Властная среда (про капитализм, социализм, демократию, коррупцию, свободу и справедливость)

Насколько я могу судить (прежде всего, по себе), представления многих людей о перечисленных в заголовке понятиях имеют вполне определённые очертания, которые в достаточной степени отражают внешнюю сторону соответствующих явлений, но не позволяют связать их между собой в какую бы то ни было единую осмысленную систему. У тех немногих, кто действительно читал и понял работы основоположников социалистических теорий, эти представления должны быть гораздо более чёткими. Возможно даже чересчур чёткими. Не берусь утверждать наверняка, поскольку, к сожалению, сам не владею достаточными знаниями в данной области (предупреждаю сразу), хотя и планирую в обязательном порядке исправить это упущение. Почему именно социалистических – станет понятно ближе к концу размышления. Пока же предлагаю такую интеллектуальную игру: представим, что у рассматриваемых понятий нет вообще никаких определений и попытаемся нащупать их заново. Я буду подсвечивать утверждения, которые послужат опорными точками для создаваемого здесь и сейчас представления о действительности. Это позволит лучше понимать, какие именно обобщения (допущения и упрощения) легли в основу данной модели и, в конечном счёте, виноваты в её несовершенстве [20].

Начнём игру с грубого, зато понятного упрощения. Монархизм (монархия) – это власть монарха, феодализм – власть феодала, капитализм – капитала. Возьмём для примера монархизм. Здесь источником власти является воля монарха – это фундамент, а всё остальное – просто инструменты практической реализации. Среди этих инструментов могут быть: опричнина, судебник, конституция, парламенты всевозможных видов и сортов и т.п., но в тот момент, когда реальная власть перейдёт от монарха к чему-то ещё, монархизм моментально превратится в какой-то другой -изм. Во времена, когда основной доход стало возможно получать не от земельного владения, а от промышленного производства или торговли, феодализм уступил место капитализму. По сути, деньги были источником власти и до капитализма, просто добывать их было возможно только владея землёй. Это как переход от углизма в частности к энергизму вообще.

Неплохо было бы определиться и с тем, что такое власть. Нет, с властью монарха всё интуитивно понятно, а что такое власть капитала? Если по аналогии и в лоб: у кого больше денег, тот и у руля, но это не совсем и не всегда так просто. Абстрагируемся от человека – носителя властных полномочий. Мы живём в условиях гравитации – при гравитацизме – и никуда от этого не деться. Мы вынуждены дышать, передвигаться, питаться, работать в условиях земного притяжения – не только вопреки, но и благодаря ему. Да что там, наши организмы сформировались с учётом гравитации и для существования в её условиях. Мы в её власти. Это не хорошо и не плохо. Монархизм и капитализм по сути – то же самое, просто в первом случае источник власти более очевиден и человекоцентричен, а во втором – скорее схож с гравитацией: нам приходится жить, действовать и создавать различные системы взаимоотношений с другими людьми в условиях капиталистических закономерностей. То, что написано до "-изм" (условно) – это даже не фундамент для будущего здания, а скорее сама среда, в условиях которой приходится строить, используя любой доступный инструментарий, но подчиняясь её законам, как законам природы. Властная среда. Пожалуй, отметим представление о власти как о некой среде в качестве первого утверждения, с которым можно соглашаться или спорить, и исходя из этого делать выводы о состоятельности описываемой модели в целом.

Гравитацизм нас пока особо не интересует, остановимся на -измах, непосредственно определяющих условия построения социальных взаимоотношений. Итак, слово, оканчивающееся на "-изм" (условно), обозначает некую властную среду, являющуюся источником основополагающих правил и закономерностей. Всё остальное – только инструменты, с помощью которых можно попытаться сконфигурировать систему взаимоотношений между людьми в условиях этой среды (социально-экономическую и политическую организацию общества). И вот тут наступает время второго утверждения, ставящего на своё место превозносимое до небес слово "демократия". Демократия – это всего-навсего один из инструментов, позволяющих скорректировать систему общественных отношений в условиях текущей властной среды. Точно такой же как перечисленные выше: опричнина, судебник, конституция и т.д. Причём инструмент не привязанный к какому-то определённому -изму и уж тем более ничего никому не гарантирующий, поскольку реальным источником власти в конкретной социально-экономической формации всегда является то, что написано перед "-изм".

Кое кто говорит, мол, гравитация – бессердечная сука, а также другие остроумные и смелые вещи, не боясь возмездия со стороны поруганного диктатора. Так почему бы не сказать пару слов и о капитализме, как о такой же властной среде, в которой мы так же живём в данный период времени. Деньги тянутся к деньгам: у кого их больше, у того больше и возможностей к дальнейшему обогащению – это просто и не является секретом. Антимонопольные законы – механизм, призванный компенсировать данное свойство властной среды. Точно так же, как и законы о профсоюзах, потому что, чего уж греха таить, капиталистическая среда сама по себе не настроена нянькаться с небогатыми людьми. Механизм разделения органов управления на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную – тоже попытка скомпенсировать эту, заложенную во властную среду, склонность к монополизации всего. "Закон один для всех" – прекрасный лозунг, но надо понимать: когда в реальном суде у богатого дядьки больше шансов на решение в его пользу – это не противоестественно, а совсем наоборот. Вот и референдумы, выборы и прочие процедуры под общей вывеской "демократия" – это всего лишь механизмы, используемые в попытке сделать систему взаимоотношений между людьми чуть более справедливой в этой беспристрастной, безликой и бессердечной, как и гравитация, властной среде под названием капитализм. А та, немного освоившись, в соответствии со своей природой, как минимум не пожалеет денег на предвыборную кампанию, сводя к минимуму эффективность противодействующего ей механизма осправедливливания.

Вот мы и добрались до понятия справедливость, определение которого станет третьим опорным утверждением. Кто-то пытается сравнивать справедливость со свободой и даже всерьёз задумывается над вопросом: что важнее? О том, что такое свобода я размышлял раньше [5][10]: "…жертвуя своими личными свободами, люди образуют объединения для получения общих прав. На самом примитивном уровне, несколько человек объединяются для совместного противодействия общей угрозе. Так все они приобретают право не противостоять ей в одиночку, но каждый из них теряет при этом свободу не вмешиваться, когда в опасности союзник." На низком уровне всё просто и понятно, но когда структура человеческого объединения усложняется, то же самое происходит и с системой распределения в нём прав и свобод. Становится невозможно чётко проследить, за какие конкретные права ты заплатил конкретными свободами. У людей, выполняющих разные функции в объединении, оказываются разные наборы прав и свобод. Вот где-то здесь, по-моему, и нужно искать истоки понятия справедливость. То есть, сравнивать свободу и справедливость – это всё равно, что пытаться определить, что важнее: Солнечная система или гравитация, которая лежит в её основе. Гравитация есть гравитация, а планетарные системы могут быть самыми разными.

У слова "справедливость" есть положительный эмоциональный окрас, абстрагируемся от него для чистоты эксперимента. Этому понятию очень трудно дать чёткое определение – оно может иметь различные конфигурации и на первый взгляд кажется субъективным, но прослеживается одна характерная черта. Полагаю, справедливость всегда направлена в сторону, противоположную вектору естественного развития ситуации в условиях текущей властной среды. Она настроена на противодействие естественному ходу вещей, на усложнение управляющих/сдерживающих механизмов. "…отчего люди не летают так, как птицы?" – спрашивает Катерина, и она права – это несправедливо. Противостоя гравитацизму, посредством эволюции мы получили механизм прямохождения, а затем взяли и сами создали механизмы для полётов (за счёт интеллекта, зафиксируем на будущее, пригодится). В условиях же капитализма, слово справедливость приобретает другую очевидную социальную окраску. Именно в противостоянии с сутью капитализма люди и понапридумывали инструментов, упомянутых выше: антимонопольные организации, разделение властей, демократию и т.д. И все эти механизмы, созданные в рамках борьбы с несправедливостью властной среды, препятствуют процессу естественного скатывания системы общественных отношений к антиутопиям (типа киберпанка, в случае с капитализмом). Если подумать, в Советском Союзе слово "справедливость" тоже меняло свой вектор в сторону возможностей реализации личного потенциала. Именно поэтому нет противоречий в утверждениях: "несправедливо, когда благами владеют единицы" и "несправедливо, когда способные единицы не имеют возможности для получения благ" – понятие справедливости находится на более абстрактном уровне, его конкретное наполнение напрямую зависит даже не от текущего положения дел, а от той властной среды, в контексте которой это понятие используется. Справедливость – это не точка, а вектор: направление, а не стремление к чему-то конкретному.

Получается, любая властная среда (включая гравитацизм) несправедлива по определению, а борьба за справедливость всегда направлена против течения: против скатывания в естественную крайность и за созидание сложных противодействующих механизмов. Тогда под борьбой за свободу можно понимать стремление к разрушению этих плотин и естественный ход вещей, заканчивающийся антиутопией. Здесь надо заметить, что в большинстве случаев (в повседневной терминологии, от которой мы отказались в начале игры) борьбой за свободу обычно называют именно борьбу за более совершенные механизмы перераспределения прав и свобод в сложно организованном объединении людей (типа государства), то есть, по сути, борьбу за справедливость. Важно понимать разницу. К сожалению, сами борцы за всё хорошее против всего плохого редко осознают, где заканчивается одно и начинается другое, и под лозунгом борьбы за свободу начинают топить за разрушение существующих противодействующих властной среде механизмов и за возможность плыть по течению. Они искренне полагают, что всё вокруг самоорганизуется во что-то прекрасное. Милые, светлые люди.

Также необходимо отдавать себе отчёт в том, что идеальных механизмов не существует в природе, поэтому борьба их создателей с властной средой за справедливость – это перманентный, бесконечный процесс. Кстати, институт правосудия в целом – тоже один из искусственных механизмов осправедливливания властной среды. Но затыкая одни дыры, любой закон будет открывать другие. Это неизбежно в мире, где работают физические принципы сохранения материи, энергии и всего остального (мы живём при сохранизме), и где любое явление и начинание можно довести до абсурда двумя противоположенными способами ("Маятник мнений" [7]). Да, "закон один для всех" – отличный лозунг для милых людей, осталось придумать perpetuum mobile, который реализует его в условиях капитализма. Повторюсь, суды, принимающие сторону богатых дядек, коррупция и другие явления того же рода – это естественно для текущей властной среды, а не какой-то сбой по вине негодяев, ломающих наш любимый капитализм. Вот разрушим все эти ваши государственные механизмы, придуманные для нашего порабощения, и освобождённый капитализм начнёт приносить нам добро как не в себя. Точно, так и случится, нежная материнская рука свободного рынка будет бережно заботиться о каждом обиженном и угнетённом. Ведь все вокруг уже цивилизованные люди [10], не то что эти.. тогда.. ну те, у которых что-то пошло не так.

Кстати, с вышеописанной точки зрения можно дать определение пресловутой коррупции, наличие которой есть корень всех бед, если верить милым людям (хуже только углеродный след и белые мужики). Итак, для того, чтобы добиться более справедливой системы общественных отношений в условиях капиталистической властной среды, были созданы механизмы, накладывающие ограничения на некоторые естественные для неё отношения (например, чиновникам, видите ли, денюшку давать запретили). Таким образом, коррупция – это исполнение естественных для капиталистической властной среды взаимоотношений между людьми в тех областях деятельности, где это запрещено искусственными законодательными механизмами. Исходя из такого представления, лоббирование – это что-то крайне подозрительное своей корявостью и хитрожопостью. Это когда ты создал механизм, превращающий часть капиталистических взаимоотношений в коррупцию, а затем добавил сверху ещё один, выводящий некоторые из них из-под этого определения.

И наконец, социализм. Можно было бы сказать, что это – утверждение номер четыре, но поскольку мы добрались до верхушки описываемой модели, сказанное здесь больше ни на что особо не повлияет. Более того, добравшись в размышлении до этого места я понял, что моя точка зрения на данное понятие несколько скорректировалась. Тем интереснее будет знакомиться с мыслями настоящих теоретиков социалистического направления. Итак, в моём понимании, некоторые мыслители ещё в XIX веке ясно видели всю суть текущей властной среды – капитализма. Разочаровавшись в попытках построить в её, скажем прямо, неблагоприятных для большинства людей условиях такой механизм социально-экономических взаимоотношений, который удовлетворял бы их запросам на справедливость, эти мыслители пришли к выводу о необходимости замены самой властной среды. Решили, так сказать, перейти к программированию в другой операционной системе. И вот тут интересно. Капитализм, как и все его предшественники, является вполне естественной для человека основой построения социальных взаимоотношений. Ничего сложного, просто гребём под себя, как экскаваторы. В отличии от этих естественных властных сред, социализм является средой, которую решили создать вышеупомянутые мыслители – искусственной. В этом нет ничего страшного, в конце концов интеллект – это и есть наша главная фишечка. Создали же мы механизмы для полётов (вот и пригодилось), а раньше, вон, естественно было людей жрать. С этой точки зрения, появление новой искусственной властной среды, созданной за счёт достаточно развившегося интеллекта, выглядит вполне логичным эволюционным шагом человечества.

Главный вопрос заключается в том, как осуществить такой переход на практике? На мой взгляд, модели и механизмы – это всё, что способен синтезировать наш дискретный разум. В то же время, властная среда представляется неотъемлемой частью аналоговой действительности [4][20]. Именно поэтому и не удаётся создать идеальный инструмент противодействия закономерностям капиталистической властной среды: сложность этого механизма должна была бы стремиться к бесконечности [19]. Иллюстрацией может служить любой свод законов с пронумерованными статьями, пытающийся обеспечить справедливость среди бескрайнего моря возможных жизненных ситуаций. Таким образом, если решать задачу в лоб, перед человеческим разумом стоит проблема разработки дискретного механизма, способного подменить собой целый аспект аналоговой действительности. Возможность решения задачи в такой постановке полностью противоречит моему мировоззрению. С другой стороны, никто и не заставляет решать её в лоб. Повторюсь, к своему стыду, на данный момент я не имею представления о том, на каком этапе находится современная социалистическая мысль? Тут, как говорится, мои полномочия всё. Будем считать, что я проиграл. )