Таро и алхимия: две параллельные традиции. 10, 11, 12, 13, 14
10. Алхимическое Колесо Фортуны: круговорот в аппарате, вверх и вниз.
Я уже упоминал ранее о Колесе, как о перегонке субъекта алхимического процесса вверх и вниз по алхимическим сосудам, в частности, вниз с высот алхимического Солнца. Вот три ранних примера. Что я нахожу интересным в тех, что справа и слева, так это то, что фигура внизу не просто покоится, а задерживается перед очередным восходом. Как в алхимии, циклы повторяются снова и снова.
Однако более поздние карты следуют примеру PMB. На печатной карте XVI века, которую еще нужно раскрасить, изображено, как человек имеющий голову осла, поднимаясь вверх, становится полным ослом вверху, и ослозадый человек опускается вниз - опыт очеловечивает и умудряет его. Внизу он не на колесе и просто отдыхает как целостный человек.
Справа, в Нобле и других подобных случаях внизу вообще нет фигуры. С обеих сторон имеется вода, из которой фигура осла выныривает справа и в которую падает слева. Я бы предположил, что вода символизирует рождение и смерть, а подъем и падение - саму жизнь. Но это, как мне кажется, упрощение жизни и, конечно же, отход от алхимического смысла.
Одно из колес, изображенных на алхимических иллюстрациях, - это большое колесо сфер вокруг Земли. На одной из них маленькое крылатое существо представляющее душу: я предполагаю, что она спускается через 22 уровня, а затем поднимается обратно тем же путем. Число 22, вероятно, выбрано потому, что это число еврейских букв, но его совпадение с числом козырей наводит на размышления.
В другом случае женщина - Царица Небесная, Мировая Душа, с двумя цепями: одна - к обезьяне внизу, другая - к Богу. Возможно, это навеяно цепью Юноны, которая удерживала ее в высших слоях небес. То, что она одной ногой стоит на воде, а другой - на суше, возможно, связывает ее с картой Звезда. Сферы движутся циклически вокруг центра [прим. пер.: однако, на первой иллюстрации перед нами спираль, а не последовательность сфер, как на второй]. Обе иллюстрации взяты из Utriusque Cosmi Роберта Фладда, 1617 год. Таким образом, обе они относятся к сравнительно позднему периоду развития алхимии.
До появления таро, в начале XV века в Heilege Dreifaltigkeit был изображен человек на колесе, как одном из трех инструментов умерщвления, использовавшихся в Средние века ((Изображение отсканировано из Laurinda Dixon, Bosch с. 269). Я не знаю, как это работало, но, должно быть, это было больно. Другие способы смерти - повешение на веревке и отсечение головы - напоминают о козырях 13 и 14 (коса и веревка). Алхимически металл подвергался термической обработке, чтобы удалить примеси и ускорить процесс «созревания». Этот процесс описывался как последовательность «режимов», в каждом из которых доминировала определенная планета (см., например, Philalethes).
Колесо демонстрирует циркуляцию, круговорот испарений и конденсаций, который представляет собой очищение Камня. Каждый подъем и спуск понемногу очищает человека, жизнь за жизнью, пока не будет достигнута чистота Камня.
11. Алхимическая Стойкость или Сила: алхимический огонь и как его использовать
На самой ранней версии этой карты, Кэри-Йель (в центре внизу), изображена дама, держащая открытой пасть похожего на рыбу льва. Изображение взято из распространенной средневековой иллюстрации добродетели Стойкости; слева внизу - изображение из Шартрского собора (я взял его из Flornoy, Pelerinage de l'ame). Разновидностью является карта из колоды, которая сразу же последовала за миланской, и была добавлена около 1470 года. Эта версия кажется мне наиболее близкой к изображению в Heilege Dreifaltigkeit, которое я показывал в связи с картой Колесо, где человек молится, а палач целится мечом в его шею.
Предыдущая идея - дама со львом - повторяется в колоде Нобле (слева внизу) и других колодах «марсельского» типа, включая Конвер (справа внизу). В ранних колодах конца XV - начала XVI века все карты называются «Стойкость», но если вы посмотрите на стихи, которые включены во многие из этих наборов, то увидите, что их смысл - «Сила». Очевидно, слово «Fortitudo» может означать как физическую, так и моральную силу.
С точки зрения алхимии, как я считаю, лев в карте таро Сила представляет собой огонь алхимика, который плавит вещества, чтобы они могли слиться, свариться и т. д. Лев в астрологии - огненный знак.
Необходимо управлять этим огнем, чтобы материя не взорвалась прямо у алхимика под носом, и, с другой стороны, совершить необходимые трансформации. Согласно де Рола (Golden Game, с. 114), тем, кто изобрел устройство для поддержания жара и предотвращения выкипания, была Мария Пророчица, изображенная ниже, из Symbola Майера. Ей приписывают изобретение того, что де Рола называет водяной баней; во французском языке она до сих пор называется bain-marie. Предположительно, он имеет в виду тип двойного котла, поскольку именно так устроена bain-marie. Итак, сейчас мы находимся в фазе мягкого тепла. Алхимический эквивалент двойного котла - примечательный способ выполнения этой задачи.
Психологически огонь означает сильную эмоцию: особенно гнев. Гнев - мощный мотиватор, как по отношению к себе, так и к другим, но он также обладает огромным потенциалом для нанесения вреда.
Помимо этой интерпретации огня, есть конкретные упоминания львов в алхимических трудах и на изображениях, которые предполагают другую интерпретацию (или, возможно, уточнения к тому, что я уже сказал). О'Нил отсылает нас к позднему алхимическому изображению, на котором изображен лев, пожираемый жабой и поглощаемый в набор концентрических кругов, которые указывают на луну ( Таблицы 14 и 15 из Johann Barchusen, Elementa chemiae 1718. Взято из Fabricius, Alchemy, рис. 105, с. 64).
Текст, вдохновивший на создание сцены справа (Crowne of Nature, начало XVII века, стр. 8, цитируется и датируется Фабрициусом, стр. 64), гласит:
Возрадовался этому нижайший сын Габрикум со своей сестрой Белией, которой он отдаёт все, что у него есть, поскольку вышел из неё. Отсюда можно заключить, что без совокупления нет беременности, а без беременности не быть рождению.
Этот текст является производным от Rosarium Philosophorum, имевшего хождение в рукописях до 1400 года. В его печатной версии 1550 года, которую я уже показывал ранее в этой теме, была ксилография с изображением обнаженных мужчины и женщины, совокупляющихся в купели, а на следующей картинке - двуглавый труп в гробнице.
В Cantilena Рипли, еще одном арнольдийском тексте, старый король поглощается чревом своей матери во время совокупления. На изображении выше это поглощаемый лев, а жаба и круги - представители этой женской субстанции. Лев - это старый король в животной форме. Как сказал Юнг в своем комментарии к Cantilena,
Мы, вероятно, не ошибемся, если предположим, что «царь зверей», известный еще в эллинистические времена как стадия трансформации Гелиоса, представляет старого царя, Antiquus dierum из Cantilena, на определенной стадии обновления, и что, возможно, таким образом он и приобрёл исключительный титул «Leo antiquus». (Jung, Mysterium Coniunctionis c. 297).
Однако в Cantilena (конец XV века) фигура льва появляется позже и называется «Зелёным Львом», который сидит на коленях своей матери и пьет ее молоко, а она пьет его кровь.
Зелёный Лев в её лапландской обители
(Орлом вскормленный), и из бока его
Кровь хлынула: и Дева выпила ее до дна,
Пока Мекурия Рука вершила Дело Кубка.
(Стих. 31, цитируется по Jung, Mysterium Coniunctionus с. 323.)
Лев - это образ Христа, как указывает Юнг. Иисус в христианстве (Откр. 5:5) назван «львом Иуды».
Старый король, как я предполагаю, - это алхимическая версия Бога Ветхого Завета, трансформированного рождением в Деве. Ветхозаветный Бог - это царь до трансформации, а также и лев до трансформации. Юнг говорит
Животная форма подчеркивает, что король побежден или покрыт своей животной частью и, следовательно, выражает себя только в животных реакциях, которые являются ничем иным, как эмоциями. (Jung Mysterium Coniunctionus p. 297.)
Подобным образом существует и "львиная часть" Бога, которая закатывает истерику, когда Адам и Ева не слушаются его, и так далее. То же самое происходит с мужчинами (и женщинами) в реальной жизни, в той мере, в какой они осуществляют власть над другими.
Юнг также ссылается на рассказ арабского алхимика Сениора в De Alchimia под названием «Охота на льва». Вот краткое изложение Юнга:
Марчос готовит ловушку, и лев, привлеченный сладким ароматом камня, который, очевидно, является глазным амулетом [Сноска: «Камень, который тот, кто знает, кладет на глаза»], попадает в нее и проглатывается магическим камнем. «А этот камень, который любит лев, - женщина». (Mysterium Coniunctionus p. 298f)
Женщина лежит на углях; таким образом, она - реторта или ее содержимое. Это то же самое, что и в Cantilena, со львом на месте старого короля.
О'Нил отсылает нас к другим изображениям, на этот раз из Philosophia Reformata Милиуса 1622 года. Вот одно из них (эмблема 17, в Fabricius рис. 105, с. 163).
Преодоление инстинктов сырой материи в мужчине не может быть осуществлено грубой силой. Для этого необходимо женское прикосновение, нежное, но настойчивое. В конце концов, свирепость льва исчезнет, и дева сможет даже оседлать его или вести на поводке (Tarot Symbolism p. 179).
Именно таким образом лев оказывается в тех изображениях, к которым он нас отсылает. Я не уверен, что поглощение льва, ведущее к его смерти (психологически, к смерти этого способа существования), является мягким; но более поздняя стадия, образ Девы, кормящей новорожденного, у Рипли достаточно мягкий.
Моя догадка о льве состоит в том, что, будучи мужской формой алхимической «ртути», он также обозначал химическую серу, которая, как и ртуть, могла действовать как смертельный яд. Таким образом, у нас есть ядовитая змея и лев - две формы одного и того же. Как «сера» ассимилировалась со «ртутью», я думаю, можно объяснить следующим образом. До появления серной кислоты ртуть использовалась для отделения металлов от них; отсюда и их эквивалентность. Сера, химический элемент, в контакте с водой, как на бумажной фабрике или в человеческих телах, превращается в едкую кислоту, хорошо растворяющую дерево или руду, но ядовитую. Однако сера, как и ртуть, была ключевым ингредиентом некоторых лекарств, а также минеральных источников, к которым люди ходили за исцелением. Когда алхимики, спотыкаясь об эти соединения, получили в своей лаборатории нечто, что, казалось, излечивало болезни, они решили, что близки к созданию эликсира.
Есть аналогия и с христианским Богом. Если вы преступите его закон, то познаете смерть, как потерю бессмертия и отправку в ад. Точно так же сера (химический элемент) при неправильном употреблении в качестве яда вызывает страдания и смерть. Но сера в правильной форме и количестве лечит болезни и тем самым временно избавляет человека от смерти. У серы есть свои законы, как и у Бога. Это то же самое, что и с огнем, который убивает, когда его не контролируют, но также является агентом поддерживающего жизнь тепла и способствует химическим трансформациям.
12. Алхимический Повешенный: хочет взлететь, но падает.
Одно из ранних алхимических изображений (слева вверху). Лауринда Диксон (Bosch, из ms. 29, Welcome Institute) связывает образ перевернутого человека с процессом дистилляции. Вещество, подлежащее дистилляции, сначала находилось в растворе, а затем с помощью тепла превращалось в газ. В неалхимических контекстах выделяемое вещество часто было спиртом, который охлаждался и собирался в гибкой трубке, ведущей в другую емкость. В результате концентрация спирта в жидкости повышалась. Для алхимиков этот процесс представлял собой очищение путем многократного достижения газообразного состояния. Любой, кто вдыхал насыщенные спиртом пары, легко пьянел. Аналогичный эффект мог быть достигнут при гипервентиляции или висении вверх ногами. Диксон связывает алхимический образ с изображением в «Саду земных наслаждений» Босха людей, висящих вверх ногами и находящихся в экстатическом состоянии. Эдакий «кайф», без алкоголя, но с тем веществом, которое содержалось в тех ягодах, которые ели изображенные на картине люди.
Об ассоциации алхимиков с газообразным состоянием, то есть вхождении в стихию Воздуха, похоже, знал Уильям Блейк, который использовал образ, схожий с алхимическим, в своей персонификации стихии Воздуха в Book of Urizen (по крайней мере, Дэвид Эрдман, The Illuminated Blake, с. 196, говорит, что это именно то, что мы видим, (верхняя часть сообщения, справа)). Олицетворение носит имя Туриэль, это один из четырех «сыновей Юрайзена».
Повешенный из колоды Карла VI (справа вверху), принявший такое же положение ног, возможно, первоначально возник из той же традиции, предполагающей пурификацию. Но добавление мешков с деньгами превращает его в нечто иное, в фигуру Иуды, которая поддается алхимическому объяснению лишь с большим трудом. Я обсужу эту точку зрения в конце этого поста.
Сейчас я хочу остановиться на некоторых замечаниях О'Нила по поводу алхимических текстов. Рассматривая два столба как деревья, он ссылается на алхимические образы деревьев или даже превращения в деревья. Он рассматривает деревья как материнские образы; пребывание в дереве или превращение в него эквивалентно тому, как Аттис уничижает себя у основания символа Великой Матери. Впрочем, деревья были распространенным средневековым образом; взобраться на дерево означало подняться по лестнице, то есть совершить духовное восхождение.
О'Нил связывает Повешенного с короткой средневековой поэмой «Эпиграмма Гермафродита», алхимической аллегорией, написанной около 1150 года (Tarot Symbolism с. 281). Юнг процитировал ее в параграфе 89 Mysterium Coniunctionis и приписал Матье де Вандому (ок. 1150 г.). Юнг нашел ее в Lorichius, Aenigmatum libri III, fol. 23r, Франкфурт 1545:
Когда беременная мать носила меня в своем чреве, говорят, она спросила у богов, кого она родит. Мальчика, сказал Феб, девочку, сказал Марс, ни мальчика ни девочку, сказала Юнона. И вот, когда я родился, я был гермафродитом. На вопрос, каков будет мой конец, богиня ответила от оружия; Марс: на кресте; Феб: от воды. Все оказались правы. Над водой возвышалось дерево, я взобрался на него; меч, который был у меня с собой, соскользнул, и я вместе с ним. Нога моя зацепилась за ветви, голова свесилась вниз в поток; И я - мужчина, женщина и никто из них - пострадал от воды, оружия и креста.
Поскольку отрывок связан с гермафродитом, О'Нил, как и Юнг, считает его алхимическим. О'Нил связывает его с образом алхимика, который сталкивается с самим собой или с коллегой-алхимиком, висящим вверх ногами на дереве (слева внизу). (Изображения из книги Иоганна Даниэля Милиуса Opus medico-chymicum, 1618. В de Rola, Golden Game с. 144, или Fabricius, Alchemy рис. 29, с. 20. Перевод девизов приведен у де Рола на с. 152).
Согласно де Рола, девиз первого изображения гласит: «Это знание требует истинного философа, а не дурака». Второе изображение, как и первое, предполагает опасность. Как Марко указал на Tarot History Forum, перевернутый алхимик - это тот, кто пытается выполнить работу самостоятельно. Другой, поднимающийся вверх, полагается на помощь ангелов. Мораль, согласно словам по кругу, такова: «Не в промысле человека делание, но в руках Божьих - воля и охватывание Всего во Всём». Другими словами, успех зависит от Бога, а не от человека.
О'Нил приходит к выводу, что с точки зрения алхимии
Повешенный, в основном, представляет собой усиление стадии почернения, которая началась с Отшельника. Слава первого coniunctio померкла в темноте и отчаянии... Теперь, наконец, он готов к полной капитуляции, которая подразумевается в Повешенном. ... Повешенный - это стадия капитуляции, которая готовит алхимика к мистической смерти, которая следует за ней (с. 282).
О'Нил, как и Юнг до него, имел в виду своего рода imitatio Christi, в котором алхимик переживает отвержение и поражение, ведущие к смерти. Это похоже на то, как Христос на кресте говорит: «Боже Мой, Боже Мой, почему Ты оставил Меня?». Алхимическая поэма прямо указывает на аналогию, говоря, что гермафродит умирает на кресте. Крест распятия обычно называли деревом.
Я согласен с этой логикой. Однако это состояние интенсивной связи с другим миром, а также отчаяния в этом мире. Это похоже на состояние мечтательного меланхолика, о котором я говорил в контексте Отшельника, но более интенсивное.
По аналогии с О'Нилом, меня интересует еще одна деталь на карте: отверстие, в которое просовывается его голова. Это отверстие есть на всех изображениях миланского происхождения, начиная с PMB (справа вверху), Cary Sheet (кусочек слева – то, что от него осталось), и заканчивая различными изображениями марсельского стиля ( в случае с Нобле и Додалем я использую реставрацию Флорнуа, и хочу позже сделать замечание по поводу цветов, которые поблекли на оригиналах). Мне кажется, что Повешенный подобен семени, посаженному в землю. Именно смерть принесет обильный урожай. Алхимические изображения делают такое же сравнение, например (Верхнее изображение из Mylius, Philosophia Reformata, 1622, эмблема 14. В de Rola с. 171. Нижнее изображение из Michael Maier, Tripus aureus 1618. В de Rola c. 122. Обсуждение де Рола приведено на с. 125f).
На обоих изображениях стадия работы называется «ферментацией». Мертвое семя в земле даст новую жизнь, поскольку с ним что-то произойдет, но не оно само родит себя собственными усилиями. На втором изображении выше обратите внимание на форму крестов на могилах: треугольник на вершине креста. В алхимии подобная форма, но с перевернутым треугольником, является символом серы, мужского начала, которому соответствует и Император таро.
Повешенный, если рассматривать только его ноги и туловище, - это просто перевернутый Император - только моложе и без бороды Императора, но обычно, в марсельских версиях, в леггинсах того же цвета, включая разные цвета, когда они отличаются друг от друга. Ниже я расположил трех «марсельских» Императоров в том же порядке, в каком ранее разместил «марсельских» Повешенных.
В Интернете я нашел информацию о сере - натуральном химическом веществе, а не «философском». Она является жизненно важным компонентом для растений, а в почве ее, естественно, недостаточно. Добавление в почву соединений серы способствует развитию молодых растений. Так что у символизма есть реальная химическая основа. Внесение Императора в почву способствует появлению новой жизни.
В PMB, соответственно, у Повешенного зеленые леггинсы, такие же зеленые, как рукав женской фигуры Влюблённых PMB, Императрицы, Королевы Кубков и всех придворных фигур в масти Жезлов. Зеленый цвет в PMB - символ плодородия.
В связи с этими образами де Рола приводит два библейских стиха, которые хорошо сочетаются с этим аспектом Повешенного:
«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Иоанна 12:24).
«Глупец, то, что ты сеешь, не воскреснет, если не умрет; и то, что ты сеешь, не есть то тело, которое будет, но пустое зерно, может быть пшеничное, или другое: Но Бог дает ему тело, какое Ему угодно, и каждому семени свое тело». (I Коринфянам 15.36-38).
(Одно небольшое уточнение: смысл последних трех слов должен быть «собственное тело», как в Douhay-Rheims и других переводах, начиная с King James). Де Рола отмечает, что из этих стихов произошла алхимическая аксиома: «Нет порождения без предварительного разложения». Даже в этом случае то, что происходит, находится в руках Бога. Сами по себе мы просто умираем. Тогда гермафродитный Меркурий, висящий на дереве, - символ не только мучительной смерти, но и грядущего воскресения, ставшего возможным благодаря смерти Иисуса, чем и является фигура PMB в зеленых леггинсах, а также марсельская фигура, правда, более неоднозначная.
Я знаю, что эта карта была картой предателя, двенадцатой картой двенадцатого апостола. Но в случае с PMB есть изюминка. Эта карта почти наверняка была сделана для детей Сфорца, а их дед, как известно, был удостоен позорной карикатуры, сделанной на него антипапой Иоанном XXII. {Это было довольно наглядно подтверждено в другой теме на THF недавно}. Иногда хороших парней позорят. Иисуса тоже считали предателем в Синедрионе. Мне кажется, что на марсельских картах достаточно признаков, чтобы предположить, что эта интерпретация была сохранена при переносе во Францию: отверстие в земле, волосы, похожие на нимб, иногда мертвое дерево с одной стороны и живое с другой, иногда зеленые леггинсы, иногда окровавленные концы отрубленных ветвей. Можно даже представить себе, как это делает Камуэн, доски, удерживаемые обрубками ветвей, образующие «лестницу Иакова» к звездам. Но в отличие от истории Камуэна, в алхимии, чтобы подняться вверх, нужно сначала спуститься вниз.
Карл VI и другие, сжимающие свои денежные мешки, следуют другой традиции, не Сфорца: здесь тоже нет дыры в земле. Я уж не говорю о тех, кто хочет, чтобы мы считали Повешенного Иудой. Их сребреники не превратятся в золото. Несмотря на подвернутую ногу, связь с алхимической моделью нарушена. Не исключено, что некоторые считали Иуду добровольной жертвой ради искупления человечества, приводившей в движение жертву самого Иисуса. Но это не было общепринятым смыслом даже среди представителей эзотерической группы; это слишком противоречит догмам Церкви. Это одна из тех древних ересей, которые разоблачал Иреней.
13. Алхимическая Смерть: не просто смерть, но расчленение и вхождение во тьму
Вот две ранние карты Смерти, из колод Кэри-Йель 1440-х годов и PMB 1450-х годов.
И жнец, и лучник были распространенными образами смерти в XV веке и ранее. О'Нил (O'Neill, Tarot Symbolism c. 282) отмечает, что между фигурой Смерти на карте и алхимическим образом Сатурна есть сходство. Сатурн часто носит косу, как в неалхимических, так и в алхимических контекстах. Например, ниже приведено изображение из книги Юнга «Психология и алхимия».
Более того, и Сатурн, и Смерть ассоциируются с нигредо, или чернением; черный цвет - это цвет смерти, а значит, и траура; поэтому мы видим смерть с предметами траура, как показано ниже (вверху, Mylius, Philosophia Reformata 1622, эмблема 6; в Fabricius, Alchemy рис. 173, стр. 102). Фигура слева - это, вероятно, Сатурн, который иногда изображался с увечной или ампутированной ногой.
Смерть в виде скелета встречается на многих алхимических иллюстрациях. Это то, к чему вели все карты после Отшельника. Однако в алхимии образ смерти обычно возникает гораздо раньше, чем в таро, фактически сразу после coniunctio. Смерть старой формы - это то, что делает возможной трансмутацию в более совершенную форму; а поскольку трансмутация не одна, смерть должна произойти не единожды. Таро, более соответствующее христианской догме, упрощает этот процесс. На марсельских картах мы видим головы, торчащие вверх, как ростки, и выглядящие настороженными, возможно, они напуганы, но не мертвыми; мы видим, что новые существа уже формируются. Они являются естественными преемниками Повешенного: будучи положенным в землю, дух возрождается.
Различные другие части тела напоминают «конечности Осириса» у Плутарха. В этом сценарии жнец просто убирает сорняки.
Для дальнейшего уточнения я снова приведу иллюстрацию трех видов казни из Heilege Dreifaltigkeit. Вместо косы у нас меч. В предисловии к книге говорится, что «тот, кто уразумеет эту книгу Божью и будет правильно следовать ей, получит от нее богатую прибыль, как серебром, так и самым благородным красным золотом». Поскольку золото не бывает красным, возможно, автор имеет в виду духовное золото, золото восходящего солнца. (Изображение из книги Лоринды Диксон Bosch с. 269).
Ранее здесь я показал несколько других ранних алхимических иллюстраций (ок. 1420 г. или ранее), подразумевающих смерть субъекта: восемь или девять орлов, направляющих свои стрелы на короля или алхимика, в vat. palat. 1066 и Aurora Consurgens; Фаэтон, которому помогают спуститься в гробницу, в palat. 1066; дама-змея, целящаяся копьем в Адама в дрезденском Heilegen Dreifaltigkeit.
К XVII веку, если не раньше (например, palat. 1066, где текст представляет собой христианскую морализацию греческого мифа), алхимики стали явно связывать алхимию с греческими и египетскими мифами. Одним из мифов, связанных со смертью, был миф о смерти Осириса, и не только о его смерти, но и о его воскрешении, о чем рассказывает Плутарх в «Исиде и Осирисе». Эмблема XLIV Atalanta Fugiens Михаэля Майера изображает эту сцену (внизу). Девиз гласит: «Вероломством Тифон убивает Осириса и разбрасывает его конечности по всему миру, но могущественная Исида вновь собирает их» (De Rola Golden Game с. 93). Таким образом, на эмблеме мы видим сначала расчленение, а затем сцену, очень похожую на христианскую евхаристию, что позволяет предположить, что для алхимиков смерть и воскресение Осириса были предвосхищением смерти и воскресения Христа. Сцена с Исидой в ларце может быть либо воскрешением Осириса после его расчленения, либо тем, как Осирис сперва ложится в гроб, приготовленный Сетом, а заговорщики восклицают, как великолепно он ему подходит («Исида и Осирис» XIII). Затем они закрывают крышку и бросают его в Нил. Его тело будет плыть, пока не прибьется к берегу в Библосе, где вокруг него вырастет могучее дерево, найденное Исидой.
Заключение Осириса во гроб напоминает другое изображение алхимической смерти - 13-ю эмблему Лэмбспринга, где юноша забирается в рот своего отца и проглатывается им:
Версии другой истории Плутарха, о том, как Исида ночью обжигала в огне своего приемного ребенка в Библосе, чтобы сделать его бессмертным, также использовались в алхимических иллюстрациях. На эмблеме XXXV Atalanta Fugiens Майер изобразил слева Цереру с Триптолемом, а справа - Фетиду с Ахиллом. Девиз: «Как Церера сделала Триптолема, а Фетида - Ахилла способными находиться в огне, так артист делает камень» (De Rola Golden Game с. 88).
...По многим обычаям и правилам, Философы фиксируют свой камень в огне, подходящем для него. Арнольд в Розарии, книга 2, глава 7, говорит: «И все же лекарство должно быть длительное время прокалено на огне и вскормлено, как ребенок у груди». Древние Философы продемонстрировали бы это на аллегориях Триптолема и Ахилла, и их возлежания в огне, чтобы быть закаленными им, поскольку каждый из них обозначает не что иное, как Химический Субъект,... Церера, как кормилица, весь день кормила Триптолема своим молоком, а на ночь помещала его в огонь, благодаря чему мальчик очень быстро вырос... Ахилл, как говорят, был закалён своей матерью таким же образом, как и Триптолем... (De Rola, Golden Game c. 88)
Поскольку Майер ссылается на Розарий Арнольда, идея сравнения обжигаемого предмета с младенцем у груди днем и в огне ночью, должно быть, уже существовала, когда зародилось таро.
Майер рассматривает миф об обжигании чего-либо на сильном огне как этап «фиксации» камня, для того чтобы превратить его в эликсир. Возможно, это похоже на прием мышьяка в небольших дозах, которые со временем увеличиваются, что вырабатывает иммунитет против дозы, которая в противном случае была бы смертельной. Металлургической метафорой может быть процесс превращения железа в сталь путем прокаливания его с древесным углем, закалки с помощью огня и углерода. Один из важных аспектов огня здесь, как мне кажется, заключается в том, что это сильный жар, а не мягкий жар двойного котла, bain marie.
14, Алхимическая Умеренность: циркуляция потоков вверх и вниз и избегание крайностей.
Вот несколько ранних изображений Умеренности.
Кувшины ангела Умеренности в алхимии соответствуют сосудам, используемым в процессе дистилляции. Под воздействием тепла вещества переходят в газообразное состояние, поднимаются по трубке и конденсируются в верхней колбе. Изображения этого процесса встречаются в алхимических манускриптах, например, на этой странице дрезденской Heilege Dreifaltigkeit, ок. 1450 года.
Здесь О'Нил говорит очень точно:
Камень совершает циклы между твердым телом (материей) и газом (духом). Внутренний конфликт и борьба нагревают сосуд до белого каления. Камень поднимается в реторте. Когда он ударяется о более холодные верхние части, то сгущается и падает. Переливание воды из одной емкости в другую на карте Умеренность указывает на тот же процесс. (Символизм Таро, стр. 283)
Если нагреть вино ниже точки кипения воды, но выше точки кипения спирта, то в результате из верхней части вытечет больше спирта, чем воды. Это уже ближе к эссенции Диониса и к желанному эликсиру. Но алхимиков интересовало более неуловимое химическое вещество, чем алкоголь, называемое «философским Меркурием». В этом контексте крылатая дама становится soror mystica алхимика. Женские фигуры часто изображались вместе с алхимиком, переливающим жидкости, например (из Mutus Liber 1677 года):
Пример О'Нила - ниже, из Symbolae aurae mensae Майера 1617 года; он сравнивает женщину с «ангелом» на карте.
В алхимическом тексте эта женская фигура обозначена как Мария Пророчица. Она может быть квалифицирована как женщина-проводница в работе, даже в миры за пределами этого мира, но я не вижу, как она может означать ангела, учитывая традицию, согласно которой Зосима из Панаполиса в третьем веке идентифицировал ее как сестру Моисея.
Фабрициус (стр. 129) применяет к этому изображению цитату из Rosarium арабского алхимика, известного как «Старец»:
Верхнее испарение спускается к нижнему, и одно испарение зачинает от другого.
Спуск летучего к фиксированному, показанный на карте Умеренность, также является новым coniunctio, в результате которого появляется новое существо, которое затем снова поднимается в реторте.
Де Рола анализирует эту картину следующим образом:
Гора в алхимическом символизме - это Materia Prima, которая должна быть сначала реинкрустирована, «снова стать зеленой», чтобы получить желаемые результаты. Пары, поднимающиеся и опускающиеся между сосудами, символизируют круговой процесс растворения и фиксации (Solve et Coagula), предшествующий рождению Квинтэссенции - пяти цветов на едином стебле.
Второе предложение я рассмотрю позже, в связи с картой Мир. Анализ первого предложения, проведенный де Рола, во многом соответствует тому, что О'Нил описывает более психологическим языком. Дама Умеренности показывает нам один из главных инструментов алхимика, с помощью которого можно добиться успеха. Она также является одной из нескольких репрезентаций женщины-психопомпа, ведущей нас через последовательность инициаций.
Автор: Michael S. Howard, 2012
Перевод: Инвазия, 23.10.2024