Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара. Глава 6: Экнатх, Дасопант и развитие Движения Даттатрейи.
Культ Даттатрейи не ограничивался ортодоксальной Датта-сампрадайей, он был не только гуру-парампарой преемников Нрисимхи Сарасвати. В регионе маратхи Даттатрейя быстро стал одним из самых популярных божеств, уступая только Ганеше. То, что можно назвать "Движением Даттатрейи", быстро росло, преодолевая кастовые и религиозные барьеры. Икона Датты действовала как магнит, притягивая и синтезируя учения разных традиций и канонов. По этой причине Движение Датты следует рассматривать не как антагонистическое Датта-сампрадайе, а скорее как объединяющее и расширяющее ее масштабы. Снова, и, возможно, в своей наиболее полной форме, Даттатрейя устанавливает парадигму ассимиляции сиддхов, йогинов и сантов. Верный своей натуре гуру-пчелы, йогина и аватары, он был легко «присвоен» океаном традиций. В этой главе будет представлена роль Даттатрейи у некоторых великих поэтов-святых Махараштры, входящих в линию преемственности Сант-сампрадайи Варкари.
В религиозной литературе бог Даттатрейя превозносится как гуру Джанардана, учителя Экнатха. Поэтому я представлю роль Датты в агиографических материалах, касающихся как Джанардана, так и его шишьи (ученика) Экнатха, третьего великого святого Махараштры после Джняндева и Намдева. Несмотря на то, что мы не находим упоминаний Даттатрейи в собственных сочинениях Экнатха, о связи последнего с божеством свидетельствуют его религиозные, культурные и даже родственные связи. После краткого рассмотрения косвенного присутствия Датты в произведениях двух великих поэтов-сантов более поздних времен, Тукарама и Рамдаса, я сосредоточусь на поэте-санте Дасопанте, плодовитом писателе, современнике Экнатха и выдающемся приверженце Датты. И, наконец, я опишу развитие Движения Датты до недавнего времени, представлю основные персоны, почитаемые как преданные или аватары Датты, и закончу некоторыми комментариями относительно их роли и функции в религиозной жизни Махараштры.
Санты и суфии
Несмотря на фундаментальную оппозицию между Варкари-сампрадайей, исповедовавшей либеральную, эгалитарную религию, и Датта-сампрадайей, стремившейся навязать ритуальную ортодоксальность посредством возрождения брахманической религии, Даттатрейя нашел своё место также и в движении Варкари, известном среди маратхи как Традиция Сантов. Обычно сант — это мирянин из низшей касты, шудра, неприкасаемый или даже млеччха (мусульманин), который обеспечивает себя и свою семью своим традиционным ремеслом.
Слияние шиваизма и вайшнавизма
В то время как северный сантизм исповедует ниргуна-бхакти, санты Махараштры, или варкари — это сагуна-бхакты, преданные мурти (образа) Виттхала из Пандхарпура, считающегося спонтанным проявлением (сварупа) Божества. Однако центр преданности всех варкари — не мурти, а имя Виттхала, символ чистого (нираджан), незримого, всепроникающего Божества. Такое духовное отношение имело тенденцию стирать различие не только между ниргуной и сагуной, но также и между шиваизмом и вайшнавизмом. В регионе маратхи мы наблюдаем слияние шиваизма и вайшнавизма, или то, что Водевиль назвал «постепенным слиянием шиваитской веры с несектарианским вайшнавским бхакти сантов». Первоначально шиваизм, по-видимому, был основной верой в регионе, где говорят на маратхи. Чакрадхар, основатель Маханубхавы, Джняндев, создатель Варкари и автор ведантийской Джнянешваны; и Мукундарадж, автор первой работы на древнем маратхи, Вивека-синдху, так или иначе были связаны с традицией натхов. Взаимопроникновение натхов и ведантийских традиций привело к формированию номинального вайшнавизма или кришнаизма, иными словами, к тенденции переносить роль Шивы как верховного владыки на Вишну или Виттхала-Кришну. Этот паттерн прослеживается в секте Маханубхава, а также с очевидностью подтверждается шиваитским происхождением бога Виттхала из Пандхарпура (Vaudeville, "The Shaiva-Vaishnava Synthesis in Maharashtrian Santism," 223-24). Именно из-за эклектичного характера Даттатрейи, неразрывной смеси шиваитских и вайшнавских мотивов, он также участвовал в религиозном синтезе варкари. Хотя в главных трудах Джняндева и Намдева (1270–1350) нет упоминаний Даттатрейи, начиная с шестнадцатого века — с третьего великого санта Экнатха (1533–1599) и Дасопанта (1551–1615) — Даттатрейя становится связанным с бхакти Традиции Сантов.
И Экнатх, и Дасопант процветали во времена Гуру-чаритры и, вероятно, находились под влиянием Датта-сампрадайи, а также старых центров поклонения Датте, таких как Панчалешвара на Годавари. Они оба считаются преданными Даттатрейи. Экнатх, возможно, был связан с окружением Нрисимхи Сарасвати через гуру Джанардана, хотя, как отмечает Ресайд, и у Экнатха, и у Дасопанта нет подтверждённой связи с автором Гуру-чаритры Сарасвати Гангадхаром. Связь Экнатха с Даттатрейей объясняется его преданностью своему гуру Джанардану. О синкретическом характере культа Даттатрейи свидетельствует смешение индуизма и ислама в образе Джанардана. Согласно последним исследованиям, он принадлежал к суфийской традиции. Тулпул пишет:
Опровергая ... популярное представление о том, что Джанардан был инициирован непосредственно богом Даттатрейей, Бендре на основании Йога-санграмы шейха Мухаммада убедительно показал, что он был учеником Чанды Бодхале, который принадлежал к суфиям и чье традиционное имя - Саид Кандасахеб Кадри. История о боге Даттатрейе, предстающем перед Экнатхом в образе нищего мусульманина [маланга], является явным искажением исторической правды о том, что гуру Экнатха был учеником суфия из линии Сиджра-и-кадри. Экнатх скрыл этот факт, чтобы не вызвать недовольства ортодоксов, и произвёл свою духовную родословную от бога Даттатрейи через своего гуру Джанардана. Современные исследования ... обнажили эту связующую связь между традицией более поздних поэтов-святых маратхи и суфиями. (Tulpule, Classical Marathi Literature, 353.)
О том, что Чанда Бодхале является Гуру Джанардана, см. также Dhere, Musalman Marathi Santa-Kavi, 87-89. Написанная в 1645 году и содержащая 2319 ови, Йога-саграма является наиболее выдающимся из трех философских сочинений шейха Мухаммада. Шейх Мухаммад (1560-1650) из Шригонде, округ Ахмеднагар, считается аватарой Кабира. Он был сыном Радже Мухаммада, суфия-кадири. В главе 15-й Йога-саграмы шейх Мухаммад утверждает, что Чанда Бодхале был гуру как Джанардана, так и его самого. О шейхе Мухаммеде см. Kulkarnee, "Medieval Maharashtra and Muslim Saint-Poets," 217-19; Wagle, "Hindu-Muslim Interactions in Medieval Maharashtra," 56-58. Также известный как Чандрабхат, Чанда Бодхале был вайшнавом и, тем не менее, будучи последователем суфийского пути, одевался как маланг или факир. Его святыня, расположенная к востоку от форта Даулатабад, была выстроена как мусульманская гробница, чтобы не вызвать недовольства мусульманских правителей; см. Бхакта-лиламрита (14.173-76). В наши дни празднество в честь Чанды Бодхале проводится каждый год в пятый день лунной половины месяца Чайтра.
Также была выдвинута интригующая гипотеза о том, что сочинения Экнатха находились под непосредственным влиянием суфийских мистиков ордена Кадири или Кадирийя.
Орден Кадири или Кадирийя пришёл в Индию с Мухаммадом Гауфом (ум. 1482 или 1517). Он был импортирован из Ирака бахманийскими султанами и пребывал в Деккане с 1422 г.; Schimmel, Islam in the Indian Subcontinent, 59. Об индуистско-мусульманском синкретизме в Деккане см. van Skyhawk, "Nasiruddin and Adinath, Nizamuddin and Kaniphnath: Hindu-Muslim Religious Syncretism in the Folk Literature of the Deccan.".
Какова бы ни была истинная причина отождествления Саида Кандасахеба Кадири (Чанды Бодхале) с легендарным Даттатрейей, нам важно то, что преданность Датте раскрывает опыт «единства в духе» при религиозном различии.
Кабир
В качестве яркого примера следует упомянуть Кабира, истинную парадигму индуистско-мусульманского единства.
Мусульманский ткач (джулаха) из Бенареса Кабир был величайшим поэтом-певцом североиндийской Традиции Сант. Мусульмане считают его суфием, индусы бхактой школы Рамананды. Он олицетворял своеобразное смешение традиционного индуизма, вайшнавского бхакти великих реформаторов и йогических школ натхов. Иконоборческий недуализм, инициатором которого он был, можно классифицировать как ниргуна-бхакти. Хотя Кабир и не придерживался верований натхов, он, по-видимому, был лучше знаком с традицией натхов, чем с исламской ортодоксальной традицией (о связях северного сантизма с натизмом см.: Barthwal, The Nirguna School of Hindi Poetry). Даттатрейя описывается среди других святых ниргуни кали-юги так: «Герой Даттатрей странствует по своей воле. Свободный, независимый, он стер все различия» (см: Lorenzen, , Dattatreya is thus described among other nirguni saints of the kali-yuga, 162).
Мусульманин XV века, сант из Бенареса, он был победителем религиозных диспутов об Имени среди ниргуна-бхакт. В обширном сборнике высказываний, приписываемых Кабиру, Даттатрейя упоминается в двух рамаини Биджаки. В рамаини 8, рассказывая о том, как недвойственное учение Упанишад (тат твам аси) даровало блаженство различным мудрецам, Кабир называет Даттатрейю, который «наслаждался тем же вкусом».
Касательно отрицания Кабиром того, что Бог может особым образом проявляться в даша-аватарах, девиз Кабир-пантхи гласит: "Даттатрея, Горакхнатх, Хануман и Прахлада не читали священных писаний, не получали наставлений и тем не менее обрели бессмертные тела, но Кришна умер от единственной стрелы". То, что кажется версией этого высказывания, однако, утверждает: «Брахма умер вместе с Шивой... все бессмертные мертвы. В Матхуре умер пастух Кришна. Десять аватар... мертвы. Мачхандранатха, Горакхнатха, Даттатрейи и Вьясы больше нет среди живых. Кабир кричит громким голосом: все они попали в ловушку смерти».
В рамаини 69 Кабир упоминает Даттатрейю вместе с другими мудрецами, обличая жестокость некоторых «йогинов» своего времени: «Скажите же мне, Даттатрейя когда-либо нападал на крепости?» В регионе маратхи Кабир рассматривался как парадигма «духовной веры» за барьерами институционализированных религий. Безусловно, популярность Намдева на севере субконтинента и в Пенджабе в течение примерно двадцати лет способствовала развитию движения бхакти на севере и вдохновила поэтов-святых, таких как Кабир, а также Гуру Нанак, через главный источник, Рамананду. Однако расцевет популярности Кабира в регионе маратхи приходится на восемнадцатый век, благодаря работам таких агиографов, как Махипати, и распространению дешевых изданий так называемых "стихов Кабира". Кабир почитается как образцовая персоноа как в Традиции Варкари-сант, так и в Движении Датты.
В этом отношении примечателен случай Саи Бабы из Ширди (ум. 1918), округ Ахмеднагар, которого его приверженцы считают аватарой Даттатрейи. Когда его однажды спросили, к какой религии он принадлежит, он лаконично ответил: «Кабир». Он часто отождествлял себя с Кабиром, говоря, что был его учеником в одной из своих предыдущих жизней.
Джанардан
Джанардан (одно из имен Вишну, означающее «возбуждающий или волнующий людей» (janan ardati iti janardana). 126-е имя в списке 1000 имен бога; см. Махабхарата (13.149.27b)) — еще один пример святого человека, пытавшегося объединить два противоборствующих элемента — индуизм и ислам. Сведения о нём скудны, исторические данные неразрывно связаны с агиографическим горизонтом. Основными доступными «источниками» являются собственные абханги Джанардана. Его известность в первую очередь связана с тем, что он был учителем Экнатха.
Согласно традиции, Джанардан родился в 1504 году ( 1426-й год по календарю сака) в деревне Калишгаон, округ Кандеш, как дешастха-брамин, принадлежащий к ведийскому роду Асвалаяна. В юности он вел аморальную жизнь, как и молодой Тулсидас, а потом обратился к духовной жизни по милости святого, которого встретил под деревом удумбара в Анкалакопе, округ Сатара, на реке Кришна. Хоть это и неправдоподобно хронологически, этот святой идентифицируется традицией, а также такими учеными, как Р. Д. Ранаде, как Нрисимха Сарасвати, что делает Джанардана адептом Датта-сампрадайи. Джанардан в своих первых абхангах, «указывает на этого святого как на своего гуру» (Ranade, Mysticism in Maharashtra, 218-19). Однако, помимо проблемы хронологии, Экнатх никогда не упоминает имя Нрисимхи Сарасвати в своих писаниях, сообщая в своих абхангах, что Джанардан получил упадешу и благословения Даттатрейи непосредственно от божества. Экнатх в своей Бхагавате призывает Даттатрейю как гуру своего гуру, который поручил ему написать свой великий труд. Если Нрисимха Сарасвати действительно был гуру Джанардана, то кажется странным, что Экнатх не упомянул его имя, а также имя Шрипады Шриваллабхи в духовной линии Джанардана: эта линия передачи Даттатрейи включает только Сахасрарджуну и Яду в сатья-югу, и Джанардана как третьего шишью в кали-югу (Экнатхи Бхагавата 9.430). Преданные склонны игнорировать эти проблемы, указывая на ненадежность хронологии в сочетании с тем фактом, что Нрисимха Сарасвати, будучи аватарой Датты, не мог быть помещен Экнатхом в шишьяпарампару божества. Хотя прямое связывание Джанардана с Нрисимхой Сарасвати исторически невозможно — таинственная фигура, посвятившая его, отождествляется с Чандой Бодхале, — нельзя априори исключать некоторую связь между Джанарданом и кругом преданных Гуру-чаритры.
Согласно Кришнадасу Джагадананде, автору Пратиштхана-чаритры (1698 г.), гуру Джанардана звали Чандрашекхар, называемый также воплощением Даттатрейи (1.28). Однако этим Чандрашекхаром, вероятно, является Чанда Бодхале, которого Махипати называет Чандрабхатом в своей Бхакта-лиламрите.
Не вызывает сомнений то, что Джанардан служил мусульманским правителям в качестве военачальника в армии Даулатабада или Девгири, города и крепости в султанате Ахмаднагар. Он приобрел известность, выполняя как светские, так и религиозные обязанности с одинаковой невозмутимостью. Считается, что Джанардан умер в 1575 году. Он оставил несколько абхангов, и его самадхи находится в крепости Даулатабада. В агиографических отчетах подчеркивается его благочестие по отношению к своему ишта-девате.
Экнатх отмечает, что только Джанардан, благодаря своей преданности, имел счастье быть принятым в ученики Даттатрейей в эту кали-югу. Джанардан описывается сидящим в уединенном месте в своей крепости, поклоняющимся Даттатрейе и медитирующим на него до полудня. Только после завершения этой длинной пуджи он приступает к своей обычной работе. Махипати в Бхакта-лиламрите приводит следующее описание поклонения Джанарданом Даттатрейе:
Царь, покровитель Джанардана, отдал приказ своим секретарям, чтобы никто не приходил к нему по пятницам. В соответствии с этим приказом короля ... Джанардан взял за привычку посвящать этот день своим самым важным личным обязанностям. На плато близлежащей горы находилось очень большое озеро, вода в котором была чрезвычайно чистой. Туда не вели человеческие тропы. Там был и прекрасный густой лес, с цветами и фруктами. Одно созерцание этого пейзажа успокаивало ум... Шри Даттатрейя имел обыкновение приходить в это место, и любой хороший человек, выполнявший здесь анустану, мог узреть его видимое проявление. Поэтому Джанардан каждую пятницу поднимался на гору, совершал омовение в озере и свои привычные обряды. Затем он делал тысячу лингамов из глины и поклонялся им надлежащей церемонией. По завершении поклонения Шри Датта являл ему своё зримое проявление. Когда они встречались, каждый из них был полон радости. Они беседовали о счастье души и испытывали прилив радости.
Анустана — религиозная церемония. «Надлежащей церемонией»: этот ритуал, ранее упоминавшийся как привычный для Нрисимхи Сарасвати, является обычной практикой для адептов шиваизма. Песчаные линги встречаются на берегах рек, возле храмов или священных бродов. О фаллосе, эмблеме могущества и творческой силы Шивы, см. Mahadev Chakravarti, The Concept of Rudra-fiva through the Ages, 106-42.
Говорят, что Даттатрейя давал Джанардану даршан всякий раз, когда это было необходимо. Р. Д. Ранаде приводит поучительный пример из Экнатхи Бхагаватам (9.430-39, 454), в котором Экнатх описывает первый даршан Даттатрейи Джанардану:
Божественная неудовлетворённость, которую испытывал Джанардан, была настолько велика, что, думая о своем Гуру, он утратил всякий внешний смысл. Видя божественно неудовлетворенное состояние сердца Джанардана, Бог Даттатрейя ... подошел к нему и оказал милость, возложив руку ему на голову. Чудесный же был эффект от этого прикосновения! Джанардан обрёл полноту духовного просветления. Он явно ощутил пустоту этого преходящего мира и осознал в себе истинную природу Атмана. Даттатрейя научил его той вере, которая исповедует недеяние через действие. Теперь Джанардан понял секрет свободной жизни, пусть и воплощенной. Вера, зародившаяся в сердце Джанардана по милости Бога Даттатрейи, была настолько крепкой и бесстрашной, что он никогда не считал себя оскверненным, даже когда принял жизнь домохозяина и продолжал выполнять обязанности этого положения... Джанардан не смог выдержать наступившего восторженного экстаза и упал на землю неподвижно, как труп. Даттатрейя вернул его ум в мир явлений и мягко предупредил, что даже такого рода эмоциональные всплески являются действием саттва-гуны, и что высшее состояние раскрывается через подавление эмоций и спокойную жизнь в реализованном Атмане. Закончив своё поклонение, Джанардан хотел пасть ниц перед Гуру. Но когда он поднял глаза, то, к своему изумлению, обнаружил, что Даттатрейя исчез.
«Продолжал выполнять обязанности этого положения»: считается, что когда человек мысленно отказался от всех плодов действий и утвердился в Брахмане, мирские обязанности не являются помехой, так же как письмо на воде не оставляет никаких следов. Конкретный знак милости Датты, экстатические переживания Джанардана свидетельствуют о мистическом посвящении.
Было отмечено, что описание Экнатхом обморока Джанардана после переживания саттвического состояния и вмешательства Даттатрейи, чтобы вернуть его в сознание, может указывать на суфийское влияние. Этот эпизод можно интерпретировать как подавление экстатического состояния (hal) и достижение трезвения (sahw), как рекомендуют суфии школ Чишти или Кадири. Тем не менее, упадеша Даттатрейи о поддержании ясности сознания и самообладания, а также о развитии «бездействия посредством действия» является освященной веками садханой времен Бхагавад-гиты (урок о совершении действий, не оставляющих оскверняющих следов, содержится в 5-й главе Бхагавад-гиты) Духовные достижения Джанардана, остающегося при этом погруженным в мирские обязанности, не являются необычным достижением: это характерная черта многих поэтов-святых Махараштры, реализовывавших как мирские, так и духовные цели жизни. Что находится в гармонии с обетованием Даттатрейей как бхукти, так и мукти.
Экнатх
Урождённый брамин Экнатх, родившийся в 1533 году в ортодоксальном центре Пайтхана (Пратистхана) — «Бенаресе» маратхи, — во многих отношениях является связующим звеном. Он возродил традицию бхакти, которая началась с Джняндева, и подготовил путь величайшему из святых поэтов, Тукараму.
Известная абханга, приписываемая Тукараму, гласит: По благодати строительство храма Сант завершено. Джняндев заложил фундамент и возвёл каркас храма. Его слуга Нама заполнил структуру храма. Экнатх Джанардана воздвиг колонну Бхагаватам. Мирно пойте бхаджаны: Тука стал его вершиной!
Он включил северных сантов, таких как Кабир и Раидас, в свой список, как если бы они были частью традиции маратхи, идеально представляя всех сантов как единое целое. Хотя Экнатх, вероятно, никогда не встречался с последователями Кабира и Раидаса во время своего паломничества в Бенарес и на север в 1573 г., он определенно знал о живой традиции: он упоминает в своих трудах около пятидесяти сантов. Он объединил санскритскую традицию через свои произведения и переводы на маратхи (его выдающимся произведением является Экнатхи Бхагавата) и написал песни и драматические поэмы, мзвестные как бхаруды (термин не имеет четкой этимологии, бхаруды не имеют стандартной формы, и их чаще разыгрывают, а не поют как бхаджаны бхакти), в которых отождествлял себя с неприкасаемыми, факирами, маханубхавами, проститутками и т. д.. Экнатх был святым маратхи, который больше, чем кто-либо другой, впитал различные религиозные влияния. Тулпуле отмечает: «Экнатх ... пребывает на слиянии трех разных течений, а именно Датты, Витталы и суфиев, которые сливаются в его мистических писаниях». Само его имя, Экнатх, по-видимому, указывает на связь с натхизмом, также предполагаемую персонажами и формой его бхаруд.
Натхи, хотя и относительно бездействовавшие с четырнадцатого по восемнадцатый век, создавали некоторые примечательные произведения даже во время мусульманского правления: Йога-мадританда и Мула-стамбха Мукундараджа, Сиддхантарахасья и Нава-ратна-мала Сатьямаланатха, а также раритетная рукопись на пальмовых листьях Вайджандтхакала-нидхи. Другая рукопись под названием Мула-стамбха, приписываемая «Даттатрейе Авадхуте», встречается под номером n. 671 в каталоге рукописей маратхи в коллекции Чарльза Д'Очоа.
В одной из этих драматических поэм мы находим отождествление Экнатха и Джанардана с маханубхавами. Эта способность интегрировать разнообразные влияния заставила Экнатха настроиться на инклюзивную типологию Даттатрейи. В этом отношении определение Р. Д. Ранаде эпохи Экнатха как времени «синтетического мистицизма» как нельзя более уместно.
Судя по всему, Экнатх потерял своих родителей — Сурьянараяна и Рукминибаи — в младенчестве. Имя Экнатх, помимо того, что указывает на влияние натхов, предполагает, что он был единственным ребенком, оставшимся продолжать род. Воспитанный своим дедом Чакрапани, сыном Бханудаса (1448-1513), он проникся великой преданностью Виттале.
Имя Бханудас, «раб солнца», очевидно, было связано с ним благодаря пуджам в честь солнца, которые десятилетний святой совершал в течение семи дней в храме за пределами Пайтхана. Бханудас привез изображение бога Витталы в Пандхарпур из Хампи. О Бханудасе см. Ranade, Mysticism in Maharashtra, 213-14, 218. Также Abbott, Bhanudas: A Translation from the Bhakta-vidjaya of Mahipati.
Посвящение Экнатха в духовную жизнь Джанарданом, традиционно датируемое 1545 годом, когда ему было всего двенадцать лет, безусловно, подтолкнуло его к религиозному эклектизму.
Согласно Джагадананде, первому биографу Экнатха, именно Чакрапани доверил юного Экнатха своему другу Джанардану. В то время Джанардан жил в «Амадавати», возможно, в современном Ахмеднагаре, а не в Девгири или Даулатабаде, как пишет в Бхакта-лиламрите Махипати, опираясь на «Жизнь Экнатха» Кешавы, написанную в Девагаде в 1720 году. Джагадананда утверждает, что Джанардан переехал в Даулатабад примерно в 1547 году, после того как Экнатх завершил образование. Версия Махипати о встрече Экнатха с Джанарданом представлена у Abbott, The Life of Eknath, 7-9.
Экнатх находился в особом положении, поскольку благодаря своим семейным связям он был открыт и для крайне ортодоксального брахманического мира, и для ислама через господствующий султанат Ахмаднагар.
Исламское влияние на Экнатха подчеркивается количеством персидских и арабских слов, встречающихся в его произведениях, а также присутствием мусульманских святых в его бхарудах.
Согласно традиции, Экнатх прожил с Джанарданом всего шесть лет (Пратиштхана-чаритра утверждает, что Экнатх завершил свое образование у Джанардана в возрасте четырнадцати лет). Он следовал воле Джанардана во всём, установив идеал благочестивого гуру-бхакты.
В известном эпизоде подчеркивается отождествление Экнатха с Джанарданом. Когда Джанардан медитировал на далеком холме, враги внезапно напали на форт Даулатабад. Экнатх, оставшийся в форте, принял форму Джанардана, то есть переоделся своим Гуру, храбро сражался и победил врагов. После этого он отложил одежду своего учителя и начал свою обычную работу. Джанардан узнал об этом инциденте, и его радости не было предела. Поглощение Экнатха личностью своего Гуру похоже на дисциплину, известную среди суфиев как асфана-фи-ш-шейх: личность ученика (мюрида) поглощается личностью учителя (шейха). Отчет об упасане Экнатха по отношению к Джанардану, включая чудесные подвиги, совершенные Экнатом, можно найти у Abbot, The Life of Eknath, (9-14, 17).
После длительной практики духовных упражнений у стоп Джанардана в сочетании с изучением таких текстов, как Джнянешвари и Амританубхава Джняндева, Экнатх обрел видение Бога.
Превосходство Джняндева над Экнатхом показано не только в главном труде последнего, Экнатхи Бхагавате, но также и в критическом издании Экнатхом Джнянешвари, которое сегодня является стандартным текстом. Считается, что эта работа была вдохновлена самим Джняндевом.
Мистический опыт, связанный с эпизодом усердной бухгалтерской работы Экнатха, выражен в одном из его абхангов: Джанардан — владыка трех миров. Он открыл у меня счет. Счет был на большие суммы. И всегда во имя Рамы. Он даровал мне «Я есть Он» как связь с ним. Я благоговейно принял это. Он даровал мне одежды любви. Я получил от него квитанции спасения. Я быстро выстроил город Растворения в Брахмане. Я вошел и сел в бастионе Чайтаньи. Я соберу доход от Самопознания и отправлю его моему Свами. Руками святых составлю баланс счетов. Бхакти будет моей прекрасной репутацией. Таковы деловые отношения, которые я приобрел благодаря пунье в прошлом рождении. Я полностью облагодетельствован Джанарданом. (Эббот, Жизнь Экната, 16)
Затем он женился по желанию своего Гуру и вел жизнь домохозяина, но его ум всегда был сосредоточен на Боге.
Согласно Пратиштхана-чаритре, Джанардан выбрал в жены Экнатху дочь Тривикрамы Шастри из Даулатабада. Только после отъезда Экнатха в Пайтхан со своей женой и падуками своего гуру, Джанардан переехал в Даулатабад. Однако, согласно Махипати и более современным легендам, все было по-другому: Экнатх отправился к Джанардану в Даулатабад, а затем в паломничество по субконтиненту примерно на два с половиной года, в течение которых он остановился в Пайтхане и получил от своего гуру указание закончить паломничество и подготовиться к браку. Считается, что невестой Экнатха была некая Гириджабал из Биджапура. Ранаде указывает, что Экнатх превзошел всех святых Махараштры в достижении баланса между мирской и духовной жизнью.
Плодовитый писатель и, вероятно, главный популяризатор недвойственных доктрин на своём родном языке, маратхи, Экнатх всегда писал свои сочинения под псевдонимом Эка-Джанардан, «Эка (натх) Джанардана». Даже его литературное призвание, по-видимому, было вдохновлено его гуру: во время паломничества с Джанарданом Экнатх узнал о Бхагавата-пуране и по указанию своего учителя написал комментарий на маратхи. Эта работа носит название Чатушлоки Бхагавата, так как в ней рассматриваются только четыре шлоки (стиха) из девятой главы второй скандхи исходного текста.
На этом этапе Экнатх осознает, что он новичок в области письма: он говорит, что соткал деревенское одеяло на маратхи, а не красивую шаль на санскрите.
Это стало основой его работы, поскольку вскоре он снова обратился к Бхагавата-пуране и между 1570 и 1573 годами написал свой комментарий к ее одиннадцатой скандхе, широко известный как Экнатхи Бхагавата, содержащий более 18 000 ови. Помимо биографий святых, философских монографий, переводов санскритских текстов на маратхи и различных поэм, другими крупными произведениями Экнатха являются Рукмини-сваямвара (1571 г.) и незаконченная Бхавартха-рамаяна.
Экнатха можно считать возродителем движения бхакти в тринадцатом-четырнадцатом веках, его эклектическая духовность заставила его бросить вызов брахманическим кодексам поведения и представлениям о чистоте. Помимо переводов священных текстов, таких как Бхагавата-пурана, на маратхи, за которые ему пришлось столкнуться с обвинениями и защищаться перед бенаресскими браминами
В предисловии к книге Дж. Э. Эббота «Жизнь Экната» Г. В. Тагаре отмечает: Хотя Экнатх умалчивает о причинах своего переезда в Варанаси, чтобы написать там оставшиеся 26 глав, легенда гласит, что когда брамин, ученик Экнатха, читал [первые пять] предварительных глав на берегу Ганги в Варанаси, пандиты пришли в ярость из-за того, что святое учение Вьясы «оскверняется просторечием, на котором говорят шудры». Экнатха вызвали в Варанаси, где он убедил пандитов в том, что его интерпретация верна и что перевод священного произведения на современный язык не загрязняет его. А когда работа была закончена... верховное божество Варанаси было удовлетворено верностью перевода, после чего возглавило процессию — своего рода парад победы защитников современных индоарийских языков. (См. Abbott, The Life of Eknath, xx)
Его абханги и бхаруды несут послание любви и единства Бога с такими творениями как собаки, птицы, неприкасаемые махары, мусульмане, проститутки, нищие и другие персонажи, занимающие низкое положение согласно браминским представлениям. Зеллиот отмечает: «После смерти Экнатха никто не продолжил его беззаветного и чистосердечного принятия всех бхакт. В Пайтане больше не осталось радикальных святых».
Основная цель Экнатха заключалась в поиске как в Индуизме, так и в Исламе, практик и верований которые можно было включить в высшую мистическую истину единства (экатву). Он рассматривал религиозность как проявление невежества, которого следует избегать. Современная агиография маратхи часто изображает Экнатха в роли спасителя индуизма от ненавистной мусульманской волны. Однако, как отмечают и индуистские и мусульманские историки, этот средневековый период был периодом терпимости, участия индуистов в исламском правительстве и, что, возможно, наиболее важно, культурного обмена. Пример диалога индуистов и мусульман можно найти в одном из бхарудов Экнатха: индуистско-тюркском Самваде. Поучительны первые и последние строфы этого стихотворения:
Экнатх:
(1) Цель лишь Одна, поклонения способов много.
Вот диалога хороший пример:
(2) Турок индуса «кафиром» назвал
«Я осквернюсь — отойди!» - индуист отвечал
Вспыхнула ссора великая,
Спор между ними начался.
Мусульманин:
(3) Брамин, послушай то, что тебе я скажу:
В книгах твоих непонятных
Сказано будто у Бога есть руки и ноги.
Это же бред!
Индуист:
(4) Турок, ты просто дурак!
Бога увидеть во всех существах -
Вот чего ты и не понял
Став нигилистом.
...
(63) В этот момент они поклонились друг другу.
И обнялись с уважением искренним.
Оба довольными стали, счастливыми.
Снова покой обрели, тишина воцарилась.
(64) "Ссора возникла меж нами
Лишь ради познания истины высшей,
Что просветит даже самых заблудших
И вместо кармы даст пробужденье!
(65) Смысл вместо множества слов обрели мы."
Истина высшая их озарила обоих.
Целью всей ссоры момент озарения был.
Оба остались довольны.
(66) Так о единстве спор был разрешён согласием.
Самосознания великое блаженство их охватило.
Связь Экнатха с Даттатрейей известна только по вторичным произведениям, таким как приписываемые ему пады и стотры, а также более поздним агиографиям. Помимо Бхавартха-рамаяны, маратхийской версии Рамаяны Вальмики, Экнатх известен главным образом религиозными стихами, адресованными не Даттатрейе, а Виттале из Пандхарпура. Тем не менее, помимо связи Экнатха с Джанарданом, следует отметить, что Годубаи, последняя из троих детей Экнатха, была матерью Муктешвара, «лучшего представителя литературного таланта шестнадцатого века» и большого поклонника Даттатрейи, которого он считал одновременно и божеством и своим гуру. Его первоначальное имя было Мудгала, позднее он изменил его на более поэтичный псевдоним Муктешвар, намекающий на его преданность Даттатрейе, которого он называл Лила-вишвамбхара. Согласно традиции, именно Экнатх инициировал Муктешвара в духовную жизнь.
Махипати дает две версии даршана, который Даттатрейя даровал Экнатху через Джанардана. В сборнике Бхакта-виджая (45.82–85), составленном в 1762 году, Даттатрейя предстает как мусульманский всадник, с красными глазами, ощетинившийся оружием и «говорящий на языке мусульман». Сомнениями, что это может быть девата его гуру, и не желая принимать пищу с мусульманином, опасаясь осквернения, Экнатх вызывает исчезновение видения. Но вскоре после этого Даттатрейя снова появляется (45.105ff.) в образе мусульманского факира в сопровождении женщины, которая не кто иная, как Майя, и собаки, которая на самом деле является Камадхену. На этот раз Даттатрейя благословляет Экнатха несмотря на его колебания:
На языке мусульман сын Анасуйи сказал Джанардану: «Я очень голоден, давай поедим вместе». Изготовив своими руками глиняный сосуд, он подоил собаку. Накрошив хлеб в молоко, они вдвоем сели есть. Садгуру сказал Джанардану: «Кто это, тот кого я вижу там? Пригласи его и приведи сюда, чтобы он сел и поел с нами». Услышав эти слова, Экнатх почувствовал сомнение. «Но он явно факир. Как я могу делать то, что запрещено?» ... Он подошел к факиру со страхом и сказал: «Я не буду стоять рядом с тобой, но без промедлений даруй мне свою милость». Тогда Джанардан из милости передал ему кусок хлеба... Затем Джанардан позвал Экнатха и склонил его к ногам своего Свами. Тот дал ему благословение и сказал слова обетования... Затем, не медля ни минуты, стал невидимым. Джанардан сказал Экнатху: «Ты будешь прославлять то, что произошло сегодня. Скажи мне, куда ты поместил благодать, которую Он передал тебе?». Экнатх ответил: «Я выбросил тот кусок». Тогда Джанардан вынул пансупан изо рта и вложил его в рот Экнатху.
В Бхакта-лиламрите, написанной Махипати несколько лет спустя, в 1774 году, есть только один даршан Даттатрейи (13.164-205). Он снова появляется как мусульманин, одетый в кожу и с налитыми кровью глазами. Экнатх преодолевает свои сомнения и получает благословение от Даттатрейи, который «сбросил свой мусульманский облик ... приняв прекрасную форму сагуны, шестирукий, с продолговатыми глазами, чей лик - украшение вселенной». (46)
В 52-й главе Датта-прабодхи, которую Дхере датирует 1860 годом, Экнатх трижды встречается с Даттатрейей: бог является как мусульманский охотник, как патан и как маланг, что доказывает непрерывность сюжетов устной традиции Маханубхавы четырнадцатого века, рассмотренных в главе 4-й. Экнатх, по-видимому, не знал истории, связывающей Даттатрейю с Парашурамой и Ренукой, поскольку в его Бхавартха-рамаяне похоронные церемонии Джамадагни и Ренуки не упоминаются в половине стиха: «Тогда в Сахьядри Парашурама совершил последние обряды для них двоих».
Связь между Даттатрейей и традицией Варкари продолжилась и после Экнатха. Гуру Тукарама, Шри Рагхава Чайтанья, получил посвящение от Датты в видении, которое он имел в Гирнаре. Тукарам (1598-1649), самый любимый сант в сампрадайе Варкари, прославлял Даттатрейю в нескольких своих абхангах. Вот один, демонстрирующий что изображение Датты с тремя головами и шестью руками было известно с шестнадцатого века:
Я простираюсь пред тем, у кого три головы и шесть рук.
Мешок с подаяниями свисает с его плеча,
Собаки бегут перед ним.
Он ежедневно купается в Ганге.
В его руках посох и фляжка,
На ногах деревянные сандалии,
На голове прядь прекрасных волос,
На теле прекрасный пепел.
Тука говорит: я простираюсь пред одетым в космос.
Рамдас
Самартху Рамдасу (1608–1681), великому религиозному и политическому деятелю, основателю Махараштра-дхармы (впервые предложенной Сарасвати Гангадхаром в Гуру-чаритре) приписывается арати из трех строф, восхваляющих Датту. В первой строфе он восхваляет рождение божества, рассказывая, как Брахма, Вишну и Шива пытались разрушить тапас Анасуйи и Атри и как Анасуйя превратила их в младенцев. Во второй строфе жены трех богов приходят в гости к Анасуйе, умоляя ее вернуть им мужей. Анасуя просит их узнать в трех младенцах своих мужей, но они этого не могут. Тогда Анасуйя объясняет богиням логику различных проявлений Божества, после чего они довольные возвращаются в свои обители. Третья строфа описывает веру в то, что Даттатрейя постоянно пребывает в мире, перемещаясь в течение дня в три разных места: утром в Каши для омовения, в Каравир в обед, а затем в Матапур или Махур, где проводит ночь.
Согласно другой традиции, Даттатрейя совершает утреннее омовение в Харидваре на Ганге или в Панчалешваре на Годавари. Считается, что божество медитирует в Гирнаре. Каравир — название современного Колхапура, обители богини Махалакшми и одной из самых популярных шакти-питх Махараштры (вместе с Махуром, Сапташринги и Тулджапуром, обителями Ренуки, Джагадамбы и Бхавани соответственно). Считается, что Даттатрея просит милостыню в полдень во дворе храма Махалакшми.
В заключение автор выражает почтение божеству, чья жизнь и деяния так прекрасны. В Даша-бодхе Рамдас упоминает школу, практикующую воспевание имени Датты, как одну из «школ спасения», существующую в Махараштре, наряду со школами Рамы, Витталы, Шивы, Кришны, Хари и т. д..
Дасопант
Писатель-энциклопедист Дасопант - один из величайших преданных Даттатрейи. Известно, что Дасопант, называвший себя последователем или слугой Датты, родился в 1551 и умер в 1615 году. Он был современником Экнатха, и Махипати в Бхакта-лиламрите описывает их встречу. Большинство ученых придерживаются мнения, что Дасопант жил под властью Али Барид Шаха (ум. 1582), мусульманского царя Бедара. В Амба Джогай, также известном как Моминабад, находится самадхи или гробница Дасопанта. Две семьи, живущие там, заявляют о своем происхождении от Дасопанта: одна считается главной ветвью (торлен девгар), другая — второстепенной (дхактен девгар). Говорят, что другие ветви семьи находятся в Баваги около Бедара и в Чандрапуре около Нагпура, и все они утверждают, что обладают рукописными копиями работ Дасопанта. (Родовая линия Дасопанта, согласно его потомкам, такова: Дигамбарпант (отец Дасопанта), Дасопант, Даттаджипант, Вишвамбхара, Дасоба, Даттаджи, Деваджити, Вишвамбхара, Гурубова, Авадхута, Атриварада, Вишвамбхара.) Участник так называемой Экнатх-панчаки (пентада писателей-современников, включающая Экнатха, Дасопанта, Джани Джанардана, Рама Джанардана и Витху Ренуканандана), Дасопант был невероятно плодовитым писателем.
Анонимная и неполная Дасопант-чаритра семнадцатого или восемнадцатого века является нашим единственным доступным источником сведений о Дасопанте, представленном в ней как аватара Датты. (Парадоксально, но хотя Дасопант и представлен как аватара Датты, говорится, что он ищет и в конце концов достигает даршана божества, проявлением которого он является!) Сообщается, что он родился в семье браминов в деревне Нараянпетх, находившейся тогда под властью бахманидской династии Бедар. Его отца, дешпандью Нараянпета, звали Дигамбарпант или Дигамбаррайя, а мать звали Парвати.
Дешпандья — правительственный чиновник, потомственный счетовод и делопроизводитель провинции (паргана). Имя матери Дасопанта свидетельствует о шиваитском происхождении. Имя отца, если это не агиографический ход, доказывает его преданность Даттатрейе и объясняет отождествление сына с божеством. Анонимный автор Дасопант-чаритры, по его собственному признанию, является шиваитом, его родовым и кастовым божеством является Мартанда, другое имя Кхандобы.
Легендарную жизнь Дасопанта можно резюмировать. Его рождение описывается так:
Сей Махарадж Дасопант, форма Шри Датты, воистину сошёл для спасения мира в дом домохозяина Дигамбара. Он, чей лик всегда был улыбчив, с большими глазами, прямым носом, светлой кожей, руками до колен, обладавший всеми благородными качествами, вне сомнений, сошел в этот мир как аватара. (Об особых телесных чертах божественной личности см. Burnouf, "Sur les trente-deux signes caracteristiques d'un grand homme".)
Когда Дасопанту было двенадцать лет (возраст Дасопанта следует понимать как символический, ближе к концу Дасопант-чаритры он снова описывается как «выглядящий двенадцатилетним»; число двенадцать является синонимом тотальности, полноты, духовной зрелости, завершения цикла и начала нового), он был взят в заложники царём Бахамани из-за 200 000 рупий, которые Дигамбаррайя был должен мусульманскому монарху. Если бы через месяц Дигамбаррайя не выплатил свой долг, мальчик остался бы с царём и принял Ислам. Однако, в ответ на врожденную чистоту и преданность Дасопанта, сам Даттатрейя, принявшимй неприкасаемого махара (самая многочисленная среди неприкасаемых каст Махараштры, их наследуемая деятельность заключается в том, чтобы убирать мертвый скот из деревни, подметать улицы, выполнять поручения деревенских чиновников и охранять деревенскую собственность) явился во дворец царя незадолго до истечения отведенного времени:
Став махаром (Падеваром), с посохом в руке, чепраком на плече, деньгами и векселями в руке, он внезапно явился среди них и приветствовал их словами «Салам! Салам!» Оглядевшись вокруг, Он увидел крайнее недоумение. Он был Верховным Богом, стоявшим прямо перед ними, но глупцы не признали Его.
Сказав, что его послал Дигамбаррайя, он отдал королю все деньги, которые тот просил, и даже больше, мгновенно исчезнув из виду. Спасенный от унижения потерей браминского статуса, Дасопант вернулся к своим родителям с большим почётом, ибо царь осознал божественное вмешательство и величие мальчика. Рассказав о происшедшем своим изумленным родителям, которые ничего не знали о махаре и не имели денег, чтобы выплатить долг, Дасопант осознал милость Даттатрейи. В возрасте шестнадцати лет он решил посвятить свою жизнь любимому божеству, став авадхутой и полностью отождествив себя с Даттой.
Джоши сообщает, что его отец, «будучи ученым, богобоязненным и богатым, женил его в молодом возрасте»; см. H. S. Joshi, Origin and Development, 113. Однако в Дасопант-чаритре брак Дашопанта не упоминается. В ней просто говорится, что в возрасте шестнадцати лет он принял жизнь авадхуты. Число шестнадцать почти наверняка является символическим, представляющим время духовного пробуждения.
Дасопант тайком отправился в Матапур, привилегированную обитель Даттатрейи, которая, как полагают, была первоначальным местом его проявления, а также считалась местом его сна. Следуя по течению Годавари, он остановился в Хилалпуре и нанес визит Кришнаджипанту, который считался лучшим из бхакт, заверив его, что Датта даровал ему мокшу. Далее он посетил Премпур, где с великой преданностью поклонялся Мартанде, а затем отправился в Нандед. Здесь местные жители стали спрашивать о его родителях, когда осознали духовное превосходство Дасопанта. Он ответил, что Авадхута был ему и матерью, и отцом, и что у него нет никого, кроме него. Наконец, Дасопант прибыл в Матапур, который считается изначальным местом обретения четвертого состояния (турья), где пребывает владыка йогинов. Поднявшись на вершину священной горы Матапур, он вошел в храм Трипурасундари, где поклонялся богине шестнадцатью ритуалами, прося у нее благословения на встречу с Даттатрейей.
Связь Датты с шакти-питхами Махура, главной из которых была Ренука, уже упоминалась. Его связь с натхизмом и поклонением Дэви — древнейшая и важнейшая часть головоломки иконы Датты. Натизм и шактизм связаны. Натхи Горакхпура поклоняются, помимо Бхайравы, богине по имени Баласундари, которая, вероятно, является просто другой формой Трипурасундари.
Он сказал: «Кроме Тебя, о Амба, нет двери к достижению Датты». Богиня даровала ему видение Даттатрейи. Затем Дасопант поднялся на вершину хребта Сахьядри, в обитель Датты, остановившись по пути у святилища Анасуйи. В этом месте Дасопант-чаритра (стихи с 414 по 636) представляет собой пересказ пуранической истории Анасуйи. Текст описывает рождение Даттатрейи таким образом:
Во второй день темной половины месяца Карттика, в понедельник, под созвездием Криттика, Шри Даттатрея сошёл как аватара в дом Анасуйи. Ступнями, составленными вместе, Он затмил свет миллиона солнц. Его прекрасная талия была обёрнута желтым шелковым одеянием. Шею украшала гирлянда из цветов. Он был смуглолицым, худощавым, его лицо с мягкой улыбкой было необыкновенно красивым. На голове была корона, а в величественных ушах блестели серьги в виде крокодилов. Его шесть рук ощетинились оружием разных видов. Такова была прекрасная форма, в которой проявил себя дарующий благословение Атри. В двух его нижних руках были чётки и кувшин с водой. В его средних руках музыкальный инструмент и трезубец. В его великолепных верхних лотосных руках божественная раковина и диск являли свою красоту.
«Ступнями, составленными вместе»: еще раз подчеркивается первостепенное значение стоп гуру или божества, а также падуков. «Желтое шелковое одеяние»: одеяние цвета охры, подобное тому, которое носил Кришна-Гопала. Питамбара идентифицирует религиозного нищенствующего. Описание лица Даттатрейи напоминает черты проявления Вишну. Шьяма-сундара, темная и прекрасная, — это эпитет Кришны. «Серьги в форме крокодила»: макара — это своего рода морское чудовище, часто украшающее головные уборы. Он представляет астрологический знак Козерога и изображается с головой и передними ногами антилопы, телом и хвостом рыбы. Серьги в форме макары являются эмблемой Вишну.
После длинного отступления, начиная со стиха 636, Дасопант описывается поднимающимся на гору к святилищу Датты. Его появление возбудило любопытство местных жителей, которые узнали в нем великую душу, йога-бхарашту (термин обозначающий того, кто оставил практику йоги или медитации, Дасопант был признан тем, кто в своем предыдущем рождении умер во время выполнения йоги и, таким образом, вернулся, чтобы завершить свою садхану). Они расспрашивали о его гуру. Дасопант ответил, что везде и всегда видит только Датту. Затем Дасопант уединился и начал свои аскезы и медитации, полностью сосредоточившись на Даттатрейе на двенадцать лет. По истечении этого срока божество явилось ему во сне и сказало:
- Отправляйся в Ракшаса-бхувану на берегу Ганги (Годавари). На песчаном дне реки ты непременно найдешь мои падуки. Совершая там свои аскетические обряды, ты с легкостью обретешь прямое проявление Меня. Я, Авадхута, встречу тебя там безо всяких усилий с твоей стороны.
Дасопант повиновался и на дне реки Годавари нашел падуки Датты и поклонился им. Сидя на дне реки, полностью поглощенный медитацией на Даттатрейю, он, наконец, обрел свой даршан.
Согласно Джоши, Дасопант достиг видения Даттатрейи после двенадцатилетнего периода тапаса и поклонения падукам; см. H. S. Joshi, Origin and Development, 113.
Дасопант продолжал поклоняться и воспевать ему хвалу.
Джоши сообщает, что Дасопант был посвящен в секту натхов вскоре после того, как получил даршан Даттатрейи; см. там же.. Ill, 113. Однако текстуальных свидетельств, подтверждающих это утверждение, нет.
Датта миловал Дасопанта, обнимая его и говоря ласковые слова. Он предложил ему просить о любом благе, которого пожелает его сердце. Дасопант попросил прибежища у его стоп, пожелав таким образом, стать его падуками.
Очевидно, Дасопант поклонялся Даттатрейе только в его форме падуков, а не как идолу. Хотя он никогда не описывал икону Даттатрейи в своих трудах, в конце его Пасоди Датта несет шесть традиционных предметов; см. там же, 113.
Чрезвычайно довольный, Даттатрея благословил Дасопанта, дав ему высшую упадешу: объяснение великой маха-вакьи ахам брахмасми.
Изречение Упанишад "ахам брахмасми", Я есть Брахман, встречается в Брихадараньяка Упанишад (1.4.10). Матх Шрингери и принадлежащие ему чины — Сарасвати, Бхарати, Пури — используют эту формулу в качестве своей мантры. Связь неизвестного автора Дасопант-чаритры и части Датта-сампрадайи с матхом Шрингери и с его орденом Сарасвати, к которому принадлежал Нрисимха Сарасвати, не исключена.
После этого Дасопант погрузился в самосозерцание, весь мир внутри и снаружи него стал формой Датты. Возвращённый в сознание своим садгуру, Дасопант вновь восхвалил своего господина и признался в нежелании возвращаться в мир с его чувственными атрибутами. Датта заверил его, что он, Дасопант, воистину совершенный сат-чит-ананда. Дасопант снова поклонился своему Садгуру и задал последний, главный вопрос: почему Даттатрейя, неизменный и бескачественный (ниргуна), явился в трёх гунах.
Возможно, самый важный богословский вопрос. Даже в начале Маркандейя-пураны (4.31) первый из четырех вопросов, которые Джаймини задает птицам: почему Васудева, хотя и лишенный качеств (ниргуна), принял человеческий облик с его качествами (гуна). Санкхийская категория гуны, как отмечает Джеральд Дж. Ларсон: Существует, чтобы охватить ... весь спектр субъективной и объективной реальности, будь она проявленная (вьякта) или непроявленная авьякта). Она становится «нитью», которая проходит через весь привычный опыт и через весь естественный мир, как бы связывая воедино царство таттв, царство бхав и царство бхут. (Larson and Bhattacharya, Samkhya: A Dualist Tradition, 66) В контексте санкхьи проблема траи-гуньи решается путем рассмотрения ее как эманации или трансформации (паринамы) изначальной материальности (мулапракрити), радикально отделённой и отличной от принципа чистого трансцендентного сознания (пуруши). С недвойственной точки зрения возникает проблема, как абсолютный ниргуна-брахман мог появиться как сагуна: именно этот теологический ключевой вопрос приводит к разработке различных теорий, касающихся природы и функции иллюзорной силы Майи.
На это Датта ответил так:
В то время когда Брахма пребывал в покое, выражение «Я есть Брахман» спонтанно возникло в нём. Подобно тому, как человек крепко спит, а затем просыпается сам по себе, так и в Его истинной природе возник этот звук. И этот звук в Его истинной природе называется Великой Майей и Кладезем Знания. И все формы, каковы бы они ни были, целиком порождены им. Из Высшего Бытия развился закон причины и следствия, которому дано имя первичной материальной причины [мула-пракрити], о которой обычно говорят просто как о Пракрити.
«Я есть Брахман возникло»: утверждение принципа «я» или осознание, вызванное реализацией собственной идентичности, нарушает изначальное состояние недифференцированного, нерефлексивного единства, ведущее к субъект-объектной оппозиции, дуалистической вселенной дискурса. «Этот звук возник»: творение происходит через божественную вибрацию или логос (шабда, вач), выражение воли Брахмана. Все вещи проявляются в своей конкретной форме как выражение тонкой божественной энергии или шакти Брахмана. «Великая Майя»: Маха-майя может быть истолкована и как безначальная иллюзорная сила, и как великая богиня, гипостазирующая эту силу, ассимилированная с шакти Брахмана.
На этом (стих 778) рукопись резко обрывается. По-видимому, Дасопант, пожив в разных местах вдоль Годавари, в конце концов поселился в Амба Джогале, где и умер в 1615 году.
Среди пятидесяти двух работ, приписываемых Дасопанту, как на маратхи, так и на санскрите, самой выдающейся является Гитарнава («Океан Гиты»), стихотворный комментарий к Бхагавад-гите, часто разветвляющийся на длинные отступления, содержащие более 100 000 ови.
Тулпул отмечает:
Дасопант подобен айсбергу, только одна десятая часть которого видна, а остальная скрыта под водой. Выборочное исследование показало, что там, где Джняндев писал по пять ови в качестве комментария к Гите, Дашопант пишет около 1300. Анекдот о том, что ему ежедневно требовались чернила стоимостью в пенни и на выполнение этой работы ушло двадцать лет, может быть правдой.
Дасопант был мастером описания персонажей и текучего стиля. Помимо Гитарнавы, безусловно известной Моропанту (1729-94) и, вероятно, Рамдасу, 80 копий сочинений Дасопанта были найдены у его потомков и в Йехехале, в Апчанд-матхе поэта Атмарама, автора энциклопедической биографии Рамдаса (ок. 1800 г.) Даша-висрама-дхама. Среди работ Дасопанта — Гитартха-чандрика, краткое изложение Гиты; Грантха-раджа, независимый философский трактат; Падарнава (Океан религиозных песен); и Панчи-карана, работа по метафизике, написанная на длинном куске ткани, широко известная как Пасоди. Среди других произведений, приписываемых Дасопанту (часто называемому Дигамбара-анучарой), можно назвать Датта-махатмью и различные сборники религиозных гимнов, посвященных Даттатрейе: Даттатрейя-нама-вали, Даттатрейя-даша-нама-стотра, Даттатрейя -двадаша-нама-стотра, Даттатрейя-шодаша-нама-стотра, Даттатрейя-шата-нама-стотра, Датттрейя-сахасра-нама-стотра и Сиддха-даттатрейя-стотра. Самые ранние упоминания о Дасопанте можно найти в агиографических работах Махипати. Помимо упоминания Дасопанта в списке святых в Бхакта-виджайе (57.178) и воззвания в главе 1-й Бхакта-лиламриты (где он описывается как получивший благословение Датты), в Бхакта-лиламрите есть два эпизода, связывающие его с Экнатхом. Первый (22.48-65), описывает встречу в лесу Дасопанта с Экнатхом, возвращавшимся из Бенареса. Второй (22.79-101), содержит отчет о визите Дасопанта к Экнатху в Пайтхан. Оба эпизода достойны цитирования:
С детства Дасопант лелеял желание зримого проявления Шри Даттатрейи. Поэтому он предпринял суровые аскезы... Он бросил всех своих друзей и уединился в лесу. Жил на опавших листьях, нисколько не заботясь о своем теле, спал на голых камнях, терпя холод и жару. Если неожиданно появлялся какой-нибудь человек, он убегал от него. Непрестанно он держал ум сосредоточенным на Шри Даттатрейе. От этих аскез... он окончательно утратил осознание тела, а из-за того, что спал на камнях, его тело покрылось язвами. Двадцать лет он предавался аскезам... затем, наконец, Даттатрейя даровал ему видимое проявление Себя (мотив трудности получения даршана Даттатрейи: владыка Йоги проявляется только тому, кто стремится следовать его образцовой самньясе). Когда Даттатрейя обнял его, его тело стало божественным, и, благодаря дарованному ему благословению, он стал плодовитым поэтом. По милости садгуру... к нему пришло огромное богатство и уважение великих людей (материальное процветание является традиционным и очень желанным следствием благословений Даттатрейи, которые охватывают как бхукти, так и мукти)...
Дасопант поселился в Амба Джогай. Он слышал о славе Шри Экнатха от всех вокруг. Когда Экнатх возвращался из высшего паломничества (в Бенарес), они неожиданно встретились и обняли друг друга с великой радостью в сердцах... После долгих уговоров, Дасопант забрал Экнатха к себе домой. Волны радости и счастья поднялись в его душе... Они обедали изысканно приготовленной пищей. Затем слушали чтение Бхагаватам, а по ночам проводили Хари-киртаны, открытые для всех и каждого. Так прошел месяц, а затем Экнатх пожелал продолжить странствия...
Дасопант умолял его принять лошадей и деньги на путешествие ... Шри Экнатх, однако, был безразличен к мирским вещам и не взял ничего из богатств Дасопанта. И даже коня не взял: «Потому, — сказал он, — что этот путь должен быть труден». (Этот эпизод отказа Экнатха от даров Дасопанта — по-видимому, имеющий целью подчеркнуть аскетическое превосходство Экнатха над Дасопантом — примечателен: в то время как вайшнав Экнатх рассматривает богатство как опасное и оскверняющее (традиционная точка зрения), аватара Датты, воплощение вайрагьи, практиковавший самую суровую аскезу в течение двадцати лет, рассматривает богатство без страха осквернения и как божественное благословение, указывая на высшую модель бесстрастия.)
Уходя, Экнатх сказал Дасопанту: «Я собираюсь отпраздновать у себя дома праздник дня рождения Кришны». Если тебе удобно, приезжай в священный город Пратистану. «Конечно, я приеду», — ответил тот.
Так прошло два месяца, а затем наступил праздник рождения Кришны. Уддхава, по своему обыкновению, начал делать все необходимые приготовления... Внезапно в день полнолуния прибыл Дасопант... Экнатх еще не слышал, что он прибыл, когда тот неожиданно появился у главной двери. Но что за чудо! Шри Датта с трезубцем в руке стоял у входа, как привратник. Дасопант увидел его и был крайне поражен. Он спрыгнул со своего паланкина и сделал шастанга-намаскар. Он обнял Датту и воскликнул: «Зачем ты пришел сюда?» Сын Анасуйи… ответил: «Экнатх — не просто бхакта, не просто человек, а зримый аватара Шри Пандуранги. Ради спасения мира он стал аватарой в эту кали-югу. Только имеющий по счастливой случайности избыток пуньи (добродетель, накопленная в прошлых жизнях), получает возможность служить ему. Прими это как истину. Я держу этот трезубец в руке и надежно охраняю дверь. Я войду и сообщу Экнатху о твоем присутствии. До тех пор не входи». Когда Авадхута сказал это, Дасопант был охвачен удивлением и, превознося славу Шри Натха, сказал: «Я не знал о его необычайном величии». Шри Датта сообщил Экнатху, что Дасопант пришел навестить его, и Экнатх с Уддхавой вышли приветствовать его... Они упали друг другу в ноги и обнялись. Затем Экнатх взял Дасопанта за руку и повел в дом. Уддхава позаботился обо всех паланкинах и каретах и принёс мужчинам продукты необходимые для приготовления пищи. Ни в чем не было недостатка ... Дасопант совершил омовение и закончил трапезу с Экнатхом. Всю ночь он сидел, слушая хари-киртаны... Затем он возжёг благовония образу Пандуранги, умастил его и поклонялся ему с помощью различных церемоний... Брамины вслух декламировали Веды, и, наконец, были поднесены горсти цветов. Дни уходили на кормление браминов, ночи на хари-киртаны. С первого дня до девятого праздник был в полном разгаре. Десятого числа была превосходно инсценирована Гопал-кала. Дасопант... воскликнул: "Я своими ушами слышал уникальный, грациозный голос Шри Экнатха, своими глазами видел его грим, его драматическую силу и кладезь философских познаний. Я считал себя поклонником Датты в видимых проявлениях, но с тех пор, как я увидел славу Экнатха собственными глазами, я стал тем-кто-не-признает-двойственности». Великий праздник закончился пиром на двенадцатый день. Затем Дасопант попрощался и вернулся к себе домой.
В этом повествовании Махипати, чтобы подчеркнуть величие Экнатха, заставляет Даттатрейю служить ему привратником. То, что бог может быть слугой святого, не является исключением в агиографической литературе. В Бхактавиджайе (46.1-44) рассказывается, как сам Шри Кришна, переодетый лакеем-брамином (Шри Кхандья), служил Экнатху и его жене в их доме.
Это повествование предшествует знаменитому эпизоду, когда Экнатх свободно ест с неприкасаемыми. Рассказывают, что однажды он пригласил неприкасаемых на пир, приготовленный только для браминов. Таким образом он навлек на себя гнев ортодоксальных кругов Пайтана, которые изгнали его. Затем, однако, вмешался Кришна в образе лакея-брамина и посоветовал Экнатху устроить пир для всех своих предков. Предки явились, и все брамины Пайтана увидели, как великолепные небесные брамины едят за столом Экнатха. Это божественное одобрение поведения святого заставило брахманские власти реинтегрировать его в касту браминов.
Возвращаясь к истории о визите Дасопанта к Экнатху, становится ясно, что Махипати — стойкий бхагавата и преданный Витталы — считал Экнатха превосходящим Дасопанта. В конце концов, Дасопант, как считается, перешел от дуалистического типа преданности к высшему недвойственному видению благодаря влиянию и учениям Экнатха.
Махараштрийская школа аскетизма
Р.Ч. Дере представляет список из девяти других выдающихся фигур в парампаре Садху-Сант Датта после Джанардана, Экнатха, Дасопанта и Муктешвара: Ниранджан Рагхунатх, Нараяна Махарадж Джалванкар, Маникпрабху, Аккалкот Махарадж, Васудевананда Сарасвати, Махарадж Балекундрикар, Вишнудас, Рамананда Бидкар. и Диксит Свамин. Более длинный список предлагает Х. С. Джоши, который, хотя и исключив последние три, добавил еще восемь имен: Бхайрав Авадхута Джнансагар, Даттанатх Удджаинлкар, Йогананда Сарасвати, он же Ганд Махарадж, Саи Баба из Ширди, Нури Махарадж, Шри Датта Махарадж из Асте, Нараян Махарадж Кедгаокар и, наконец, Ранга Авадхута, родившийся в 1898 году. Н. С. Карандикар приводит еще более длинный список, включающий сорок личностей: здесь Горакхнатх выступает как создатель линии передачи, за ним следуют три лидера секты Маханубхавы Чакрапани, Говиндапрабху и Чакрадхар . Г. С. Гурье также упоминает некоего Атмарама Парамахамсу (ум. 1731), который, хотя и не упоминается Дхере, Джоши и Карандикаром, был значительной фигурой в движении Датты у маратхи:
Атмарам Парамахамса был уникальной личностью. Он являет собой махараштрийскую копию Кабира. Он верил в синтез индуизма и ислама... Он называл свое божество-покровитель Шах Датта. Дата его рождения не известна. Он был хорошо известен в Хандеше к 1678 г. и оставил свое тело в 1731 г.. Многое свидетельствует о влиянии Нрисимхи Сарасвати... этот шиваитский аскет не только принял Датту в качестве своего божества-покровителя, но и стремился жить по образу Даттатрейи как Парамахамсы... в состоянии младенца. Аскеты, принявшие Датту, не важно относились ли они формально к новой или старой школе шиваизма, принадлежали к особой махараштрийской школе аскетизма.
Этой «особой махараштрийской школой аскетизма» является Датта-сампрадайя, основанная Нрисимхой Сарасвати. Но не все аскеты, принявшие Датту в качестве своего ишта-деваты, обязательно принадлежали к ней. Очевидно, что большая группа аскетов, избравших Датту своим ишта-дэватой, включавшая натхов, маханубхавов, агхори, шакт, суфиев и так далее это то, что в более общем смысле было названо Движением Даттатрейи, к которому принадлежали аскеты, включенные в приведенный список. Эти гуру, йогины и факиры рассматриваются своими преданными как аватары Даттатрейи. Все они славятся сверхчеловеческими способностями и харизмой, часто причудливой, "унматтической", а также мудростью и преданностью. Большинство из них связано с основными центрами поклонения Датте, как старыми, так и новыми, такими как Гирнар (Ниранджан Рагхунатх, Нараян Махарадж Джалванкар, [Агхорешвар Кинарам]) и Ганагапур (Васудевананда Сарасвати, Махарадж Балекундрикар, Шри Датта Махарадж из Асте, Нараян Махарадж Кедгаокар, Ранга Авадхута). Считается, что в этих священных местах они получали вдохновение и сакшаткару (знание) от божества. Некоторые, однако, совсем не связаны с каким-либо местом паломничества или сампрадайей, как в случае с Саи Бабой из Ширди (ум. 1918), в то время как другие, такие как Даттанатх Удджайинкар (1718-1849), связаны с традицией натхов северных народов Индии. Примечательно, что по крайней мере один из этих святых, Нури Махарадж (1869–1923), «может быть идентифицирован как мусульманин, а трое других, а именно Маникпрабху (1817–1865), Аккалкот Махарадж (ум. 1878) и Саи Баба — считающиеся тесно связанными друг с другом — эклектичные фигуры, причём суфийское происхождение Саи Бабы засвидетельствовано.
Нури Махарадж был инициирован неким Абдулом Хусейном Нури из Марехры (округ Этвах, Уттар-Прадеш) — факиром, делающим акцент на восприятии божественного света (нур), скрытого в сердце, — его мистицизм сосредоточен на визуализации трансцендентного сияния Аллаха. Свет играет решающую роль в суфийской космологии и мистицизме, часто в связи с эффектами практики зикра. О Нури Махарадже см. H. S. Joshi, Origin and Development, 160-61.
С литературной точки зрения Васудевананда Сарасвати (1854-1914) (101) выделяется как выдающаяся фигура в парампаре, поскольку он единственный, кто писал о Даттатрейе как на санскрите, так и на маратхи, и собрал большую часть предыдущих материалов, написанных о поклонении божеству. Помимо многочисленных стотр, восхваляющих Даттатрейю (см. Датта-махатмья), среди основных работ Васудевананды есть Гуру-самхита и Двисахасри, состоящая из двух тысяч стихов, оба текста основаны на Гуру-чаритре. Его Датта-пурана в шестидесяти четырех главах представляет все основные истории, как пуранические, так и сектантские, касающиеся Даттатрейи и поклонения ему.
Уже упомянутая Датта-прабодха, сочинение на маратхи, приписываемое Кавадибове и датируемое примерно 1860 годом, является еще одним популярным в современном Движении Датты текстом, описывающим лилы божества, взятые из Пуран и других источников. Однако большая часть религиозной сектантской литературы о Даттатрейе не опубликована и разбросана по индийским библиотекам. Гонда резюмирует ситуацию следующим образом:
Многие из этих писаний относятся к обычным жанрам, созданным и переданным в различных религиозных общинах, например, стотры (хвалебные гимны), сахасранама-стотры (тысячи имен), мантры, кавачи («доспехи», то есть оберегающие заклинания). Есть Даттатрейя-гайатри, Даттатрейя-гита, Даттатрейя-чампу, Даттатрейя-тантра и т. д. Датта-махатмья, посвященная жизни божества, в форме диалога между Майтрейей и Видурой рассказывает историю Атри соблюдающего епитимью, чтобы получить благо от ... троицы, которая хотела родиться его сыновьями, и другие мифологические темы, а также о привязанности Даттатрейи к вину и женщинам. Другие работы посвящены ритуалам: Даттатрейя-кальпа, Даттатрейя-пуджа-паддхати (руководство по ритуалам поклонения Даттатрейе).
В рамках философии недвойственности святые в этой парампаре имеют общие черты:
Во-первых, это высокая степень терпимости и эклектизма как межрелигиозного (взаимодействие и слияние с суфизмом), так и внутрирелигиозного (натхизм, смешанный с брахманизмом, маханубхавизмом, шиваитским тантризмом и т. д.).
Во-вторых, учение, акцентирующее бхакти в отношении к божеству и гуру, примером которого является актуальность поклонения падукам в рамках культа, кульминацией которого является капитуляция перед божеством.
Это отношение полной капитуляции напоминает практику прапатти в школах Рамануджли и таваккул в суфизме.
Упадеша связана с самой важной чертой гуру, йогина или факира: его личной харизмой, которая обычно идентифицирует его как чудотворца, обладающего великими сиддхами.
Идеалом индийского суфия является вахдат аль-вуджуд, единство всех существ, божественных и человеческих. В 11-м стихе индуистско-тюркского Самвада Экнатха турок говорит: «Аллах, Ты существуешь повсюду... Ты видящий и видимый... знающий и познаваемый... Ты жизнь и податель жизни... ... Ты милостыня, наполняющая чрево и удаляющая грех»
Сегодня движение Даттатрейи занимает важное место в религиозной жизни Махараштры, продвигая идеал синтетической духовности. С одной стороны, благодаря жизненной силе Датта-сампрадайи и предполагаемой святости мест паломничества, таких как Ганагапур, известный как мощный центр исцеления. На еще более широком уровне, через деятельность живых святых и их стхан. Эти святые люди, получившие известность как чудотворцы и целители, продолжают даже после своей смерти поддерживать преданность Датте. В наши дни самадхи таких святых, как Аккалкот Махарадж и Саи Баба, привлекают тысячи паломников и преданных. То же самое можно сказать и о даргах, гробницах мусульманских святых.
В заключение можно сказать, что наследие ассимилирующей силы Даттатрейи успешно распространилось и было воспринято как в рамках традиции Варкари, так и в различных религиозных кругах маратхи. В течение столетий эта непрерывная сеть отношений выдвигала на передний план всегда более богатую, интегративную духовность, которая и является отличительной чертой Движения Даттатрейи по сей день.
Автор: Antonio Rigopoulos, 1998
Перевод: Инвазия , 08.07.2022
Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара (исследование трансформативного и инклюзивного характера многоликого индуистского божества)
Оглавление:
Глава 1. Генеалогия Даттатрейи.
Глава 2. Пураническая мифология Даттатрейи.
Глава 3. Даттатрейя в Малых Упанишадах.