И смех, и грех
Чревоугодие, как все знают, 1 из 7 смертных грехов. Недавно наткнулась на удивительное рядом, заглянув в далёкий загнивающий Forbes. Оказывается всемирный каталог богачей не обошёл своим вниманием наших соотечественников из низов - барахолка на Удельной, как одно из самых прибыльных торговых предприятий Питера, и разносчиков фастфуда Delivery C... Не хочу делать им рекламу, они и так в ней не нуждаются. В последнее время они просто повсеместны, как зелёная саранча, которая, не пожирает всё на своём пути, а кормит, кормит и кормит до заворота кишков не переборчивых и ленивых обжор.
Покидая гнездо кукушки
Любопытно было бы мысленно запереть в психбольнице любимую девушку своего друга, за которой он просил надёжно приглядеть? Приглядеть ещё пристальнее...
Члены Газпрома
С днём рождения, самый нелюбимый город земли! Спустя год, как я переехала к тебе из своего тихоокеанского форпоста, посвятила тебе эти строки:
Гражданин-поэт Легеза
Я очень люблю поэтов и вообще талантливых, но не люблю читать чужие стихи. Каюсь;). Только своё могу. Пишу, но не читаю. Это некая абсессия. При виде чужих рифмованных столбиков возникает то тянущее чувство протеста со времён школы. Но! Если вдруг дочитала до конца, засмеялась или заплакала - значит зачот. Снимаю шляпу. Которых не ношу. Я обычно кладу в них денежку...
Вживую
Когда люди любят, они загораются, как звёзды. Если бы только они могли видеть эти фейерверки и фрактальные сферы из астральной материи, горячо сияющие между влюблёнными!
Не прощаю
Майор Гром или Чумной Доктор? Вы сделали свои ставки, господа? Всё мимо! Зеро. Художественный вымысел, как обычно, расходится с печальной реальностью, где мир заточен под зло, а добро является лишь синонимом слабости или материальных ценностей. Гром отныне не способен даже на устрашающий залп салюта. Его склады обвиняют в преступлениях и поджигают обосновавшиеся там крысы, как основные слуги той самой чумы.
Глава V. Непобедимое солнце
Он вышел из куба ночной черноты, двигаясь по комнате монументально, но совершенно не глядя, словно незрячий по наитию. В тёмной сутане с белой подкладкой и глубоким капюшоном, из-под которого сияла снежной белизной острая борода. Лицо почему-то показалось знакомым, но глаз пока не было видно в таинственном сумраке, но сам он внимательно вглядывался. Искал. За его спиной тянулся шлейф ему подобных монахов в белых одеждах, усеянных бесчисленным количеством глаз, которые она видела с малого детства во снах и просто перед собою на золотом солнечном фоне закрытых век. И они все искали её давно. Именно её. По всему миру сквозь тысячи лет. Чистое синее сердце, как древо с яблоками, хранимые денным солнцем.
