7 минут рая | Экстра 3. FOMO (3 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Чонин сидел на диване, держа ноутбук на коленях и пытаясь сосредоточиться на задании. Но его пальцы, только что быстро бегавшие по клавиатуре, мгновенно замерли, стоило услышать сухой электронный щелчок входного замка.
Он тут же захлопнул крышку ноутбука, едва не швырнул его в сторону и рывком поднялся на ноги. Диван протестующе качнулся от резкого движения.
Едва дверь успела открыться, Чонин сорвался с места и кинулся в прихожую. Не раздумывая ни секунды, он запрыгнул на Чейза.
Опешивший от такого внезапного приветствия, Чейз инстинктивно подхватил его под бедра. Чонин тут же обвил руками его шею, вжимаясь всем телом.
От Чейза пахло свежестью, как бывает после душа. Тонкий аромат дешевого мыла, типичного для раздевалок в кампусе, смешивался с его собственным, уникальным запахом кожи, и эта комбинация казалась Чонину невероятно притягательной.
Чонин крепче сжал его плечи, уткнулся носом ему в шею, а затем медленно поднял голову, заглядывая ему в лицо.
— Согласился на что? — с деланой невинностью уточнил Чейз, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Не делай вид, что не понимаешь. Я про футбол. Мне старший из корейской ассоциации прислал фотографию.
— …Кругом одни стукачи, — тихо проворчал Чейз себе под нос и добавил уже громче: — Я согласился сыграть только в «The Game». В качестве джокера*.
— Я? — удивленно переспросил Чонин.
— Мне ни слова не сказал, — с затаенной обидой ответил Чейз, — а Эйдену, значит, сказал. Что хочешь увидеть, как я играю.
У Чонина перехватило дыхание от внезапного осознания. «Неужели он решился вернуться в спорт… только ради меня?» Темные глаза защипало, и они заполнились влагой.
— Чей… — губы Чонина мелко задрожали, не в силах произнести больше ни слова.
— Я прикинул, что это будет неплохой заменой пробежкам, так что много времени не отнимет. Да и всего один матч, против Йеля.
— …Я надену джерси с твоим номером. И на щеке его тоже нарисую.
Услышав это, Чейз насмешливо изогнул бровь.
— А разве были другие варианты?
Заметив блеск слез в глазах Чонина, Чейз на отвел взгляд и поспешно сменил тему:
— Но сейчас проблема не в этом. Ты успел поразмыслить над своим поведением?
Чонин лишь молча закивал. Горло сдавило спазмом, не позволяя выдавить ни звука.
— Что ж. Пора проверить, какие выводы ты сделал.
Не успел Чонин осмыслить сказанное, как Чейз, все еще держа его на руках, направился в сторону главной спальни. В следующее мгновение Чонин почувствовал, как его спина касается прохладной поверхности кровати, и Чейз тут же навис сверху.
Он склонился ниже и очень нежно прикусил его нижнюю губу, а затем отпустил. Чонин окончательно растерялся. Он ведь провинился, но вместо наказания его целовали.
— Кстати, в эту вашу корейскую ассоциацию почетных членов не принимают
— Я спрошу, — прошептал Чонин.
Губы Чейза снова накрыли его собственные. На этот раз поцелуй был куда глубже и требовательнее. Теплый влажный язык скользнул по внутренней стороне губ Чонина, и Чейз на мгновение отстранился.
— Никогда больше не напивайся до такого состояния, чтобы оставаться с кем-то наедине. Когда ты пьян, ты становишься до невозможности милым.
Чонин покорно кивнул, и Чейз, удовлетворенный ответом, продолжил нежно целовать его. Губы Чонина сами приоткрылись навстречу в немом приглашении.
— Зачем приоткрыл губы? — Чейз усмехнулся, заметив, как взгляд Чонина уже подернулся поволокой желания. — Хочешь почувствовать мой язык?
Этот дразнящий тон разозлил Чонина. Нахмурившись от досады, он мгновенно обхватил шею Чейза и рывком притянул к себе, впившись в губы.
Ни капли нежности. Никакой техники. Только напор и упрямство в этом сбивчивом поцелуе. Наконец Чейз перехватил инициативу. Надавив большим пальцем на подбородок задыхающегося Чонина, он заставил его раскрыть губы шире и глубоко, с властной уверенностью проник языком внутрь.
Его язык принялся исследовать, обводя внутренние контуры губ, проникая в самые чувствительные уголки. Он дразнил десны у самых зубов, внезапно касался основания языка. Стоило Чонину начать привыкать к одному ритму, как Чейз менял тактику, находя совершенно неожиданные чувствительные точки, заставляя его вздрагивать всем телом и судорожно пытаться угнаться за этим темпом.
Тихий стон Чонина утонул во рту Чейза. Ладонь, державшая его за щеку, переместилась на затылок. Сильные пальцы мягко сжали тонкую шею.
Поцелуй становился все более жадным, движения языка — неистовыми. Он менял угол снова и снова, не давая передышки. При каждом столкновении носов их горячее сбившееся дыхание смешивалось в одно целое, обжигая кожу.
Чейз чуть приподнялся, устраивая Чонина между своих разведенных коленей. Затем скрестил руки и неторопливым движением стянул с себя свитшот. Ткань скользнула вверх, обнажая рельефный пресс. Когда он высвободил голову, светлые волосы разметались в живописном беспорядке.
Сквощь окно струился бледный лунный свет. Пугающе широкие плечи, залитые этим призрачным сиянием, казались еще массивнее. От внезапного осознания того, что сейчас произойдет, сердце Чонина забилось с бешеной скоростью.
— Возможно, ты ошибся с выбором. Я жуткий ревнивец и собственник, — прозвучал ставший ниже голос Чейза в полумраке комнаты.
Сброшенный свитшот еще не успел коснуться пола, как Чейз потянул за пояс джоггеров. Быстро спустив их вниз, чтобы дать свободу своему внушительному возбуждению, он снова подался к Чонину. Их языки тут же сплелись. Лихорадочно целуя его, он свободной рукой расстегнул его брюки. Член Чонина тоже затвердел, и на головке уже блестела прозрачная смазка.
Даже отстраняясь на секунду, чтобы скинуть остатки одежды, Чейз не отрывал взгляда от губ Чонина. Казалось, даже эта краткая разлука была невыносима.
Нетерпеливые руки подрагивали от переполнявшего вожделения. Он плохо контролировал силу, и когда рывком стягивал с Чонина футболку, послышался сухой треск лопнувших ниток.
Наконец, заключив в объятия полностью обнаженного Чонина, Чейз окинул его долгим взглядом. Так любуются бесценным шедевром.
Затуманенные глаза, раскрасневшиеся скулы, губы, припухшие и влажные от долгих поцелуев. Будь Чейз художником, Чонин, вне всякого сомнения, стал бы его единственной музой. Он бы исследовал его кончиком кисти, резцом, словом. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Взгляд Чейза медленно, тягуче, точно вязкий мед, скользнул с лица Чонина вниз. Изящный подбородок — полная противоположность модным сейчас резким угловатым линиям — и плавно переходящая в него длинная шея. Хрупкие острые плечи, которых он всегда стеснялся, и сухая поджарая грудь, часто вздымающаяся от прерывистого дыхания.
Все в нем было до безумия притягательным.
То, что сам Чонин этого не осознавал и каждый раз терялся, обнажаясь перед ним, сводило Чейза с ума еще сильнее.
Голубые глаза, только что сиявшие нежностью, потемнели до цвета грозового неба. Тяжелы взгляд опустился на тело Чонина, смешиваясь с бледным лунным светом.
Чейз навалился сверху, прижимаясь всем телом. Твердая грудь тяжело придавила Чонина к матрасу.
Он припал губами к его шее, туда, где билась жилка, и впился в нее коротким поцелуем. Под губами пульсировала кровь. Задержавшись на этом месте, он повел губами ниже, вдоль линии ключиц.
Когда он взял в рот затвердевший сосок, Чонин судорожно вдохнул, и его грудь выгнулась навстречу. Чейз втянул в себя маленький бугорок с жадностью изголодавшегося зверя. Когда же он зажал сосок между зубами и принялся дразняще покусывать, Чонин изогнулся всем телом, упираясь ладонями ему в плечи в попытке отстраниться.
Чейз перехватил его запястья, сплел их пальцы в замок и прижал к кровати над головой. Так крепко, что кончики пальцев побелели от недостатка крови.
Упругий язык методично исследовал каждый сантиметр тела Чонина. Каждый раз, когда он задевал особо чувствительные места, внутри все сжималось в тугой узел.
Шея и плечи, внутренняя сторона предплечий и подмышки, грудь и пупок — все стало влажным от его ласк. Он был то предельно осторожен, вылизывая кожу с нежностью, граничащей с поклонением, то внезапно переходил на жадные требовательные укусы.
От этих непредсказуемых, контрастных ласк голова шла кругом. Чонин совершенно потерял связь с реальностью. Грудь, пытавшегося восстановить дыхание, круто вздымалась и опадала. Обычно острый проницательный взгляд Чонина, всегда готовый к спору, стал беззащитным и молящим.
Хватка Чейза усилилась. Огромные ладони, стиснувшие его талию, обжигали кожу. Одним уверенным движением он перевернул Чонина на живот. При виде небольших округлых ягодиц рот Чейза мгновенно наполнился слюной.
Чонин в панике попытался обернуться.
Чонин мгновенно понял, что тот хочет. Прикоснуться языком к маленькому отверстию между ягодиц. Чейз обожал это делать.
Они занимались сексом уже столько раз, что не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать. А учитывая, что Чейз никогда не ограничивался одним разом за ночь, это число смело можно было умножать в несколько раз.
Казалось бы, за это время любая неловкость и стеснение должны были испариться. Но к этому конкретному действию Чонин, похоже, не привыкнет никогда. В самый первый раз он пришел в ужас и отбивался изо всех сил. Сопротивление было таким отчаянным, что он даже умудрился лягнуть Чейза и спихнуть его с кровати.
Он и в самых смелых фантазиях не мог представить, что настанет день, когда кто-то будет лизать и ласкать это место. Это выходило далеко за рамки его представлений об интимной близости. Но Чейз искренне не понимал его стеснения.
— Твое тело — моя игровая площадка, — неизменно повторял он. И всегда подтверждал слова делом.
И хотя это происходило далеко не впервые, для Чонина каждый раз был как первый. Сам он, впрочем, до сих пор ни разу не брал в рот член Чейза. Конечно, тот и не настаивал, но даже если бы попросил, не факт, что Чонин решился бы. Возможно, когда-нибудь это и произойдет, но явно не сегодня.
Чейз скользнул руками под живот Чонина и приподнял его таз. Тот оказался в уязвимой позе: грудь прижата к простыням, а ягодицы вздернуты вверх. Спина изогнулась соблазнительно, манящей дугой.
Две большие ладони принялись сминать его ягодицы. Сжав упругую плоть, Чейз развел их в стороны, открывая доступ к самому сокровенному. И тут же склонил голову.
Язык размашисто прошелся от низа вверх, прямо между ягодиц. Чонин непроизвольно дернулся. Но руки, державшие его, лишь сильнее стиснули плоть. Завтра утром, стоя под душем, он наверняка увидит в зеркале багровые отпечатки пальцев.
Он извивался, пытался дотянуться и оттолкнуть чужую голову, но все было бесполезно. После нескольких тщетных попыток вырваться Чонин сдался и безвольно уткнулся лицом в подушку.
От горячего влажного прикосновения и дразнящего ощущения внизу мышцы непроизвольно сжались и запульсировали. Его ласкали в самом уязвимом, самом запретном месте. Это было мучительно стыдно, но одновременно приносило острое удовольствие. Пытка наслаждением сводила с ума, заставляя непроизвольно извиваться на простынях.
Чейз поворачивал голову из стороны в сторону, повторяя ритм их недавнего поцелуя, жадно и развратно впиваясь языком в податливую плоть.
В конце концов Чонин не выдержал этой стимуляции. Пытаясь ускользнуть от ласк, он плотнее прижался животом к матрасу. Но Чейз лишь крепче сжал его ягодицы, разводя их шире, и скользнул напряженным кончик языка во влажный вход.
Уперевшись языком глубоко внутри, Чейз принялся вращать им, дразня чувствительные стенки.
Стоило Чонину дернуться от слишком интенсивных ощущений, как Чейз, в отместку за непокорность, начинал ласкать его еще агрессивнее, с новой жадностью. Громкие непристойные хлюпающие звуки, раздававшиеся между его ног, лишали остатков рассудка.
Чейз дотянулся до члена Чонина, прижатого к животу. Одной рукой принялся ритмично поглаживать головку и ствол, не прекращая при этом терзать языком его нутро.
Чейз резко мотнул головой, не вынимая языка. Вход растянулся, и внутрь ворвался прохладный воздух, обостряя ощущения до предела. Стимуляция стала невыносимой. Чонин захлебнулся собственным стоном и, выгибаясь дугой, судорожно всхлипнул.
— Ха-а, Чей… пожалуйста… пожалуйста…
Он продолжал вылизывать и посасывать его до тех пор, пока нежное колечко мышц не распухло, покраснев, и не начало мелко подрагивать. В Чейзе всегда жила эта одержимость. Он обожал доводить Чонина до исступления, пока тот не начинал молить о пощаде.
Чонин чувствовал, что силы на исходе. Какой бы невероятной выдержкой и концентрацией он ни обладал в учебе и исследованиях, физическая выносливость была совершенно иной материей. Он никогда не питал страсти к спорту. Физические нагрузки не приносили того же удовлетворения, что и учеба, где каждое усилие конвертировалось в новые знания. Тренировки оставляли после себя лишь боль в мышцах, и он искренне не понимал, зачем себя так истязать. В этом они с Чейзом, который находил в этой мышечной боли особое удовольствие, были существами с разных планет.
Наконец, язык, вдоволь насытившись, покинул его тело. Волна облегчения тут же сменилась новым напряжением.
Раздался шорох выдвигаемого ящика прикроватной тумбочки и щелчок крышки. Чейз щедро плеснул прозрачного геля себе в ладонь. Затем принялся распределять его по телу Чонина, обильно смазывая все — от ложбинки между ягодицами до самого члена. Промежность стала скользкой и влажной. Вскоре он ощутил, как пальцы Чейза проникают внутрь.
Скользящие от геля пальцы начали неторопливо исследовать его. Вход, уже достаточно разработанный языком, без сопротивления принял сразу два пальца.
Тело Чонина вздрагивало при каждом движении внутри. Нащупав нужную точку, Чейз чуть согнул пальцы, надавливая на чувствительный бугорок.
Мгновенная реакция вызвала у Чейза довольную усмешку. Одной рукой он надавил Чонину на поясницу, жестко фиксируя на месте, а другой добавил еще пальцев.
Влажные хлюпающие звуки от движения сомкнутых пальцев эхом разносились по комнате. Чейз двигал рукой с такой силой, что на мощном предплечье отчетливо проступили канаты мышц и вздулись вены. Он входил так глубоко, что костяшки пальцев с шлепками ударялись о ягодицы
Перед глазами вспыхнули белые пятна. Тело Чонина забилось в мелких конвульсиях, прошитое электрическими разрядами наслаждения. Когда веки, полуприкрытые в экстазе, начали судорожно подрагивать, рука безжалостно покинула его тело.
— Почему… почему ты остановился? — глаза, остекленевшие от близости разрядки, с немым укором уставились на Чейза
— Сегодня ты кончишь только от моего члена, — хриплым, сорванным от возбуждения голосом произнес Чейз и одним резким движением еще шире рванул ширинку.
Член уже напряженно выпирал из-под ткани белья. Терпения не хватало даже на то, чтобы стянуть штаны — он просто спустил резинку трусов, освобождая налитую тяжестью плоть, и тут же потянулся к Чонину.
Чонин вздрогнул и обернулся на внезапное ругательство.
— …Давай так, — едва слышно выдохнул Чонин.
— …Что? — Чейз замер. На его лице проступило такое изумление, точно он ослышался или столкнулся с чем-то невообразимым.
Чонин, пытаясь унять сбившееся дыхание, тихо повторил:
— Мы же… будем только друг с другом.
Голубые глаза Чейза распахнулись. Он издал короткий недоверчивый смешок, все еще не веря своим ушам. Когда осознание сказанного настигло его, губы растянулись в широкой улыбке. Он почти промурлыкал, смакуя слова Чонина:
— Тогда сегодня сделаем это именно так. Ты прав… мы всю жизнь будем только друг у друга.
Чонин не успел и рта раскрыть, как сильные руки подхватили его за ягодицы. Сердце гулко забилось в остром предчувствии неминуемого проникновения. Но Чейз не спешил. Его руки переместились на талию Чонина, и уже в следующее мгновение тело взмыло в воздух. Мир перед глазами смазался, качнулся, и Чонин обнаружил себя сидящим верхом на бедрах Чейза, который растянулся на кровати.
Чонин растерянно моргнул, глядя на него сверху вниз.
— В качестве наказания сегодня ты будешь сверху, — пояснил Чейз.
На лице Чонина проступило смятение. Поза не была для него новой, но ему еще никогда не приходилось брать инициативу в свои руки и начинать все самому, с самого начала.
Под собой он ощущал невероятную пугающую твердость. От одной только мысли, что придется принять это в себя самостоятельно, перед глазами поплыли темные круги и пересохло во рту. Чейз же, напротив, выглядел совершенно расслабленным. Закинув руки за голову, он с выжидающим видом наблюдал за Чонином.
Заметив его нерешительность, Чейз коротко, требовательно качнул бедрами вверх. Это движение было недвусмысленным приказом.
Чонин уперся коленями в матрас, чуть приподнялся и, заведя руку за спину, нащупал и обхватил ствол Чейза. Как и всегда, его размеры казались просто чудовищными.
Он направил его к своему входу, прижав головку к сжавшимся от напряжения чувствительным складкам. Затем, сделав глубокий вдох, начал медленно опускаться на этот тугой столб плоти.
Разгоряченное от долгой стимуляции колечко мышц начало медленно растягиваться, дюйм за дюймом поглощая крупную головку.
Как только она и несколько сантиметров ствола скрылись внутри, тело Чонина застыло. Чейз был настолько велик, что принять его целиком оставалось мучительной задачей, как бы хорошо он ни был подготовлен.
Давление, распиравшее изнутри, перехватило дыхание. Бедра мелко дрожали от напряжения и резкой боли, которая пронзила насквозь, от таза до самой груди. Внутренние стенки судорожно сжимались, тесно обхватывая вторгшуюся плоть. И это невольное сопротивление лишь сильнее распаляло Чейза.
— М-м-м… — с губ Чейза сорвался низкий вибрирующий стон.
Опьяненный восхитительным ощущением первого проникновения, он скользнул взглядом вниз, к месту их соединения. Протянув руку к внутренней стороне дрожащего бедра Чонина, он слегка приподнял его член, с наслаждением любуясь тем, как его собственная плоть вонзена в податливое тело партнера.
Чонин посмотрел на Чейза сквозь пелену выступивших слез. Лицо Чейза сейчас выражало почти эстетическое упоение. Такое выражение бывает у ценителей, когда они впервые пробуют баснословно дорогой виски или редкое вино, преподнесенное как величайшая драгоценность.
Слишком большой, чтобы войти легко, он заполнял собой все внутри.
Силы в бедрах иссякли. Казалось, Чонин вот-вот рухнет вниз, но первобытный страх от того, что эта махина войдет рывком до основания, заставлял держаться из последних сил. Чонин уперся ладонями в твердые кубики пресса Чейза, отчаянно сопротивляясь собственному падению.
Не в силах ни опуститься ниже, ни подняться, он замер. Тело прошила судорога, он невольно сжал мышцы, и лицо Чейза исказилось от сладкой муки. Он всем существом ощутил, насколько тесно и глубоко они теперь связаны.
— Помочь? — с улыбкой спросил Чейз. Для него оставаться неподвижным тоже было изощренной пыткой.
Чонин отчаянно закивал. Чейз тут же подхватил его под бедра, фиксируя вес и не давая опуститься глубже. Воспользовавшись драгоценной передышкой, Чонин принялся жадно глотать воздух.
— А теперь попробуй просто покачать бедрами вперед-назад. Сможешь?
В этом вопросе сквозил вызов. Чейз знал, как завести Чонина, точно так же, как тот умел сводить его с ума. Достаточно было лишь слегка задеть его самолюбие, и дальше все шло как по маслу.
Выдыхая короткими рваными вздохами, Чонин начал медленно, осторожно двигать тазом. Ствол Чейза заскользил внутри. В миг, когда он подался вперед, отводя бедра назад, массивная головка нашла нужную точку и вжалась в простату. Удар чистого электричества прошил тело Чонина насквозь; он забился в сильных конвульсиях и безвольно обмяк в руках Чейза.
Чонин выпрямился и прикрыл глаза. Полностью сосредоточившись на волнах удовольствия, зарождающихся внутри, начал медленно двигаться. Он экспериментировал: пробовал плавно вращать бедрами, подаваясь навстречу толчкам, напрягал мышцы ног, приподнимаясь и снова опускаясь на тугой ствол.
— Хорошо тебе? Х-х… Да? — выдохнул Чейз, не сводя с него глаз.
Стыд рассеялся без остатка. Чонин лишь отчаянно кивал в ответ. Проникновение становилось все глубже и глубже. Испарился даже страх, что тело не выдержит этого напора. Быть, это чувствуют мотыльки, обреченно летящие в пламя? Увлеченный этим опасным танцем, Чонин сам не заметил, как принял в себя огромный член до самого основания.
— Ха-а, Чонин. Открой глаза и посмотри вниз, на свой живот.
Выпуклость чуть ниже пупка, в точности повторяющая очертания члена, каждый раз вызывала у Чонина ужас. Но в тот момент, когда проникновение достигало такой запредельной глубины, в голове уже не оставалось места для мыслей — только чистое ощущение.
Ладонь Чейза легла на низ живота Чонина. Он отчетливо ощущал под кожей вздымающиеся контуры. Вместе с пронзившим насквозь возбуждением проснулась и дремавшая где-то в глубине души жестокость.
Чейз стиснул ягодицы Чонина с такой силой, точно намеревался их раздавить, и резко вскинул бедра снизу вверх.
— Ха-ах! — шея Чонина запрокинулась в беззвучном крике. Чейз, упершись коленями в кровать, начал безжалостно двигать тазом.
Раскрытая металлическая молния на брюках впивалась в нежную кожу на внутренней стороне бедер Чонина. На разгоряченной, потертой плоти проступили алые полосы. Но Чонин не чувствовал ни малейшей боли — все заглушало наслаждение.
— А! Х-х, ха-а, х-х, ы-ы, ха-ах!..
Тело Чонина подбрасывало вверх и вниз в бешеном ритме. Прерывистые гортанные стоны смешивались с влажными шлепками тел. Он больше не принадлежал себе. С искаженным страстью выражением, издавая звуки, которых сам от себя не ожидал, он лишь беспомощно раскачивался в такт движениям Чейза.
Ощущения, балансировавшие на грани между экстазом и агонией, были невыносимы. Слезы непрерывным потоком заливали лицо.
Чейз был полностью поглощен процессом, растворившись в нем. В его обычно спокойных голубых глазах плескалось темное хищное пламя. В такие моменты его не мог остановить никто и ничто во всем мире.
Накопившееся возбуждение достигло критической точки, натянулось до предела. И в этот миг Чонина накрыла ослепляющая волна оргазма, от которой перед глазами все померкло. Все мышцы, от тугих внутренних стенок до самого низа живота, резко сократились, и кожа на животе втянулась внутрь.
Удовольствие было настолько оглушительным, что Чонин даже не мог нормально стонать. Спина с остро проступившими позвонками мелко дрожала. Темные радужки закатились под веки, и все тело свело судорогой.
Чувствуя, как пульсирующие стенки неистово сжимают его член, Чейз тоже не выдержал и сорвался к пику. Он начал с силой вбиваться, делая последние, самые глубокие толчки.
Толчок, еще толчок, и еще один. С каждым движением из головки Чонина толчками выплескивались густые струи спермы. Горячая жидкость стекала по рельефным мышцам пресса Чейза.
Чонин безвольно рухнул ему на грудь. Прижавшись мокрой от слез и пота щекой к его ключице, он жадно, со всхлипами глотал воздух.
Сильные руки крепко обхватили спину Чонина, которая все еще круто вздымалась и опадала. Не разжимая объятий, Чейз сел, придерживая Чонина с расфокусированным взглядом. Затем спустил ноги с кровати на пол.
Заставив Чонина обхватить ногами свою талию, Чейз одним движением резко встал. Его член все еще оставался глубоко внутри.
Испугавшись внезапной смены положения, Чонин вцепился в плечи Чейза. Его отчаянные движения были одновременно жалкими и невероятно трогательными.
Удерживая Чонина на весу только силой рук, Чейз напряг ягодицы и снова толкнул таз снизу вверх. Его плоть, и не думавшая опадать, вошла еще глубже, до упора.
Головка, вошедшая с мощным нажимом, задевала новые, ранее недоступные точки наслаждения. Иррациональный страх, что член, проникший так глубоко, проткнет внутренности, захлестнул с новой силой. Чонин еще крепче обнял Чейза за шею, ища опоры.
Чейз приподнимал его таз, а затем резко опускал вниз, одновременно вколачиваясь бедрами снизу вверх. Каждый раз перед глазами Чонина вспыхивали белые искры. Под действием силы тяжести член входил так глубоко, что, казалось, раздавит его ягодицы, затем, отпружинив, выскальзывал почти наружу и снова устремлялся вглубь.
Чейз мог быть невероятно нежным, смотреть взглядом, полным безумной любви, но как только дело доходило до проникновения, становился по-настоящему пугающим.
И все же единственным убежищем для Чонина оставались его объятия. Стоило ему сжаться и спрятаться, как Чейз тут же смягчался и начинал успокаивающе поглаживать его.
Однако сейчас в Чейзе не было прежней неторопливости или расслабленности. Движения были полны нетерпеливой, ненасытной жажды, а взгляд, устремленный на Чонина, был полностью поглощен чистой похотью.
Широкие плечи Чейза, за которые он цеплялся, стали скользкими от пота.
Член с отчетливо ощутимой головкой взрезал его изнутри, входил и выходил. С каждым движением смешанная со смазкой сперма вытекала наружу, стекая по бедрам Чейза и пачкая его брюки.
— Страшно, страшно… я сейчас упаду… х-х…
От непрекращающихся слез щипало глаза. Внизу живота возникло странное, сводящее с ума ощущение, точно кто-то запустил туда руку и беспорядочно перебирает внутренности.
Наконец, напряжение, нараставшее внутри, взорвалось. Тело Чонина затрясло в сильном ознобе. Зубы стучали, тело неконтролируемо извивалось. Казалось, даже если бы в комнату сейчас ворвался грабитель с пистолетом, это не остановило бы его конвульсий.
Облегчение, в сотни, в тысячи раз сильнее, чем то, что испытываешь, когда наконец освобождаешь мочевой пузырь после долгого терпения. Из приоткрытых в блаженном отупении губ Чонина потекла тонкая струйка слюны.
Чейз, тоже чувствуя приближение разрядки, начал двигаться с пугающей скоростью.
Его брови грозно сошлись на переносице, все тело напряглось. Напряженные мускулы буграми проступили под кожей.
Чонин отчетливо чувствовал, как основание члена, заполнившего его до отказа, крупно пульсирует, как второе сердце, извергая в него потоки семени.
Насладившись долгим послевкусием оргазма и сделав еще несколько контрольных толчков, Чейз дошел до кровати и рухнул на нее, не выпуская Чонина из объятий и не выходя из него.
Казалось, температура в комнате поднялась на несколько градусов. В нагретом возбухе сливалось их сбивчивое рваное дыхание.
Лежа на груди Чейза, Чонин прижался щекой к его плечу и периодически вздрагивал. Каждый раз, когда его тело содрогалось от остаточных волн удовольствия, он ощущал присутствие члена внутри. Он был так измотан, что не было сил даже капризно попросить вынуть его.
Через некоторое время Чейз осторожно перекатился на бок, так что Чонин оказался под ним. Затем медленно, с тягучим звуком вышел. Даже в полурасслабленном состоянии он был огромен. Когда он вышел наружу, задевая чувствительные внутренние стенки, с губ Чонина сорвался короткий всхлипывающий стон.
Он почувствовал, как теплая рука нежно гладит по щеке. Дважды моргнув, Чонин увидел, как размытое пространство перед глазами постепенно обретает фокус, заполняясь лицом Чейза.
Сознание начало уплывать, и его медленно окутывала мягкая дрема.
— Прости, что я такой ревнивый.
Вместо ответа Чонин с трудом выдавил улыбку. Из-за покрасневших опухших глаз она получилась измученной, но счастливой.
Так и не сумев ответить, Чонин тихо погрузился в сладкую, глубокую бездну сна. С отголоском признания, эхом звучащим в ушах, он был уверен, что сегодня ему приснятся только хорошие сны.
Прим.: Джокер в американском фтболе — игрок, который выходит на замену и способен изменить ход игры. Обычно это тайт-энд или раннинбек, который используется для создания нестандартных ситуаций в нападении, усложняя защиту противника.