7 минут рая | Глава 10. Blind side (4 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Выйдя в пустой коридор, Чейз достал телефон и написал Брайану Коулу с предложением полететь в Кабо, пообещав оплатить перелёт и отель. Брайан, сын члена городского совета и сотрудницы рекламного агентства, тяжело переживал громкий развод родителей и вряд ли упустил бы возможность вырваться хоть на пару дней. Остальные ребята тоже не стали бы возражать, если поездка бесплатная.
Поручив семейному секретарю заняться бронированием, Чейз ослабил удушающий галстук-бабочку и зашагал по коридору. Гулкий звук его шагов по мраморному полу был единственным звуком в этой части дома.
Вдруг в поле зрения попала Мэдисон Уилкс. Она нервно слонялась по коридору, теребя руки, словно не находила себе места. Девушка, что обычно тенью следовала за Вивиан, теперь выглядела растерянной и напуганной. Увидев Чейза, она вздрогнула и выдавила улыбку:
— Где Вивиан? — тут же спросил он.
На её лице на мгновение застыло смятение. Словно подбирая слова, она отвела глаза и поспешно произнесла:
— А… эм… Не знаю. Я тоже её не видела…
Она стояла, словно прикрывая собой массивную дверь на террасу. Чейз был уверен, что Вивиан там. И догадывался, с кем. Его брови едва заметно сошлись на переносице.
— Отойди, пожалуйста. Хочу подышать свежим воздухом.
— Э-это немного неудобно... — пролепетала Мэдисон, еще плотнее вжимаясь в дверь.
Чейз глубоко вздохнул. Низкий, холодный голос эхом пронесся по коридору:
— Прости, но это мой дом, — низко произнес он и со вздохом отстранил Мэдисон в сторону.
Дверь распахнулась, и ночной воздух коснулся кожи холодным касанием ветра. В полумраке террасы, среди мягких теней, он увидел два силуэта, сплетенных в одно целое. Чейз уже знал, кто это.
— Эван, — произнёс он имя, которое не хотел.
Только тогда фигуры отпрянули друг от друга.
В висках у Чейза запульсировало. Из темноты шагнул светловолосый парень и с ленивой ухмылкой посмотрел на него. Эван Прескотт. Внебрачный сын его деда. Семейный позор, на сокрытие которого были потрачены миллионы.
— Эван? — усмехнулся тот. — Ты должен называть меня дядей.
— Между нами всего год разницы.
Раздражение подступило к горлу. Что он здесь делает? Опять закончились деньги, которыми семья затыкала ему рот? Этот парень был ходячей катастрофой. Исключение из элитной частной школы за распространение наркотиков было лишь верхушкой айсберга. Чудо, что он до сих пор не загремел в колонию.
— Что ты здесь делаешь? Деньги закончились? — с раздражением бросил Чейз.
— Что ты, племянничек, — Эван с улыбкой провел рукой по волосам, и светлые пряди — фамильный знак Прескоттов — скользнули ему на плечи. — Я же тоже Прескотт. У меня деньги, как известно, на деревьях растут.
Усмехнувшись, он вальяжно прошел мимо, намеренно задев Чейза плечом.
— Доброй ночи. И не будь таким занудой.
Язвительная фраза еще звенела в ушах, когда за Эваном закрылась дверь. Чейз медленно повернулся к оставшейся на террасе фигуре. Вся его подавленная ярость нашла выход.
Девушка вздрогнула и смерила его обиженным взглядом.
— Ну чего ты кричишь? Испугал.
— Ты серьезно спрашиваешь? — в его голосе не было и тени былой дружбы, только холодное презрение. Они выросли вместе, были почти как брат и сестра, но сейчас от этого не осталось и следа. — Ты совсем потеряла голову?
— Это мое дело, — вскинулась она.
— Твое дело? Я же ясно сказал тебе не встречаться с этим ублюдком-наркоманом!
— Так ты в него влюбилась? — усмехнулся Чейз.
— А если и так?! — с вызовом ответила она.
— Что «я»?! — ее голос сорвался на крик. — Наркоман он или бастард, Эван Прескотт — все равно «Прескотт»! А я, черт возьми, тоже хочу стать Прескоттом! Я хочу эту фамилию!
Вивиан мечтала об этом всегда. Ценность фамилии Прескотт заключалась не только в богатстве. Это имя было вплетено в ткань американской истории, в политику, экономику, культуру. Репутация, выстраивавшаяся веками, ставила их на уровень, недостижимый для нуворишей*, сумевших подняться лишь за счёт удачи и хватки. Это был мир, где главным капиталом считался не доллар, а класс.
Конечно, самой очевидной партией был Чейз, но она давно поняла, что он не видит в ней равную себе. Их «роман» никогда не выйдет за пределы школьной витрины. И тут появился Эван Прескотт — дядя Чейза, всего на год старше, и Вивиан показалось, что наконец-то перед ней открылась лестница, ведущая к заветной фамилии.
— Правда ведь, что трастовый фонд Прескоттов открывается в двадцать лет? — вдруг спросила она.
— Откуда ты это знаешь? — вернул вопрос Чейз с застывшим лицом.
— Ты хоть понимаешь, что тот траст, который получит двадцатилетний «сопляк», в несколько раз больше того, что мой отец заработал за всю жизнь, терпя насмешки как жалкий нувориш?
— И что, — устало произнес Чейз, — ты выйдешь за него замуж? Думаешь, дедушка тебя одобрит?
Вивиан вздрогнула. Слова Чейза, как ледяная вода, остудили ее пыл. Глава семьи, Альберт Прескотт. Человек, который заставил собственных сыновей наперегонки жениться на дочерях из «правильных» семей, лишь бы не впасть в немилость. Семидесятилетний тиран, который до сих пор крепко держал в руках бразды правления.
— Кто ты такой, чтобы судить меня? — прошептала Вивиан, прикусив губу, чтобы не разрыдаться. — Мне и без тебя тошно!
— Я пытаюсь тебя остановить, пока ты не сломала себе жизнь. Считай это советом друга, — устало вздохнув, произнес Чейз.
Они несколько секунд смотрели друг на друга. Потом Вивиан резко отвернулась, не в силах справиться с гневом. Стук её каблуков эхом прокатился по коридору и вскоре затих.
— Фу-х… — долгий, тяжелый выдох растворился в ночном воздухе.
Оставшись один, Чейз грубо сорвал с шеи бабочку и швырнул её на пол. Взгляд случайно зацепился за незнакомый рюкзак, брошенный в углу террасы. Потёртый, старый, он лежал так, словно его оставили в спешке. У Чейза неприятно екнуло сердце — а вдруг кто-то подслушивал их разговор?
— …Какого черта, — выдохнул он в пустоту.
От досады Чейз опустился прямо на холодные каменные перила и поднял рюкзак. Тот оказался на удивление тяжелым.
Он потянул за замок-молнию, и тот с тихим треском разошелся. Внутри лежали стопки задачников и распечаток: SAT, математические формулы, учебные материалы. Чейз машинально порылся в поисках имени владельца. И тут в глаза бросилась безвкусная красная тетрадь, украшенная белыми иероглифами, выведенными лаком.
Страницы сами распахнулись на самом зачитанном месте. Взгляд невольно зацепился за заголовок, жирно обведенный ручкой.
[Почему мы ненавидим Чейза Прескотта]
На мгновение Чейз замер, прищурившись. Маска холодного безразличия треснула, а в глубине его глаз вспыхнул опасный огонек.
— Что за?.. — шепот сорвался с губ.
Чем дальше он читал, тем больше его лицо менялось. Сначала исчезло скучающее выражение. Потом уголки губ медленно поползли вверх. Увидев хэштег с требованием извиниться перед белыми медведями за глобальное потепление, вызванное его горячностью, он издал короткий удивленный смешок.
«Предположительно, сосиска Чейза Прескотта имеет рудиментарные размеры. Идеально гармонирует со съежившимися от стероидов яйцами».
На этом моменте он ошарашенно откинулся назад и невольно провел рукой по лицу, то ли от возмущения, то ли от с трудом сдерживаемого хохота.
Он недоверчиво покачал головой и отложил тетрадь, подняв скомканный лист с результатами пробного SAT. Почти максимальный балл. Мозг автора этого пасквиля работал на полную мощность. Убедившись в этом, Чейз с новым интересом вернулся к красной тетради.
W: количество девушек, с которыми встречался Чейз Прескотт
Прочитав сноску, поясняющую, что с увеличением числа его девушек мировой беспорядок возрастает в геометрической прогрессии, он издал долгий вздох, в котором смешались восхищение и неверие.
Как можно было с таким интеллектом написать подобную чушь? Это было не столько обидно, сколько… свежо. И до абсурда мило.
Он закрыл тетрадь. И только в этот момент осознал, что стоит тишина. Шум вечеринки, голоса, музыка — все это казалось далеким и неважным. Тяжесть, давившая на плечи — бремя наследника, уродливые семейные тайны, выходки Вивиан — вся эта грязь словно испарилась, заглушенная абсурдностью ситуации.
Никто и никогда не говорил с ним так. Не из страха, не из лести, не из выгоды. Его не оскорбили, нет. Его просто взяли и превратили в объект для стендап-комедии.
Впервые за очень долгое время он рассмеялся. Не вежливая улыбка, не циничная усмешка, а настоящий, глубокий, идущий из самой груди смех. Этот звук, непривычный и немного ржавый, эхом разнесся по пустой террасе. И где-то в груди от этого смеха пошла легкая теплая рябь.
Он посмотрел на красную тетрадь в своих руках. Было ли это случайностью, нелепым стечением обстоятельств? Или началом чего-то совершенно нового?
Вскоре позвонили и сообщили, что машина в аэропорт подана. Чейз накинул на плечо дорожную сумку и уже собирался уходить, когда наткнулся на Доминика. Тот в одиночестве пил виски у бара в опустевшем зале, очевидно, отмечая успешное завершение вечера.
— Поздно уже. Ты куда-то собрался?
Чейз пожал плечами. Вопрос был лишь формальностью, проявлением вежливости, в котором не было и капли отцовского интереса.
— Еще увидимся, — бросил он и уже у самой двери вдруг остановился. — Кстати, тот парень. Который учится со мной.
— Кто? А, тот азиатский мальчик? — в голосе Доминика сквозило полное безразличие.
— Откуда мне знать. Помню только, что его отец подходил с какой-то просьбой об инвестициях.
— Инвестициях? — Чейз развернулся, поставил сумку на пол и подошел к бару. Это было глупо, импульсивно, но мысль о том, чтобы создать хоть какую-то, пусть и невидимую, связь с владельцем красной тетради, была слишком соблазнительной.
— К чему такой внезапный интерес к семейному бизнесу?
— Может быть, — он сел на соседний стул. — Что за бизнес?
— Импорт подержанных автомобилей. Копейки, в общем-то.
После короткой паузы Чейз тихо, но твердо произнес:
Доминик, подносивший стакан к губам, замер и с удивлением посмотрел на сына. — Хм?
— Инвестируйте в его проект. Вы же сами сказали — это копейки.
На лице Доминика отразилось недоумение, смешанное с любопытством.
— В тебе внезапно проснулась деловая хватка?
— А разве не бывает так, что иногда просто хочется что-то сделать? Без причины.
Доминик медленно покрутил в руке стакан с таким выражением словно услышал величайшую в мире нелепость. Лед глухо звякнул о стекло. Чейз снова поднял сумку.
— Сделаю, — с кривой усмешкой ответил отец. Чейз кивнул и, не прощаясь, вышел.
Резкий свисток тренера вернул Чейза в реальность. Он сосредоточился на ресивере и выровнял дыхание.
Мяч сорвался с кончиков его пальцев, вычерчивая в воздухе идеальную дугу. В то же мгновение корнербек Алекс Мартинез, словно тень, рванулся за принимающим. Когда мяч уже должен был лечь в руки ресиверу, Алекс в высоком прыжке вытянулся и резким, как щелчок хлыста, движением отбил его ладонью.
— Отличная работа, Мартинез! Прескотт, пас чуть точнее! Давайте еще раз! — громогласно разнесся по полю голос тренера.
В короткой паузе, пока остальные перестраивались, Чейз подобрал мяч и подошел к Алексу. Он уже несколько дней прокручивал в голове тот вечер, пытаясь найти логику там, где ее не было.
— Слушай, есть гипотетический вопрос, — начал он, перебрасывая мяч из руки в руку. — Допустим, одному человеку нравится другой. Тот, который нравится, предлагает встречаться, чтобы решить проблему. Но в ответ получает подушкой по лицу и крики «убирайся». Почему?
Алекс Мартинез был чем-то средним между плейбоем Брайаном и весельчаком Максом. Он нахмурился, серьезно обдумывая сценарий.
— Хм-м… — протянул он, задумчиво посмотрел на Чейза. И тот решил импульсивно посоветоваться с ним. Рассказал о случившемся так, будто это произошло с кем-то другим.
— Погоди, дай разложить по полочкам, — Алекс поймал мяч и задумчиво подбросил его в воздух. — Твой друг, назовем его Ник, получил признание от девушки, скажем, Кейт. И он ее отверг?
— Говорю же, это не было признанием. Но, в общем, что-то вроде того.
— И после отказа Кейт стала вести себя холодно? — задумчиво спросил он.
— В том, что Ник хочет, чтобы все было как раньше. Хочет продолжать с ней общаться.
Чейз бросил короткий пас. Алекс легко поймал мяч и, не двигаясь с места, посмотрел на него в упор.
— Потому что она… особенная. Он говорит, что никогда не встречал никого, похожего на нее.
— И он этого не понимает и спрашивает у тебя? Насколько же тупой этот твой Ник? — рассмеялся вдруг Алекс.
— …В смысле? — нахмурился Чейз.
— Да в том смысле, что твой «Ник» по уши влюблен в эту «Кейт». Он приходит к ней домой, он одержим ею, он ищет встреч. Судя по всему, это была любовь с первого взгляда.
И именно в этот момент, в эту долю секунды, когда Чейз замер, пытаясь переварить услышанное, из ниоткуда на него налетел защитник.
Он не успел даже обернуться. Удар пришелся сбоку, точно в слепую зону. Мир накренился, воздух вышибло из легких, а в ушах раздался глухой стук его собственного шлема о землю.
— Прескотт! Я же говорил, следи за слепой зоной! — проревел тренер откуда-то сверху.
Чейз лежал на спине, пытаясь унять хаос в голове. Он медленно снял шлем. В ушах шумело от собственного тяжелого дыхания. Над ним расстилалось бесконечное синее небо. Он безучастно моргнул, глядя в эту ясную безмятежную пустоту.
«Слепая зона». Если упустить из виду то, чего не видишь, то вот так и окажешься на лопатках.
Его взгляд был прикован к этому парню с самого первого мгновения. Ему до смерти было интересно, какой у него голос. Даже узнав, кто он, Чейз перестал о нем думать. А когда выяснилось, что именно Чонин написал всю ту чушь в красной тетради, он, на удивлению, даже обрадовался.
Все встало на свои места. Каждая деталь, каждая мысль, каждая нелогичная эмоция.
Туман, в котором он так долго блуждал, наконец рассеялся. Это чувство не появилось только что, после слов Алекса. Оно было с ним с самого начала.
Прим.: «Нувориш» — человек, внезапно разбогатевший на разорении других во времена народных бедствий, различных общественных перемен и тем самым пробившийся в социальные верха.