Все пути ведут оттуда, А туда – дороги нет! Н. Минский

Мы продолжаем дискуссию с историком Константином Тарасовым о событиях осени 1917-го года, в основном вокруг II Съезда Советов. В предыдущих сериях: мой выпуск про большевизацию советов и ролик про захват власти Лениным, где я говорил про то, что II Съезд «подложный», рецензия Константина Тарасова на него, моя защита, и новый подробный ответ на мою защиту от Константина.

В канале «Большие пожары», которые ведёт историк Константин Тарасов, появился пост-рецензия на последнюю серию видео «Заката империи», которая посвящена Ленину и тому, как он пришёл к власти. Критика в этом посте посвящена эпизоду про «большевизацию Советов». Текст Константина Тарасова большой и подробный, рекомендую вам всем его прочитать сначала. Но вообще я вам горячо рекомендую подписаться на его канал, потому что он совершенно отличный.

Просторнейшей комнатой в особняке была библиотека. Туда, перед отъездом в школу, Путя заходил поздороваться с отцом. Шаркание и стальное трепетание. Отец каждое утро фехтовал с м-сье Маскара, маленьким, пожилым французом, сделанным из гуттаперчи и черной щетины. По воскресеньям Маскара преподавал Путе гимнастику и бокс, но, страдая животом, прерывал занятия,— потайными ходами, ущельями книжных шкапов, дремучими коридорами, удалялся на полчаса в нужное место,— а Путя с огромными боевыми рукавицами на тоненьких потных кистях, ждал, развалясь в кожаном кресле, слушал легкое жужжание тишины и моргал, стараясь не заснуть. Свет электрических ламп, по-утреннему глухой и желтый, озарял наканифоленный линолеум, полки вдоль стен, беззащитные...

Студенты — народ небогатый, поэтому по большей части пили простые напитки: казенную водку и пиво, но зато много и в течение всего года. Но были дни в году, когда пили особенно много и повсеместно: в Москве на Татьянин день, в Петербурге — в годовщину основания университета.

Еще при жизни у Толстого появилось множество последователей – толстовцев. Сам Толстой не хотел создавать из своего учения догматическую секту и не всегда был доброжелателен по отношению к своим же поклонникам. Последние, со своей стороны, имели склонность к разного рода радикализации: некоторые отказывали заниматься земледелием, так как это насилие над матерью-землей (хотя сам Толстой уважал такой труд), некоторые отказывались есть не только мясо, но и растения, а третьи не называли чиновникам и полиции свои имена и место рождения в качестве протеста против государства — но центральной и самой известной максимой Толстого было ненасилие, что оказалось определяющим после начала войны.

Два коротких рассказа, оба 1886-го года

Статья из «Петроградской газеты», опубликованная 1-го января 1917-го года.

Специально для слушателей подкаста «Закат империи» художница и моя подруга Катя Гущина собрала несколько фотографий Льва Толстого и объяснила что на них просиходит (иногда происходящее забавно, а иногда происходящее вызывало у Льва Николаевича слёзы). Кстати говоря, Катя нарисовала и написала отличную книгу про графа «100 причин почему плачет Лев Толстой» (у меня есть, и, кажется, эта книга — отличный подарок). Итак:

Кто не был здесь, тот не может представить себе все те ужасы, которые несёт с собою настоящая война. От грохота орудий и ружейной пальбы нельзя слышать друг друга. Снаряды летят непрерывно днём и ночью с визгом и воем, торжествуя свою победу над цивилизацией ХХ-го века. Жизнь солдата на войне — это жизнь крота или ежа. Только ночью он может сравнительно безопасно вылезать из своей норы, сходить за водой, получить порцию. Спать приходится мало: за выстрелами и грохотом сон превращается в какую-то полудремоту, когда и спишь и слышишь всё. Нервы напрягаются до последней возможности, как от положения, так и от лишений всякого рода. Раздеваться и разуваться не приходится по месяцу и более. Вши вырастают поразительной величины, и одни они...