Утро. 7:39. Просыпаюсь и встаю быстро, не как обычно. С чего бы вдруг? Из-за страха. Давно я его не чувствовал. Вчера подъебал хача-быдлоклассника. Он угрожал расправой. Ноги тряслись, как дряблая грудь шестидесятилетней старухи-хохлушки-феминистки на Майдане. Рюкзак собран с вечера. Быстро съедаю сварганенное матерю-шлюхой-алкоголичкой подобие на завтрак. Привожу своё вонючее и потное тело в боле-менее подобающий вид. Долго одеваю свои грязные и испачканные в говне берцы. Одеваю псевдоджинсовое полупальтишко с капюшоном на свои атлетичные, спасибо бате-шизофренику-расисту-ватнику-ПГМщику за муштру, плечики и пиздую в школу. Не опоздал. Даже рано пришёл. Всё ещё страшно. 8:25, пришёл тот самый хач. Внимания не обращает. Вроде, пронесло...

Вот был у меня дед, как обычно у многих бывает. Жил с нами, завтракал, получал пенсию, спал. Ну в общем, стандартное времяпровождение деда. Вот только мой дед – не совсем обычный. Готов спорить, что никто из вас не связывался ни с чем подобным. Помимо основных занятий, кои выполняются дедами на подсознательном уровне, мой обладал мозгом, генерирующим рандом как словесный, так и действующий на практике дедовыми руками. Не вспоминая, с чего же все началось. Просто однажды дед, сидя в кресле и проводя время за очередным русским сериалом о ментах, вымолвил фразу, после которой приступил к немедленному действию. «Забыл выключить дом». – он сказал, затем взял свой ботинок из прихожей и сунул его в кипящий чайник. Я стоял в оцепенении...

В августе сего года мне пришлось ехать поездом в Волгоград к родителям. Я люблю ездить одна, беру всегда боковые полки, чтоб избежать лишнего общения. А так можно молча уставиться в окно и наблюдать, как мелькают деревья и дома. Попутчика моего не было, и я обрадовалась, что поеду без соседа. Но оказывается, зря радовалась. Вскоре ко мне подсела женщина. Уже не молодого возраста, достаточно красива, и самое главное огромная коса по спине. Толстая длиннющая коса. Это бросалось в глаза, я ещё подумала, может это шиньон. Но разглядев получше, сделала вывод - волосы свои. Ох, думаю вот морока помыть и расчесать. Осанка такая, что позавидовать можно, высокая, чёрные глаза. Одним словом, красавица. Соседка распаковала чемодан, и не взирая...

— Э. Ты чего здесь? — растерянно спросил большой медведь. — Ничего, — спокойно ответила Маша, продолжая деревянной ложкой поедать кашу, выскребая ее со дна третьей тарелки. Потом посмотрела на медведя невинными глазами в пол-лица. — А что? Михайло Потапыч тяжело привалился к дверному косяку. Обвел взглядом разгромленную кухню: открытые настежь шкафы, перевернутые ведра, рассыпанную по полу картошку. — Ты понимаешь... — он хотел сказать "девочка", но сдержался, взглянув на сидящее перед ним и жующее маленькое чудовище, — ты понимаешь, что это были запасы на зиму для меня и моей семьи? Понимаешь или нет?!! Машенька согласно кивнула и облизала ложку. — Знаешь, — сказала она, — это ведь обычное дело. Процесс естественного отбора. Дарвин...

Если растопырить все пальцы на ладони и показать, вот столько лет мне скоро и будет. Я Алёша. У меня семья крутая, как Бамблби. Это трансформер такой, неумехи! Мама, правда, уехала. Вначале она лечилась, долго лежала в кровати, меня обнимала. А потом бабушка сказала, что мама уехала в санаторий, очень далеко. Вот бы она мне привезла Оптимуса Спрайма!

Второй автомат с полным магазином мирно покоился под крышей заимки, надёжно укрытый от влаги в пакете и стареньком ватнике поверх слоя песка над досочным перекрытием. Автоматные патроны Егорча расходовал экономно с тех пор как на ладан дышала старенькая двустволка, полученная в наследство от прежнего хозяина заимки четыре года назад. Да и особой нужды расходовать боезапас не было. Рыбы на зиму Егорча солил в достатке, пока сетевал на осеннем нересте. Года не проходило, чтоб не вальнуть лося, либо оленя, опять же по осени, чтоб навялить мяса на зимнее межсезонье, упрятать опять же в добротной кадушке в сенях, рядом с рыбным соленьем.

До двенадцати лет я принимал ванну в трусах. По-другому не мог. Не получалось. Я стеснялся купаться голым. Самого себя стеснялся. Однако, я смог преодолеть это стеснение. Однажды, когда я в очередной раз мылся, из дополнительного сливного отверстия показал свои усищи гигантский таракан. Он намеревался вылезти наружу. Он хотел моей гибели. И своей тоже. Я снял трусы и заблокировал ему выход. Я дрожал в ванне, полной горячей воды, пены и солдатиков. Это был переломный момент в моей жизни. И в жизни таракана, по всей видимости. Больше я его не видел. Больше я не мылся в трусах.

Утро субботы. За окном нетипичный для июля день. Небо затянуто серой пеленой, форточку на кухне колышет довольно сильный ветер. Несмотря на это, на улице весьма тепло.

Утро субботы. За окном нетипичный для июля день. Небо затянуто серой пеленой, форточку на кухне колышет довольно сильный ветер. Несмотря на это, на улице весьма тепло.

Вдоль шоссе среди заснеженного леса шагал мальчик лет 7-8. Вид у него был потрёпанный и уставший, ноги путались. Мимо по шумному асфальту метались безучастные автомобили.