазари или просто аль-Джазари. Весьма вероятно, он был уроженцем Джизре.
К сожалению, мы не знаем, имел ли аль-Джазари хоть какое-то отношение к воротам из мечети. Но в своей «Книге знаний об остроумных механических устройствах» он описал двери и дверные ручки дворца Артукидов в Диярбакыре, который сам и проектировал. И хотя те двери не дожили до наших дней, специалисты находят влияние инженерного гения аль-Джазари в этой работе из Джизре.
Двери сделаны весьма непросто. Они имеют деревянную раму в основе, покрыты медными листами и украшены сложным узором из латуни. Если вы обратите внимание, то на левой двери чуть выше середины есть дверная ручка, а справа – нет. В связи с тем, что фото не даёт возможность её разглядеть и ручка в темноте сливается с самой дверью, то приведу фотографию с информационного стенда рядом.
Ручка на левой двери выглядит вот так. Это голова льва с двумя драконами по бокам.
Очевидно, что двери должны быть симметричными, не так ли? Значит, вторую ручку где-то посеяли? Дело в том, что уникальные ворота были перевезены в Стамбул для изучения и реставрации только в 1980-е годы, а одну из ручек в 1969-м кто-то спёр. Потом она оказалась в частном музее «Коллекция Давида» в Копенгагене (Давид – это такая фамилия). Музей возвращать полученную непонятным путём дверную ручку не собирался и не собирается. Но это ж в традициях европейцев, что с них взять.
Арабский халифат существовал недолго и начал распадаться на кусочки, в ряде случаев не имевшие преемственности с арабскими династиями. Например, упомянутая только что династия Айюбидов была курдского происхождения и смогла завоевать власть над Египтом, Сирией и ближайшими регионами в XII–XIII веках.
Эти деревянные резные столбы из Дамаска XIII века – образец искусства их времени. Можно догадаться, что узор, которым они покрыты, – это арабская вязь, хоть и очень специфическая. Есть несколько видов арабского письма, которые относят к так называемому куфическому письму.
Суть куфического письма – аккуратные, ровные, геометрические выверенные буквы, соблюдение вертикальных и горизонтальных линий, пропорции. При записи текста Корана на какой-либо рукописи куфическое письмо выглядит иначе. Совсем не узнать его тогда, когда какие-то слова пытались вплести в чётко отведённые квадратные плоскости – тогда оно похоже на загадочные символы инопланетных фракций из компьютерных игр. Ползающие по столбикам червячки – один из видов куфического письма. Что написано, не знаю.
Немного отвлечёмся от древностей и посмотрим на временную выставку ковров в коридоре музея. Нет, фотографироваться на фоне ковра нам будут предлагать не здесь.
За три дня пребывания в Турции уже легко узнать главного персонажа местной истории. Вот как мне нравится лениниана во всех её проявлениях, так же готов полюбить... даже не знаю, как это назвать. Ататюркиана? Кемалиана? В принципе, термин «кемалиана» для обозначения литературной традиции об Ататюрке использовал историк Юрий Розалиев, возьму себе в оборот.
Ковёр начала XX века без каких-то указаний на точное время и автора. Рядом есть текст, объясняющий надписи на ковре. Судя по всему, ковёр вышит ещё до реформы турецкого алфавита, а значит, при жизни Кемаля.
Коридор дворца. Как можно догадаться, большие окна выходят во внутренний дворик, мы их ранее наблюдали извне на уровне третьего этажа.
Вернёмся к средневековой истории. Итак, когда огузские тюркские племена, они же туркоманы, разбрелись из Средней Азии от Анатолии до Восточного Туркестана, они основали могущественную Великую Сельджукскую империю. Ну как могущественную... Она существовала всего-то около века, с 1040 по 1157 год, после чего где-то растворилась среди местного населения, а где-то, как в Анатолии, стала дробиться на бейлики. Но с бейликами мы забежали чуть вперёд, а надо сказать про саму империю.
По имени главы племени кынык Сельджука, своего рода тюркского аналога Чингисхана, новая династия стала называться Сельджукидами, да и сам народ – сельджуками. Центром их империи стала Персия, культурно более богатая и развитая, чем вчерашние кочевники. Отсюда, как предполагаю, идёт долгое и практически безостановочное влияние персидского языка и искусства на турок-сельджуков и далее на Османскую империю, где персидский компонент в культуре играл более значимую роль, чем арабский, несмотря на, казалось бы, исламскую основу.
Наверное, наиболее известными примерами искусства Сельджукской империи будут предметы керамики. Я бы обратил внимание на интересную форму изразца справа. По-турецки в этикетаже экспонат обозвали «Звёздный изразец» («Yıldız Çini»). В целом восьмиконечная звезда такой формы, полученной от наложения двух квадратов друг на друга, очень распространена в исламской культуре и называется руб аль-хизб. Восьмиконечные изразцы с подчёркнуто выделенной каймой синего цвета и рисунком по центру – частый образец керамики сельджукского Ирана. Впоследствии эта форма изразцов и перешла в турецкое искусство, и осталась в самом Иране.
Хотя Персия повлияла на османскую культуру, друзьями два соседних государства не стали. Сефевидский Иран (1501–1722), вновь возглавляемый не ираноязычной, а тюркоязычной по своему происхождению династией Сефевидов, не единожды конфликтовал с Османской империей. Нередко это происходило на почве конкуренции за влияние на разбежавшиеся по округе туркоманские народы. Кому им подчиниться: братьям Османам на западе или братьям Сефевидам на востоке?
Во вводном тексте зала о Сефевидском периоде утверждается, что эту эпоху можно характеризовать как время первого национального государства в Иране. Такая точка зрения имеет и сторонников, и противников. С одной стороны, тогда в Иране действительно формировалась общность, похожая на современных иранцев: это в основном шииты, противопоставлявшие себя как арабам, так и туркам, границы в целом всё больше были похожи на современные, ну и кочевой стиль жизни сменялся оседлым. С другой стороны, представление о Сефевидах как династии кызылбашского (то есть всё равно тюркского) происхождения имело важное значение, в этом смысле Иран продолжал быть племенным государством, как на территории средневекового Поволжья какая-нибудь Золотая Орда.
Но это я так, отвлёкся от интересного предмета в зале. Как вы думаете, что это за посудина начала XVII века слева? Ни за что не догадаетесь. На английском её значение переводят в скобках как «Beggar’s Bowl», то есть «Чаша попрошайки» или «Чаша нищего». Вот каким был Иран до Исламской революции! Там нищие милостыню золотыми чашами гребли!
Но есть нюанс. Дело в том, что это кашкуль – чаша странствующего дервиша для сбора подаяний. Но не тот тип кашкулей, которые реально с собой таскали нищие суфии. Были и богатые суфии, оказавшие серьёзное влияние на формирование религиозно-политических взглядов правящей династии. Короче говоря, периодически в истории Ирана суфии были в почёте, а стало быть, и их символы считались крутыми. Вспомните, сколько золота мы видим в православных монастырях, где призывают быть «нищими духом» – ну вот и здесь аналогично. Такой вот ритуальный, расписанный, богатый кашкуль, чтобы не стыдно было друзьям показать да перед завистниками похвастаться.
Последний зал «нетурецкой» экспозиции – Каджарский Иран (1796–1925). Несмотря на вновь тюркское происхождение династии Каджаров, мы говорим уже о более-менее современном Иране, существовавшем, однако, в период противостояния европейской колонизации: с севера на него давила Россия, с других сторон – Великобритания и Франция. Государство тяжело проходило стадию модернизации и внедрения европейских новшеств, постепенно становясь полуколонией.
Искусство того времени испытало европейское влияние, но не только. Вот, например, зеркальца XIX века, которые мы наблюдаем с тыльной стороны. Зеркальце слева расписано в стиле голоморг (گل و مرغ, дословно «цветы и птицы»), весьма популярном в то время. Есть много вариаций стиля, его применяли для книжных переплётов, шкатулок, изразцов и других предметов. Но как вы думаете, в культуре какой страны известен жанр «цветы и птицы»? В Китае! Там он, конечно, развивался раньше и выглядел иначе, но его занесло в Персию через исфаханского художника XVI–XVII веков Ризу-йи-Аббаси. Точнее, птичек и цветочки и до этого любили рисовать, но интерпретация старого китайского жанра заиграла на персидской почве новыми красками.
А справа – примеры портретного жанра, ставшего очень популярным в каджарском искусстве, где находят серьёзное влияние европейской живописи. Жаль, женских портретов нет, а они, я вам скажу, местами натурально ню (ещё раз вспомним мем про Иран до Исламской революции). Не могу быть уверенным на сто процентов, но мужик с длиннющей бородой в Иране той эпохи мог быть только один: на двух зеркалах мы видим Фетх-Али-шаха, правившего в первой трети XIX века. При нём Персия проиграла аж две войны с Россией и отдала нам современные территории Дагестана, Азербайджана, Армении, Нахичевани и сопутствующие мелочи. При нём же в Тегеране убили нашего посла Грибоедова. Сволочи.
Залы османского периода покрупнее и масштабнее, и здесь много ковров.
Некоторые из них экспонируются в весьма интересном виде. Чтобы на небольшую площадь влезло больше ковров, один помещают на уровне пола, а другой – ставят под углом. При этом на наклонной плоскости с нижней стороны устанавливают зеркало, чтобы ковры мельтешили у вас перед глазами везде.
А вот здесь можно встать и сфотографироваться на фоне ковра.
Ковёр такой потрёпанный, потому что очень старый. Он датируется XIII веком, его изготовили в Конье при сельджуках. Примерно тогда искусство турецкого ковра и начало развиваться, достигнув расцвета в XV–XVI веках. Конья как бывшая столица Сельджукского Рума сохранила за собой звание одного из центров производства ковров и позже, в XVII–XVIII столетиях, но ковры также делали в Ушаке, Бергаме и других городах.
Ну что, сделали фото на фоне ковра? Тогда идём дальше.
Нам надо сделать связку между общей историей исламского Востока и историей Турции, для чего вновь напомню о Великой Сельджукской империи. Как и империя Чингисхана или империя Александра Македонского, она появилась слишком быстро и завоевала свои большие территории слишком стремительно, чтобы удержать их при себе.
Одним из влиятельных отколовшихся кусочков стал Сельджукский султанат (1075–1308), он же Конийский или Иконийский по названию столицы, он же Румский, потому что Малая Азия, где он обосновался, традиционно считалась территорией Рима, то бишь Византии. Сельджукский Рум отжал практически все крупные малоазийские города Византии, поначалу даже была надежда, что пришлые кочевники ассимилируются с господствующим греческо-византийским населением, но в итоге восточное влияние, как из Ирана (о чём я упоминал выше), так и собственно от новых волн тюркских племён лишь ускоряло формирование новой культуры.
На фото – рельефное изображение двух воинов из Коньи, XIII век.
У этого экспоната я попрошу минуточку внимания. Вчера, когда мы внимательно ходили по стамбульским мавзолеям от тюрбе Махмуда II до тюрбе Турхан-султан, мы увидели много захоронений разных столетий. Я не стал заострять ваше внимание, что большие и маленькие саркофаги перед нами... были пустыми. Пришлось даже постфактум вносить правки во вчерашние записи дневника, поэтому, если будете перечитывать, то там найдёте изменения.
Саркофаги в турецких мавзолеях неверно называть гробами. Даже саркофагами, пожалуй, тоже будет неправильно, ведь это предполагает, что внутри всё-таки кто-то захоронен. Но со времён турок-сельджуков так не делали. Здесь мы видим прекрасный образец лжесаркофага середины XIII века из мавзолея Сейида Махмуда Хайрани в Акшехире, городке недалеко от Коньи. Сельджуки хоронили умерших в земле, но тем, кому требовалось посмертная память и почитание, делали надгробия в форме фиктивного гроба. В данном случае прекрасного резного деревянного гроба. Такие «пустышки» называются по-турецки «sanduka» («сандука»). «Сундук» в русском языке – однокоренного происхождения.
Но и это ещё не вся история. Мавзолей XIII века был, по сути, семейным склепом. Там похоронили самого Сейида Махмуда Хайрани, весьма известного в то время суфия из братства мавлавийа, его брата Наджмаддина Ахмеда и его внука Сейида Али. Три сандуки были очень похожи друг на друга. В начале XX века германский консул в Конье заинтересовался турецкими древностями, пофотографировал их и отправил снимки в Европу: вдруг кто заинтересуется. Заинтересовались. В итоге этот самый консул в сговоре с директором Багдадской железной дороги и одним железнодорожным служащим (турки любят вспоминать, что тот был по национальности армянин) в 1907 году похитили три сандуки и попытались вывезти за рубеж.
Два из трёх саркофагов удалось перехватить. Вернее, два с половиной... Посмотрите, как выглядит данная сандука: она представляет собой ровненький прямоугольный «гроб» и над ним более мелкий «домик». Так вот, «домик» от сандуки Сейида Али смогли увезти, а «гроб» остался в Турции. Сейчас две полных сандуки Сейида Махмуда Хайрани и Наджмаддина Ахмеда (перед нами – последний), а также «гроб» от сандуки Сейида Али находятся в коллекции музея. А недостающий «домик» всплыл... ну, угадаете или нет? В музее «Коллекция Давида» в Копенгагене! Мне уже хочется в глаза этому Давиду посмотреть. Естественно, отдавать не хотят. Ну и что, что украдено? Когда это было-то, поди докажи.
Дополню лишь небольшую странность в этикетаже к экспонату. По-английски там написано «Cenotaph and Coffin», а по-турецки – «Sanduka ve Tabut», то бишь «сандука и гроб». Но, во-первых, гроба как такового тут, собственно, нет: наверное, авторы текста хотели подчеркнуть, что форма нижней части сандуки напоминает гроб, однако таковым не является. А, во-вторых, попытка перевести понятие сундуки на английский как «кенотаф» мне кажется ошибочной. Кенотафом обычно обозначают пустую могилу в тех случаях, когда реальное погребение утеряно, но сандуку как пустой саркофаг ставили поверх известной могилы.
Искусство Османской империи музейщики ограничили одним залом. Да, зал большой, с теми огромными коврами, что мы видели, но другие разделы были столь дробными, а тут на шесть ключевых веков истории страны – как бы один период. Ладно.
Тут есть что посмотреть. Красивая деревянная подставка для Корана 17 века.
Интересно, когда за какой-то вещью скрывается история. Например, эта небольшая каменная эпитафия происходит из небольшой деревеньки Бозгоджа к востоку от Стамбула (местность со временем вошла в стамбульский ильче Шиле, то есть административно это сейчас ил Стамбул). Надпись на османском языке сделана в 1868 году, тут говорится, что большой вклад в строительство мечети в Бозгодже внёс некий Ибрагимзаде Хуршид-бей. Кто такой, не знаю – вероятно, местный житель того времени. Мечеть просуществовала недолго, была снесена в 1960-е годы, и с её руин кто-то утащил эту эпитафию и увёз за границу.
В 2021 году эпитафия всплыла на аукционе в Нидерландах. Несколько турецких министерств, в том числе министерство культуры и туризма, потребовали вернуть исторический артефакт. В 2022-м они добились своего, и теперь эпитафию показывают здесь в музее. А вот если бы она попала в копенгагенский музей «Коллекция Давида», ни за что бы не допросились.
Особый раздел экспозиции музея «Священные реликвии» показывает сохранившуюся в музее коллекцию реликвий, связанных лично с пророком Мухаммедом, его семьёй и его ближайшими сподвижниками. Таких реликвий довольно много, поскольку они были помаленьку растащены по всему исламскому миру за полтора тысячелетия. Их весомая доля – в Стамбуле, поскольку долгое время Аравийский полуостров принадлежал Османской империи, и султаны, обладая титулом халифов, считали себя главами исламского мира и с удовольствием складировали священные реликвии у себя.
Некоторые реликвии можно найти во дворце Топкапы. Кое-что собрал музей: например, в этих и подобных колбах хранятся волосы из бороды пророка Мухаммеда. К сожалению, качество фотографии не позволяет увидеть, где же там, собственно, волосы, но они есть. Приходится наклоняться и присматриваться, как мужики по ту стороны витрины.
Волосы из бороды Мухаммеда – одна из самых известных священных реликвий ислама, подобных колб и иных стеклянных форм для хранения волос пророка очень много. Интересно, кстати, сколько? Десятки, сотни?.. По-турецки их называют «Sakal-ı Şerif» («Борода Пророка») и «Lıhye-i Saadet» (смесь арабского и турецкого слов, что-то вроде «Борода Блаженства»).
Мы знаем, что в исламской религиозной культуре не принято изображать людей. Нельзя сказать, что этот запрет всегда и везде был категоричным, но всё же полноценной «иконографии» пророка Мухаммеда до нас не дошло. Зато на словах его можно было описывать.
Так появился жанр хильи – словесного описания внешности пророка. Стена зала с реликвиями Мухаммеда украшена цитатами из хильи конца XVI века, которая здесь в этикетаже называется «Hilye-i Hakani», дословно «Хилья от Хакани». Автором был Мехмет-бей, он же Мехмет Хакани, который вроде бы и не был выдающимся поэтом, но хилья от него стала крайне популярной. В тексте описывается не только внешность Мухаммеда, но и в целом его духовный портрет. Получился своего рода гигантский гимн пророку на 712 стихов. В турецкой литературе это, наверное, самая известная хилья.
Были популярны и такие хильи. Текст, посвящённый описанию Мухаммеда, красиво оформлялся на листе бумаги или на деревяшке с применением разных стилей каллиграфии. Как и литературный жанр, хилья как каллиграфическое изображение появилась довольно поздно, в XVII веке в Османской империи. Известный каллиграф этого времени Хафиз Осман фактически заложил канон хильи с обязательными элементами изображения и конкретным их порядком. Впрочем, с течением времени появлялись самые разные стили и формы.
На фото попала хилья 1860-х годов, выполненная каллиграфом Казаскером Мустафой Иззет-эфенди. Кстати, тоже довольно известный мастер своего времени, опиравшийся на труды того же Хафиза Османа, а кроме этого, ещё и поэт, композитор и музыкант.
Несмотря на то, что популярность хильи привела к тому, что её хотели заиметь дома многие мусульмане, воспринимали её как талисман, брали с собой в дорогу и дарили молодожёнам на свадьбу, с официальной точки зрения никакого сакрального значения хилья не получила. Но фактически я бы сказал, что народное отношение к хилье примерно такое же, как к иконам или крестикам в христианстве. Сегодня, например, можно легко купить в Турции хилью в форме жетона, который можно носить на шее как крестик.
В экспозиции реликвий есть и другие интересные вещи, малоизвестные людям христианской культуры. Например, пояс Каабы, он же хизам. Этот экспонат датируется XIX веком. Пояс высотой (шириной) около 95 сантиментов, его общая длина должна достигать 47 метров. Поскольку такой длины мы здесь не наблюдаем, то речь идёт лишь о кусочке хизама.
Хизамом опоясывают Каабу в Мекке – священное здание кубической формы, которое считается центром исламского мира. Каабу покрывают кисвой – огромным полотнищем из чёрного шёлка, сверху которого крепится хизам – лента со стихами из Корана. На фотографии начала XX века это выглядело как-то так:
В XIX веке Мекка принадлежала Османской империи, так что неудивительно, что кусочек хизама оказался в Стамбуле.
Направление в сторону Каабы называется киблой. В направлении Каабы нужно совершать намаз, в какой бы точке планеты вы не находились, в сторону Каабы нужно поворачивать лица покойных во время похорон, и так далее. Но если в мечети ты не запутаешься с тем, где кибла, ведь здание уже построили так, чтобы михраб был направлен на Мекку, то что делать, если мечети рядом нет?
Для этих целей в средние века стали использовать обычный компас, сопоставляя направление на север с собственными географическими координатами. В витрине находится так называемый компас киблы середины XVIII века: обычный компас сочетается со сложной шпаргалкой, которая перечисляет список городов, где им можно пользоваться, и показывает карту применения. Нужно сначала повернуть компас так, чтобы он показывал на север, а дальше в зависимости от вашего расположения как-то поставить на карте вот эту вот металлическую штучку. Как именно – я не понял, но мне эти знания вряд ли пригодятся.
Отдельный вход из дворика на втором этаже ведёт на экспозицию культуры и быта Стамбула XIX века. Здесь больше не обособленных экспонатов, а сценок, отражающих те или иные типичные картины городской жизни. Скажем, тут нас знакомят с культурой стамбульских кофеен (по-турецки – kahvehane). Как утверждается в музее, культура пития кофе пришла в Стамбул в середине XVI века, уже после того, как пустила корни в Египте и Сирии.
Такой ковёр я бы не отказался повесить на стену. Ковёр XIX века с изображением вида на Стамбул XIX же века.
Перед коврами выложен просто шикарнейший экспонат. Он не имеет отношения ни к Стамбулу XIX века, ни в целом к тематике музея, но оказался здесь временно из-за реставрации Румельской крепости (это не помешает нам её посетить в другой день). Это большой кусок цепи Золотого Рога, которая была проведена между берегами залива при последнем византийском императоре Константине XI Палеологе.
Тогда Константинополь доживал свои последние дни и готовился к финальной битве с турками. Чтобы предотвратить вход вражеского флота в Золотой Рог и десант со стороны залива, император попросил венецианского (по другим источникам – генуэзского) инженера Бартоломео Солиго протянуть через залив огромную цепь. Она крепилась на башнях, а на воде поддерживалась плотами. За цепью также могли укрываться корабли защитников города.
Цепь действительно оказала влияние на ход обороны, но город всё равно пал. Сейчас разные кусочки цепи хранятся в разных музеях Стамбула, и вот один из них перед нами.
Последнее из музея – фигурки турецкого народного театра теней карагёз (дословный перевод «karagöz» – «черноглазый»). Есть легенда, что в XIV веке, во времена османского бея Орхана Гази (правителя ещё не Османской империи, а предшествовавшего ей Османского бейлика), два рабочих на строительстве мечети в Бурсе по имени Карагёз и Хадживат постоянно ржали между собой и смешили других строителей. Орхан Гази решил навести порядок и поручил убить шутников, но потом пожалел о содеянном. Местный шейх Кюштери для моральной поддержки товарищей убитых сделал фигурки Карагёза и Хадживата и стал разыгрывать с ними сценки на занавесе. Так и родился народный театр. Но это не точно.
Более вероятной представляется версия, что театр карагёз сложился под влиянием схожего египетского театра теней в конце XV – начале XVI века. Часто спектакли разыгрывали в кофейнях, на базарах, в частных домах. Чаще всего это происходило в Рамадан, и по числу дней в священном месяце было придумано 28 каноничных сюжетов. Герои спектаклей спорили друг с другом, пытались обмануть, вступали в драки – в общем, занимались всяким повседневным хулиганством, которое этот театр высмеивал. В определённые периоды истории в сюжеты карагёза попадала даже политическая сатира.
В центре витрины две мужские фигуры – это Карагёз слева и Хадживат справа. Сюжеты строились вокруг их конфликта, но были и другие второстепенные персонажи, кого мы видим вокруг. Фигурки сделаны в XX веке уже в период республики.
О, ну вроде дождик прошёл, можно и погулять. Отправимся в Султанахмет, благо он через дорогу.
По-хорошему, мечеть, чьё название по-турецки звучит как Sultanahmet Camii, следовало бы перевести нормально и назвать «Мечетью Султана Ахмеда». Однако немного «надмозговый» перевод закрепился в русском языке с давних времён, и кто мы такие, чтобы его оспаривать? Европейцы пошли по иному пути и давным-давно прозвали мечеть Голубой, поэтому странички в Википедии аккуратно гласят на многих западных языках: «Blue Mosque», «Mosquée bleue», «Mezquita Azul» и так далее.
Прежде чем зайти внутрь, я походил вокруг да около и ещё раз убедился, что со многих сторон Султанахмет смотрится не так идеально, как хотелось бы. То деревья, то иные постройки, то рельеф местности мешают увидеть мечеть целиком, как на открытке, хотя, казалось бы, её строили на вершине первого холма Константинополя. Повлияла ли на это плотность застройки средневекового Стамбула или же в целом особенность османской архитектуры, когда вокруг пузатеньких крупных мечетей нагромождают то сахн, то разные постройки кюллие, загораживающие вид, не могу сказать.
С этого ракурса сразу отметим отличительную черту Султанахмета – шесть минаретов. До постройки современных мечетей Чамлыджа и Ташолук Ешиль Султанахмет в течение долгих столетий была единственной мечетью Стамбула с шестью минаретами. Есть байка, что султан приказал построить золотые («altın») минареты, а архитектор услышал вместо этого «altı» – «шесть». Но история сомнительная. Ахмед I осознанно хотел сделать самую крутую мечеть в империи, четыре минарета было маловато, отчего его стали упрекать в высокомерии: мечеть аль-Харам вокруг Каабы в Мекке имела шесть минаретов. Чтобы избежать упрёков, Ахмед поручил добавить мечети в Мекке седьмой минарет.
Как и полагается крупной мечети с внутренним двором (сахном), в Султанахмет можно войти с разных сторон: и со стороны Конной площади, и со стороны площади Айя-Софии. Внутренний двор имеет три входа с трёх сторон, и сама мечеть – один вход из внутреннего двора и по два с двух других сторон. Но только внимательно следите за указателями и устными указаниями сотрудников мечети: поток людей сюда большой, мечеть действующая, поэтому частенько туристический поток направляют на специальный вход. Впрочем, очередь идёт быстро.
На фото можно заметить остатки реставрационных лесов. Сейчас мечеть полностью открыта, а до этого несколько лет её реставрировали и здание не было доступно совсем. Судя по новостям, капитальная реставрация закончилась в апреле 2023 года, и, возможно, остались какие-то доделки по внешней стене.
В целом после увиденных вчера мечетей сахн Султанахмета ничем не впечатляет, разве что размером – он имеет площадь, равную самой мечети, это прямоугольник размерами примерно 50 на 60 метров. Фонтанчик посередине какой-то даже скромный при таких масштабах.
Внутри красиво, но после Сулеймание как будто чего-то не хватает. Есть ощущение мешанины деталей. Казалось бы, мечеть освещается естественным светом из 260 окон, но здесь при этом как-то темно, отчего сверху спускаются десятки светильников, создающих визуальный шум, как троллейбусные провода в центре красивого исторического города.
Стены богато украшены тысячами изразцов. Кто-то насчитал, что здесь 21043 изразцовые плитки в пятью десятками разных рисунков. Богатство цветов и узоров впечатляет, хотя вызывает недоумение, почему именно голубой цвет изразцов больше бросался в глаза иностранным путешественникам? Да, голубого цвета здесь много, но я бы не сказал, что он преобладает и задаёт тон. Так или иначе, иностранцы прозвали мечеть Голубой, а нам остаётся только повторять этот вывод за ними.
Впрочем, изникская керамика по правде была известна своим голубым цветом. Изникская – она же никейская, по турецкому городу Изник, который в византийские времена был Никеей, где проходили знаменитые Никейские соборы. По требованию султана изникские мастерские по производству изразцовой плитки работали исключительно для обеспечения строительства и отделки этой мечети. Может, со временем их цвет немного потускнел и ранее интерьер мечети действительно был голубее? А может, современное освещение или витражи окон сильно меняют восприятие цветов?
О, а как вам теперь? Конечно, это лишь моя фантазия с прежней фотографией в графическом редакторе, но теперь можно поверить в то, что это Голубая мечеть. Мне кажется, стоило бы поменять освещение, слишком тёплые лампы создают в мечети не столь воздушную «голубую» атмосферу, которая могла бы быть.
На мой вкус, самой интересной особенностью Султанахмета будут гигантские внутренние столбы. Крупные опорные колонны мы видели и в других мечетях, но здесь четыре колонны сделаны красиво, не в форме куска стены, перегородки или прямоугольного столба, а с монументальным многогранным обрамлением, как у гранёного стакана.
Протиснемся сквозь толпу туристов, которых не пускают дальше ограждения, чтобы посмотреть на общий объём мечети. И заодно скажем несколько слов о её авторе и обстоятельствах создания.
Итак, как вы помните, классическая османская архитектура при строительстве мечетей ориентировалась на византийские образцы и достигла совершенства в эпоху Синана в середине – второй половине XVI столетия. Архитектор Седефкар Мехмед-ага был учеником и главным помощником Синана и во многом ориентировался на его работы – из источников его вдохновения называют мечеть Шехзаде на западе Фатиха (мы её не посмотрим). Но кроме архитектурного влияния и попытки переплюнуть своего учителя, была и другая, идеологическая причина постройки Султанахмета.
Султан Ахмед I (1603–1617) был не то чтобы идеальным правителем. Войну с Персией на востоке он просрал и отдал врагу захваченные ранее земли. Войну с Венгрией на западе тоже нельзя было назвать успешной: начал её не сам Ахмед, вынужден был подписать мир и впервые признать, что лимит на расширение территорий в Европе, вероятно, исчерпан и с соседством империи Габсбургов придётся мириться. Ну а тут ещё в Анатолии продолжались восстания полукочевых племён (так называемые восстания джелали).
Ахмед решил умилостивить Аллаха, а заодно показать народу, что его правление не менее стоящее, чем у какого-нибудь Сулеймана Кануни. Со времён Сулеймана Великолепного в Стамбуле не строили масштабных мечетей, и надо было затмить новой мечетью и Сулеймание, и заодно Айя-Софию, поскольку место для постройки Султанахмета было выбрано как раз напротив старого византийского храма.
Несмотря на то, что историки архитектуры, туристы и многочисленные ценители исламского зодчества с уважением относятся к Султанахмету, мне эта мечеть показалась слишком перенасыщенной деталями, слишком давящей и довольно неудачно освещённой. Не получилось у тебя, Мехмед-ага, переплюнуть своего учителя, не получилось...
Пройдёмся по округе в поисках интересных мест. Есть ли тут такие? Конечно, есть, это же пространство бывшего константинопольского Большого дворца, о котором я много рассказывал в первый день прогулки. Недалеко от входа в Араста-базар и перекрёстка с улицей Архитектора Мехмед-аги параллельно базарной улице, которая слева внизу (её не видно на фото), идёт небольшой переулок Торун (Torun Sokak).
Когда-то давно, в византийские времена, по линии улочки Араста-базара проходил Мощёный путь – галерея, связывавшая Верхний дворец с Нижним, два комплекса Большого дворца. И вот эта кирпичная стена, судя по всему, сохранилась ещё с тех времён. Кто его знает, что находилось в этих кварталах и к чему относились эти стены: то ли это спальня императора Феофила, то ли зал Кариан, то ли церковь Архангела Михаила, то ли Монетный двор.
Кварталы с этой стороны принадлежат парочке гостиниц. Много где вход запрещён. Говорят, что в одном месте, где есть автостоянка, можно пробраться в какой-то древний тоннель со сводчатым пространством, явно созданный ещё при Византии. Но как это сделать, не спрашивайте.
Вообще я сюда пришёл ради Музея мозаики Большого дворца. Он стоит с другой стороны переулка Торун, как раз между переулком и Араста-базаром. Базар, собственно, справа за двориком музея уровнем ниже, мы видим окна его зданий. Но возникла проблема: музей закрыт с июля 2023 года в связи с реставрационными работами, можно лишь посмотреть на его дворик из-за забора.
Мозаики покрывали, вероятно, многие залы и помещения Большого дворца. Конкретно в этом месте в ходе археологических раскопок середины XX века была найдена группа красивых мозаик. Чаще всего предполагают, что это был большой перистильный двор. Здесь император мог устраивать пир для бедняков на Мясопустное воскресенье. А может быть, это был просто коридор. Над разрытыми мозаиками построили помещение музея (оно дальше за колоннами), но из-за того, что мы его всё равно не посмотрим, вдаваться в подробности неувиденного и версии о его значении лучше как-нибудь в другой раз.
Пойдём лучше туда, где точно открыто.
День 1: Знакомство с историческим центром. Часть 1 | День 1: Знакомство с историческим центром. Часть 2 | День 2: Мечети Фатиха и улочки Эминёню. Часть 1 | День 2: Мечети Фатиха и улочки Эминёню. Часть 2