Явление Орфея в архаическом мире. Главы 6 и 7.

Глава 6. Орфей аутсайдер.

Помимо статуса героя и полубога, Орфей был также варваром и бродягой, и этот статус аутсайдера был созвучен роли поэта как распространителя культурных ценностей, передающего поэтическое вдохновение обществу из божественного мира. Инаковость Орфея можно понимать как метафору этого процесса, поскольку его фракийская идентичность отражает личность Диониса, пришлого бога. Выраженная экзотичность Диониса была неотъемлемой частью его, как греческого божества, поэтому и аутсайдерская роль Орфея была важна для греческой аудитории. Как мы увидим, Орфей выражает традиционное представление о поэте как о чужаке (ксеносе) в греческой поэзии.

В архаическую эпоху певцы перестают быть придворными служителями и становятся странниками, служа потребностям сообществ, приглашающих их на празднества, организуемые элитой ради удовлетворения потребностей более масштабного полиса. Таким образом, поэзия помогала интегрировать классы общества в единое культурное целое - полис. В гомеровских эпосах говорится, что Муза научила всех поэтов «пути» песни, и эта тема продолжилась как поэтический прием в классическую эпоху. (Од. 8.479; Пиндар Ол. 1.110; Ол. 6.24-26; Ол. 9.46). Как мы видели, Одиссей принял роль странствующего поэта, и тема странствий стала ассоциировался с поэзией с давних времен, уходя своими корнями в гомеровский мир. Орфей реализовал эту концепцию несколькими способами: как аргонавт, путешествующий в экзотические страны, как поэт, который отправляется в Аид, чтобы вернуть свою любовь и как одинокая фигура на периферии известного мира до смерти от рук фракийских женщин и последнего пути его поющей головы на остров Лесбос. Таким образом, странствия Орфея обеспечили основные компоненты мифа - от героя-авантюриста до путешественника между мирами.

Как мы видели, представление о бродячем барде, являющемся в общество как ксенос датируется гомеровской эпохой. Бард становится представителем инаковости благодаря тому, что, хоть и артикулируя ценности своего хозяина, он выходит за пределы аристократического ойкоса, а позднее и общинного полиса. Как странника, поэта приветствовали по божественным законам гостеприимства, но, при этом, он мог быть угрозой. Двойственное отношение к ксеносам также проявляется и в том, что поэт может не только артикулировать, но и бросать вызов представлениям собственных хозяев. Мы можем видеть, как Пенелопа упрекает Фемия в том, что его печальный рассказ о возвращении далек от той радостной песни, которую просили женихи. Поэтому неудивительно, что Орфей, как архетипический поэт, был представлен аутсайдером в греческом обществе. Как отмечает Праусцелло, греки использовали эту способность к выходу за границы пространства и времени на пользу процессу установления культурной идентичности. Противоречие между традицией и новаторством, сформулированное поэтом, обеспечило платформу для принятия и поиска новых идей. Так как бард, аутсайдер, мог создавать и утверждать социальные обычаи своих хозяев на уровне полиса, Орфей, прибывший с окраин известного мира, был подходящим олицетворением исследования отношений между смертным и божественным мирами на космическом уровне.

Вернан рассматривает космологические модели как отражение социальных категорий полиса. В этой схеме «вертикальное» пространство божественной сферы, состоящей из неба, земли и подземного мира, делится пополам «горизонтальной» сферой географического пространства и человеческого общества. Полис идентифицируется как омфалос смертного и божественного миров в синтезе временных и пространственных значений. Сифорд далее разделяет представления о пространстве на космические, географические и локальные области, относящиеся к миру богов, известному миру (ойкумене) и полису. Гомеровский гимн Деметре выражает желание человека шестого века рационализировать и гармонизировать отношения между божественным и смертным мирами и закрепить их в социально-политическом контексте элевсинского культа. Космическое и географическое пространство
объединяются периодическим нисхождением и возвращением дочери богини, Персефоны ради интеграции космических сил с социальными институтами брака и земледелия. Сифорд утверждает, что это и являлось основой полиса, требовавшего новых отношений между человеческим и божественным. Аристократические дома были поглощены большим сообществом, чья структура проецировалась на космос. В гимне социально-политические ценности освящаются воображаемым воссозданием древнего времени и пространства.

Путешествие Деметры в поисках пропавшей дочери было средством выражения сотериологических идей, так же как и катабазис Орфея. Странствия божественной Деметры изображают её субъектом космосоциальной интеграции, эту же функцию выполняет и смертный Орфей через божественный дар песни. Орфей — героический бард-одиночка, творчески странствующий от имени своей аудитории. В разных странствиях Орфей, подобно Одиссею, пересекает все три границы: божественную, социальную и персональную.

Во-первых, как аргонавт, Орфей объединяет известный социальный мир полиса с
неизвестным миром, переходящим в мир полубогов и монстров в географическом пространстве. Далее, в своих катабазисах Орфей соединяет божественный и человеческий миры через космическое путешествие. Это примирение между смертным и божественным достигается посредством песни. И, наконец, Орфей странствует по Фракии, маргинальному месту в греческом мировосприятии, расположенному между известным миром полиса и неведомым божественным миром за пределами Океаноса. Эллинистическая эпоха видела в Орфее артиста, способного объединить разрозненные элементы природы и человеческого общества в цивилизованное целое, отражающее божественный порядок, лежащий в основе творения. Августианские поэты добавили личное измерение к космическому и социальному измерению путешествий Орфея, развивая тему его обреченной любви к Эвридике (Вергилий, Георгики 4.453ff; Овидий, Мет. 10.1-154, 11.1 и далее). Вергилий воссоздал Орфея олицетворением поэзии не только как творческой силы, но и обмана - искусство стремится к бессмертию, но не может победить смерть. Стремление Орфея вернуть свою жену - акт гордыни поэта, который оскорбляет божественный порядок и приводит к его разрушению. У Вергилия, когда Эвридика, в день своей свадьбы, танцует с наядами, является пастух Аристей, другой сын Аполлона. Убегая от его объятий, она наступает на змею, укус которой оказывается смертельным. Овидий просто упоминает что она была укушенной змеей. После этого скорбящий Орфей решает спуститься в Аид, чтобы вернуть свою жену. Используя свои музыкальные способности, Орфей очаровывает Цербера и перевозчика Харона, прежде чем убедить адских богов вернуть Эвридику в верхний мир. Однако, как только он достигает света, Орфей
нарушает табу, наложенное богами - не оглядываться назад, чтобы посмотреть на возлюбленную. Овидий изображает Орфея как обреченного любовника, который терпит неудачу, потому что он не в силах совладать со своей страстью к жене. Овидий выражает пифагорейскую традицию орфической литературы в том, что освобождение души достигается лишь путем подавления чувственных желаний.
Эллинистический автор Фанокл заставляет фракийских женщин убить Орфея из ревности к его любви к Калаиду, сыну бога северного ветра, Борея.

Крылатый Калаид и его близнец Зетес сопровождали аргонавтов и спасли Финея от гарпий. Отношения Калаида с Орфеем не упоминаются до Фанокла и могут быть более поздним развитием сюжета. Но даже если это так, интересно отметить, что имена главных из мужских и женских возлюбленных Орфея возникают одновременно в эллинистическую эпоху. Поскольку и Эвридика и Калаид связаны с двумя основными эпизодами мифа об Орфее, неизвестно, какое из имён было первым. Бисексуальность Орфея естественна для фигуры, которая перешагнула через многие социальные границы, и может быть отмечена как еще один пограничный аспект его сущности, который он разделяет со своим божественным отцом, Аполлоном. Овидий также пишет о скорбящем после изгнания из Аида поэте, отвергающем общество женщин: "буду отроков петь я — нежных любимцев богов, и дев, что, пылая напрасно, кару в безумье своем навлекли на себя любострастьем."(Овидий Мет. 10.149-188). В утешение Орфей обращается к любви юношей и приносит практику педерастии гордому народу Фракии. Подобно тому, как его песня пронизывает всю природу, считает Овидий, его силы должны очаровывать оба пола. В ярости из-за этого, женщины разрывают Орфея на куски в вакхическом безумии. Тема гомосексуальной любви может рассматриваться как соответствующая обращению Орфея в аполлонийца из дионисийского культа, так как Аполлон избирал себе возлюбленных и мужского и женского пола. Смерть от рук женщин становится самой популярной темой в его иконографии пятого века. Идея смерти из-за сексуальной ревности, нежели религиозного отступничества могла предшествовать Овидию, и эта связь Орфея с женоненавистничеством и гомосексуальностью развилась в античную эпоху. Орфей стал фигурой, превзошедшей репродуктивную любовь, так же, как он превзошел и земное царство. Овидий рассматривает Орфея как практикующего вселенскую гармонию посредством песни; поэт становится трагическим любовником, чья тень окончательно воссоединяется с Эвридикой в ​​Аиде после его смерти и, таким образом, выходит за рамки сексуальной любви вообще в чисто духовном союзе.

Через этот союз божественная, социальная и личная сферы окончательно объединяются. В сути этих различных трактовок, Орфей остается посредником между жизнью и смертью, как противоположными полюсами единого континуума.

Глава 7. Орфей в социальном контексте.

Как отмечалось выше, ассоциация противоположностей становится главной темой в архаической мысли: такие категории, как: мужское-женское, жизнь-смерть, культура-природа, греческое-иностранное, постоянно взаимодействуют в гомеровской поэзии как полярности, обозначающие крайние положения между дополнительными понятиями. Как утверждает Сифорд, напряженность в обществе разыгрывалась и обсуждалась в мифах.

В то время, когда разногласия в обществе усиливались, Орфей сыграл важную роль в этом процессе, помогая примирить противоположности. Эти противоположности становились все более непримиримыми во время социальной эволюции восьмого-седьмого веков, главными симптомами которой были упадок аристократической системы и идеологические преобразования полиса, как обсуждалось выше. Эволюция общества часто отражается в росте популярности мифической или божественной фигуры, олицетворяющей этот процесс. Например, можно сказать, что развитие культов Асклепия и Геракла сглаживало противоречия между божественным врачеванием и медициной, аристократической свободой и рабством. Орфей, пересекающий границы, выступает посредником в росте напряженности между противостоящими социальными категориями, созданными в эпоху архаики.

Образ Орфея можно суммировать в структуралистских терминах, используя формулу оценки мифа в его социальном контексте Вернана, чтобы понять
категории мышления, лежащие в его основе.

В первую очередь, следует рассмотреть родословную. Как смертный сын Аполлона или Ойагроса и Музы, Орфей содержит как человеческие, так и божественные элементы. Статус героя подтвержден его ролью аргонавта и полностью реализован в его путешествии в Аид. Как герой, Орфей одновременно смертен и бессмертен, поскольку память о нем сохраняется в мифах после его смерти. Посредством песни Орфей создает единство между миром смертных и божественным миром, и его поэтические способности являются главным из его героических атрибутов.

Исторический процесс эллинской колонизации привел к переосознанию чужих культур, что помогло сформировать новые мифические конструкции, стремившиеся определить греческую идентичность сравнительно с другими культурами. Орфей олицетворяет напряжение между полюсами греческого и иного, получившими социальную известность в контексте торговли и колонизации. Будучи фракийским варваром, в роли аргонавта Орфей спасает команду от пения сирен, позволяя ей перейти из известного в неизвестный мир и преодолеть напряженность между ними. Это географическое путешествие происходит в горизонтальной социальной плоскости между тем, что воспринимается как греческий, цивилизованный мир и варварские, неведомые земли, порождающие волшебных монстров. Экзотическая этническая принадлежность Орфея позволяет ему быть посредником между известным и неизвестным.

Орфей также путешествует в Подземный Мир и обратно. Очаровывая богов Аида, он даёт некоторую надежду на возможность временного освобождения
от смерти. Это путешествие происходит по космической вертикальной оси и объединяет миры мертвых и живых. Рост архаического полиса укреплял границы между категориями-мирами живых, предков и богов. Как порождение героической эпохи, Орфей превосходит эти разногласия и способствует ослаблению напряженности между ними. После своего возвращения во Фракию Орфей живет одиноко в маргинальном известному миру обществе, находясь между цивилизованным обществом и варварской культурой. Орфея вспоминают как любителя и мужчин и женщин - в своём сексуальном дуализме он переходит границы, определяющие человеческий опыт, и объединяет всё своей песней. Как архетипический странствующий бард он представлен в греческом и, позже, — фракийском платье. Как это ни парадоксально, будучи аутсайдером по отношению к греческой культуре и странствующим поэтом, Орфей смог стать общеэллинской фигурой, благодаря тому, что он не был встроен в мифологию конкретного государства, как, например, Тесей, ставший синонимом афинской идентичности. Орфей представляет греческие культурные ценности как ксенос, который, будучи иным по отношению к обществу, необходим для его функционирования.

Во Фракии, как считается, Орфей отрекается от Диониса ради Аполлона. В архаическую эпоху божественный порядок, представленный оракулом Аполлона в Дельфах, становился всё более доминирующим. Как покровителя поэтов и пророков, Аполлона можно считать отцом Орфея, выражавшего божественную гармонию через свою музыку. Орфей также был фигурой дионисийской инаковости, пересекавшей границы между видами и другими феноменами природы, объединяя их в песне. Таким образом, Орфей олицетворяет два противоположных направления религиозной мысли.

Голова Орфея, продолжающая петь после смерти в мифе, иллюстрирует достижение бессмертия через песню. Благодаря чудесному спасению собственным голосом, Орфей свидетельствует о непреходящей силе поэзии, пребывающей между смертным и бессмертным мирами. В социальном контексте Орфей становится парадигмой героического культа поэта, чья музыка буквально живет после его смерти. Отделение головы и ее голоса от самого тела отражает
разделение между телом и душой, явившееся продуктом архаической мысли.

Вывод

Таким образом, нет никаких свидетельств в пользу того, что «орфическая» религия вторгалась в мейнстрим греческой мысли за пределами интеллектуальных кругов Пифагора и его последователей. Разнородная подборка священных текстов была составлена ​​от имени поэта, и они были интерпретированы для собственной аудитории за пределами мейнстрима греческого общества. Сам миф об Орфее, даже в более поздней форме,
не делал никаких ссылок на реинкарнацию или достижение привилегированной загробной жизнь. Однако сюжет этого мифа о том, что Орфей очаровал адских богов, сделал его средоточием подобных религиозных идей. Орфей, как экзотический нарушитель границ, был лиминальной фигурой, которая выражала отношения между индивидуальным и божественным, пребывая вне государственной религии и, одновременно, будучи продуктом полис-центрированного общества. Уравнение поэзии с бессмертием восходит к гомеровскому эпосу, но расширение бессмертной славы на гражданина было новым явлением. Нет также свидетельств в пользу того, что в догомеровской «аргонавтике» Орфей изображался психопомпом, ведущим команду в иной мир. То, что Гомер упоминает аргонавтику, но нигде упоминает Орфея, повышает вероятность того, что он был более поздним дополнением к истории (Од. 12.69-70). Сцены с Орфеем, играющим животным, деревьям, камням и т. д., согласуются с представлением о музыке как о выражении божественного порядка, лежащего в основе природы, и не может рассматриваться как ссылка на метемпсихоз. Более того, можно увидеть, что все эти темы берут свое начало в эпических источниках, и их развитие можно проследить как по творчеству поэтов-лириков, так и в более широких интересах архаического общества.

Орфей воплощал все концепции, связанные со сверхъестественной силой поэзии, в одной фигуре. Поэзия была магией в действии, и это качество также приписывалось и другим историческим и мифическим поэтам, помимо Орфея. Лирические поэты артикулировали взгляд на природу как на постоянную динамическую силу, от которой поэт как личность искал освобождения. Обе эти системы верований можно рассматривать как уходящие своими корнями в гомеровскую поэзию и нашедшие отражение в философии своего времени. Социальные изменения архаической эпохи развивали эти концепции дальше, что позволяло поэтам выражать свои собственные убеждения и чувства, часто от имени общества. Развитие полиса шло рука об руку со стремлением установить личную связь с божественным, выраженную в росте культа мистерий и интереса к посмертной судьбе человека.

Греческий полис способствовал формированию профессиональной идентичности поэтов, все больше осознающих свой социальный статус, и формировавших восприимчивую аудиторию для мифа о полубожественном Орфее, по мере того, как греки развивали свою собственную идентичность в противовес чужим культурам вдохновленные этнографическими отчетами мифических конструкций, которые определяли аспекты греческой культуры. Основные темы мифов об Орфее соответствуют событиям в Греции шестого века и можно видеть, что они берут свое начало в более ранней архаической поэзии. Новые идеи были поглощены интеллектуалами этого времени и, возможно, дали импульс к появлению фигуры Орфея, остававшейся второстепенной для господствующей греческой культуры. Шестой век был тем временем, когда границы укреплялись. Орфей был фигурой, вышедшей за пределы границ и способствовавшей ослаблению социальной напряженности. Экзотическая натура делала его
приемлемым в качестве трансцендентной фигуры для полис-центрированной культуры, где рост индивидуализма следовало примирить с ценностями социума. Орфея можно рассматривать как порождение архаического греческого общества, которому было необходимо создать такую фигуру, чтобы сочетать современные концепции с древними представлениями о поэзии, героической личности и бессмертии.

The End

Явление Орфея в архаическом обществе:

Глава 1. Ключевые элементы орфических мифов.

Глава 2. Волшебная сила поэзии.

Глава 3. Поэзия и Природа.

Глава 4. Поэт и Муза.

Глава 5. Орфей и религия.

Автор: Kevin Lester 2013 / 2021

Перевод: Инвазия, 27. 01. 2022 г..

Если, при прочтении текста, Вы обнаружили ошибку, опечатку или неточность — просим сообщить нам об этом.

Выразить неоценимую поддержку проекту «Инвазия» можно символическим пожертвованием на QIWI: INVAZIONPOST