Кондоминиум
Те, кто читают меня достаточно давно, знают, как я люблю кино, «снятое для внутреннего потребления». Почти всегда речь идет о немецких фильмах – их легко анализировать, так как немецкая культура избыточно честна и массу вещей проговаривает открытым текстом. И вот, в минувшие выходные я не без удовольствия посмотрел мини-сериал «Бонн», который мне продали как «Ну тебе же понравился «Вавилон-Берлин», а тут почти то же самое. Даже актеры оттуда есть».
Конечно, «Бонн» существенно слабее экранизации книг Фолькера Кучера. Но смотреть его было любопытно – он ценен, как рассказ немцев о самих себе. И это, безусловно, внутренний продукт: на том же «Нетфликсе» он доступен только на немецком.
На первый взгляд, вышедший этой зимой «Бонн» кажется очередной проработкой «трудного немецкого прошлого». Дело происходит в 1954 году. Хорошие парни из Ведомства по защите конституции (BfV) ищут ушедших на дно нацистов, чтобы не дать тем сбежать из страны, не ответив за свои преступления. Им мешают негодяи из Организации Гелена – эрзац-разведки тогдашней ФРГ – которые сами через одного эсэсовцы и антисемиты, ни в чем не раскаявшиеся и ничему не научившиеся. «Денацификация полностью провалилась, полностью!».
Но если отвлечься от банального – а местами и слабого сюжета – и сосредоточиться на том, что именно вам показывают, становится действительно интересно.
Во-первых, в сериале уже триста тридцать третий раз проговаривается азбучная истина: неонацизм в Германии – это работа немецких же спецслужб. Если где-то в ФРГ под портретом фюрера собрались десять нацистов с зигами и свастиками, то пятеро из них являются сотрудниками тайной полиции, и еще четверо – ее внештатными агентами. Десятый, скорее всего, тоже числится в спецслужбах, но уже иностранных. Отвратительные нацисты в «Бонне», устраивающие факельные шествия по ночам и вопящие «Зиг хайль!» – кто они? А сотрудники Организации Гелена, будущей федеральной разведывательной службы (BND). Служивые люди на государственном обеспечении.
Во-вторых, на основе предыдущего пункта для немецкого зрителя проводится четкая дихотомия. BND, разведка, состоит из костоломов и эсэсовцев; ее основали нацисты, чтобы вернуть темные гитлеровские времена; вся эта организация – мерзкое коричневое пятно на теле нынешней Германии. Любой порядочный немец должен держаться от нее как можно дальше. А вот BfV, т.е. тайная полиция и контрразведка, это хорошие люди. Иногда чуть жестокие и нервные, но такая уж у них работа. Они не спят ночами, сражаясь с нацистской заразой, которая не была до конца побеждена в 1945-м и до сих пор тянет свои липкие щупальца к доброму немецкому народу. Долг каждого гражданина Германии – сотрудничать с BfV, помогать ей, выполнять любые ее требования. Ведь только это удерживает немецкую республику от сползания в геенну гитлеровской диктатуры.
В таком подходе есть резон. Действительно, типичный немец, скорее всего, никогда не столкнется с разведкой своей страны – он существует вне пространства ее операций. Поэтому, пусть думает о ней, что хочет. Но тайная полиция присутствует в его жизни так или иначе постоянно, и он должен относиться к ней с восторгом и уважением. «Ее служба и опасна, и трудна. И на первый взгляд как будто не видна…». У честного гражданина нет причин недолюбливать родную BfV. А если он там чем-то недоволен, значит, наверняка под кроватью прячет Гитлера, а в браузере – вкладку с Краутчаном. И, вообще, рейхсбюргер.
Почему, кстати, немецкая тайная полиция называется Ведомством по защите конституции? Почему конституцию нужно защищать? Потому что после войны немцам слегка порезали вокабуляр, выдав взамен эвфемизмы. Так что в современной Германии «патриоты конституции» помогают «защитникам конституции» бороться с «врагами конституции». Всё это – официальные термины; считается, что другие варианты Германии не подходят. «Уже пробовали, получается какая-то ерунда».
В-третьих, немцам в очередной раз напоминают, что воевать (а тем более, умирать) за свою страну не нужно. В сериале, который вышел зимой 2023-го, категорически осуждается организованная Организацией Гелена операция «Сципион» – очевидная аллюзия на реальный проект «Гладио», в рамках которого при помощи американцев в странах Центральной Европы готовилась инфраструктура для партизанской войны на случай их оккупации войсками Варшавского блока. Готовились убежища в лесах и горах, создавались схроны с оружием, мужчины проходили военную подготовку в тайных парамилитаристских организациях. Так вот, всего этого – не надо. Немцы и тогда не горели желанием воевать; сейчас же подобное осуждается практически наравне с нацизмом. Евросоюз это сложный организм со специализированными органами. Для войны, тем более партизанской, у него есть целая Польша с Прибалтикой. Вот пусть эстонцы с панцерфаустами и прыгают под русские танки; у немцев специализация другая. А если кто-то склоняет законопослушного гражданина к подобной милитаризации, его долг рассказать об этом своему куратору из BfV. Правильное поведение для оккупированной европейской страны – спокойно пить кофе с круассанами; после войны её ждёт место в Совбезе ООН и оккупационная зона у агрессора. И это не какое-то локальное чудачество – как вы помните, лет восемь назад для норвежцев сняли 24-серийную инструкцию о правилах поведения в оккупации. Там хорошие люди сохраняли спокойствие и вели себя как обычно, несмотря ни на что. А плохие – занимались терроризмом, утверждая, что это партизанская борьба с захватчиками.
(Кстати, два ковидных года продемонстрировали, что население Западной Европы экзамен сдало. В условиях, максимально приближенных к реальной оккупации, люди en masse соблюдали правила, вместо того, чтобы взрывать комендатуры и стрелять в гауляйтеров. Очевидно, что в случае гипотетической оккупации ситуация будет такой же. Впрочем, к чему это «гипотетически»? Западная Европа провела в оккупации годы: что во время ВМВ, что после неё. Обстановка прекрасно описывалась британским плакатом про «кип колм энд кэрри он»)
– Ну хорошо, – скажет мне читатель. – Но откуда, всё-таки, в современной немецкой культуре такая ненависть к BND? И почему она не распространяется на BfV?
Резонный вопрос. Ответ на него кроется в истории основании обеих спецслужб. Поствоенная ФРГ была кондоминиумом США и Великобритании, и многие ведомства делились «по-братски». Американцам отдали разведку.
Кто такой Рейнхард Гелен, чьим именем называлась организация-предшественник BND, и который бессменно возглавлял уже саму BND до 1968 года? Это начальник военной разведки на Восточном фронте с 1942 года. Сразу после войны он передал весь архив своей организации, полный важных сведений об СССР и РККА, американцам. И работал дальше, строго следуя их инструкциям. Можно вести дискуссии о том, что такое BND сейчас, но при Гелене это была вполне официально американская контора, функционировавшая под управлением американцев и в американских интересах.
А кто такой Отто Йон (John :-), который стал первым президентом BfV? Это немецкий юрист, которого еще во время войны завербовали англичане. Он работал на них с 1943 года под именем «Гейнсборо». Йон участвовал в Заговоре 20 июля, но, в отличие от менее удачливых товарищей (среди которых был его брат), он каким-то чудом покинул Германию. 24 июля, когда все полицейские меры были вывернуты на максимум, Йон спокойно сел на самолет и улетел… в Мадрид. Там, при помощи сотрудника абвера, уже более года работавшего на англичан, Йон добрался до Лиссабона (где находился курировавший его отдел английской разведки), а потом и до Лондона.
В Великобритании Йона отправили работать к Сефтону Делмеру, одному из главных британских пропагандистов. Делмер, который родился в Германии, владел немецким, как родным и до войны работал корреспондентом английских СМИ в Берлине, специализировался на «черной пропаганде»: его ведомство выпускало радиопередачи как бы от лица нацистов, но при этом всячески их дискредитировавшие. К тому времени актуальным проектом было «Солдатское радио «Кале» (позже «Солдатское радио «Запад») – туда-то Йона и отправили.
В Англии Йон удачно женился на эмигрировавшей еще до войны немецкой оперной певице Люси Манен. Это маленькая, но значимая часть его биографии. Манен – сценический псевдоним, девичья фамилия Люси была Майнцер. Она родилась в еврейской семье с превосходными связами; в их доме регулярно бывали представители высших культурных, дипломатических и академических кругов Германии. В 1920 году Манен вышла замуж за сына влиятельного и очень богатого банкира Пауля Манкивица. У них родились двое детей; достоверно известно только про дочь Гизелу. Вот, как рассказывается, именно с Гизелой Йон сначала и познакомился; но это знакомство внезапно завершилось свадьбой с ее матерью в 1949 году. Йону тогда было сорок лет, Манен – на десять больше. Что ж, бывает.
Сразу после этого брака карьера Йона пошла в гору. Благодаря связям Манен, которая лично знала первого бундеспрезидента Хойса – старого друга её семьи – агент «Гейнсборо» получил назначение на пост президента BfV. То есть, немецкую тайную полицию основали англичане. Такое вот разделение сфер интересов в кондоминиуме.
Сюжет «Бонна» разворачивается вокруг событий, предшествующих «Инциденту с Йоном». 20 июля 1954 года, в разгар мероприятий в честь десятилетней годовщины неудавшегося заговора против Гитлера, Йон неожиданно всплыл в Восточном Берлине. Там он устроил международную пресс-конференцию, заявив, что больше не может и не хочет работать в ФРГ: отвратительном государстве, где всем сверху донизу заправляют нацисты с руками по локоть в крови, а люди Гелена при помощи американцев и с согласия Аденауэра проводят тайную милитаризацию и готовятся к новой войне. Чтобы понять масштаб события, представьте себе, как директор ФБР бежит в Москву и публично сдает всех. В общем, юбилей правильного заговора против неправильной власти почетный член Cопротивления отметил с размахом.
Вот, кстати, забавная деталь, доказывающая, что и в ГДР Йон общался именно с лондонским начальством: после «побега» он через берлинскую редакцию «Дейли Экспресс» отправил письмо своему бывшему шефу Делмеру, в котором, среди прочего очень волновался за свою падчерицу Гизелу и просил навестить ее в Лондоне. Журналисты разводили руками: а как Йон узнал, что Гизела в Лондоне? Та улетела в Англию через две недели после его отбытия в ГДР, не уведомив об этом никого. Но Йон, изолированный в Восточной Германии, каким-то образом был в курсе всех перемещений членов его семьи.
(И характерно, что его волновала именно Гизела, а не законная жена, которая сразу после инцидента заявила, что у нее нервный срыв и ушла с радаров. Ну да ладно, чужая семья – потёмки)
Смысл происходящего понятен: англичанам было важно не допустить ухода американцев из Европы. Американцы до последнего рассчитывали, что европейцы создадут собственную армию и самостоятельно же будут сдерживать британского голема на востоке, не мешая Вашингтону заниматься действительно важными вещами – Китаем и Тихоокеанским регионом. И, действительно, поначалу всё как будто бы получалось: с 1952 года готовился проект Европейского оборонительного сообщества (ЕОС) из Бенилюкса, ФРГ, Франции и Италии. К 1954 году первые двое уже ратифицировали соглашение. Франция тянула: хорошо ли проводить ремилитаризацию Германии? А ну как немцы опять начнут ходить строем, кричать «Победе слава!» и брать Париж? Точно ли их удалось перевоспитать? Американцы кивали: точно, точно. Всё под контролем.
И вот глава тайной полиции ФРГ на весь мир докладывает: немцы действительно снова учатся ходить строем и зиговать. И учат их американцы. Правительство Аденауэра кишит эсесовцами: я, герой Сопротивления, их чую. Кроме того – этот тезис был предназначен уже для немецкого уха – американцы не хотят объединять Германию; они наоборот готовят ее к войне. И с кем? С нашими братьями из ГДР.
(Пункт про объединение являлся сквозным в выступлениях Йона, потому что такой благородной целью можно было оправдать всё, что угодно. Даже присоединение Западной Германии к Восточной. Сам Йон, кстати, с большим сочувствием относился к социалистам и не видел никакой проблемы в расширении границ ГДР хоть до Рейна)
Через месяц с небольшим после пресс-конференции Йона французский парламент отказался ратифицировать договор об ЕОС. Проект единой европейской армии развалился, что вынудило американцев заниматься обороной Европы вручную. ФРГ приняли в НАТО, закрепив разделение Германии и дав Советам повод для создания Варшавского блока, окончательно привязавшего США к Европе. Ведь стоит на секунду отвлечься на Китай, и советские десантники будут купаться в парижских фонтанах!
Ко всему вышеперечисленному американцы получили целый ушат помоев на голову: заслуженный борец с Гитлером обвинил их в культивировании нацизма и милитаризма на вверенной им территории. В контексте американского присутствия в Германии это невероятно смешно. Когда американцы только начинали оккупацию Германии, они всего нацистского боялись как огня, всерьёз полагая, что их ждет долгая партизанская война и тотальная нелояльность населения, верного покойному фюреру. Отсюда проистекал типично американский идиотизм, когда немцев отправляли выкапывать еврейские трупы, выдавали продуктовые карточки только в обмен на просмотр гуро-видео из концлагерей или заставляли заполнять бесконечные анкеты в духе «Что вы делали 20 января 1942 года?». Ничего, кроме раздражения у жителей американской зоны оккупации подобное не вызывало (может еще легкую зависть к британской или французской зонам, где подобным маразмом не занимались). Лет через пять до американцев, не имевших нормального опыта управления колониями и тем более – территориями в Европе, дошло, что никаких «нацистов» нет: в их ситуации немцы делятся на полезных, бесполезных и вредных. По-детски радуясь своему открытию, они начали создавать структуры, используя опытных специалистов рухнувшего режима. После чего немедленно последовал английский хук слева: американцы работают с нацистами! Вот, значит, из-за кого провалилась денацификация!
Неудивительно, что в 1956 году штаб-квартиру BND перенесли из Бонна под Мюнхен: поглубже в бывшую зону американской ответственности. Существовать в одном городе с британской BfV было невыносимо.
Кстати, если вы думаете, что история Йона на этом окончилась – не-а. Спустя 15 месяцев Йон, обладавший даром просачиваться сквозь любую границу, снова возник в ФРГ. Его, разумеется, отправили на скамью подсудимых: то, что он сделал, вообще-то, называлось государственной изменой. Но – чудо, чудо – Йону дали всего лишь четыре года тюрьмы, причем уже в 1958 году президент Хойс помиловал его. Всё логично: какой смысл англичанам сажать своего сотрудника, с блеском выполнившим ответственное задание?
Йон до конца жизни утверждал, что никуда не сбегал, и вообще его выкрало коварное Штази, накачав наркотиками. Поскольку речь шла о человеке уважаемом, с британскими бумагами, в ФРГ делают вид, что как бы верят: «до сих пор неизвестно, при каких обстоятельствах Йон оказался в Восточном Берлине». Разохотившийся Йон потребовал полной реабилитации – но это уже было наглостью. На такое санкции Лондона не имелось, так что ему, конечно, отказали.
Таковы реалии любого кондоминиума с англичанами. Впрочем, я, в силу формата, несколько упрощаю картину. Например, тогда же, в середине пятидесятых, существовала еще одна контора: «Служба Фридриха Вильгельма Хайнца», FWHD. Хайнц был профессиональным «решателем проблем» еще на службе Веймарской республики, вроде Эрхардта и Заломона (и тоже состоял в «Консуле»); вот ему-то и поручили создать третью спецслужбу, не зависевшую от США или Британии. Ее подчинили будущему министерству обороны («ведомству Бланка») и замаскировали под архив. Но полностью спрятать от победителей FWHD не удалось: как только та начала действовать более-менее в полную силу, лавочку прикрыли. Хайнцу предъявили формальные обвинения (называл себя полковником, хотя был лишь подполковником – каков негодяй!) и отправили в отставку. А готовую и работающую структуру отдали Минобороны в качестве военной контрразведки, известной сейчас как MAD. Реально она занимается политическим контролем над бундесвером – пресекает подлые нацистские заговоры (не менее одного каждые четыре года, иначе урежут финансирование).
Американское влияние в нынешней Германии сильно переоценивают. Например, их почти не допускают к производству художественного контента (исключение составляют трофейные специалисты и перебежчики, вроде авторов той же «Германии»). Так что в сериале акценты расставлены как надо.
Британский Йон – давний борец с нацизмом, отважный идеалист, мечтающий объединить Германии любой ценой (по современной концепции подлинная Германия появилась лишь в 1990 году). И работают на него в BfV такие же светлые люди. Например, главная героиня сериала – девушка по имени Тони Шмидт, которые вернулась в Германию после года в Лондоне. По сюжету отец отправил Тони в Британию, чтобы та подучила английский и устроилась потом к его шефу Гелену, которому очень нужна умная и верная секретарша. Как говорится, конец немного предсказуем: подышав лондонским воздухом, барышня немедленно начала шпионить за Геленом в пользу Йона. Потому что ее завербовали в Лондоне Гелен плохой. А Йон – хороший. «Полный список хороших и плохих людей вы найдете в свежей английской газете».
Американский же Гелен – фанатичный антикоммунист и покровитель нацистов, для которого ложные идеалы Рейха дороже самого главного: единой германской республики. И ведомство его состоит исключительно из эсесовских палачей, существуя лишь для того, чтобы прикрывать преступников и втягивать Германию в очередную бессмысленную бойню.
Американцам ответить на это нечего, да и нечем – их просто не пускают к пульту. У англичан-то таких проблем нет, особенно в кино. Помню, лет пятнадцать назад, ещё по телевизору показывали двухсерийный фильм «Дрезден», про ту самую бомбардировку 1945 года. Казалось бы, абсолютно проигрышная для англичан тема: город сожгли королевские ВВС в соответствии с доктриной сэра Артура Харриса. Как ни старайся, после просмотра люди пойдут на улицы кричать «Готт штрафе Энгланд!» и бить стекла в британском посольстве. А вот нет. Смотрите, как это делают мастера: сюжет там построен на истории любви немецкой медсестры и английского пилота, чей бомбардировщик сбивают за месяц до знаменитого налета. И всё – потенциальная англофобия тает, как сахар в чае. Нельзя же одновременно сопереживать Ромео и ненавидеть всех Монтекки.
Чтобы образ Гелена в сериале точно оставался негативным, тот совершает два тяжких греха: отрицает Холокост и подвиг путчистов 20 июля. Ну, про Холокост всё понятно, а о заговорщиках он говорит: «Эти люди не герои, а предатели, изменившие присяге». Подобное высказывание в Германии является однозначным маркером плохого человека, подрывающего основы послевоенного миропорядка. Я напомню, что день заговора Штауффенберга является главной датой для бундесвера; для новобранца нет большей чести, чем принести присягу на верность перед Бендлерблоком 20 июля. Если предыдущее предложение не вызывает у вас смеха, вы годитесь для работы в минобороны ФРГ.
(О соблюдении/нарушении присяги совсем в скобках замечу, что после Нюрнбергского процесса мейнстримом стала концепция, согласно которой подчиненный, выполнявший приказ начальства, тоже несёт за него ответственность. Скажем, солдат охранял концлагерь. А ведь мог бы застрелиться отказаться! Раз не стал, значит, нацист и пособник геноцида. Поэтому в уставах армий начали появляться абсурдные вещи, вроде «солдат имеет право не исполнять преступные приказы». Опустим очевидные вопросы, как именно солдат должен понять, что отданный приказ преступен и почему это вообще стало компетенцией солдата. Задумайтесь о другом: эффективность любого солдата определяется тем, насколько хорошо он выполняет приказы. Вся военная подготовка сводится только к этому. Лучший солдат – это юнит из компьютерной стратегии: он немедленно бежит и стреляет туда, куда вы кликнули мышкой. И наоборот, чудо-богатыри в хайнлайновских пауэрсьютах имеют даже не нулевую, а отрицательную ценность, если вместо выполнения задания они садятся на травку и заявляют, что считают вашу войну против зергов жестоким обращением с животными и вообще новым Холокостом. Соответственно, современные армии с подобными параграфами в уставах либо небоеспособны, либо просто придуриваются – на всякий случай)
Культ Июльского заговора в современной Германии понятен. Он частично реабилитирует немцев («У нас тоже было Сопротивление»), а главное – их вооруженные силы («Бундесвер не наследует рейхсверу и вермахту, a его традиции отсчитываются с 20 июля 1944 года»). Однако глорификация этой даты неизбежно приводит к политической шизофрении: восхищаться героями, решившими бороться с тиранией, можно и нужно; но повторять их действия – нельзя. Потому что решать, какой режим является диктатурой, а какой – демократическим, могут только специальные люди, имеющие лицензию. У так неудачно рассорившегося со своей родней принца Генриха, который год назад тоже решил бороться с тиранией, лицензии не было. Поэтому он все ещё находится под следствием, пока вокруг толкаются локтями реальные бенефициары «путча»: BfV перевыполняет четырехлетний план, рапортуя об уже почти семидесяти подозреваемых, «Зеленые» требуют ужесточить оборот оружия, все остальные предлагают сильнее прижать рейхсбюргеров и АдГ. Вот что случается, когда нет правильных документов!
Напоследок добавлю, что этот длинный текст не является похвалой «Бонну». Как я уже сказал, это проходной сериал, полный клише и сюжетных огрехов. Но если держать в уме, что это высказывание о конкретном историческом эпизоде – причем сделанное одним из его участников – и знать хотя бы примерную канву событий, то плоское повествование обретает объем.
И упомянутая схема кондоминиума – это, разумеется, упрощение. Однозначное разделение ведомств между американцами и англичанами существовало лишь на заре ФРГ; по мере роста собственно немецкой доли в предприятии, границы стирались. А тезис этого конспекта не в том, что «в Германии всем управляют англичане» (это не так), а в том, что есть области, где присутствие США минимально. Прочерчивая границы на шкуре покойного Рейха, американцы забыли важную деталь.
В США всё пытаются понять, ну откуда у нынешних немцев антиамериканские настроения? Нацистский рессентимент? Коммунистическая пропаганда? Последствия президентства Трампа? Российское влияние? Ведь американцы несли своим немецким кузенам только хорошее: от нацизма спасли, денег дали, Берлин в блокаду накормили, от советской угрозы защитили. Весь мир об этом знает, а немцы всё равно смотрят волком. Американцев подвел их прагматизм и материализм. После победы над Германией они уделили много внимания контролю над физическими объектами, вроде разведки, армии, предприятий и т.п., но очень мало – культуре. Американцы плохо понимают, как вести себя с нематериальными сущностями, поэтому предположили, что правильную культуру в Германии создаст правильный образ жизни. Немцы будут жить, как американцы – и у них возникнет американская культура. В США ведь возникла.
(Замечу, что сам по себе материализм не так уж и плох. Например, благодаря ему возник классический американский подход к свободе слова. Проблема американцев в том, что они глубоко религиозные материалисты. Европейцы об этой черте американского характера прекрасно осведомлены и всячески ей потакают; «Протестантская трудовая этика» Вебера тому хрестоматийный пример. Отсюда же произрастают такие явления, как «вера в Науку» или аутичный атеизм в духе «Докинз, да благословит его Наука и приветствует, доказал, что бога нет»)
Поэтому в сфере культуры никаких границ прочерчено не было. Представьте себе сказку про «Вершки и корешки», где Мишка вообще не в курсе, что у растений есть еще и подземная часть. Ведь так написано в книжке, которую ему дал почитать хитрый мужик. Ну и вот закономерный результат: немцы – совсем как в Америке – включают «Нетфликс» и смотрят кино о том, как американцы помогали нацистам, а англичане – боролись с гитлеровской диктатурой. Где-то в Штарнберге торжествующе улыбается Юрген Хабермас.