Фактор общения. Беседа вторая. Природа общения (Часть II)

Беседа первая. Картина мира. Часть I
Беседа первая. Картина мира. Часть II
Беседа вторая. Природа общения. Часть I

Опыт общения

Ресурс

Биологически, человек — это сложный психофизический комплекс. Вряд ли кто-то в здравом уме и рассудке усомнится в том, что к физической работе лучше всего приступать здоровым и сытым, а к умственной, кроме прочего, выспавшись и в хорошем настроении.

Специалисты оздоровительных практик активно используют понятие “ресурс”. Врачи больше занимаются болезнями, психологи и психотерапевты — патологиями различной тяжести. А вот те их представители, которые сосредоточились не на борьбе с нарушениями здоровья, а его сохранением и улучшением, пока общепризнанной профессией не обзавелись. Поэтому используют зачастую не строгие научные термины, а стихийно выработанные понятия, такие как “ресурс”.

Что в их понимании “ресурс”? Это мера способности организма выполнять работу. Работу — в широком смысле этого слова. Таскать бордюрные камни — работа. Решать дифференциальные уравнения — работа. Писать книгу— работа. Налаживать отношения — работа.

Общение — работа или нет? Для общения, как мы уже понимаем, необходимо думать, выполнять операции анализа и синтеза, воображать, проверять понятое на опыте, словом, в общении всё сразу: и интеллектуальная, и творческая, и физическая работа вместе. Так что, как ни крути, работа.

Ядром работы общения является формирование Картины мира. То есть в основе своей общение с психофизической точки зрения — это работа мозга. Мозг, как утверждает наука, самый ресурсозатратный орган человеческого тела. Занимая в среднем 2,5% веса тела, он потребляет в среднем 22% калорий от общего потребления организмом. А в состоянии активной работы, потребляет много больше. У детей 5-6 лет, которые активно формируют свою Картину мира, мозг способен потреблять до 60% энергии всего тела.

Однако ресурс — это не остаток свободных калорий. Калорий в моменте может быть много, а способность их тратить может быть низкой. Вот обыватель в отличной физической форме: сытый, выспавшийся, в прекрасном настроении приходит на работу и на пороге получает приказ об увольнении. Неожиданно. Вдруг. Калорий в организме — горы можно свернуть. Но что-то нам говорит, что некоторое время он не то, что горы сворачивать, он ходить будет с трудом. Потому что его “ресурс" внезапно “упал”.

Американский психолог Элизабет Кюблер-Росс в 60-х годах прошлого века предложила типовую модель переживания человеком горя. По её модели, человек, если его настигло печальное известие, последовательно переживает пять стадий: отрицание (“Нет, нет, ничего на самом деле не произошло”), гнев (“Почему я?” “Вот кто во всём виноват!”), торг (запуск творческого процесса как-нибудь облегчить свою участь), депрессия (полный упадок сил, опускание рук) и принятие (признание свершившегося факта, возвращение к нормальной жизни). Модель стала очень популярной, однако в дальнейшем коллеги подвергли Элизабет справедливой критике. С позиции строгой науки, горе люди переживают по-разному, и далеко не всегда их переживание соответствует стадиям Кюблер-Росс.

Однако, модель оказалась очень подходящей в других случаях, не горя и сурового стресса, а в случаях столкновения с новизной.

Человеческий мозг не только очень энергозатратный орган, но ещё и очень ленивый. Его деятельность во многом регулируется особого рода белками, получившими название нейромедиаторов. В различных условиях организм вырабатывает различные нейромедиаторы в различных же пропорциях, регулируя тем самым активность мозга и, уже как следствие, всего организма.

Оказалось, работа человеческого мозга по принятию новизны очень напоминает модель “от неприятия к принятию”. Чтобы принять что-то новое, ему необходимо перестроить нейронную структуру: грубо говоря, какие-то нейронные связи уничтожить, какие-то создать заново. Сама по себе нейронная связь не ахти что, но их количество в одном мозгу исчисляется десятками миллиардов. Кроме того, физически работа этих связей — это обмен нейронов электрическими импульсами. Каждый из которых ничтожен, но сколько их необходимо. Словом, для всего этого электричества надо брать откуда-то энергию.

А значит, если человеку приходится менять свою Картину мира, то есть перестраивать заметную часть нейронной структуры своего мозга, для его мозга это означает необходимость потратить приличное количество энергии. Поэтому сначала мозг “умышленно” “тормозит”, отказывается это делать. Если обстоятельства продолжают давить и “само не рассосалось”, то запускается процесс перестройки нейронной структуры. По окончании которого мозг снова какое-то время “тормозит”, как будто восстанавливает потраченные на работу калории. Эта работа сопровождается эмоциональными состояниями, дивно совпадающими с упомянутыми пятью стадиями. А учёные психологи, и вслед за ними специалисты оздоровительных практик, отметили зависимость эмоциональных состояний и доступного ресурса.

Они открыли, что когда человек ошарашен необходимостью делать то, что он не хочет, он не в ресурсе. А когда разгневан, то наоборот. И что за эмоциональным всплеском следует эмоциональный и ресурсный спад. Открытие не поражает новизной и оригинальностью, но такова особенность нашей культуры: пока человек в белом халате при должности не скажет, что солнце встаёт на востоке, восход не будет считаться научным фактом.

Люди, профессионально занимающиеся проведением мозговых штурмов, стратегических сессий и других подобного рода мероприятий, предполагающих одновременную активную мозговую деятельность заметного количества людей в ограниченном промежутке времени (от нескольких часов, до нескольких дней), давно заметили эту зависимость и вынуждены её учитывать в своей работе. Так появилась “кривая ресурса”, которую мы трактуем шире, как “кривую приобретения нового опыта”.

Общение — это тоже новый опыт. Необходимость понять другого — это необходимость начать думать. Принять чужую Картину мира — значит принять новое и неожиданное (при ближайшем рассмотрении чужая Картина редко оказывается понятной и ожидаемой). Изменить свою Картину — значит провести серьёзную и тяжёлую психологическую и интеллектуальную работу. А договориться — значит сделать это вместе и синхронно. То есть каждый из общающихся в достижении общей цели общения зависит не только от своего ресурса, но и от ресурса своих собеседников. Требовать от собеседника немедленного принятия нового неожиданного для него представления о мире наивно. Ожидать, что он сразу же этой новости обрадуется — тем более. А договорившись, незамедлительно побежит сворачивать горы — опрометчиво.

В практике общения учёт “кривой принятия опыта” очень важный, зачастую критически важный момент. Напрямую с которым связан ещё один важный аспект природы общения: дискомфорт.

Дискомфорт

Очень многое в человеческой практике, что приносит радость, на входе имеет болевой барьер. Иногда — буквально болевой, иногда — условно, выраженный в дискомфорте. Впрочем, боль — понятие персональное и относительное. Удивительный факт: боль нельзя измерить. Не существует единицы боли, не объективной, не субъективной. Одно и то же воздействие на одного и того же человека в зависимости от его психологического настроя может причинять боль разной степени, вплоть до её отсутствия.

Известен случай из первой мировой войны. У полевого хирурга закончился новокаин (между прочим, название дословно означает “новый кокаин”, что сообщает нечто о медицине XIX-XX вв.), который использовали как местное обезболивающее при полевых операциях. А поток раненых не иссякал. Тогда находчивый доктор придумал колоть им физраствор, объявляя, что это новое и крайне эффективное обезболивающее. И “под физраствором” проводил операции. Удивительный факт: его пациенты боль оценивали как умеренную или вовсе её не чувствовали. Можно сказать, что раненые бойцы вместо боли стали испытывать дискомфорт. А ведь их буквально резали по живому! Доктор оказался не только находчивым профессионально, но и научно. Все факты он задокументировал и заручился свидетельскими показаниями, что позволило впоследствии принять факт субъективности боли за научный.

Радости физического труда предшествует мышечная боль. Чтобы развить мышечную массу, приходится нефигурально страдать. Чтобы радоваться решению сложных задач, требуется предварительное долгое, порой мучительное обучение, иногда на грани умопомешательства: студенты серьёзных ВУЗов не дадут соврать.

Чтобы получать эстетическое удовольствие от сложной музыки, надо изрядно измучаться, научившись её понимать, в том числе слушая и слушая новую для себя какофонию звуков, пока не научишься в ней разбираться. И так далее.

Из всего сказанного о предшествующей радости боли напрашивается вывод, что для принятия любого нового, необходимо пройти зону дискомфорта той или иной степени. Дискомфорта резкого и внезапного, до боли, чтобы перейти порог к радости по возможности быстро. Или растянув это “удовольствие” во времени из соображений гуманности или же сообразно адаптивным возможностям человеческого организма.

Некоторые профессиональные бизнес-тренера не согласны с этим утверждением. Они утверждают, что есть другой подход прививания новых навыков: через удовольствие. Однако, при ближайшем рассмотрении оказывается, что методы обучения через удовольствие не более чем обходной манёвр, в котором используются разные ухищрения. Это или замешивание тщательно дозируемого дискомфорта от нового с радостью от известного, и тогда за последней не замечается первого. То есть это приём отвлечения внимания. Или переиспользование уже сформированного навыка: у хорошо подготовленного гимнаста при обучении большому теннису мышцы вряд ли будут болеть. Но только потому, что они у него уже в должной степени сформированы и натренированы через ту же боль.

Какое отношение это имеет к опыту общения?

Самое непосредственное.

Общение — это встреча с чужой Картиной мира, которую надо а) понять и б) произвести её синтез со свой. Второе — требует сил и ресурса, который приобретается во много за счёт первого.

Откуда из понимания берётся ресурс? Он берётся из инстинктивной реакции на новизну (точнее, на неизвестность, ведь новизна — это что-то неизвестное нам доныне), ведь чужая Картина мира — это почти всегда новизна. Говоря о реакции “инстинктивная”, мы не метафору используем. Мы выражаемся буквально.

Отечественный нейробиолог Е.Н. Соколов ещё в 50-е годы ХХ века открыл научному миру феномен, который назвал ориентировочным рефлексом. Ориентировочный рефлекс — это инстинктивная реакция живого существа на новое. Природа этой реакции кроется аж в лимбическом мозге. То есть эволюционно этот инстинкт старше любой когнитивной деятельности. Его природа столь же древняя, как инстинктивная реакция одёргивания руки от ожога.

Самый лютый страх, с которым бесполезно бороться и который невозможно игнорировать — это страх неизвестного. Если что-то, что мы себе представили в неокортексе (двигательной коре) не соответствуют тому, что есть в реальности (лимбическая система), то организм автоматически и неизбежно реагирует ориентировочным рефлексом, и первое в этом — страх (правда, одновременно и надежда, так как задача рефлекса — запустить исследовательское поведение)! И ориентировочный рефлекс в этот момент заменяет все привычные усвоенные реакции.

Значит ли это, что любое неизвестное вызывает страх? Да, но не совсем. Повторение неизвестного влечёт за собой включение механизма «латентного торможения». Повторение неизвестного, всё ещё не исследованного, но не представляющего угрозу, снижает реакцию на него как неизвестное впервые. Это — эффект культуры. Что хорошо объясняет консервативность культуры и враждебность её чуждому (и о чём хорошо говорил в своё время А.М. Пятигорский). И это объясняет, почему зрелая культура, которая огромна, универсальна, консервативна и прогоняет всё чужое, при этом столь хрупка. Потому что малейшее неизвестное вызывает немедленную панику. Люди разучиваются работать с неизвестным, люди разучиваются исследовать. И малейший вызов к исследованию изменений играет роль той «соломинки», которая «ломает хребет верблюду».

Но Бог с ней, с культурой. Какое это имеет отношение к общению и ресурсу?

Чужая Картина мира своей несхожестью с нашей вызывает ориентировочный рефлекс. Но новизна может быть разной степени. Может быть новизна абсолютная (сумасшедшие вызывают не иллюзорный страх), а может быть относительная, то есть что-то нам напоминать из уже известного (невинные странности вызывают любопытство). Благодаря мудро встроенному в нас природой упомянутого механизма латентного торможения, на деле проявляемый в процессе общения страх имеет широкую палитру. На одном её полюсе — инфернальный страх, и следующая за ним реакция разновидности “бей или беги”. На другом — любопытство (ну-ка, посмотрим, что там внутри). Посередине — тревога.

Тревога, которую обыватель не очень любит, на самом деле одно из самых лучших чувств. Что такое тревога? Это состояние охотничьей собаки перед тёмным лесом. Шерсть на загривке дыбом, тело как пружина, готовое к броску, все органы чувств насторожены до предела. Что за деревьями — ей совершенно неизвестно. Оттуда может явиться что-то ужасное, вроде медведя и тогда надо не мешкая бежать от него без оглядки. А может — вкусный заяц. Тревога — маркер скорого открытия, это дверь к возможностям. В нормальном состоянии мы можем упустить самые сладкие для себя возможности: проигнорировать, не заметить, отвлёкшись. А вот в тревоге мало что может пройти мимо нашего внимания. Если мы способны что-то заметить, мы это заметим. Если, конечно же, не будем домысливать будущее и рисовать в своём воображении несуществующих на самом деле монстров (ужасного образа будущего).

Ориентировочный рефлекс вызывает эмоцию, которая, в свою очередь, запускает встроенную в человека химическую лабораторию с использованием, в частности, адреналина. И у человека после непродолжительной борьбы отрицания очевидного резко возрастает ресурс.

Непонятное — это спусковой крючок всего этого механизма. Да, это дискомфорт. Непонимание другого — это всегда дискомфорт. Но в том-то его и ценность. Во-первых, непонимание точно задаёт вектор исследования. Уже тем самым непонятного становится меньше: по меньшей мере понятно, в какую сторону обратить внимание. Ну а во-вторых, в нём скрывается масса энергии и, после понимания непонятного, радости. Непонимание — это одна из наивысших ценностей общения. А дискомфорт — это ключ к вскрытию непонимания и преображения его в понимаемое.

Договорённость

Мы подошли к концу беседы о природе общения. Мы выяснили, что общение — это в том числе:

1. Процесс формирования собственной Картины, который мы разобрали по косточкам.

2. Место в этом процессе коммуникаций и их отличие от общения.

3. Процесс, который можно охарактеризовать, как процесс приобретения нового опыта со всеми особенностями последнего.

4. Процесс взаимопонимания, характерной особенностью в общении которого является одинаковое понимание.

5. Эмоциональные маркеры этого процесса: любопытство, тревога, страх и их ценность для общающихся.

Результат общения мы определили как договорённость.

Единственное, что мы не сделали, мы не посмотрели на общение снаружи, мы его изучали как будто изнутри. Ответив на множество вопросов “что?”, мы не ответили ни на один вопрос “как?”.

Как можно договориться? Этому будет целиком посвящена следующая беседа. На этот вопрос — много ответов. Но один дадим сейчас.

Выше мы оговорились, что коммуникация — это не достаточное и не необходимое условие для положительного результата общения. Грубо говоря, это означает, что мы можем договориться, не разговаривая. И это, заметим, самый верный способ.

Это способ совместного переживания, совместного опыта. Люди, пережившие долгий, сложный и схожий опыт обладают настолько схожими Картинами мира (относительно пережитого опыта, конечно), что им не надо уже договариваться. Они уже договорились, самой своей прошлой жизнью. Они могли это пережить вместе (однополчане, прошедшие боевые действия). А могли — порознь (посмотрите на десантников в день ВДВ — какое удивительное между этими незнакомыми в прошлом людьми взаимопонимание без слов). Ни одна коммуникация не способна заменить собой живой действительный опыт.

Поэтому если коммуникация не является необходимым элементом общения, то схожий опыт — строго наоборот.

Другое дело, что в обыденности мы не всегда имеем возможность приобрести достаточно совместного опыта, чтобы обойтись без коммуникаций. И, кроме того, порой коммуникация может, наоборот, мешать этому опыту.

Словом, почти разучившись общаться, в практике общения мы испытываем массу проблем в договаривании друг с другом. Но как показывает та же практика, это дело поправимое. Восстановлению навыка общения могут помочь искусственные, как говорят ремесленники, “прихваты”.

И следующую беседу мы посвятим именно им. Будем говорить о практике общения, отвечать на вопросы “как?”

Продолжение: https://teletype.in/@tcheglakov/9wmxS3mHv1J