Всё всегда сложнее, чем кажется
Исходя из заголовка, дальше должно последовать нытьё, но начнём с другого, а там как пойдёт.
Несмотря на постоянные упоминания об эмпирике (практике) как об основном инструменте и критерии адекватности [14], часто в предыдущих размышлениях речь шла о таких вещах, которые на первый взгляд могут казаться абсолютно абстрактными и оторванными от жизни. Взять хотя бы утверждение про аналоговую действительность и дискретный разум [4]. Было много попыток проиллюстрировать это представление об окружающем мире, ещё больше отсылок к нему, но всё равно остаётся чувство недосказанности – ощущение, что оно воспринимается надуманным – игрой разума, не имеющей прикладного значения. А значит пришла пора заняться поисками практического смысла этой мировоззренческой модели.
Представим себе, что мы ни с того ни с сего решили изучить, например, историю развития европейской литературы. Да, вот так вот нам приспичило. И ещё представим, что мы уже взрослые люди и хотим изучить её по-настоящему, а не с помощью двухстраничной статьи от очередного, раскусившего всю суть вопроса на раз-два, мамкиного интеллектуала. Не потешить своё самолюбие, а действительно попытаться выяснить, как оно было на самом деле. Понять, как происходил процесс развития творческой мысли, более того – мысли вообще. Каких взглядов придерживались люди, которые в разное время создавали действительно новые произведения, а каких – люди, которые их окружали? В каких социальных и экономических отношениях они находились друг с другом? Где жили? Какие вокруг происходили политические процессы и научно-технические изменения? Какие проблемы во всём этом видели писатели? Как увиденное отражалось на их мировосприятии и приводило к созданию выдающихся произведений? И наконец, не упустить, как эти знаковые произведения в свою очередь влияли на всё вышеперечисленное самим фактом своего появления?
Так, стоп, стоп, стоп… Мы же хотели изучить историю литературы – не историю вообще, не географию, не историю философии, психологии, науки и всё вот это вот другое-остальное. Да ещё – говоришь – литература и сама на всё это повлияла… А потом всё это снова на литературу… Или что там сначала, а что потом?.. И так, наверное, каждый из перечисленных элементов постоянно влияет на все остальные, и наоборот… А то, что мы это изучаем, и то, как мы это делаем, тоже на что-то влияет?.. Замкнутый круг какой-то… Круги… Много кругов… Это вообще не круги, а… Всё сразу… Постоянно… И тогда, и сейчас – всегда… В жизни не разберёшься – башка треснет. Ну нафиг, где-то тут была двухстраничная статейка малолетнего эксперта, который всё понял.
Не-а. "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Такая статейка больше не удовлетворит того, кто осознал, что всё вокруг является взаимосвязанным, целостным, аналоговым. В лучшем случае, эта статья могла бы быть осознанно-профессиональным упрощением, но, скорее всего, это просто искренне-дилетантское загрубление – типичный фундамент для выстраивания цепочек рассуждений, ведущих к воздушным замкам [14]. Но думать обо всём сразу, к сожалению, действительно невозможно (и правда – треснет). Нужно осторожно вычленять отдельные аспекты и обдумывать их, пытаясь по возможности не порвать связи со всем остальным – дискретизировать осознанно. Именно понимание искусственности процесса вычленения отдельного аспекта из единой действительности и делает этот процесс осознанным, а мышление системным (следовательно, критическим) [17]. Попытаюсь проиллюстрировать.
Люди договорились, мол, есть такая-то отдельная наука (например, история литературы), про которую каждый конкретный учёный (соответственно, литературовед) будет усердно думать, условно вынося всё остальное за скобки и обращаясь к коллегам (историкам и прочим философам) по мере необходимости за кусочками обобщённой информации из сфер их интересов. У учёных для такой дискретизации единых знаний о мире на отдельные науки есть чёткие критерии (на то они и учёные). И далее, в рамках своей науки, у специалиста всё поделено и структурировано гораздо более подробно, чем за её пределами. Да и критерии за границами собственной области знаний могут быть уже не такими явными как внутри – пусть об этом смежники заботятся (ну те, которые историки с философами), всё равно их науки не такие важные. Главное – помнить, что эти смежники есть, и стремиться вместе с ними собирать все полученные научные модели в единую непротиворечивую систему знаний о мире. Если нестыковки всё же возникают, их необходимо устранять в обязательном порядке. Иначе никак. В этом и заключается, на мой взгляд, основа системности (целостности) научного мышления.
За пределами научной деятельности осмысливать окружающий мир можно вообще как бог на душу положит: знай себе обобщай да делай выводы. Чем мы все постоянно и занимаемся (в промежутках между заимствованиями чужих мнений). Никаких ограничений по методам и критериям дискретизации реальности нет, разве что адекватность [2], да и то по желанию. Но как и в случае с наукой, только стремление собирать не противоречащие друг другу представления о различных аспектах действительности в единую картину мира может сделать наше мышление системным, а следовательно, и критическим [17]. Оно же способствует вырабатыванию единообразных подходов к осмыслению различных проявлений окружающего мира (что позволяет впоследствии отключить режим "это другое").
Понимаю, два последних утверждения уже не кажутся очевидными и однозначно вытекающими из первоначальных посылов (там, где про историю литературы и вот это вот всё). Это потому, что мы пришли к ним издалека – "сверху-вниз" – от общего к частному. Просто необходимо было с самого начала обозначить факт принципиальной целостности и неделимости знаний о мире. Вообще-то учёные ни о чём таком изначально не договаривались – оно само как-то так сложилось (исторически). И к пониманию того, что всё нужно рассматривать во взаимной связи, пришли тоже далеко не сразу (и не все). Это происходило постепенно, по необходимости. А в повседневной жизни, для того чтобы сформировать о чём-либо представление, мы совершенно точно не будем думать обо всём на свете и вычленять только нужное – мы пойдём "снизу-вверх" и выстроим модель интересующего нас аспекта действительности исходя из тех фактов и обобщений, которыми уже располагаем [18]. Тогда при чём здесь всё то, что было сказано выше?
Поставим вопрос иначе. Какую же заявленную в начале размышления практическую пользу может принести нам мировосприятие, согласно которому действительность является аналоговой, где в той или иной степени всё взаимосвязано со всем, и любая попытка анализа какого-либо отдельного аспекта требует аккуратной осознанной дискретизации?
Дело вот в чём. На любом жизненном этапе нам может казаться, что мы обладаем значительными познаниями в какой-то области. Если нам не доводилось в неё углубляться, они даже могут представляться исчерпывающими. В любом случае, мы верим, что этих познаний достаточно для формирования единственно верного и окончательного суждения по данной теме. Нам легко и приятно так думать, но это заблуждение. Всегда. Именно из-за него выдуманный выше дилетант и написал свою выдуманную двухстраничную статью по истории западной литературы. Так вот, в процессе формировании представления о чём-либо ("снизу-вверх"), описанное выше мировосприятие может давать нам понимание принципиальной не идеальности полученного результата. Оно позволяет принять факт неизбежного существования в любой из наших моделей неучтённых элементов и взаимосвязей – подводных камней, которые рано или поздно обязательно обозначат своё присутствие. Такое мировосприятие может помочь нам с пониманием того, что нет предела совершенству: с появлением в нашем арсенале всё новых знаний в смежных областях, представление о рассматриваемом аспекте действительности тоже будет бесконечно эволюционировать и развиваться, давая в свою очередь пищу для переосмысления взглядов на те же самые смежные области, а может быть и на что-то ещё. Круги… Много кругов… Всё сразу… Постоянно… Как в примере с историей литературы, только "снизу-вверх" (синтез вместо анализа).
Всё всегда сложнее, чем кажется. И это не плохо. Наоборот, есть в отсутствии пределов познания какой-то.. высший оптимизм, что ли. К этой простой максиме можно свести весь практический смысл представления о дискретном разуме и аналоговой действительности. На первый взгляд она кажется спорной, но об этом чуть позже, пока просто иллюстрация. Допустим, появилась наглядная и удобная модель атома, где электроны вращаются вокруг ядра, как планеты вокруг звезды (модель Резерфорда). Всё понятно – расходимся? Нет. В процессе практического использования обязательно будут происходить модернизации: усложнения в виде всевозможных чётностей, спинов и так до полной перегруженности и смены концепции. Но это не значит, что старое представление не имеет права на жизнь, просто необходимо понимать, для решения каких задач такого упрощения действительности будет достаточно. В абсолютном большинстве случаев нам не нужно думать об искривлениях пространственно-временного континуума, достаточно знать, что Земля притягивается к Солнцу, Луна – к Земле, а подброшенный камень обязательно упадёт вниз.
На мой взгляд, ключом к адекватному мышлению является именно понимание того, что любые наши представления о чём-угодно – это упрощения. Все до одного. Всегда. А значит, им по определению свойственна неточность – погрешность. При этом каждое такое представление становится не только частью нашего мировосприятия, но и основой для предположений о чём-то ещё [13]. То есть любая неточность на текущем этапе познания не только вносит разлад в нынешнюю картину мира, она может вызвать гораздо более существенные искажения в будущих цепочках рассуждений. И чем длиннее такая цепочка рассуждений, тем сильнее погрешности в её начальных звеньях влияют на конечный результат ("эффект бабочки"). Единственное, что может скомпенсировать этот негативный эффект и скорректировать результаты теоретических выкладок на любой их стадии – это эмпирика (практика) – основа адекватного мышления [14].
И вот тут время сказать несколько слов о самом очевидном возражении, которое может вызвать утверждение: всё всегда сложнее, чем кажется. Меня тоже поначалу смущал тот факт, что во множестве жизненных ситуаций в итоге что-то оказывает проще, чем представлялось ранее. Такой же смысл угадывается в некоторых поговорках и присказках, к примеру, "делать из мухи слона" или "глаза страшатся, а руки делают". Но это только на первый взгляд. Во всех вышеупомянутых жизненных ситуациях, как в первой поговорке, муха не кажется сложнее, чем есть на самом деле, она кажется чем-то другим – слоном. Это не риторический приём (по крайней мере сейчас суть не в этом), просто надо вдуматься и уловить не очевидную, но принципиальную разницу. Если в случае с рассматриваемой максимой речь идёт об упрощении действительности, то здесь – о заблуждении, к которому как раз и приводит неосторожное теоретизирование, описанное в предыдущем абзаце. А во второй поговорке даже дан верный рецепт: начать делать руками – привести искажённую умозрительную модель в соответствие с действительностью посредством эмпирического опыта.
Помимо всего прочего, понимание, что всё всегда сложнее, чем кажется, естественным образом уберегает своего обладателя от косности и догматизма (упрощение не может быть догмой), приводит к необходимости искать в собственных суждениях и моделях неучтённые связи с окружающим миром (которых бесконечно много), а значит, заставляет мыслить системно [17]. Вот такая небесполезная, на мой взгляд, штука.
Пожалуй, эту максиму можно считать практическим смыслом не только представления об аналоговом мире и дискретном разуме, но и более общей концепции принципиальной непознаваемости действительности [1]. Наверное, такой вывод можно было бы сделать и без всех этих долгих рассуждений, но тогда, с большой долей вероятности, в моём понимании он остался бы просто очередной банальностью [6].
P.S. И напоследок пара слов о том, как в свете всего вышесказанного мне видится проблема выбора заслуживающих доверия источников информации. Вернее, об одном аспекте, на который можно обратить внимание.
Настоящий специалист в какой-либо области знаний, скорее всего, прекрасно осведомлён о пределах собственной компетенции и примерно представляет себе масштабы того, что ему недоступно. В отличие от диванного эксперта, у которого обрывочные данные прекрасно складываются в законченные представления, не имеющие пустот и самодостаточные. Думаю, у любого профессионала, вынужденного утрамбовывать свои знания в текст небольшого формата, существенная часть затруднений связана непосредственно с процессом упрощения – со стремлением не упустить ничего значимого и не ввести тем самым читателя в заблуждение. Именно по этой причине их статьи ощетиниваются, как ежи, отсылками к другим публикациям и прочим материалам, а то и вовсе пропитаны неопределённостью, апеллируют к будущим исследованиям и открытиям. Мы такое не любим. С другой стороны, двухстраничные статейки (или десятиминутные видеоролики) мамкиных аналитиков выглядят гораздо более целостными и привлекают нас своей простотой и завершённостью. К примеру, вот это размышление: оно небольшое, законченное, ни на кого не ссылается. Ну разве не прелесть?