– Когда-то давно, когда ещё не было людей, Земля была похожа на изумрудный, обильный всяческой жизнью Рай, в котором правил нерушимый закон вселенской гармонии. И не было в том Раю ни смерти, ни зла, ни евреев. И звалась та земля Монголией. А потом пришло из внешней тьмы племя поганое и превратило землюшку нашу в проклятый Вавилон, а Монголию – в степь да горы безжизненные. И начались во всём мире войны, болезни да беззакония всякие… – Иван Иванович Тараканов сделал длинную затяжку горьким опиумом.
Александр Э сидел на рассохшемся, готовом в любой момент развалиться стуле и, слушая рассказ своего давнего приятеля и собутыльника, нервно курил. Маленький, похожий на иудейский колобок Гарик то заговорщицким шёпотом, то срываясь в крик и брызжа слюной открывал ему новые тайны проклятых большевиков, попутно призывая немедленно всё бросить и включиться в борьбу против «красной чумы». Сидевшая рядом со сломанным холодильником Антонина Бездетная, уставшая от показного рыдания о несчастной судьбе страны, которая зачем-то победила Гитлера и тем самым отдалила себя от остального цивилизованного мира, решила внести свой вклад в идеологическую борьбу посредством публичного полного обнажения и кратковременного удушения самой себя...
— А вот и Гришка пришёл, пидорас старый, — сказал четырёхлетний Алексей и по-хулигански, смачно плюнул через правое плечо.
Дюймовые хлопья снега и обжигающе холодные капли дождя соревновались в своём стремлении удержать меня дома, но желание путешествия и открытия было сильнее. В итоге, одевшись и взяв всё необходимое, я сделал свой первый шаг на поверхности Луны. С каждым новым шагом мир успокаивал своих стражей и отступал перед настойчивой жаждой одновременного во всех направлениях движения. Сменяя парадный шаг на бег и прыжки, я чувствовал: открытие уже рядом, и потому немного боялся, что не успею его совершить и кто-то другой, такой же астронавт, как и я, прикоснётся к неведомому и станет известен на весь мир. Надо было спешить, надо было непременно успеть, и едва я успел, как сияющие змеиные глаза гудящего грузовика снова вернули меня в белоснежную...
СССР, г. Москва, улица Коммунистов, дом №9, подъезд №2. 1961 г.
Серая, тускло освещённая бетонная коробка без окон больше походила на заброшенный склеп, чем на кабинет психиатрического освидетельствования. Помещение смердело сыростью, застарелым потом и мочой. Три уродливых кадавра, навечно занесённые в списки работников Психиатрической больницы №17, лежали в своих деревянных саркофагах и ждали, когда их снова подключат к разуму очередного бедолаги, лишившегося рассудка в это нелёгкое время. Сначала в кабинет вошла миниатюрная медсестра, с собой она принесла небольшой деревянный стул и, установив его в трёх метрах от саркофагов, дала сигнал санитарам, которые внесли и зафиксировали на стуле молодого мужчину, обмякшего от действия психотропного препарата. Подключив медные провода к саркофагам...