Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара. Глава 5: Гуру-чаритра и возникновение культа Даттатрейи
Благодаря Гуру-чаритре и представлению в ней двух первых исторических аватар Датта-сампрадаи мы подходим к сути культа Даттатрейи. Этот труд на маратхи, почитаемый всеми приверженцами Датты как наиболее авторитетный священный текст, знаком всем жителям Махараштры. В этой главе я описываю жизнь двух аватар Даттатрейи, чьи биографии — или, скорее, жития — описаны в Гуру-чаритре. Их чудесная жизнь показывает, как Даттатрейя и его культ были в значительной степени "санированы" с брахманической точки зрения, подчеркиванием ценности ритуальных обрядов и варнашрама-дхармы. В то же время влияния и "загрязнения" исламом невозможно исключить, оно отчетливо ощущается внутри Датта-сампрадайи.
Ниже приводится описание поклонения Даттатрейе в трех местах паломничества, связанных с двумя аватарами — Аудумбаре, Нарсобавади и Ганагапуре — которые до сих пор являются наиболее важными стханами для всех преданных. Я завершаю главу описанием особой связи Даттатрейи с явлениями одержимости: к этим стханам в особенности прибегают те, кто кажется одержимым, поскольку Даттатрейя считается самым могущественным исцеляющим божеством.
Гуру-чаритра
Гуру-чаритра («Жизнь Гуру»), основной для современного культа Даттатрейи религиозный текст, был написан на маратхи около 1538 г. (согласно Тулпуле) или 1550 г. (согласно Ресайду) Сарасвати Гангадхаром, чьим родным языком, вероятно, был каннада. Это разделенный на пятьдесят одну главу, содержащую более семи тысяч ови (с приложением, дающим содержание главы и инструкции (аватараника) относительно ее чтения), диалог между двумя религиозными адептами, а именно Сиддхой и Намадхаракой. Традиция делит этот агиографический текст на три канды: джняна-канда (главы 1–24), кармаканда (главы 25–37) и бхакти-канда (главы 38–51). Тулпуле отмечает:
Хотя «Гуру-чаритра» и не является выдающимся литературным произведением, она занимает важное место в религиозной жизни Махараштры по сей день, и у обычных людей вызывает почти благоговейный трепет, они читают ее, веря в то, что это великий целитель недугов, как физических, так и духовных. Она пользуется такой же популярностью у религиозных масс, как и Джнянешвана среди последователей культа Пандхарпура.
В отличие от Варкари-сампрадайи, которая была либеральной по своему мировоззрению, Датта-сампрадайя была возрожденческим культом, пытавшимся сохранить брахманическую ортодоксальность, систему каст и общий упор на ритуальную религию. Многие главы Гуру-чаритры посвящены кастовым обязанностям, правилам поведения, соответствующим ритуальным действиям, карма-випаке и так далее.
Предметом Гуру-чаритры является жизнь двух святых, почитаемых как первые исторические аватары Даттатрейи в Датта-сампрадайе: Шрипаде Шриваллабхе (ок. 1323-53), родившемуся в Питхапуре (современном Андхра-Прадеше, восточный Годавари), и Нрисимхе Сарасвати (ок. 1378-1458), родившемуся в Карандже, район Акола. Даттатрейя, хотя по сути своей был аватарой Вишну, обычно почитался как божество самостоятельное. В любом случае, вера в «аватару всех аватар» является особой чертой Даттатрейи или Даттобы. Рассматриваемый как вечный, вездесущий аватара, Даттатрейя проявляется под разными личинами, и хотя его даршана, как считается, очень сильна, её трудно достичь: "в самой Датта-сампрадае и даже за ее пределами многие являются гуру, йогинами и отшельниками, возвысившимися до статуса аватар Даттатрейи".
Вера в существование аватар Датты также подтверждается пуранической литературой. Сканда-пурана (1.2.46.163-64) упоминает йогина по имени Валлинатха, который считается частичным проявлением (амса) Даттатрейи. Этот Валлинатха, скорее всего, натха-йогин, обосновался в Бахудака-тритхе Махи-сагара-сангама, в Гуджарате, где река Мал впадает в море в заливе Камбей. Считалось, что если человек поклоняется Валлинатхе ка Даттатрейе, он достигнет совершенства в йоге, а также процветания в скотоводстве.
Шрипада Шриваллабха
Жизнь Шрипады Шриваллабхи описана в пятой и девятой главах Гуру-чаритры. Примерно в начале четырнадцатого века в деревне Питапур, недалеко от Раджамандри, жила благочестивая пара браминов. Мужчину звали Апалараджа,его жену звали Суматли. Однажды Даттатрейя, переодевшись нищим, пришел к ним домой, прося милостыню как мадхукарин.
Божество, замаскированное под нищего, — тема классическая для всей пуранической литературы. Мадхукарин, буквально «подобный пчеле», является идеальным типом просителя подаяния. Как пчела не выбирает цветы заранее и не вредит им в процессе извлечения нектара, так и идеальный отшельник не должен заранее выбирать дома, в которых он будет просить милостыню, и не должен становиться обузой для домохозяев. Отшельник просит всего несколько кусочков в каждом доме, приходя уже после того, как люди поели. О правилах санньясы и образе жизни отшельника см. Kane, History of Dharmasastra, vol. 2, пт. 2, 934 и далее
Супруги всегда отличались гостеприимством, и, хотя и были заняты церемонией шраддхи, Даттатрейя был принят с честью, за что предложил дары благочестивой паре после того, как раскрыл свою истинную личность.
Гостеприимство (атитхи) — одна из обязанностей браминов. Согласно шастрам, гостем может быть только брамин, а гостеприимство ограничивается одним приемом пищи и одной ночевкой, если гость прибывает поздно вечером и не может вернуться домой. Когда появляется санньясин, хозяин считает это удачей, поскольку ему предоставляется возможность заработать заслуги, служа отшельнику. Повторяется тема благочестивой и гостеприимной пары, встречающей гостя, которым является сам Бог. Считается, что обряды шраддхи, совершаемые для умерших предков, обеспечивают их питанием после того, как похоронные обряды наделили их эфирными телами. Пока не совершены похоронные обряды и не проведена первая церемония шраддхи, умерший считается блуждающим призраком. Только после этого умерший «восходит» в статус питри в обителях питри-локи. Живые родственники соблюдают церемонии шраддхи в определенные периоды времени. Эти обряды отмечены подношением пинды (рисовых шариков) трем предкам по отцовской линии и трем по материнской. Традиционно первыми едят брамины. Но Сумати, движимая состраданием, проигнорировала этот обычай и подала милостыню, движимая атитхи.
Сумати пожелала стать матерью сына, столь же великого, как и само божество. (Просьба о таком благе, а также предоставление его божеством — еще одна показательная тема, встречающаяся во всей пуранической литературе.) Даттатрейя, произнеся слова тат хас ту (буквально «да будет так» — торжественное заверение гуру или божества, дарующего желаемое благо), исполнил желание женщины, и на четвертый день светлой половины месяца Бхадрапада она родила сына по имени Шрипада. По мере взросления, он привлекал людей своими исключительными качествами и экстраординарными способностями. В возрасте семи лет он был благословлён священным шнуром, и уже мог читать все четыре Веды.
Согласно Шастрам, церемония упанаяны должна происходить на восьмой год для брахмана, на одиннадцатый для кшатрия и на двенадцатый для вайшьи. Презентация церемонии нити Шрипады на седьмом году жизни мальчика — апологетический прием, подчеркивающий его не по годам развитую натуру. В биографиях Шанкары сообщается, что священный шнур был подарен ему его матерью Арьямбой, когда ему было всего пять лет. Раннее знание Шрипадой всех четырех Вед, типичная характеристика экстраординарных существ, подчеркивает брахманическую ортодоксальность первого аватары Даттатрейи.
В возрасте шестнадцати лет он отказался от брака, сказав своим родителям, что уже женат на йоге и отрешении. Затем объявил о намерении покинуть деревню и отправиться в паломничество.
Согласно индийской символике, шестнадцать лет — решающий возраст. Часто говорят, что в этом возрасте проявляются эпические герои, а также святые. «Женитьба Шрипады на йоге и отрешении» знаменует его обращение к образу жизни санньясина. О числе шестнадцать см. Gonda, Change and Continuity in Indian Religion, 115–30. Паломничество - еще один мотив индийской духовности. Все великие религиозные деятели как прошлого (например, Шанкара), так и настоящего (например, Ганди) чувствуют необходимость — особенно в начале своей миссии — совершать паломничества по всему субконтиненту. Даттатрейя, образ странствующего аскета, постоянно путешествующего по святым местам, представляет собой парадигму святого странника.
Старая Сумати стала сетовать, что другие ее дети хромые или с иными уродствами, и никто из них не сможет позаботиться о ней.
Еще одним лейтмотивом индийской духовности является отчаяние родителей и особенно матери, когда они узнают о решении своего сына покинуть деревню в поисках истины, а также их попытки предотвратить его выбор. Примером может служить отъезд Шанкары от матери Арьямбы из его родной деревни Калати: согласие на то, чтобы восьмилетний Шанкара стал санньясином, Арьямба дала только тогда, когда тот поставил ногу в пасть крокодила и ему угрожала опасность утонуть в реке.
Шрипада просто взглянул на своих братьев, и все они избавились от своих уродств, став сильными и здоровыми. Затем он получил от родителей разрешение уйти, пообещав вернуться в будущем.
Сын должен присутствовать у смертного одра и совершить похоронный обряд по своим родителям. Ожидается, что как санньясин он дарует им свои очищающие благословения. В религиозной литературе много случаев, когда говорится, что «божественный сын» дарует мокшу своим возлюбленным и благочестивым родителям.
Шрипада отправился в паломничество по субконтиненту, инициируя и обучая религиозных адептов, особенно в Гималаях. В Гуру-чаритре рассказывается о его пребывании в Каши, Бадринатхе, Гокарне и Куравапуре, на берегу реки Кришны. Два эпизода, касающиеся его последнего пребывания в Куравапуре заслуживают особенного внимания.
В первом рассказывается о деревенской вдове Амбике, которая жила со своим единственным сыном. Оба были на грани самоубийства, потому что, как объяснили Шрипаде, мальчик был идиотом, и не мог работать, чтобы прокормить свою мать. Шрипада сжалился над ними, наказав им соблюдать шани-прадош и неустанно поклоняться Шиве.
Отсутствие экономической поддержки — реалистический элемент общей агиографической схемы эпизода. Шани-прадош, буквально «вечеря Сатурна», — название пуджи в честь Шивы.
В результате мальчик вырос в мудрого и образованного человека. Шрипада пообещал его матери Амбике, что в следующей жизни он сам станет её сыном, предсказав таким образом рождение Нрисимхи Сарасвати.
Во втором эпизоде Шрипада даровал благо бедному деревенскому прачечнику, который всегда кланялся Шрипаде, когда тот отправлялся к реке Кришна для ежедневного омовения, но они никогда не разговаривали друг с другом.
Однажды прачечник увидел проходящего мимо царя, преисполненного славы и богатства, и понял, насколько пуста и ничтожна его жизнь по сравнению с жизнью царя. В этот же момент там появился и Шрипада, чтобы совершить омовение. Шрипада пообещал прачечнику, что в следующей жизни он будет царём из мусульманского рода, и что он встретит его снова под другим именем (Нрисимха Сарасвати).
Предоставление богатства является типичным даром Даттатрейи и его аватар, которые, как говорится, даруют как бхукти, так и мукти. Эта тантрическая черта, очевидная в описании Датты Маркандейя-пураной, связывает божество с шиваизмом; см. O'Flaherty, Eiva: The Erotic Ascetic, 258-59.
Деревня Куравапур быстро стала центром поклонения Даттатрейе, всемилостивый и могущественный Шрипада изливал свою милость на большое количество людей через чаматкары различных видов.
Буквально «изумление», «удивление»; говоря простым языком, любой чудесный или магический подвиг. Техническое значение чаматкары в поздних текстах кашмирского шиваизма — это форма эстетического восторга реализации; см. Dyczkowski, The Doctrine of Vibration, 147f.
Наконец, на двенадцатый день второй половины месяца Ашвина Шрипада исчез в водах святой Кришны. Таинственное исчезновение святых фигур в реках – агиографический мотив, направленный на увековечение человека.
Нрисимха Сарасвати
Нрисимха Сарасвати, второй Аватара Даттатрейи и центральная фигура в истории культа, является одним из самых почитаемых сампрадайей святых до настоящего времени. Тулпуле считает его подлинным основателем культа Даттатрейи, который «возник, вероятно, как реакция на деятельность суфиев, систематически посягавших на традиционную религию Махараштры». Большая часть Гуру-чаритры (главы 11–51) посвящена повествованию о жизни Нрисимхи, образуя разновидность священной мантры.
Нрисимха Сарасвати родился в семье брамина. его отец, Мадхав, принадлежал к ведийской ветви ваджасанейев (происходит от Ваджасанейи, отчества Яджнавалкьи и основателя ветви Ваджасанейев), тогда как Амба, его мать, получила (в своем предыдущем рождении, как вдова Амбика) благословение Шриваллабхи, переродиться ее сыном. Вскоре после рождения, на четырнадцатый день светлой половины месяца Вайшакхи, ребенок, получивший имя Нарахари стал немым.
Имя Вишну как человека-льва, таким образом то же, что и Нарасимха. Согласно Вишну-пуране 3.10, церемония наречения имени совершается отцом на десятый день после рождения. В любом случае ребенок сразу после рождения получает «тайное имя», известное только родителям.
Он творил различные чудеса для своих бедствующих родителей, но лишь после превращения железного молотка в золотой, Мадхав и его жена убедились в необычайных способностях сына (еще одна чаматкара, подчеркивающая роль Даттатрейи как дарителя богатства). Ребенок дал им понять, что сможет заговорить лишь после того, как состоится церемония священной нити (маунджи-бандхана). Единственным звуком, исходившим из его уст, был священный слог ОМ. (С помощью этого апологетического приема текст подчеркивает «природу брахмана» мальчика.)
Основные этапы жизни Нрисимхи почти во всех отношениях повторяют периоды жизни Шрипады. Во время церемонии священной нити, которая по традиции состоялась на восьмом году его жизни, мальчик прочитал все четыре Веды и шесть Шастр. (Выражение, подчеркивающее всеведение Нрисимхи. Шесть шастр есть ни что иное, как шесть даршан.) После обряда он попросил разрешения отправиться в паломничество. Он утешил свою мать, рассказав ей о непостоянстве материального мира (упадеша относительно непостоянства мира и безотлагательности атма-вичары является лейтмотивом религиозной литературы) и заверил ее, что у нее и ее мужа будут и другие сыновья и дочери, и, наконец, пообещав остаться с ними до рождения еще одного сына. Соответственно, он оставался с ними еще год, а затем покинул деревню, в возрасте девяти лет. (Индийский сын считает своих родителей воплощенными божествами и должен им подчиняться. Хотя призыв к подвижнической жизни побеждает все обычные обязанности, сын должен гарантировать будущее благополучие своих родителей.)
Нарахари странствовал около тридцати лет, посещая различные тиртхи на севере (следует иметь в виду гипотезу тантрического или натхийского влияния на Нарахари.). Он освятил своим посещением такие места, как Гайя, Праяг, Бадрикедар и так далее. Особого упоминания заслуживает первая остановка во время этой долгой ятры в Каши. 12-я глава Гуру-чаритры сообщает нам, что здесь, в возрасте десяти лет, он практиковал суровую аскезу и получил дикшу внутри ордена Шанкары дашанами от некоего Кришны Сарасвати, коим он и был переименован в Нрисимху Сарасвати.
Согласно правилам дашанами, только тиртхи-, ашрама- и сарасвати-отшельники могут стремиться стать «держателями посоха» (данда-дхаринами) и дандин-сваминами. В частности, лишь те, кто принадлежит к касте браминов, могут стать аскетами в касте дандинов, претендуя на более высокий статус. Дандины очень почитают Даттатрейю. Как отмечает Г. Г. Уилсон: «Помимо Шанкары, различные категории дандинов высоко почитают Муни Даттатрейю».
Нрисимха Сарасвати стал инициировать многих адептов на путь санньясы, и Гуру-чаритра подчеркивает его вклад в возрождение четвертой ашрамы, находившейся в то время в упадке. Это возрождение идеала санньясина было в основном сосредоточено на переоценке брахманических кодексов поведения и совершения ритуальных жертвоприношений. Характеристика санньясы, данная Шанкарой в терминах интеллектуальной реализации, изучения и самосознания, не составляла приоритетной задачи Нрисимхи Сарасвати. Акцент его учения был поставлен на представлениях о дхарме и карме, то есть на выполнении правильных ритуальных действий, а не на джняне.
После периода странствий Нрисимха Сарасвати вернулся в Каранджу, чтобы встретиться со своими престарелыми родителями (снова мотив благочестивого индусского сына, который в роли отшельника возвращается к своим умирающим родителям, чтобы даровать им свое благословение, обещание освобождения от сансары). Все в деревне были вне себя от радости, и, как описывается, Нрисимха, чтобы доставить им удовольствие, принимал все формы, в которых жители деревни поклонялись ему. Затем он благословил своих родителей, даровав им мгновенную мокшу.(Считается, что сила, присущая аватаре или святому, способна даровать мгновенную мокшу, даже если получатель не имеет права на ее получение.) После нескольких дней пребывания в Карандже, он отправился на юг, вернулся в район Декана и остановился на некоторое время в Аудумбаре и Нарсобавади, (обе деревни на берегах Кришны).
Гуру-чаритра сообщает, что он оставался в Аудумбаре почти четыре месяца, в течение которых благословил шестьдесят четыре йогина. Х. Ш. Джоши, однако, сообщает, что Нрисимха Сарасвати оставался там в течение многих лет, практикуя аскезу, и только после того, как его побеспокоил невежественный брамин, которого богиня Бхуванешвари попросила предаться Нрисимхе, он прекратил свой тапас. Тупой брамин позже был благословлен знанием и многими благами от Нрисимхи. В «Гуру-чаритре» Нарсобавади фигурирует как ответвление деревни Амрапур. Х. Ш. Джоши сообщает, что Нрисимха Сарасвати прожил там более двенадцати лет.
Наконец, он поселился в Ганагапуре (округ Гулбарга), при слиянии Бхимы и Амараджи, на последние двадцать три года своей жизни, где и умер в первый день месяца Магха 1380 (по календарю Сака, то есть в 1458 г. н.э.).
Среди многих чудесных деяний, приписываемых Нрисимхе Сарасвати, одно заслуживает особого внимания. Бедный брамин, у которого был небольшой дом с бобовой лозой, зарабатывал на жизнь исполнением пудж и милостыней.
Нищета многих браминов, которые служат пуджари в индийских деревнях, является реалистическим элементом.
Когда ему не давали милостыню, он собирал бобы. Маленькая лоза была важна для него и его семьи. Однажды Нрисимха пришел к нему просить милостыню, и брамин, которому больше нечего было предложить, приготовил бобы и подал их гостю. Последний остался очень доволен. Однако, уходя, он сломал ствол бобовой лозы. Брамин и его семья были потрясены, но не осмелились жаловаться. Позже брамин решил выкопать корни растения и, о чудо, нашел под ними кувшин, полный золотых монет! Затем он осознал значение поступка санньясина и стал его бхактой. Благочестивый ответ мужчины на испытание Нрисимхи подчеркивает примерное поведение, которое должно быть характерным для брамина. Дар золота, резко изменивший жизнь брамина и его семьи, является типичным примером готовности Даттатрейи даровать материальные блага (бхукти) своим преданным. В Гуру-чаритре сообщается и о многих других чудесных случаях: бесплодная буйволица, дающая молоко, представитель касты Махар, способный читать Веды, преданный, совершающий необычные действия, такие как насыщение почти трех тысяч человек из маленького горшка, исцеление бахаманийского царя Аллауддина простым благословением, возвращение человека к жизни, одновременное присутствие в восьми разных местах, и так далее. (Овдовевшей жене Нрисимха непреднамеренно дал обычное благословение ашта-путра саубхагьявати бхава, «пусть замужняя женщина будет благословлена восемью сыновьями». Мощное благословение Нрисимхи, хотя и непреднамеренно данное, не могло не реализоваться.)
Малпати (самый выдающийся среди агиографов маратхи, жил в Тахарабаде, округ Ахмаднагар. Как набожный Бхагавата, он провел свою жизнь в проведении киртанов и написании биографий святых) в Бхакта-виджае (1715–1790) описывает Нрисимху Сарасвати как парамахамсу и авадхуту, который быстро отказался от «своего посоха и тыквы», то есть от своей санньясы в ордене Дашанами. Не соглашаясь с тем, что Нрисимха получил имя Сарасвати из-за своей связи с орденом Дашанами в Каши, Малпати пишет, что это имя ему дали в нежном возрасте, поскольку «ни один брамин не мог сравниться с ним, ибо на кончике его языка восседала Сарасвати». Жизнеописание Нрисимхи у Малпати, полностью основано на Гуру-чаритре, хотя агиограф и смешивает рассказы Гуру-чаритры о Шрипаде Шриваллабхе и Нрисимхе Сарасвати. Безусловно, биографии двух святых тесно связаны с самой Гуру-чаритрой, и поэтому весьма вероятно, что Малпати, следуя традиции священного текста, представлял Нрисимху Сарасвати не кем иным, как воплощением Шрипады Шриваллабхи. С этой точки зрения «слияние» биографических черт двух святых в определенной мере оправдывается стремлением отстоять теологическую истину тождества двух Датта-аватар. Также в повествовании Малпати акцент делается на знании священных Вед и брахманической ортодоксальности (хоть он и идентифицируется как авадхута), а также на совершение им чудес благодаря своим сиддхи (предоставление материальных благ своим преданным, идеал бхукти в типологии Датты).
Влияние Ислама (и на Ислам)
Жизнь Нрисимхи Сарасвати прошла в основном в проповеди варнашрама-дхармы с целью очищения и возрождения традиционной ведийской религии. Как отмечает Нараян Х. Кулкарни:
Нрисимха Сарасвати был строгим сторонником варнашрама-дхармы и предписывал своим последователям, особенно браминам, еще более строгие правила. Если верить Гуру-чаритре, Бахамани, Адилшахов и Кутубшахов Нрисимха Сарасвати покорил своей чудесной силой. В более широкой перспективе его усилия можно рассматривать как попытку примирить мусульманское правление с индуистским образом жизни. Но нельзя сказать, что эти усилия увенчались успехом.
На протяжении всей своей страннической жизни «гуру», как его называют по сей день, поощрял практику яджни. Наличие возле Ганагапура холма пепла, горсти которого всё ещё уносят преданные в качестве прасада, заставило многих предположить, что здесь было место интенсивной ритуальной деятельности (яджна-бхуми). К сожалению, до нас не дошли писания самого Нрисимхи Сарасвати. Его миссию можно описать как попытку пробуждения индусов, особенно касты брахманов, в катастрофических условиях под властью мусульман, ради осознания ими своих обязанностей по отношению к обществу. Он был первым, кто выдвинул идею махараштра-дхармы, которую позже повторил Рамдас (1608-1681), великий религиозный "активист" следующего столетия.
Два противоречивых мотива вдохновляли Даттатрейя-сампрадайю с самого ее начала. С одной стороны, призыв к возрождению ведийских ритуалов и брахманической религии, находившихся тогда в упадке из-за мусульманского правления, подчеркивал образ Даттатрейи как брахманического божества. Тема ортодоксальности и ритуальной чистоты находится в центре внимания всей Гуру-чаритры. Помимо писаний пуран и панчаратры, поддерживающих этот образ (как в повествовании Брахма-пураны и Саттвата-самхиты), Даттатрейя связан с брахманической ортодоксальностью через его принятие в качестве божественного йогина такими группами, как орден Дашанами.
С другой стороны, политическая ситуация и культурная атмосфера средневековой Махараштры способствовали межрелигиозному обмену, который в некоторых случаях приводил к смешению индуизма и Ислама. Об эклектизме духовности маратхи свидетельствует не только симбиоз элементов шиваизма и вайшнавизма, но и встреча на популярном уровне индуистского бхакти с суфизмом: в более широком движении Датты есть гуру, почитаемые как аватары Даттатрейи, и которые при этом явно факиры. Безусловно, это смешение индуизма с исламом не затронуло все религиозные группы в равной степени.
В Декане доминирующим суфийским орденом был Чишти. Суфии впервые обосновались вокруг Девгири, переименованного мусульманскими правителями в Даулатабад, примерно в начале четырнадцатого века. Индианизируя себя, эти суфии казались в особенности терпимыми по отношению к немусульманам, иногда проявляя либеральные и даже проиндуистские тенденции. О суфизме в Декане см. Низами, «Суфийское движение в Декане»; Азиз, «Взгляд на мусульманскую культуру в Декане».
Можно задаться вопросом, почему Датта-сампрадайя — возрожденческий брахманический культ — стала настолько «дружественной к врагу», даже в большей степени, чем либеральная Варкари-сампрадайя. Я думаю, что причина кроется в антиномистских корнях Даттатрейи, которые нельзя было просто отменить или стереть: на популярном уровне связь божества с Исламом благоприятствовала ассимиляции "нечистыми" мусульманами нонконформистских натхов и социально-подозрительных групп, таких как как агхори.
Как отмечает Г. С. Гурье: Глава маханты Натхапанти «акхада» или «далича» всегда известен и как "пир". .. Важнейшие центры Натхапанти расположены в преимущественно мусульманских районах. . . Повседневный образ жизни акхада, как правило, не отличался от жизни мусульманского пира. (Гурье, Боги и люди, 138-39) О перекрестном опылении индуистской и мусульманской религий в натхизме см. White, «The Wonders of Sri Mastnath».
Другими словами, обращение Даттатрейи к йогическим, экстремистским и неортодоксальным группам, таким как Маханубхава, благоприятствовало контакту с Исламом, делая его почти естественным. Даже Ананда-сампрадайя маратхи, включающая в себя многих мусульман, обратившихся в индуизм, может рассматриваться «либо как исламская версия Датта-сампрадайи, либо как подкульт этой секты», как утверждает Нараян Х. Кулкарни.
Эта сампрадайя является примером перекрестного опыления индуистов и мусульман. Примером такого «слияния горизонтов» является история Мритюнджая (1575-1650), известного также как Мунтоджи. Он происходил из царственной мусульманской семьи багаманийской династии Бедар, связанной с кадирийской ветвью суфизма. Под влиянием Сахаджананды из Кальяни, посвятившего его в сампрадаю Ананды, он обратился в индуизм.
Пурнананда, один из четырех выдающихся деятелей Ананда-сампрадайи наряду с Сахаджанандой, Ниджанандой и Ранганатхом (46), был автором Авадхутатки, превозносившей в 1610 году Даттатрейю как верховного авадхуту.
Учитывая эту неразрывную смесь неортодоксальных и ортодоксальных элементов в иконе Даттатрейи, остается вопрос, почему возрожденческая брахманическая среда, акцентирующая карму и дхарму, выбрала именно его, джняна-мурти, в качестве своего ишта-дэваты. Безусловно, эклектичный характер и полисимволическая сила Даттатрейи как Гуру, Йогина и Аватара сделали его популярным практически во всех социальных слоях, своего рода религиозным магнитом, притягивающим массы. Изначальная характеристика Датты как джняна-йогина, несомненно, не была утрачена в сампрадайе, где особое внимание уделялось правилам и ритуалам дхармы. Со временем в элитарную аскетическую джняна-маргу йогинов и отшельников влилась более популярная бхакти-марга. В конце концов все три основных пути джняны, кармы и бхакти были ассимилированы культом этого божества. Именно по этим причинам икона Даттатрея является наиболее впечатляющей парадигмой интегративной духовности маратхи.
Тремя главными резиденциями Нрисимхи Сарасвати были Аудумбар, Нарсобавади и Ганагапур. Сегодня крошечная деревушка Аудумбар расположена недалеко от железнодорожной станции Бхлавади, на южном пути железной дороги Пуна-Бангалор. Посетитель пересекает реку Кришна на пароме, поскольку кшетра Аудумбар находится на берегу Кришны. Место получило свое название из-за деревьев удумбара, которые растут в этом районе.
В сампрадайе дерево удумбара (Ficus glomerata) считается священным деревом Датты; см. Enthoven, Folkore of the Konkan, 36, 71-72. Это большое дерево без воздушных корней, древесина серовато-белая или красновато-серая, мягкая и очень светлая. Листья от яйцевидно-продолговатых до ланцетовидных, длиной от трех до восьми дюймов, тонкие, голые и блестящие с обеих сторон. Листья, кора, плоды и сок удумбары используются в местной медицине. В ведийские времена его древесина, которая, как говорят, концентрировала в себе сущность всех других деревьев, использовалась для изготовления жертвенных инструментов, а также самого священного жертвенного столба (юпа). Рассказ о присутствии «божьей рыбы» (devace mase) в «отверстии для воды» в Кришне в Аудумбаре см. в Feldhaus, Water and Womanhood: Religious Meanings of Rivers in Maharashtra, 94–96.
Главным объектом поклонения здесь, как и во всех святилищах Даттатрейи, является набор из двух падук Нрисимхи Сарасвати. Падуки — это деревянные сандалии, состоящие из деревянной подошвы и деревянной шпильки. Поскольку кожа не используется, это обувь многих аскетов, в особенности адептов-вайшнавов. Также термин падука относится к отпечатку стоп или сандалий святого или божества. Ноги всегда были объектом поклонения на Индийском субконтиненте. Считается, что шакти в изобилии хранится в стопах, и милость массажа или прикосновения к стопам известного святого является одним из тех благословений, которых больше всего жаждут преданные. Сандалии, будучи эмблемой царского достоинства, являются символом духовной власти и могущества. Они также являются символом странствий, постоянного пребывания в паломничестве, характерной чертой всех аскетов и, конечно же, Даттатрейи. Так называемая мантра сандалий (падукамантра), предположительно открытая Шивой богине, звучит: «Я поклоняюсь сандалиям [Гуру]». Практика размещения падуков умершего святого в его самадхи - обычна как для Датта-сампрадайи, так и для натхов. Поклонение в Аудумбар-стхане включает процессию падуков и празднование таких праздников, как Датта-джаянти и годовщин смерти Шрипады Шриваллабхи и Нрисимхи Сарасвати. Здесь и в Нарсобавади священным днём Даттатрейи является не четверг, как по традиции, а суббота. В прошлом столетии царевичи Сангли, при финансовой поддержке других преданных, возвели над падуками храм. Помимо гостеприимства для местных пудждари, здесь есть несколько дхарма-сал, где могут разместиться современные посетители.
Нарсобавади расположен недалеко от станции Джаясингпур на железной дороге Мирадж-Колхапур. Легенда гласит, что еще до времён Нрисимхи это место было освящено аскезами разных святых, в том числе и некоего йогина Рамачандры. Это место считалось сарва-тиртхой, поскольку все боги когда-то жили тут, на берегу Кришны, целый год. В Гуру-чаритре говорится, что здесь обитало божество Амарешвара (буквально «повелитель бессмертных», титул, часто приписываемый Индре, Вишну и Шиве; Амарешвара — это также имя одной из двенадцати великих линг), которое сопровождали шестьдесят четыре йогина. Храм Даттатрейи на берегу реки под деревом удумбара предположительно был построен мусульманским царем Биджапура и содержит падуки Нрисимхи Сарасвати. Имеется история о священном месте для этого храма: некий Бахирамбхатта (буквально «господин Бахира», Бхатта — это почетный титул, часто присоединяемый к именам ученых людей, особенно брахманов; имя Бахира может быть связано с Бахиробой, махараштрийским божеством, которое, как считается, предотвращает болезни), брамин из близлежащей деревни Аласа, не имевший потомства, ежедневно приходил в Нарсобавади, чтобы получить даршану Нрисимхи.
Несчастье бесплодия, приводящее людей с незапамятных времен к храмам и святым людям в надежде получить благословение на потомство, является повторяющейся темой в религиозной литературе. Живые святые, а также могилы садху и факиров часто славятся как дарующие потомство.
Однажды Нрисимха по пути в Ганагапур попросил брамина поклониться его падукам, называемым мано-хара (буквально «похищающие сердце», что означает завораживающие, очаровательные), под деревом удумбара, и предсказал, что это место будет иметь большое значение в будущем.
Обычный распорядок поклонения сосредоточен на процессии падуков и праздновании в честь аватаров Даттатрейи. Помимо Нрисимхи Сарасвати, следует упомянуть о святом восемнадцатого века Васудевананде Сарасвати, который также считается воплощением Датты. В своей жизни он часто посещал Нарсобавади и, как говорят, имел там видение Даттатрейи, в котором тот дал новые правила для лучшего управления стханой.
Деревня Ганагапур в северном Майсоре — сегодня часть штата Карнатака — расположена в пятидесяти милях к юго-востоку от Солапура, на главной линии дороги Бомбей — Мадрас. Ганагапурская кшетра, которую Нрисимха Сарасвати выбрал в качестве своей последней обители, находится в четырнадцати милях к югу от станции Ганагапур, недалеко от сагамы, места слияния рек Бхима и Амараджа.
Сагама — это слияние двух рек или одной реки с океаном. Самая священная из всех сагам — это Ганга и Ямуна в Праяге. Это место называется тривени, «слияние трех», третья река — это мифическая Сарасвати, которая, как полагают, соединяется с двумя через подземный канал. Бхима, буквально «страшный или ужасный», является главным притоком верхнего течения реки Кришны. На берегах Бхимы расположены многочисленные тиртхи и места паломничества, главным из которых является Пандхарпур. Здесь река изгибается в форме полумесяца, обращенного на восток, и потому ее также называют Чандра-бхага, «лунная часть». В Ганагапуре первые десять дней месяца Джьештха посвящены поклонению Бхиме. Амараджа буквально означает «рожденная от бессмертного».
Маленькая речка Амараджа считается преданными «остатками амриты». Рассказывают, что однажды боги вели ожесточенную битву против демона Джаландхары.
Буквально «водонос». Имя асуры, возникшего в результате соприкосновения вспышки из третьего глаза Шивы с океаном и усыновленного богом вод. Его звали Джаландхара за то, что он поймал воды, текущие из глаза Брахмы; см. Падма-пурана 5.141ff
Во время этой космической битвы погибло столь много дэвов, что нужно было доставить туда нектар бессмертия, чтобы оживить их. Часть амриты пролилась там, где берет начало Амараджа. В глазах индуса вода любых рек для людей то же самое, что и амрита для богов. Там, на слиянии рек Бхима и Амараджа, примерно в двух милях от стханы, находится самая священная тиртха, известная как Саткула (буквально «хорошая или благородная семья»). Омовение в этом месте считается эквивалентным омовению в Праяге. Недалеко от него находится так называемая вишранти-катта, или платформа для отдыха, где обычно лежал Нрисимха Сарасвати, когда шел к слиянию рек и обратно.
Старые блоки, некогда составлявшие матх Нрисимхи Сарасвати, сегодня составляют самую священную часть небольшого, но элегантного мандира Даттатрейи, недавно перестроенного в калукьянском стиле. На возвышении, с южной стороны мандира, находится святая гарбха-гриха: небольшая комната, разделенная стеной. Внешняя часть имеет две двери, и посетителей допускают только до них. Во внутренней части находится «святая святых», ниргуна-падуки (буквально «следы, лишенные качеств (гун)», прилагательное ниргуна подчеркивает неотъемлемую трансцендентную ценность этого священного объекта поклонения). В духовном аспекте эти падуки означают вездесущность божества, сегодня они окружены серебряными бюстами Брахмы, Вишну и Шивы. Эти падуки, конкретный знак вечного присутствия Даттатрейи в образе Нрисимхи Сарасвати, веками представляли собой самый священный объект поклонения в культе Даттатрейи. Известно, что Нрисимха перед смертью обратился к своим ученикам с такими словами: «Мое постоянное присутствие отныне будет в этих ниргуна-падуках». Небольшое отверстие в стене дает паломнику возможность увидеть мурти Датты. (Находясь в Ганагапуре в ноябре 1991 года, я получил даршану особого мурти Даттатреи: бала-датты или младенца Датты. Приближался праздник Датта-джаянти, обычно приходящийся на декабрь.) Перед падуками в нише западной стены находится небольшое изображение Ганеши, известное как Шри Вигхнахар Чинтамани, мурти из песка, которое, как говорят, было возведено там самим Нрисимхой Сарасвати по просьбе правителя Ганагапура. После создания этого мурти Нрисимха основал матх и поселился в нём. Вокруг святилища находятся различные предметы, связанные с жизнью «Шри Гуру»; главный интерес представляет дерево ашваттхи, стоящее за пределами матха. (Старое дерево умерло несколько лет назад, и на его месте было посажено новое.)
Согласно легенде, один брахма-ракшас (демон, призрак брамина, который вел нечестивую жизнь; Ману-смрити (12.60) определяет брахма-ракшаса как брамина, который, вступив в отношения с парией или с чужой женой, обречен переродиться в демоническое существо, питающееся человеческой плотью) сделал это дерево своей обителью, и люди боялись приближаться к нему. Нрисимха Сарасвати сжалился над ними и даровал мокшу брахма-ракшасу. В наши дни на платформе, окружающей дерево находятся изображения Наганатха и Ханумана.
Наганатх, буквально «предводитель змей», вероятно, является эпитетом Шивы, правителя хтонических сил. Наганатха лингам — это линга, посвященная Шиве. Ассоциация мурти Наганатха с деревом довольно распространена. В «Рамаяне» Хануман, буквально «имеющий [большие] челюсти», возглавлял армию ванаров (раса обезьяноподобных существ) и помогал Раме в его войне против Раваны. Его образ бога-ванара, воплощающий идеал образцового бхакты, совершающего бескорыстное служение популярен во всей Индии. В Махараштре он наиболее известен как Марути, сын Марута, бога ветра, и в большинстве деревень Декана является главным божеством. Марути должен охранять деревню от всякого зла. Поэтому его храмы стараются строить на окраине деревни, не позволяя злым силам пересечь ее границы. О Марути см. Enthoven, The Folklore of Bombay, 188–92.
Описание современной ритуальной деятельности в Ганагапуре, данное М. С. Мате, помогает нам оценить важность поклонения падукам, которое восходит к самым истокам культа Даттатрейи:
Рано утром в три часа совершается какад-арати. После этого пуджа предыдущего дня заканчивается, и начинается маха-пуджа. Другие ритуалы, шестнадцать упачар, совершаются без прикосновения к падукам. Затем поклоняются Вигнахару Чинтамани, а также совершают пуджу другим божествам поблизости от матха. По завершении этого поётся пратх или утреннее арати, завершая пуджу. Вся церемония занимает около трех часов. .. Падуки во время этой пуджи кладут перед дверью самой внутренней комнаты, гарбха-грихи. С этого времени и до маханайведьи, то есть примерно до часа дня, падуки находятся на виду — это даршана для всех. Все подношения, включая различные виды пудж, должны совершаться в течение этого времени. После маханайведьи падуки снимают с двери и ставят перед изображением так, чтобы их можно было видеть только через маленькое окошко в стене.
Сегодня индивидуальное поклонение падукам включает семидневное чтение Гуру-чаритры, известное как саптаха-параяна, и совершение других пудж.
Какад-арати называется так в честь лампы, используемой в арати, состоящей из какада, фитиля из грубой ткани. Этот обряд пробуждения бога имеет глубокую древность; Намдев упоминает об этом в одном из своих абхагов. Упачары, буквально «служение», «поклонение», представляют собой различные ритуальные действия, связанные с определенными предметами поклонения, такие как преподнесение цветов божеству. Количество этих упачар может быть разным: пять, десять, шестнадцать, восемнадцать, вплоть до шестидесяти четырех. Маха-наиведья — это великое подношение пищи богу.
В течение года в Ганагапуре проходит более пятнадцати празднеств, большинство из которых включает шествие палхи. Самый популярный из них посвящен пунья-смаране, годовщине смерти Нрисимхи Сарасвати, и проходит в первые четыре дня светлой половины месяца Магха. Важными аспектами этого праздника являются поклонение санньясинам и коллективная снана (омовение) в водах Бхимы. Это событие привлекает в Ганагапур наибольшее количество паломников. Другими важными утсавами (храмовыми празднествами) являются дни рождения Нрисимхи и Шрипады, а также Датта-джаянти, отмечаемые в полнолуние на четырнадцатый день месяца Марга-ширша (декабрь).
Годовщина рождения Шрипады Шриваллабхи совпадает с самым популярным маратхийским праздником Ганеша-чатурти, днем рождения Ганеши. Днем рождения Даттатрейи традиционно считается среда (хотя анонимная Дасопант-чаритра в стихе 588 утверждает, что это был понедельник); см. Shakti M. Gupta, Vishnu and His Incarnations, 42. Г. С. Гурье отмечает, что день рождения Датты любопытным образом указан в пенджабском альманахе как Dattatreya-utpatti, «происхождение или исхождение Даттатрейи»; см. Ghurye, Gods and Men, 212.
Во время этого праздника Даттатрейе поклоняются в образе Вишну-младенца (мукхават)(буквально «обладающий ртом»; здесь мукха обозначает лик божества, видимый спереди). Такая воздержанность и отсутствие какой-либо символики тримурти может быть истолковано как пережиток древности, когда преданные поклонялись экмукхи (одноликому) мурти Датты.
Ганагапур, безусловно, является самой священной стханой для всех преданных Даттатрейи. Мне рассказывали, что около шестнадцати лет назад знаменитостью Ганагапура был юноша, живший на окраине деревни; его почитали как аватару Датты. Во время своего визита в Ганагапур в 1991 году, я не смог найти никаких следов этого «современного проявления». В любом случае периодическое появление предполагаемых аватар Даттатрейи является отличительной чертой культа Датты.
Исцеление одержимости
Особенностью Аудумбара, Нарсобавади, Ганагапура и вообще всех храмов Даттатрейи является их репутация как мест исцеления. Эти тиртхи в настоящее время более известны своими предполагаемыми сверхъестественными способностями, чем как религиозные места. Люди, считающие себя одержимыми злыми духами (бхут-бадха), такими как преты (буквально «ушедший», «умерший», термин прета обозначает призрака, злого духа, оживляющего мёртвые тела и обитающего в таких местах, как перекрестки, места кремации и кладбища) и пишачи (самый злобный разряд существ, поставленный Ведами ниже ракшасов. Этот класс демонов называется писача из-за их пристрастия к плоти, а также из-за их желтоватой внешности), или жертвами чёрной магии (карм), приходят в эти стханы в большом количестве в надежде на освобождение могущественным и неусыпным (джагрит) божеством. Как уточняет Мате:
Жертву следует привести в святилище и заставить присутствовать на поклонении и, особенно, на молитве или арати. Из-за влияния бога духи постепенно становятся беспокойными и в конце концов оставляют своего пленника в покое. Во время молитв часто можно увидеть в святилище пляшущих жертв, постоянно изгибающихся взад и вперед, и вся атмосфера наполняется их плачем и визгом. Большинство божеств являются объектами сакама-бхакти (преданность, преследующая личные интересы), но ни одно, кроме Даттатрейи, не занимает столь выдающегося положения в сфере злых духов и черной магии.
Неясно, почему эти стханы стали популярны как центры исцеления. В Гуру-чаритре рассказывается о двух или трех случаях, когда Шрипада Шриваллабха и Нрисимха Сарасвати спасали людей из когтей злых духов, но этого недостаточно, чтобы объяснить исцеляющую силу, приписываемую этим святыням. Находясь в Ганагапуре, я сам был свидетелем различных сцен одержимости бхутами и экзорцизма в главном храме Даттатрейи. В частности, я помню женщину, которая начала дрожать и кричать, еще обходя вокруг священного дерева возле сагамы. В начале музыки и пения арати почти все жертвы бхут начинают трястись и стонать, будто испытывают ужасную боль. Некоторые теряют сознание и падают на землю, другие могут двигаться и раскачиваться с невероятной скоростью, даже биться головой о землю. Однако считается, что боль на самом деле причиняется только бхуту, который чувствует присутствие и силу Даттатрейи. Все информанты уверяли меня, что вообще не чувствуют боли. Как только арати заканчивается, большинство криков и корчей прекращается, и жертвы бхут приходят в нормальное сознание - в это время Даттатрейя ослабляет наказание, и измученный бхут прячется в своей жертве, позволяя человеку прийти в сознание. В любом случае не считается, что бхут покидает жертву, когда прекращается арати. Большинство экзорцизмов и исцелений требуют, по меньшей мере, нескольких недель участия в регулярных сеансах арати. В сложных случаях может потребоваться год или даже более длительный период близости к джагрит-стхане.
Жертвы бхута обычно говорят об общем ощущении того, что они определяют как «неправильность». Все в их жизни и в них самих как будто ухудшается и портится. Таким образом, для многих опыт «исправления», или восстановления гармонии, приводит к прочным узам преданности Даттатрейе. Лечение, очищение и исцеление действуют как посвящение в новую веру, раскрытие или переоткрытие духовного измерения.
Помимо храмов Даттатрейи, а также храмов КалаБхайрава, в Махараштре есть еще два вида лечебных центров. Это храмы секты Маханубхава и захоронения (дарги) или мавзолеи (чиллы) мусульманских святых (пиров), а также гробницы (самадхи) некоторых индуистских святых. Экзорцизм, равно как и одержимость, по-видимому, всегда были прерогативой «нечистых», тантрических, небрахманических или антибрахманических групп. Имея в виду с древности «нечистый», антиномический характер Даттатрейи, а также его объединяющую силу, я бы сказал, что объяснением «исцеляющей природы» бога является именно его связь — начиная с тринадцатого века — с неортодоксальной сектой Маханубхава в сочетании со связью божества с важными шакти-питхами, такими как Махур. Более того, функция Даттатрейи как целителя также может быть связана с его «заражением» суфизмом: по крайней мере, начиная с шестнадцатого века, различные мусульманские пиры стали признаваться аватарами Даттатрейи. Следует отметить, что даже секта Маханубхава ассимилировала ряд мусульманских взглядов и практик.
Преданные обходят священное дерево возле слияния рек Бхима и Амараджа в Ганагапуре. Люди, которых считают одержимыми злыми духами, приходят сюда в надежде на освобождение от них.
Полезно проводить различие между божествами вселяющимися, и божествами, не вселяющимися в людей, поскольку в действительности не все божества Махараштры овладевают своими преданными. Например, среди богов Шива, Ганеша, Рама, Хануман, Вишну, Витоба и Кришна никогда не овладевают, тогда как Кхандоба, Мхасоба, Мхаскоба, Ветала, Джйотиба вместе с Даттатрейей и КалаБхайравом овладевают. Среди богинь Парвати, Сарасвати, Сита и Гаури не овладевают, в то время как Махалакшми, Экавира, Бхавани, Джанубаи, Калубаи, Амбабаи, Джогабаи, Банабаи, Ямаи овладевают.
Более того, женские божества, связанные с водой и реками, Сати Асары, часто овладевают своими преданными; см. Фельдхаус, "Вода и женственность: Религиозное значение рек в Махараштре" (13, 70, 90 сн. 45, 128-30, 132, 134, 167). Даттатрейя иногда связан с этими Сати Асарами, например, через дерево удумбара, которое является для него особенно священным; (см. там же, 144 с. 48). Об одержимости Дэви за пределами среды маратхи см. Erndl, "Seranvali. The Mother Who Possesses".
Вслед за Д. Д. Косамби, Джон М. Стэнли утверждал, что боги, которые овладевают людьми, соответствуют тем «древним неарийским богам Махараштры, которые постепенно ассимилировались в великую традицию как аватары Шивы и Парвати». Небрахманические элементы Даттатрейи позволили и другим ученым идентифицировать его как наставника неарийских племен.
Однако это схематическое различие — почти противопоставление арийских и неарийских богов — кажется несоответствующим случаю. То, что мы называем индуизмом, с ведических времен представляло собой сложную смесь и взаимодействие множества компонентов. Покойный Гюнтер Д. Зонтхаймер, например, выделил пять: брахманические труды и учения, аскетизм и отрешение, племенная религия, народная религия и направления бхакти. Религиозные феномены, с учётом их контекстуализации в пространстве и времени, могут наличествовать в некоторых или даже во всех этих компонентах, хотя то, что определяет основной характер, заключается в том, какой компонент акцентируется. Разумеется, одержимость и экзорцизм типичны для небрахманической, племенной и народной среды. Но даже здесь, где преобладает небрахманический компонент, динамическое взаимодействие между всеми компонентами продолжается и должно быть признано. То, о чем часто говорят как о процессе «санскритизации» или «брахманизации» племен, по той же причине требует и рассмотрения обратного влияния, оказываемого племенами на так называемую «великую традицию»: культурные влияния никогда не действуют только в одну сторону.
Примером этого и является случай Даттатрейи с его эклектичным прошлым. Божество было присвоено как брахманическими, так и небрахманическими группами в зависимости от того, какой компонент преобладал в определённое время в определённой религиозной среде. Эти различные присвоения способствовали созданию множественных образов Даттатрейи или, лучше сказать, способствовали формированию уникального мурти, вмещающего в себя множество явно противоречащих друг другу граней. Если главной целью присвоения Даттатрейи Нрисимхой Сарасвати было пробуждение брахманической ортодоксии и усиление ведийского ритуала, с целью противостояния исламскому господству, а также тантрическим излишествам, Датта-сампрадайя не возражала против синкретического смешения индуизма и ислама. И, хотя Даттатрейя в настоящее время обычно идентифицируется как брамин, а его храмы рассматриваются как центры поклонения браминов, все это сосуществует с его главным святилищем — Ганагапуром, считающимся одним из важнейших центров исцеления одержимых.
В заключение. Шрипаду Шриваллабху и особенно Нрисимху Сарасвати следует считать основателями «религии» Даттатрейи в области маратхи. Культ Датты был и остается очень популярным, привлекая массы людей благодаря ассимилирующей природе иконы Даттатрейи. Эта объединяющая сила отразится в последующем развитии движения Датты, даже за пределами Датта-сампрадаи как таковой. Гуру-чаритра остается самым священным вместилищем "лил" Даттатрейи, питающих чувства благоговения и преданности.
Автор: Antonio Rigopoulos, 1998
Перевод: Инвазия , 22.06.2022
Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара (исследование трансформативного и инклюзивного характера многоликого индуистского божества)
Содержание:
Глава 1. Генеалогия Даттатрейи.
Глава 2. Пураническая мифология Даттатрейи.