Прогулки по Питеру: От «Горьковской» до «Авроры». Июнь 2024 года

Когда в студенческие годы я приезжал в Питер из Москвы, этот город казался мне местом отдыха и развлечений, познавательного культурного туризма. Впоследствии судьба занесла меня в Санкт-Петербург ради пяти лет жизни, второго образования, новой работы и массы знакомств и впечатлений, изменивших меня навсегда. Тот жизненный период уже завершился, но отношение к любимому городу осталось каким-то особенным. Я не приезжаю сюда в гости, я как будто немного возвращаюсь.

Питер невозможно знать полностью, он всегда открывает какие-то новые страницы, его можно познавать вечно. Попробую изучить некоторые его места вместе с вами – в привычном для этого Дневника формате прогулок с фотографиями и моими комментариями.

Сегодня мы приехали на станцию метро «Горьковская» голубой линии. Или, официально, Московско-Петроградской линии. Станция открыта в 1963 году, то есть она довольно старая, одна из старейших в городе. Посвящение Горькому выражается не только в названии, но и в барельефном портрете.

Стены станции и портрет Горького сделаны из интересного материала – сааремского известняка или сааремского доломита. Как я понимаю, корректнее было бы сказать «доломитовый известняк», поскольку речь идёт о смеси двух горных пород, распространённой на острове Сааремаа, что в Эстонии. Грустный намёк на то, что когда-то мы были одной страной.

«Горьковская» примечательна своим наземным вестибюлем, но не подумайте, что летающая тарелка приземлилась в Ленинграде при строительстве станции. Хотя многие сказали бы, что это такая брутальная советская архитектура.

На самом деле это результат ремонта вестибюля 2009 года, который нужен был в том числе для расширения пространства наземного павильона. Старый представлял собой довольно скучную типовую конструкцию, пусть тоже круглой формы, напоминающую внешне вестибюль «Парка Победы». Так что скажем спасибо современным инженерам. В тёмное время суток новый вестибюль красиво подсвечивается.

Ещё при визите на «Горьковскую» и подъёме с эскалатора наверх обратите внимание на оформление купола внутри (я его не сфотографировал) – там тоже есть намёк на космическую тему в виде полусферы с лунными кратерами. Или кратерами Марса, тут сложно понять. В народе арт-объект прозвали «Выменем», и как только вы его увидите, то поймёте, что это точно вымя.

Привязка станции к Максиму Горькому вполне оправдана, и вот почему.

Сейчас мы смотрим на пересечение Кронверкского проспекта с Каменноостровским, где в те же 1960-е поставили скульптуру Горького, прямо напротив вестибюля метро. Авторы – местные, оставившие след в ленинградской архитектуре, это скульпторы Вера Исаева и Михаил Габе и архитектор Евгений Левинсон.

Два проспекта пересекаются под острым углом, на этом углу в послевоенные годы построили жилой дом в стиле сталинского неоклассицизма. До него тут были деревянные строения с трактиром, постоялым двором – короче, не так красиво, как сейчас. Дом имеет двойной адрес: Каменноостровский, 2 и Кронверкский, 21. Как раз левее под номером 23 стоит доходный дом Барсовой начала XX века, где и жил Максим Горький много лет, с 1914-го по 1921 год.

Кроме этого, Кронверкский проспект с 1932 года по 1991-й носил имя Максима Горького, поэтому название станции было логичным и естественным.

Парковая зона вокруг метро – часть Александровского парка. Когда-то давно здесь был гласис Петропавловской крепости. Гласис в данном случае – это незастроенная территория перед наружным рвом крепости, необходимая для лучшего обзора и обороны. В XIX веке стало очевидно, что никакой потребности в обороне Петропавловки уже точно нет, и при Николае I здесь обустроили парк. В память о предыдущем императоре Александре I его назвали Александровским.

Парк имеет форму дуги, вдоль него тоже по дуге окружности идёт Кронверкский проспект, образуя «внешнюю» границу парка. «Внутренняя» граница – это ров, огибающий с трёх сторон кронверк Петропавловской крепости, мы его видим на фото. Как правило, его называют Кронверкским протоком. Справа от рва – уже территория кронверка, где ныне Артиллерийский музей.

Торчащая труба – это не какой-то завод, а бывшая котельная.

Котельная и служебный корпус построены в 1902–1906 годах для Ортопедического клинического института. Первое специализированное ортопедическое учреждение появилось в России лишь в начале XX века, по инициативе императрицы Александры Фёдоровны, жены Николая II. Для института не пожалели кусочек Александровского парка.

Совсем недалеко – главный корпус института. Целиком в кадр постройка длиной в сто метров и высотой в основном в три этажа не лезет, мешают деревья парка.

Основной корпус построили в стиле модерна по проекту архитектора Роберта-Фридриха Мельцера, который изрядно наследил в этом архитектурном направлении. Здание было весьма продуманным с точки зрения устройства в нём лечебницы; как вы понимаете, в специальном медицинском институте важнее не научная и учебная деятельность, а возможность практики с пациентами. Просто для примера: операционная и столовая, скажем, размещались в тех залах, где были заранее предусмотрены большие окна, а кухня соединялась с другими этажами подъёмной машиной – лифтом для приготовленной еды.

Так уж и быть, раз самому не получилось нормально снять, воспользуюсь старой фотографией конца 1900-х годов:

Это не три корпуса, а одно цельное здание. И на моём снимке, и на этом кадре модерн узнаётся, но он как бы немного скромный, невыпендрёжный.

Наследник дореволюционного Ортопедического института – Российский научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии имени Романа Вредена – пользовался достижениями дореволюционной архитектуры до конца 1980-х годов, после чего постепенно переехал в более современное здание на окраине города. Теперь здесь питерский филиал Российского государственного университета правосудия, что готовит кадры для судебной системы.

Нестандартно выглядит купол. Ничего особенного в церкви или часовне при институте или больнице нет, но далеко не всегда её вписывают в архитектуру единого здания, и в таких случаях частенько получается что-нибудь любопытное.

Церковь во имя Христа Целителя в 1920-е годы была закрыта и потеряла свою луковичную главку, купол восстановили в 2016 году. Восстановлен ли сам храм, я до конца не понял: кто-то пишет, что в храмовом помещении актовый зал, а кто-то – что в алтарной части таки сделали небольшую часовню. Возможно, верно и то, и другое.

Но что меня очень заинтересовало, так это майоликовое панно Богородицы. Я не нашёл сведений о том, что в советские годы оно было утрачено и затем восстановлено. Оно было закрыто? Или ленинградская публика им беспрепятственно любовалась? Непонятно.

Повлиял ли на сохранность панно тот факт, что его автором был легендарный Кузьма Петров-Водкин, не знаю. Мы же отметим, что это его первая крупная работа, до строительства института Петров-Водкин писал в училище, расписывал один храм в Саратове, но не более. А тут ему пришлось сначала нарисовать эскиз, а потом ещё съездить в Лондон на керамическую фабрику «Royal Doulton», где композиция была воспроизведена в технике майолики.

Молодому Кузьме перепал заказ не случайно: до того он был знаком с архитектором Мельцером, что создал здание института, и Мельцер даже финансировал его учёбу в Париже. Петров-Водкин остался немного недоволен итогом работы, поскольку цвета готового керамического панно не соответствовали цветам в его эскизе, но так уж вышло при обжиге керамики. Зато получилось нечто оригинальное и похожее на мозаику.

Там, где заканчивается Александровский парк и люди, как правило, перебегают пешеходный переход на Иоанновский мост, ведущий к Петропавловской крепости, в 2011 году установили забавный памятный знак. Он приурочен к трёхсотлетию типографского дела в Санкт-Петербурге: первая городская типография открыта в мае 1711 года. Это произошло в данном районе – через перекрёсток у нас располагается Троицкая площадь, где стоял дом цейх-директора Оружейной канцелярии Михаила Аврамова, типографию на первых порах обустроили там. Дом не сохранился.

Мы знаем из учебников и справочников, что старейшей газетой в России являются «Ведомости», они же «Санкт-Петербургские ведомости», и газету издавали с 1703 года. Но изначально это происходило в Москве, поэтому газета была просто «Ведомостями». С 1711 года центр типографского дела перемещается в новую столицу: первым изданием в Питере было приложение к газете «Ведомости» «Реляция о взятии крепости Новосергиевской», в 1713 году вышла первая книга, и пошло-поехало.

Буквы изображены зеркально, поскольку именно так они выглядят на типографских гранках.

Что ещё любопытного есть в парке рядом с «Горьковской»?

Популярностью у публики пользуется площадка «Мини-город» или «Мини-Санкт-Петербург», которую сделали в 2011 году. На территории размером примерно 50 на 50 метров поставили бронзовые копии Петропавловской крепости, Казанского собора, Исаакиевского собора, Инженерного замка и некоторых других ключевых зданий центра Питера. Их расположение относительно друг друга, вроде, довольно правильное и с соблюдением пропорций. Между объектами разными видами гранита и плитки обозначены символические кварталы, очертания Невы, других водоёмов и основных улиц, а газончики намекают на парковые зоны.

Создал «Мини-город» московский Музей скульптуры «Галерея 3D», чьё выставочное пространство вообще в Химках.

Любители исторического центра Питера с удовольствием могут погулять по его миниатюрной копии и заодно сделать фото в арке Главного штаба. Только ползайте аккуратнее, а то когда застрянете, то я не знаю, что будет проще пилить: вас или бронзовый Главный штаб. Мини-город обнесён забором, в вечернее время закрывается, а зимой, если верно понимаю, вовсе не работает. Не очень понятно, почему так: всё равно его можно посетить бесплатно, и никакого специального наблюдения за площадкой, кажется, не ведётся.

А, кое-кто всё-таки наблюдает. Это апостол Пётр, который постоянно смотрит на «Мини-город» как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением.

Мы понимаем, что на самом деле Петербург – в честь Петра Великого, но дословно это «город Святого Петра» – «Санкт-Петербург». Скульптура с двусмысленными символами: Пётр держит в руках ключи то ли от рая, то ли от города, а под ногой у него камень, который одновременно намекает и на строительный материал городских зданий, и на то, что имя Петра – это «камень», на котором Иисус Христос обещал создать Церковь.

Пётр стоит за забором, как и скульптурная группа «Зодчие», где изображены восемь архитекторов за столом с картой Петербурга, среди которых узнаются Растрелли, Монферран, Воронихин и другие. Так что их можно разглядеть и зимой, и по ночам. (Зодчих я немного неудачно снял, фотку не буду показывать.) Один из стульев у их стола свободен, поэтому тоже можете присесть и подумать, как нам обустроить Санкт-Петербург, вместе с легендами архитектуры.

Памятник матросам миноносца «Стерегущий». «Стерегущий» погиб недалеко от Порт-Артура в начале Русско-японской войны в 1904 году. По легенде, когда миноносец проиграл бой и уже был взят на буксир японцами, на борту остались в живых два матроса; чтобы не попасть в плен и не отдавать корабль врагу, они открыли кингстоны (клапаны в подводной части судна) и тем самым потопили «Стерегущий».

К 1911 году в Александровском парке установили памятник, который изображал сцену открытия кингстонов. Правда, мы видим иллюминатор, а кингстон – это скорее такая непримечательная труба с вентилем. Иллюминатор красивше, – так, наверное, подумали скульптор Константин Изенберг и архитектор Александр фон Гоген.

Считается, что стилем памятника является модерн, и в общей композиции скульптуры и постамента заметны текучесть форм, подчёркнуто неровный рельеф, очертания воды, которые усиливают ощущение природных мотивов. Всё это – элементы модерна. И если модернистских зданий в Петербурге – хоть отбавляй, то скульптуры – большая редкость. Есть мнение, что в городе он такой единственный.

Не будем докапываться, что кингстонов на «Стерегущем» в действительности не было. Подвиг же всё равно был – экипаж героически сражался в неравном бою против нескольких кораблей противника и, безусловно, достоин красивого памятника. А то, что миноносец затонул «естественным» образом из-за пробоин, не так важно. На обратной стороне можно прочесть историю «Стерегущего» вместе с легендой о двух матросах, которая вскоре после гибели корабля распространилась в прессе и стала каноничной.

По задумке авторов памятник одновременно был своего рода фонтаном – к кингстону-иллюминатору подходила вода и стекала вниз. Эффект, вероятно, был впечатляющим, но бронзовый монумент со временем стал ржаветь, поэтому фонтан на протяжении XX века трижды запускали и через несколько лет останавливали. Вода здесь текла в последний раз в 1970 году.

Ещё рядом с метро можно выпить хороший (подтверждаю!) кофе в гроте. Кафе так и называют – «Грот». Насколько мне известно, оно работает с некоторыми перерывами с 1970-х годов. Сам же грот старше, его соорудили в 1903 году, но перед открытием советского кафе он подвергся перепланировке.

Со зданием, что на фото, я не просто неплохо знаком – я здесь работал около двух лет. Особняк балерины Матильды Кшесинской находится на пересечении улицы Куйбышева и Кронверкского проспекта. За спиной у нас Троицкая площадь, поэтому иногда говорят, что особняк стоит на площади, хотя скорее он смотрит на Александровский парк через трамвайные пути (левее нас).

Здание построено в 1904–1906 годах Александром фон Гогеном, отвечавшим за архитектурную часть памятника экипажу «Стерегущего». К тому времени Кшесинская была уже состоятельной женщиной, завершившей карьеру в императорских театрах, поэтому анекдот о том, что особняк был оплачен её бывшим любовником Николаем II, довольно глуповат. Матильда сама купила участок земли, где стоял непримечательный жилой дом, заказала проект особняка Гогену, а при строительстве вникала в детали внутреннего убранства и определяла решение некоторых помещений.

Особняк стал одним из лучших образцов северного модерна в столице. В 1907 году на конкурсе фасадов новых зданий городская управа присудила проекту особняка серебряную медаль. Я бы с удовольствием в который раз зашёл внутрь, но, пожалуй, это должен быть отдельный визит.

Мемориальная доска на фасаде особняка напоминает, что в 1917 году власть в стране поменялась и дом стихийно захватили революционные организации. Среди них были партийные органы большевиков, поэтому некоторое время кабинет Ленина располагался тут, а с балкона, который можно было увидеть на предыдущем фото, Ильич зажигал пролетарские массы. Салонная жизнь с домашними спектаклями и концертами сменилась на иную музыку.

После революции в особняке обитали разные учреждения, пока с 1950-х годов его не отдали Музею революции, ныне Музею политической истории России. Его сотрудником был ваш покорный слуга. В связи с частыми переменами хозяев и специализацией музея его интерьеры и убранство в значительной степени утеряны, хотя парочку красивых залов, лестницу и зимний сад сегодня можно посмотреть. А один зал специально выделен под биографическую экспозицию о Матильде Кшесинской. Так что, даже если вам не интересны политические дрязги XX века, можете заглянуть в музей за кусочком оригинальной атмосферы модерна и балетной жизни.

Через один дом на Кронверкском, ближе к метро, стоит архитектурная доминанта местности – Соборная мечеть. Интересно, что думала Кшесинская и её гости, когда по соседству с ними в 1910-е годы стали возводить мечеть? История умалчивает. Но мы ничего против не имеем. Я вот, пока работал в этом районе, каждую пятницу из окна муэдзина слушал, и ничего, работать не мешало.

К сожалению, за долгие годы так и не побывал внутри. Однако и снаружи мечеть впечатляет. Возможно, это единственная мечеть в мире, построенная в стиле северного модерна. Купол и шикарный портал с мукарнами – это прямая отсылка к мавзолею Тимура Гур-Эмир в Самарканде, но попробуйте мысленно их убрать. Что остаётся? Массивное здание, серым гранитным фасадом напоминающее средневековый европейский замок, а заодно скандинавский скальный ландшафт. Строгий декор, но разнообразный, с аккуратными оконными проёмами. Также портал выложен майоликой. Всё это – черты северного модерна.

Главным автором архитектурного проекта был Николай Васильев, известный другими постройками северного модерна, а помогал ему всё тот же Гоген. Был и третий автор – Степан Кричинский из белорусских татар. Впрочем, мусульманское происхождение не мешало ему участвовать в строительстве православных храмов. Такой вот межконфессиональный обмен получался.

Мечеть строили долго и трудно, завершив процесс только в 1920 году. Антирелигиозная политика советских властей затронула её на весьма короткий период: мечеть закрыли в 1940-м, а уже в 1955 году передали обратно верующим.

О, конструктивизм. Вряд ли на фоне Соборной мечети и особняка Кшесинской кто-то обратит на него внимание, но я обращу. Полностью здание не влезает в кадр, потому что с разных сторон окружено деревьями. Чётко попал только острый угол на Кронверкском, который опирается на пузатенький столб. Воспользуемся исторической фотографией 1935 года:

Корпус Академии железнодорожного транспорта имени Сталина построен в первой половине 1930-х годов со стандартными для того времени приёмами конструктивизма. Перед архитекторами стояла задача заполнить довольно сложную форму квартала одним зданием, и популярное архитектурное направление помогало решить проблему. В связи с этим с разных сторон корпус выглядит прямым, дугообразным, остроконечным, длинным, коротким – и всем одновременно.

Как и в случае с Городком чекистов в Екатеринбурге, про здание академии рассказывают, что в плане оно образует серп и молот. Когда мы рассматривали главное здание Городка чекистов и сравнивали его с картой, я засомневался, что это так. Что ж, проверим, насколько похож на советскую эмблему питерский домик:

Да ладно, опять не совпадает! Интересно, много ли конструктивистских построек в СССР, по словам экскурсоводов и краеведов, имеют черты серпа и молота, которых на самом деле нет?

Сейчас в здании находится общежитие Строительного факультета Петербургского государственного университета путей сообщения и ещё какое-то подразделение вуза.

В двух шагах отсюда – Малая Посадская улица, один из многих закоулочков Петроградской стороны, где типичная питерская регулярная застройка сочетается с неожиданными поворотами, перекрёстками и непрямыми углами домов. Название улицы объяснимо тем, что к Петропавловской крепости и Троицкой площади в старину примыкал посад, то есть ремесленные кварталы. Основная застройка – преобладающая для центра Петербурга смесь разноплановых зданий конца XIX – начала XX века.

Вот здесь, например, купец Гавриил Козин в 1889–1891 годах построил доходный дом в стиле эклектики. Судя по фотографиям в интернете, пару лет назад дом пережил неплохой ремонт фасада, до этого он выглядел грустнее. Семейство купца Козина не только сдавало квартиры, но и жило здесь, поскольку какое-то время в доме обитал его внук Вадим Козин, о чём свидетельствует мемориальная табличка на фасаде.

Это что, козырёк для мемориальной доски? Чтобы сверху не капало? Никогда такого не видел.

В довоенные годы Козин был весьма популярным эстрадным певцом в Ленинграде, как и по всему Союзу. За его пластинками выстраивались очереди, в исполнении его лирического тенора можно было послушать многие романсы-шлягеры тех лет. Популярность не спасла Козина от уголовного преследования за мужеложество, причём дважды, в 1945 году и в 1959-м. Короткие сроки заключения занесли певца на Колыму, где он и остался жить до конца своих дней в 1994 году. Там он продолжал петь на сцене и был весьма заметной культурной величиной в жизни города Магадана.

Опять модерн. Здание Женского педагогического института на Малой Посадской, перестроенное из производственных корпусов Кабельного завода в 1904–1906 годах архитекторами Алексеем Зазерским и Василием Старостиным. На странице о Старостине в Википедии вместо его портрета стоит фото этого здания, настолько значимый вклад он внёс.

Женский педагогический был важным учебным заведением для истории женского образования. После Женского медицинского института в Петербурге, насколько я понимаю, он был вторым по счёту «гендерным» вузом, носившим не скромное именование женских курсов, а гордое название института. Его первым директором стал известный историк Сергей Платонов. В советские годы разделение образования на мужское и женское потеряло актуальность и институт влился в состав Петроградского педагогического института, ныне это Российский государственный педагогический университет имени Герцена. Здание по-прежнему принадлежит ему, здесь какие-то его подразделения.

После случайного поворота на Малую Посадскую вернёмся на угол Куйбышева и Кронверкского. Рядом с особняком Кшесинской есть ещё один особняк, и их нередко воспринимают как один комплекс. Объединение двух соседей не было изначальным планом хозяев и архитекторов. Дом Кшесинской смотрит фасадом на Кронверкский проспект и Александровский парк, а этот особняк, принадлежавший лесопромышленнику Василию Бранту, стоит на улице Куйбышева. Общались ли и были ли вообще знакомы Кшесинская и Брант, даже не знаю.

Это тоже модерн, и тоже северный, и тоже построенный почти в те же годы, чуть позже Кшесинской (в 1909–1910 годах). И автора мы знаем: это Роберт-Фридрих Мельцер, который отвечал за Ортопедический институт в 300 метрах отсюда. Мельцер и Гоген, что, из района никуда не выезжали? При строительстве особняка Мельцер опять позвал на помощь Петрова-Водкина, который сделал эскизы для витражей; эта версия, надо сказать, подтверждается лишь косвенно, поэтому, если заглянете внутрь и будете рассматривать витражи, то учитывайте нестопроцентную вероятность авторства художника.

А как заглянуть внутрь? Очень просто. В 1950-е особняк передали Музею революции вместе с соседним зданием, и их объединили пристройкой-переходом. Пристройка скрывается за деревьями в левой части кадра и дальше. При визите в Музей политической истории вы окажетесь одновременно в трёх зданиях – двух исторических особняках и пристройке 1950-х годов. Или даже в четырёх, потому что в XXI веке часть внутреннего двора между двумя особняками превратили в застеклённый атриум, который можно считать отдельным помещением.

Въездная арка с барельефом накрыта зелёной сеткой; если честно, она висит уже много лет, почему-то никак не могут завершить реставрацию. В остальном особняк выглядит прилично и в нём тоже есть немного оригинального интерьера – достаточно для того, чтобы на два музейных здания организовать специальную экскурсию по теме архитектуры модерна. Если интересуетесь, сходите.

Улицу Куйбышева, что идёт от Троицкой площади к Сампсониевскому мосту, периодически пытаются переименовать в Большую Дворянскую в память о старом дореволюционном названии. Пока, к счастью, руки не доходят. Историческое название, так-то, не очень отражает её сложившийся облик, поскольку оригинальных дворянских владений XVIII века, когда улицу и прозвали Дворянской, к началу XX столетия уже не было.

Значительная часть застройки относится к эпохе Кшесинской и Бранта. Разберём случайный пример. На этом фото дом справа, который влез только краешком с типичным для модерна фронтоном, – доходный дом 1904–1905 годов от архитектора Евгения Бржозовского.

Далее с остроконечной башенкой – доходный дом Танского 1909–1912 годов от архитектора Карла Бальди. Тут прямо модерн-модерн с серым гранитом на первом этаже, аккуратными округлыми эркерами, да и башенка тоже модерновая. Башня, к сожалению, сгорела и была утрачена в 2018 году, после чего её восстановили вот так, как мы видим. Форма та же, но цвет другой: раньше она была сочной зелёной, а теперь какая-то невнятная серая, что добавляет ощущение дешевизны и бледной копии. Почему нельзя было постараться чуть лучше стилизовать утраченный элемент?

Ещё во дворе дома есть фонтан, отчего его иногда называют Домом с фонтаном. Фонтан ничего особенного не представляет, я вообще с первого взгляда принял бы его за канализационный выход.

Дальше с зелёной пузатенькой башней – доходный дом Чубакова 1902–1903 годов от архитектора Николая Щурупова (не путать с более плодовитым и известным Михаилом Щуруповым). В общем, всё модерн, всё доходные дома, и все перечисленные зодчие не раз отметились в их строительстве в других местах Петербурга.

Улица Куйбышева заканчивается Сампсониевским мостом, соединяющим Петроградскую сторону с Выборгской. Перед нами Большая Невка – один из крупных рукавов дельты Невы, поэтому если кто-то скажет, что это тоже Нева, то это не будет грубой ошибкой.

С мостом интересная история. С 1822 года мост, который стоял на этом месте, назвали Сампсониевским из-за Большого Сампсониевского проспекта, который находится на другом берегу, на Выборгской стороне. Мост с тех пор не раз реконструировался и перестраивался. В 1923 году его назвали мостом Свободы, а на волне перестройки в 1991-м «вернули историческое название». Только современный мост-то построен в Советском Союзе в 1955–1958 годах и он заметно отличается от исторического. Требую вернуть мосту его действительно родное оригинальное название моста Свободы!

По Куйбышева и Кронверкскому можно покататься на трамвае маршрута № 6. Мне попался крайне любопытный экземпляр, который некоторые называют ретротрамваем, но я бы сказал, что это стилизация под ретро. Новые питерские трамваи «Довлатов» (71-421Р) вдохновлены классическим ЛМ-57 1950–1960-х годов, но не копируют его, поэтому некоторые утверждения в СМИ, что это реплика, ошибочны. Мордашка у ЛМ-57 не такая узкая, как у «Довлатова», пусть многие детали действительно похожи.

71-421Р – недавнее обновление трамвайного парка, Петербург заказал его у «Уралтрансмаша», а ради выбора расцветки даже устраивали онлайн-голосование. С 2023 года «Довлатов», а также его брат «Достоевский» (71-431Р) стали поступать в трамвайные парки Северной столицы, в 2025-м их насчитывается уже несколько десятков, поэтому, вероятно, красивые трамвайчики можно встретить на самых разных маршрутах. Отличие «Довлатова» от «Достоевского» всего одно: первый – двухсекционный, второй – трёхсекционный.

Проедем остановочку обратно к Троицкой площади – там есть, что посмотреть.

Если спросить у публики: «Какая есть историческая площадь в Петербурге?», то все ответят: «Дворцовая». Ну или «Сенатская». А вот Троицкая, возможно, даже в топ-5 не войдёт, хотя является старейшей площадью города. Изначально Пётр I предполагал, что «Санкт-Питер-Бурх» будет в первую очередь развиваться у стен основанной им крепости. Петропавловка отсюда недалеко, достаточно лишь скромный Иоанновский мост через Кронверкский пролив перейти.

О былых временах на площади напоминает немногое. В 2020 году на месте, где стоял первый храм города, поставили его миниатюрную копию из бронзы. Поставили не на какой-то случайный булыжник, а на кусок Гром-камня, из которого выпилили пьедестал для Медного всадника.

До революции Троице-Петровский собор считался ровесником города и якобы был построен в 1703 году – так гласила памятная доска на храме. В реальности указ о сооружении церкви вышел немного попозже, в 1709-м. Поскольку он был деревянным, то не раз горел и перестраивался, отчего его облик всё сильнее и сильнее отдалялся от изначального. Памятник постарался воспроизвести изначальный «петровский» вид церкви.

Вот как она выглядела в начале XX века:

В 1913 году храм вновь сгорел. По соседству как раз начала возвышаться Соборная мечеть. Чем не повод переосмыслить историческую церковь так, чтобы заткнуть за пояс магометан с их модернистско-самаркандской махиной? Пока думали над архитектурным проектом, проводили конкурсы и искали деньги, империя сказала «пока». В 1920-е, что удивительно, храм восстановили в последнем дореволюционном варианте. Но в 1933-м окончательно снесли.

Постсоветские замыслы восстановить сооружение упирались в две проблемы: какой вариант восстанавливать и где. Вторая проблема посерьёзнее, ведь на месте храма теперь новое здание.

Вот оно. Точнее, перед нами два здания одного комплекса. Левее арки с проездом во внутренний двор – жилой корпус, далее он продолжается по улице Куйбышева, образуя букву Г. Правее арки – здание ЛенНИИпроекта, это был важный не только для Ленинграда, но и для всей страны институт проектирования городского строительства.

В стиле узнаётся сталинский неоклассицизм. Один из создателей дома Олег Гурьев, между прочим, писал диссер об архитектурных принципах венецианского зодчего Андреа Палладио, без которого невозможно представить ранний классицизм европейской архитектуры. Геометрический анализ пропорций палладианских зданий Гурьев использовал и в собственной работе, поэтому, глядя на послевоенную сталинскую неоклассику, хочется думать о Венеции... Я там, правда, не был, но мне хочется.

Один из самых известных фактов о жилом корпусе дома сообщает мемориальная доска: в нём в 1972–1984 годах жил первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов, довольно влиятельный функционер брежневской эпохи и потенциальный несостоявшийся «наследник». Некоторые думают, что он был бы гораздо лучше Горбачёва, но история распорядилась иначе. Признаемся: иногда кажется, что любой был бы лучше Горбачёва!

О, вновь алфавит. Эти буковки под ногами не связаны с увиденным нами арт-объектом в честь трёхсотлетия типографского дела. Несмотря на то, что между двумя алфавитами всего лишь 250 метров, этот установили совсем недавно, в 2022 году, когда перекладывали плитку на тротуаре. Возможно, его поставили специально для экскурсионного маршрута «Путь Петра» (о нём чуть позже), а может, в рамках какой-то другой инициативы, не знаю.

Есть и другое отличие от знака у Иоанновского моста. Этот алфавит довольно точно воспроизводит гражданский шрифт, введённый Петром Великим в 1708 году. Это касается и набора букв, и их очертаний. Авторы памятного знака 2011 года, если внимательно их рассмотреть, сохранили «петровские» очертания шрифта, но набор сократили с 33 букв до 28, чтобы они аккуратно вписались в квадрат. Здесь же красуется вся азбука, от А до Я. То есть, простите, от А до фиты, конечно. Таким образом, если хотите выучить азбуку, пройдите на эту сторону площади к ЛенНИИпроекту.

Сероватое невзрачное здание правее ЛенНИИпроекта – Дом политкаторжан. Более пространное название – жилой дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, постройка стиля конструктивизма 1929–1933 годов. Не самый впечатляющий конструктивизм, однако внесённый в список объектов культурного наследия регионального значения.

Дом строили как дом-коммуну с обобществлённым бытом: без кухонь, но со столовой, библиотекой, театром (!) и смотровой площадкой на крыше. Впоследствии перепланировка уничтожила многие общие помещения, хотя библиотека и детский сад прямо в здании остались и работают по сей день.

Интереснее не общее для конструктивизма желание строить дома-коммуны, а группа жильцов, получивших здесь жилплощадь. Общество политкаторжан – весьма любопытное явление 1920–1930-х годов, объединение участников революционного движения вне зависимости от их партийной принадлежности. Общество публиковало книги и статьи, пропагандировало историю революционного движения, поддерживало своих участников материально и морально. Само собой, большевики в нём были в меньшинстве, а меньшевики – в большинстве.

Про меньшевиков шутка, она напрашивалась. Больше было, кажется, не меньшевиков, а народников.

Общество политкаторжан не занималось политической деятельностью, но кого в сталинском СССР это волновало?.. Присутствие в обществе многочисленных представителей «конкурирующих» социалистических партий и движений привело к давлению, а затем и прямым репрессиям против тех или иных участников общества. В 1935 году оно самоликвидировалось, а часть его членов попала под каток Большого террора. Впрочем, надо отметить, что различные льготы участникам революционного движения не отменялись, поэтому те, кого ни в чём не обвинили, вполне комфортно жили при советской власти и после 1930-х.

Табличка на стене дома в память о его жителях – жертвах сталинских репрессий установлена в 1987 году. Она висит заметно выше головы и со временем как будто стёрлась, отчего я не могу разобрать многие фамилии. А возможно, мог бы о ком-то рассказать, ведь мне как историку революционного движения известно немало имён таких деятелей.

Мемориальную доску увидят немногие, потому что она висит со стороны двора. Зато прямо на площади в 2002 году установили схожий по тематике памятник – Соловецкий камень. Почему не Колымский камень, ведь любому зумеру известно, что родина нашего страха – это Колыма?.. Потому что его привезли прямиком с Соловков. Изначально в 1990 году «Мемориал» (иноагенты, осуждаем) установил плоский постамент для будущего памятника, но каким он должен стать, долгое время никто не знал. В итоге притаранили гранитную глыбу с Соловецких островов. Дёшево и сердито.

В кадр попала фраза «Узникам ГУЛАГа». С трёх других сторон квадратного постамента есть другие надписи: «Борцам за свободу», «Жертвам коммунистического террора» и «Хотелось бы всех поимённо назвать / Анна Ахматова» (цитата из поэмы «Реквием»).

Место для памятника осознанно выбрано тут, чтобы камень стоял недалеко от Дома политкаторжан, ну и в целом разные символические места, связанные с революционной историей, располагались недалеко. Скажем, в особняке Кшесинской – и бывший Музей революции, и бывший кабинет Ленина с балкончиком, а в Петропавловке при красном терроре успели посидеть разные выдающиеся личности. Мол, помни, гражданин, стыдись и кайся, до чего эта ваша революция довела, своих собственных детей пожирала!

(Если вдруг кого-то смутил мой ироничный тон, то заранее приношу извинения. Я не издеваюсь над трагедией жертв репрессий и не отрицаю эту трагедию, но с некоторой долей иронии отношусь к тем нашим современникам, кто стремится хайпануть на истории репрессий или нажить на этой теме политический капиталец.)

Соловецкий камень стоит непосредственно на площади, которая не является плацом или перекрёстком для автомобилей, а представляет собой небольшой аккуратный сквер. При Петре здесь и правда был плац: при нём на площади проводились государственные церемонии, воинские парады, публичные казни – короче, важное место было. Но вскоре центр города переместился на другую сторону Невы и на Ваську, и пусть площадь не исчезла, свою важность заметно растеряла.

В сквер её превратили в 1900-е годы. Современная планировка площади сложилась в 1950-е.

Кроме Соловецкого камня, в сквере на площади можно посмотреть разве что на часовню во имя Троицы Живоначальной в честь 300-летия Санкт-Петербурга. Это такое длинное официальное название. Соответственно, 2003 год постройки. Получилась скромная дань памяти Троице-Петровскому собору, пусть никакой архитектурной связи с историческим собором я не наблюдаю. Да и место несколько иное, до изначальной точки собора 200 метров выходит.

Ах да, забыл сказать, что почти все советские годы площадь носила гордое название Революции.

На современную планировку площади-сквера повлияло строительство Троицкого моста.

В XIX веке до другого берега Невы приходилось перебираться по наплавному мосту. В конце концов городские власти приняли решение нормально связать ту сторону, считавшуюся центром города с Летним садом и Зимним дворцом, с этой. Петроградская сторона до начала XX века вообще была не самым привлекательным местом для горожан, что можно понять по преимущественной застройке последних дореволюционных лет – до того времени приличные сооружения здесь были никому не нужны. А Пётр I хотел, чтобы центр города был тут, эх.

В общем, самый длинный на тот момент петербургский мост на 582 метра возведён в 1897–1903 годах. Поскольку первую скрипку в его строительстве играла французская фирма «Батиньоль» (хотя местные инженеры тоже помогали), на церемонию закладки позвали президента Франции Феликса Фора. Это была ответка на визит императора Николая II в Париж, где за год до того заложили мост Александра III. Но это французы свой мост назвали русским именем, а наши ответный жест делать не стали. Ну и ладно. В советские годы он носил название моста Равенства, а после убийства Кирова был Кировским. Теперь опять Троицкий.

Троицкая площадь, макетик первоначального Троицкого собора, а также изученный сегодня «Мини-город» не так давно включили в экскурсионный маршрут «Путь Петра». Как я понял, «Газпром» дал деньги не только на установку стендов и запись аудиогида, но и на ремонт некоторых пешеходных дорожек и создание каких-то дополнительных арт-объектов. Тот же алфавит, предполагаю, мог появиться в рамках маршрута, но это не точно.

Некоторые точки «Пути Петра» мы ещё пройдём, хотя заранее о маршруте я ничего не знал. Но вы, планируя прогулку, можете воспользоваться уличными подсказками или найти сайт с аудиогидом. Записи в основном короткие, примерно по пять минут, рассчитанные на десяток точек. Озвучивает известный в узких кругах питерский экскурсовод Павел Перец. Вышло симпатично.

«Путь Петра» – действительно свеженький маршрут. Мы гуляем по Питеру в июне 2024 года, а всего лишь в мае в сквере Товстоногова установили группу маленьких скульптур, посвящённых жизни и деятельности Петра Великого. И в аудиогиде уже об этом рассказано. Если что, тихая зелёная зона сквера Товстоногова находится фактически во дворе двух крупных домов, которые мы рассматривали с Троицкой площади, – жёлтого здания ЛенНИИпроекта и Дома политкаторжан.

Скульптуры довольно забавные и немного упоротые. Например, этот двуликий Янус называется «Русь – Европа». Идея понятна: бородатый боярин противопоставляется образованному европейцу. Есть мнение, что под европейцем подразумевается шотландец Яков Брюс, один из сподвижников Петра. Будь моя воля, я бы назвал работу «Русский Янус».

На всякий случай: сзади случайно вписался столб, это не часть композиции.

Хошь Петропавловку? На, бери!

Данную скульптуру автор назвал «Парадиз». То ли Пётр дарит нам созданный им кусочек рая-парадиза, то ли Господь Бог дарит этот кусочек ему.

Автором скульптур стал Армен Гаспарян. Нет, не одиозный патриотический ведущий, а всего лишь его тёзка, местный питерский художник.

Ну что, догадайтесь, что это. Могу даже три попытки дать. На всякий случай: Белоснежка и семь гномов не подходят.

Бердыши подсказывают, что это «Стрелецкий бунт». Стало быть, мальчик – это 10-летний Пётр. Предположу, что Гаспарян показал эпизод, когда разбушевавшиеся стрельцы под влиянием слухов об убийстве царевича Ивана боярским родом Нарышкиных припёрлись к царским покоям на разборки, отчего Наталье Нарышкиной, матери Петра, пришлось вывести на крыльцо и Ивана, и самого Петра, чтобы показать, что все живы и здоровы. Поскольку фигура Ивана Алексеевича и Гаспаряну, и нам до лампочки, то центральным героем скульптуры сделали Петра.

Рядом с каждой скульптурой, а всего их семь, стоят таблички, но они не описывают авторский замысел, а дают общий контекст событий из биографии Петра. Причём так, что всё равно нужно напрягать мозг и самостоятельно интерпретировать изваяние скульптора. В общем, некоторая доля «современного искусства» с необходимостью поиска глубинного смысла во всём этом присутствует, а это всегда весело.

Загадка, рад ли соседству с чудо-памятниками Георгий Товстоногов, выдающийся театральный режиссёр, обосновавшийся в Ленинграде после войны. Он жил в доме позади него с 1967 года до смерти в 1989-м. В 2010 году в честь него назвали сквер между домами и поставили этот памятник. Пожалуй, скульптуры Гаспаряна ему не очень нравятся, потому что он смотрит в другую сторону, на Домик Петра I.

Не желаете туда зайти?

Домик Петра I – одно из старейших зданий в Санкт-Петербурге и, быть может, даже старше заложенной в мае 1703 года Петропавловской крепости. Внешне это не очень заметно, потому что постройка скрывается внутри каменного «футляра» XIX века, созданного для лучшей сохранности мемориального деревянного здания.

После Петра по адресу его первой петербургской прописки устроили часовню с мемориальной комнатой. В 1929–1930 годах часовню ликвидировали и превратили в музей. В 1970-е домик прошёл через серьёзную научную реставрацию, поскольку при устройстве часовни происходили какие-то переделки внутреннего убранства, и в музейных целях зданию захотели вернуть изначальный «петровский» вид.

По какой-то неведомой причине домик причислен к Русскому музею. Для посетителя разницы никакой, является ли музей чьим-то филиалом или нет, но решение отнести мемориальный дом Петра Великого к крупной художественной галерее мне непонятно. Логичнее смотрелось бы, если бы дом стал филиалом Музея истории Санкт-Петербурга, который контролирует много объектов в недалеко расположенной Петропавловской крепости. Ну да ладно.

Несколько слов об окружающей территории. Она тоже сложилась в XIX веке, в основном в 1870-е годы, когда между Домиком Петра и Петровской набережной благоустроили сквер, поставили ограды и установили бюст первого императора от скульптора Пармена Забелло по модели Николя-Франсуа Жилле. Позади нас набережная, и там ещё была беседка для причала императорских лодок, но она не сохранилась.

Тот факт, что во времена Российской империи в домике был не музей, а часовня, не говорит о том, что к памяти о Петре относились легко и непринуждённо. Скорее наоборот, это подчёркивало статус места. Скажем, деревья в этом сквере изначально посадили члены дома Романовых и специально приглашённые родственники из монарших домов Европы. А богослужения в часовне по распоряжению императора Николая I велись по чину, установленному для императорских дворцов.

Находясь внутри каменной надстройки 1844 года, невозможно сфотографировать Домик Петра целиком. Либо назад не отойти, либо мешают столбы или другие каменные стены. Но даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что перед нами в целом скромная деревянная избушка. Именно что «домик», а не «Первоначальный дворец» или «Красные хоромы», как его называли. Длина – 12 метров, ширина – 5,5, высота внутренних помещений от пола до потолка – 2,5, а внутри всего лишь три комнаты. Дворец! Хоромы!!

Издавна считается, что домик построили за три дня в мае 1703 года. Авторы экспозиции во вводном тексте написали даты 24–26 мая. Россия в то время жила по старому календарю, поэтому точные даты важны, ведь закладка Петропавловской крепости состоялась 16 (27) мая на территории, отжатой у шведов, к западу от крепости Ниеншанц и сопутствующего ему заброшенного города Ниена. Именно эта дата считается днём рождения Санкт-Петербурга. 24–26 мая – это по старому стилю или по новому?

В некоторых источниках пишут, что по новому, и тогда получается, что Домик Петра I старше Питера. Даты 13–15 (24–26) мая даже торжественно записали в статью о домике в Википедии. Но вот беда: сведения о дате сооружения дома взяты из старинной рукописи «О зачатии и здании царствующего града Санкт-Петербурга». Скорее всего, как утверждают историки, её написал современник Петра I, чиновник и собиратель материалов по русской истории Пётр Крёкшин. И там прямо говорится, что 16 мая заложен город и крепость, и лишь 24 мая «Царское Величество повелел рубить лес и изволил обложить дворец». Так что в переводе на современный календарь получается уже 4–6 июня.

Внутрь не пускают, поэтому смотреть можно только через окна. Оно и понятно: внутри тесно, и толпы нерасторопных туристов снесли бы весь интерьер.

Вводный текст в музее не останавливается на дискуссионном вопросе, можно ли доверять тому самому сочинению Крёкшина. По его тексту выходит, что домик соорудили подчинённые царя – должно быть, простые русские солдаты. В то же время современные исследователи отмечают, что характер рубки и обработки брёвен домика, особенности его планировки и тип окон говорят о том, что строители работали в шведской традиции зодчества. Например, рубка брёвен шестигранником – типичная для Швеции (шестиугольники хорошо видно на предыдущем кадре). Да и Крёкшин в своих работах любил местами что-то приукрасить, а где-то записать красивую легенду.

Если найти компромисс между традиционной версией и выводами о скандинавской деревянной архитектуре, то предположим, что дом строили пленные шведы. Но много ли таких было в 1703 году? Неясно. На строительстве Первоначального дворца задействовали кого-то из гарнизона крепости Ниеншанц или жителей города Ниена? Так их отправили в Выборг. В общем, версия о строителях-шведах очевидна, но подтвердить её нечем.

Поэтому есть и другое мнение, что Пётр заселился в уже построенный дом. Такого мнения придерживались некоторые посетители домика в XVIII веке – например, южноамериканский революционер Франсиско Миранда, бывший в России в 1780-е годы, или немецкий учёный-географ Якоб Штелин, служивший в нашей Академии наук с 1730-х. Миранда и Штелин независимо друг от друга от кого-то слышали и записали, что Домик Петра раньше был рыбацкой хижиной. В таком случае он точно старше Петропавловки и города.

А если же дом разобрали в другом месте (в Ниене?) и пересобрали тут, то этим объясняется, как русские солдаты всего лишь за три дня возвели домик из брёвен шведского образца. Короче, не так всё просто с историей этого легендарного места.

Рядом находится зал с небольшой экспозицией об истории дома.

На рисунке внизу можно увидеть, как выглядела первая надстройка над домиком в виде галереи. Её построил ещё при жизни Петра в 1723 году архитектор Доменико Трезини, первый зодчий и проектировщик Санкт-Петербурга. К этому времени Пётр уже давно переехал в другой дворец, но о своём первом жилище не забывал. Создание галереи как бы подчёркивало охранный статус домика, его значение историко-архитектурной достопримечательности, что тоже было в новинку в России.

Выше, понятное дело, сам домик. И вы сразу же скажете, что он не похож. Ну, поставленные для красоты как военные символы мортира и две горящие бомбы на крыше со временем были утеряны, а как объяснить кирпичную кладку? Дом-то деревянный. Дело в том, что кирпичи не были настоящими: Пётр приказал обить дом досками и расписать под кирпич, чтоб было как в его любимом Амстердаме. Со временем доски отвалились и потерялись. Такое же правило имитации голландской кирпичной кладки распространялось на другие деревянные строения нового города. Чтобы всё, как в Амстердаме!

Самое любопытное, что можно поразглядывать в экспозиции, – это макетик Троицкой площади петровской эпохи на момент 1706 года. Обожаю макетики. И раз мы до захода в музей уделили внимание современному состоянию площади, самое то посмотреть, как она выглядела три столетия назад.

К макету у меня есть ряд вопросов. С Домиком Петра всё очевидно – он стоит на берегу Невы, по его фальшивой кирпичной кладке и украшениям на крыше его легко распознать. Близкое расположение к берегу тоже не удивляет – в конце XIX века набережную выровняют и отодвинут, отчего сейчас между домиком и водой примерно 80 метров и кажется, что здание стоит уже не на берегу, а в глубине сквера.

Но вот что за собор посреди площади? Ну вроде как должен быть тот самый Троицкий, только он не похож на известные нам изображения и реконструкции (сравните с памятником, что мы видели на улице). Из десятка старинных изображений, что мне попадались, только на одном ему налепили такой здоровенный, как у Петропавловского собора, шпиль. Да и не существовал он в 1706 году, его начали строить чуть позже.

А самое крупное здание позади? Вроде бы по виду напоминает Гостиный двор петровского времени. Часто его описывают так: мазанковое двухэтажное здание с галереей и черепичной крышей. Но есть проблема: его построили только в 1713 году. Непонятно.

Посмотрим внутренности домика, насколько это возможно из-за решёток окон.

Столовая с дубовым столом от русских мастеров, медной и оловянной посудой, подсвечником и стеклянными бокалами начала XVIII века. Большой кувшин на французском ореховом шкафу XVI века называется кумган, а я как раз недавно вспоминал, что такое кумган, когда был на выставке скопинской керамики, поэтому без труда подскажу вам, что кумган наполняли водой для умывания, а не питьевой водой.

Естественно, всё представленное богатство изначально было не в Домике Петра, это лишь реконструкция. Кто бы стал хранить в часовне предметы для столовой в течение двух веков?

Самая большая комната на 23,5 квадратных метра – рабочий кабинет Петра.

Портрет на стене немного отсвечивает, но как получилось сфоткать. Копия портрета Петра с картины голландского художника Карела де Моора интересна тем, что живописец запечатлел русского царя, когда тот был в Гааге. «Правитель России в Гааге» – сегодня такая фраза ассоциируется не с визитом в мастерскую художника, хе-хе. Вообще Моор написал не один портрет Петра: мне попадалось ещё два совершенно иных портрета, также датируемых 1717 годом – кажется, Пётр, чтобы три раза в Голландию не ездить, заказал художнику целую фотосессию. Или, скажем точнее, «картиносессию»?

Кресло за столом – мемориальное, по преданию, его смастерил сам Пётр. Но даже если предание ошибается, оно точно использовалось Петром. Скорее всего, часто он на нём сидел не так, как хочется сесть нам. Это так называемое библиотечное кресло, к спинке которого был прикреплён подъёмный пюпитр, ныне утраченный; соответственно, пюпитр устанавливался в удобное положение, чтобы на него можно было положить книгу, и человек садился животом к спинке, как бы наоборот. Такая конструкция кресел была популярна в Англии в то время.

Курительную трубку на столе сложно рассмотреть издалека, а у неё весьма забавная рожица. Вот такая:

Немецкая трубка на столе из пенки тоже повидала Петра, считается, что он из неё точно курил. Изначально её купил в курляндском городе Якобштадте в 1714 году Александр Меншиков – так утверждали письменные сведения XVIII века. Ныне Якобштадт – это латвийский город Екабпилс. В начале XX века трубка хранилась в частной коллекции знаменитого псковского коллекционера Фёдора Плюшкина. (Да, коллекционер по фамилии Плюшкин – это смешно.)

Третья комната – крохотная спальня на 6,72 квадратных метра. Предполагают, что здесь могла стоять складная походная кровать, но теперь таковой здесь нет. Самый крупный предмет мебели – немецкий ореховый шкафчик-умывальник слева в кадре.

По центру можно рассмотреть оттиск руки Петра, изготовленный из чугуна в Липецке в 1707 году. Именно там на чугунолитейном заводе Пётр оставил своеобразный «автограф» на песке. Как говорят, это произошло случайно: царь оступился и опёрся на руку, вот и вышел отпечаток. Таких оттисков изготовили немало – совсем недавно аналогичную отливку, покрашенную в другой цвет, мы нашли в Выборгском замке.

Трость в углу – мемориальная петровская, изготовлена на Дальнем Востоке в конце XVII века или в первой четверти XVIII-го. Одним словом, при его жизни.

Домик не раз страдал от наводнений. Последнее крупное наводнение в городе произошло не так уж давно, в 1975 году, о чём свидетельствует отметка на углу домика. По уровню подъёма воды оно считается пятым в истории Санкт-Петербурга.

Не знаю, что там с библиотечным креслом, но вот эту лодку точно сделал Пётр. Лодка-верейка – тип лодки, отличающийся длинной формой, её придумали в Англии, где она называлась «wherry». То есть русское название – это просто калька с английского. Верейки активно использовались в Петербурге в петровскую эпоху, ибо мостов долгое время просто не было.

Пожалуй, это главный экспонат музея. Данную лодку длиной 7 метров 70 сантиметров Пётр отдал на какое-то время уже упомянутому сегодня Доменико Трезини для рабочих поездок по Питеру. Не до конца разобрался, где швартовалась лодка с тех пор, но в 1889 году «футляр» над домиком расширили специально для постоянного хранения петровской верейки.

Возвращаемся на улицу, вдоль Петровской набережной ещё есть, что посмотреть.

Иронично, но Пётр Великий прорубал окно в Европу, а по соседству с его домиком в начале XX века установили совсем не европейские скульптуры. Когда в то время расширяли и реконструировали Петровскую набережную, губернатор маньчжурского города Гирина (он же Цзилинь) подарил бывшему приамурскому генерал-губернатору две гранитные скульптуры львов-стражей. Тот, в свою очередь, передал их в столицу, а здесь решили, что обновлённую набережную следует ими украсить.

Читаем на постаменте:

Ши-цза из города Гирина в Маньчжурии перевезена в Санкт-Петербург в 1907 году.

Дар генерала от инфантерии Николая Ивановича Гродекова.

Гродеков – тот самый приамурский губер.

«Ши-цза» – немного кривая транслитерация слова «лев» с китайского: «狮子» читается примерно как «шицзы» (shī zi). Скульптурные львы-стражи традиционно устанавливались перед воротами административных зданий, дворцов и культовых сооружений. Как правило, пара олицетворяет самца и самку. В кадр попал самец, поскольку лев под лапкой держит шар – символ буддийского знания, несущий свет во тьму. Львица с другой стороны причала удерживает лапой маленького львёнка.

Красивое здание рядом с причалом и Домиком Петра – последний построенный в Петербурге великокняжеский дворец. Он принадлежал великому князю Николаю Николаевичу, он же Николай Николаевич Младший. «Старшим» был его отец, тоже Николай Николаевич, сын императора Николая I. Других имён в семье не знали, что поделать. Младший наиболее известен в роли главнокомандующего в первый год Первой мировой войны.

Его дворец – образец стиля неоклассицизма от архитектора Александра Хренова, постройка 1910–1913 годов. Как раз перед войной успели бюджет освоить. Понятное дело, что большая часть жизни здания связана с иными функциями, но с перестройки здесь тоже был дворец – дворец бракосочетания. В 2000-е козырное место забрала Администрация президента, поэтому тут теперь резиденция полномочного представителя президента в Северо-Западном федеральном округе. В связи с особым положением дворца его интерьеры можно посмотреть разве что в редких журналистских материалах.

Петровская набережная не выглядит внушительной и важной, хотя к ней, как и к Домику Петра с Троицкой площадью, приклеилось определение «старейшая». Ну правда, старейшая набережная города, раз на ней стоит старейший дворец и старейшая площадь. Сегодня столь важное для истории города место занимает отрезок чуть больше 750 метров от Троицкого моста до угла Петроградского острова, где от основного течения Невы откалывается Большая Невка.

На таком небольшом расстоянии целых 200 метров занимает Дом военморов, он же Жилой дом сотрудников Народного комиссариата Военно-Морского Флота СССР. Большое здание изначально строили в начале 1930-х годов как конструктивистскую по стилю гостиницу «Интурист». Но вскоре архитектурные веяния кардинально изменились, поэтому перед нами сталинский неоклассицизм конца 30-х. По старому проекту успели сделать железобетонный каркас, посему объёмы здания уже были заданы, а вот оформление совершенно иное. Сравните с конструктивистским проектом:

Не узнать!

Изначально построенный для моряков, дом впоследствии был заселён людьми разных профессий. Такой престижный советский ЖК в значительной степени привлекал внимание зажиточных лиц, а не простых заводских пролетариев, поэтому на фасаде то тут, то там висят мемориальные доски, посвящённые известным общественным деятелям. Тут жили контр-адмирал и инженер-кораблестроитель Пётр Папкович, актёр Кирилл Лавров, писатель-«деревенщик» Фёдор Абрамов, лауреат Нобелевки Жорес Алфёров.

Вроде бы в этом же доме должен был обитать советский художник Андрей Мыльников, раз ему в 2016 году поставили памятник в сквере рядом. Только интернет подсказывает, что мемориальная доска «здесь жил и работал» располагается совсем по другому адресу по Каменноостровскому проспекту. Переезжал, наверное.

Говорят, что Мыльников был знаком и дружил с Товстоноговым, памятник которому стоит недалеко, по другую сторону от Домика Петра I. Получается, что они соседи. Наверняка друг к другу в гости ходили с горячительными гостинцами. Интеллигенция!

За Домом военморов – короткая Пеньковая улица. Когда-то здесь располагалось хранилище пеньки, отсюда название.

Сейчас на улице господствуют здания Нахимовского военно-морского училища. Постройка в кадре – новый корпус 2018 года. На фасаде можно найти подтверждающие данный факт римские цифры «MMXVIII». Не знаю, что там внутри, вроде бы и учебные помещения, и жилые, и спортивные, но внешне выглядит приемлемо, с таким закосом под традиции классицизма. Возражений не имею.

Вход в корпус охраняют не ши-цза, а более надёжные русские адмиралы. В кадр попал Фёдор Ушаков, с другой стороны от входа – Павел Нахимов. Надписи свидетельствуют, что оба памятника – подарок мецената Михаила Сердюкова, автора проекта «Аллея Российской Славы». С этим проектом мы недавно сталкивались в Петрозаводске: там Сердюков подарил местному Союзу десантников Карелии памятник-барельеф павшим воинам за Отечество.

Симпатичное краснокирпичное здание, как можно догадаться, ранее служило каким-то техническим целям. Это фильтроозонная станция, построенная в 1909–1910 годах инженером Лео Серком и архитектором Василием Старостиным. Знакомая фамилия: Старостин проектировал Женский педагогический институт на Малой Посадской улице, мы сегодня проходили мимо. Таким образом, перед нами образец модерна.

И вы всё верно читаете: в Петербурге в начале XX века была станция для фильтрации и озонирования воды. Она считалась весьма передовой для того времени, одной из лучших в мире. Насколько мне известно, тогда на город было три водопроводных станции, эта работала на нужды Петроградской и Выборгской сторон. На момент строительства в мире озонные станции, по сведениям из газет, работали только в восьми европейских городах, и даже Париж подтянулся к этому процессу уже после Петербурга.

Сейчас здание занимает спорткомплекс Нахимовского училища. Надо отметить, что в комплекс фильтроозонной станции входит несколько построек, но эта – самая крупная и заметная. На фасаде на табличке памятника архитектуры пояснение, что перед нами «здание фильтров и отстойников». Главное, не шутить над посетителями спорткомплекса, как называется здание, куда они ходят.

Главным зданием Нахимовского училища является Училищный дом имени Петра Великого – памятник архитектуры стиля ретроспективизма. Нечасто приходится слышать этот термин. Обычно под ретроспективизмом подразумевают два совершенно непохожих друг на друга направления начала XX века: неорусский стиль и неоклассицизм. Их объединяла одна идея – «ретроспективно» взглянуть на корни русской архитектуры и воплотить их на современных основаниях. В этом отношении ретроспективизм аналогичен различным «национальным» стилям в других европейских странах – и национальному романтизму в Финляндии, что мы наблюдали в Выборге на примере железнодорожного вокзала, и даже турецкому неоклассическому стилю.

В связи с тем, что Училищный дом своим длинным фасадом смотрит на Петроградскую набережную, я не могу поймать его в объектив целиком. Но и на этом кадре виден симпатичный шпиль, отсылающий к петровскому барокко. Да и в целом барочные элементы здесь заметны.

Если вы вдруг потерялись, то уточню, что Петровская набережная вдоль основного русла Невы, где Троицкая площадь, Домик Петра и Дом военморов, уже закончилась. Но мы ушли недалеко, потому что Петроградская набережная продолжает Петровскую от угла Петроградского острова вдоль Большой Невки, проходит мимо нас к Сампсониевскому мосту, где мы уже были, и идёт ещё километр на север. Угол Петроградской и Петровской набережной занимает Нахимовский сквер у этого здания.

Над одним из входов читаем, что это Городской училищный дом имени императора Петра Великого, и даты сооружения – 1909–1910. Изначально училище по заказу Городской думы планировали построить к двухсотлетию Петербурга, то есть к 1903 году, но долго не могли определиться с точным местом, потом долго утрясали бюджет, потом поняли, что строительство мешает прокладке дороги и пришлось вновь переносить и начинать сначала. Тем не менее, долгострой успешно завершился.

В 1944 году в Ленинграде создано Нахимовское военно-морское училище. Его домом стало это здание, посему шпиль теперь невольно напоминает о флоте, а нежный голубой цвет стен – о море. Как будто так и задумывалось. Да и Пётр на фасаде с подписью на картуше «Отцу Отечества» тоже скорее ассоциируется не с какой-то там школой общего профиля, а с военно-морским флотом.

Раз училище Нахимовское, должен быть Нахимов. Один остался где-то там у нового корпуса в паре с Ушаковым, но этот сам по себе. По неясным причинам памятник долгие годы никто не додумался поставить, лишь в 2004 году установили бюст, а в 2017-м поменяли на эту полноценную скульптуру, которая является уменьшенной копией севастопольского памятника.

Опять же, по неясным причинам деньги на столь важное дело дало не государство и не министерство обороны, а частный меценат Константин Лоскутников, считающий себя невероятно важным дворянином. Поэтому на постаменте написано, что это дар президента Клуба русских православных меценатов... не смейтесь... Константина Лоскутникова барона фон Босснера. Такую фамилию носила его прабабушка, но как звучит-то – барон! Хорошо, что не цыганский.

Главная точка притяжения в этом месте – не здание Нахимовского училища, а «Аврора». Не буду рассказывать о ней подробно, этому легендарному кораблю стоит посвятить отдельный рассказ. Внутрь сегодня мы уже не попадём: время за пять часов вечера, а музей на крейсере работает лишь до шести, билеты уже не продают. А если вы захотите посетить, то помните, что это одна из самых популярных точек у туристов, поэтому лучше приобрести билеты заранее онлайн, чтобы не стоять в очереди.

Я на «Авроре» был довольно давно, ещё до её последнего ремонта в 2014–2016 годах. Тогда корабль отбуксировали в Кронштадт, после чего он вновь открылся уже с обновлённой экспозицией, где стало, как пишут, в два раза больше экспонатов, чем ранее. Кроме палубы, которая интересна сама по себе, внутри организовано девять музейных залов. Вдобавок в 2018-м здесь восстановили дореволюционный корабельный храм.

Надо посетить в будущем!

Стела свидетельствует, что «Аврору» поставили сюда на вечную – если не считать отлучки на ремонт – стоянку в 1948 году. Вместе с Нахимовским училищем и в целом с многочисленными петровскими местами недалеко отсюда у нас вышла вполне себе «флотская» прогулка.

Однако бросать якоря тут можно только фигурально. Впрочем, если кто-то без спросу приплывёт, то «Аврора» недалеко – придётся вновь зарядить её орудия. Есть подозрение, что некоторым власть имущим такой символический залп не понравится, но это уже совсем другая история.

Кажется, неплохо погуляли, верно? Спасибо, что составили компанию.