Тонкие пальцы медленно касались клавиш старого рояля. Шум дождевых капель разбивающихся о крышу здания и стекающих вниз, охватывал всё вокруг и прогонял мрачную тишину. В такт с дождём рояльные молоточки бились о струны, которые воспроизводили ноты, что превращались в тяжёлую, меланхолическую мелодию. В глубоком мраке восковая свеча пылала теплом и своими языками пламени освещала сидячий на табуребе силуэт с приопущеной головой и закрытыми глазами. На сухие деревяные клавиши скатывались слезинки. Руки периодичеески подрагивали. Сердечный ритм медленно ускорялся, сбивая дыхание. Несмотря на это, пальцы уверено нажимали на клавиши, и исходящая мелодия разнозилась по комнате, не имея в себе каких-либо изьянов. Веки...
Сумерки. Розовитый лесной пейзаж стекался в ровную градацию цветов. Смазаные сосны мельтешели в пейзажах панорамного окна, казалось будто смотришь на поползшие рамки в чёрно-белом кино. Сквозь двойное стекло показывалось Полесье, которое так и норовило залезть в самую глубь глазного хрусталика, показывая всю свою природную красоту. Сосен миллион, и все они пристально глядят на пролетающую мимо их паровую махину, которая едя по старым, уже успевшим заржаветь путям, создавала столь знакомый всем звук стукота колёсного метала об рельсовый.
Я открыл глаза. И не был удивлён, как и всегда, лежал я на кровати, а руки мои были то ли скованными, то ли связанными, в таком состоянии сложно понять свои мысли. Часы показывали почти три часа ночи. Я дрожал от холода, зима же блядь, ненавижу зиму, в нашей, как местные её называют дурке не было не то что отопления, батарей не было. Украли ещё при союзе.